Факультет прикладной магии. Простые вещи

Серия «Другие Миры»

© Т. Сотер, 2016

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2016

* * *

Благодарю за поддержку при написании Карису Лир, Эри, Атропоса, Мириам Лавьен и великолепный гнездец в полном составе, а также любимых читателей, которые всегда находят способ порадовать своего непутевого автора.

Глава 1

Я вырвалась из душного зала для собраний, забитого обнимающимися, смеющимися, а кое-где и рыдающими людьми, и поднялась в свою старую мастерскую. По ней я буду скучать едва ли не больше, чем по своим сокурсникам и преподавателям. В мастерской сейчас никого не было, и я могла позволить себе расслабиться.

В моих руках заветный диплом, моя дорога в будущее. Конечно же счастливое и светлое. Где у меня престижная работа, ценящие меня клиенты и достаточно денег, чтобы ни в чем себе не отказывать. Теперь я, София Вернер, двадцати трех лет от роду – магистр артефакторики, славный продолжатель дела своей семьи, уже имеющий опыт работы и какую-никакую, но профессиональную репутацию.

Чокнулась с одной из пузатых реторт и залпом допила бокал шампанского. Сегодня можно побыть немного легкомысленной.

Я скинула слишком плотную для лета выпускную мантию и сняла с головы академическую шапочку. Волосы уже отросли до плеч, но сегодня я предпочла не убирать их в сложную прическу, а перевязала нарядной шелковой лентой в тон светлому платью. Ну вот, теперь я не студентка, а просто молодая симпатичная чародейка… с неопределенными планами на жизнь. Грустно.

Дверь со зловещим скрипом открылась, и на пороге появился тот, кого я хотела видеть меньше всего. Нашел все-таки. Возможно, стоило поискать более надежное укрытие.

– София, вы выйдете за меня замуж? – официально и даже как-то чопорно спросил меня Мартин Шефнер.

Вот так меня настигло самое неуместное предложение, которое можно сделать специалисту, стремящемуся к независимости.

Это было юбилейное, двадцатое предложение руки и сердца. С тех пор, как я начала их считать. Правда, это предложение отличалось от других. Во-первых, почти все предыдущие мне делал совсем другой мужчина, наверное, ищущий меня сейчас в общем зале. Ох, знала бы, что так произойдет, не отошла бы от Петера ни на шаг. А во-вторых, в этот раз я не могла так легко и спокойно ответить отказом, как это делала раньше. Хотя бы потому, что была у Шефнера в неоплаченном долгу.

Чтобы понять, как все пришло к этому ужаснейшему предложению от господина Шефнера, нужно несколько прояснить суть наших взаимоотношений с его племянником, Петером. А они уже к тому времени были непростыми. Так уж получилось, что Петер был влюблен в меня с нашего первого курса.

Мы оба поступили на кафедру артефакторики факультета прикладной магии Брейгского национального университета. Я по призванию, он от безысходности. И не то чтобы артефактором быть так уж позорно – таких специалистов каждый год выпускалось не больше десятка, и только в нашем университете. Профессия уважаемая и денежная, все специалисты нарасхват. Стопроцентная устраиваемость на работу, притом по большей части в государственные структуры. Да я неделю отойти не могла, когда узнала, что все-таки поступила!

Вот только Петер был из весьма влиятельной семьи, так что от него ждали чего-то более… впечатляющего. Но к боевым и ментальным видам магии у него таланта не было, поэтому его пристроили к нам, найдя зачатки способности к зачаровыванию предметов. Стоит ли говорить, что юноша был весьма разочарован и отнесся к своей учебе без должного внимания?

И совершенно зря. Артефакторика – та область магии, что требует особой скрупулезности и усердности. Даже на самый простой защитный артефакт, который каждый из нас должен был уметь делать в конце первого года обучения, требовалось не меньше суток работы с минимальным перерывом на отдых и еду. И это если есть готовый материальный носитель под рукой. А если нет, то хочешь не хочешь, придется делать его самому. Недаром нас учили не только чароплетению и теории магии, но и ювелирному, и кузнечному делу, и гончарному искусству, и резьбе по дереву, и даже швейному мастерству. Мы должны были уметь работать со всеми материалами, потому что именно от них зависело, какие чары можно накладывать на предмет и как это лучше всего сделать.

Поэтому Петеру, неплохому фехтовальщику, стрелку и наезднику, в жизни не забившему ни одного гвоздя и не пришившему ни одной пуговицы, было тяжело и неинтересно учиться с нами. И он, наверное, вылетел бы с первого курса, если бы внезапно не увлекся моей скромной персоной. И тут у него внезапно проснулся и стимул, и интерес к учебе. Очевидно, он был одним из тех людей, кто, влюбляясь, готов был горы сдвинуть ради своей любимой. Вот только я к его чувствам была не слишком-то готова и в смене ландшафта, тем более таким радикальным способом, не нуждалась.

Наверное, многие мне могли бы позавидовать и сказать, что это счастье мне привалило незаслуженно. Петер был богат, знатен и довольно симпатичен. И почему он привязался именно ко мне, а не к одной из студенточек юрфака из благородной семьи, было непонятно. Нет, моя родословная тоже считалась хорошей, пусть и не безупречной, а я сама не могла пожаловаться на внешность и отсутствие интереса со стороны мужчин. Правда, интерес этот достаточно быстро угасал, когда выяснялось, что я особа скучная и приземленная и не гожусь в качестве объекта романического увлечения. Да и мне самой учиться нравилось гораздо больше, чем ходить на свидания. Ведь у меня была цель… нет, даже не так – Цель. Мне, Софии Вернер, не хотелось становиться почтенной домохозяйкой или одной из тех несчастных подельщиков, клепавших защитные и боевые артефакты для наших военных. Я мечтала стать независимым мастером, унаследовать дело деда и возродить былую славу семьи Вернеров как лучших артефакторов столицы. А это не так просто: для того чтобы стать независимым мастером, нужно было или много денег, или покровительство, а ни того ни другого у меня не было. Мой род переживал непростые времена.

Внезапно вспыхнувшая страсть Петера Шефнера мне была абсолютно не нужна и даже раздражала. На пару свиданий я с ним сходила, правда, надеясь, что после этого он отвалится от меня сам. Не отвалился. К середине второго курса я успела к нему привыкнуть и перестала всерьез воспринимать его заигрывания, тем более ничего грубого по отношению ко мне он себе не позволял, не считая одного-единственного украденного поцелуя на втором свидании. И поэтому, когда он в первый раз предложил мне свое сердце и руку, я была несколько к этому не готова. Но ответила твердым и принципиальным отказом.

Увидел ли он в этом вызов или воспринял как игру, но звать меня замуж после этого он стал регулярно. Я отшучивалась, обижалась, а однажды даже поставила ему невыполнимое условие, надеясь, что его это охладит. Дескать, сделай мне такой артефакт, какой я сама себе сделать не смогу. А ведь к тому времени у меня были весьма неплохие успехи в учебе, да и кое-какими семейными секретами я владела, так что превзойти мои поделки даже студентам старших курсов было непросто.

Петер пропал из моей жизни на три месяца. Я видела его лишь на учебе и в мастерских, когда наше расписание пересекалось. А потом он объявился под дверями моего дома – похудевший, осунувшийся, но чертовски довольный. В руках его была коробочка с серебряным браслетом – антикварным, дорогим. Вот только чары на нем были новые и очень странные.

Что удивительно – понять, что за плетения наложены на браслет, я не смогла. Что-то из ментальной магии. Но менталистика хорошо срабатывала с людьми, но никак не с бездушными предметами!

Дед, увидев браслет, затребовал Петера себе, так ничего мне и не объяснив. Взглянул на юношу, нахмурив кустистые брови.

– Твои чары?

– Мои, – гордо кивнул Петер.

– А плетение кто придумал?

– Я сам, – несколько смущенно сказал юноша.

– Вот это уже неправда, – дед осуждающе покачал головой. – И это плетение, и этот браслет я уже видел. Сам когда-то помогал твоему отцу накладывать чары.

– Но заклинания же новые, – возразила я.

– Нет, лишь чуть измененные и заново напитанные силой. Тоже тонкая работа и непростая, но все же подделка.

Петер отвел глаза, покраснев.

– Раскусили тебя? – миролюбиво спросила я уже на кухне, налив Петеру чая с молоком. – Но знаешь, ты все равно молодец. Сложно, наверное, было понять дедушкины схемы плетений?

– Я столько сил потратил, пока разобрался, что там отец с мастером Вернером навертели, – вздохнул Петер. – Значит, это не считается?

– Не считается, – ответила я, сдерживая улыбку.

Все же мой сокурсник мне нравился, пусть даже замуж за него я не хотела. И моему деду, как ни странно, тоже пришелся по душе, хотя он и назвал его «таким же балбесом, как и его отец».

А браслет тот я все же отдала Петеру, обидев его этим так, что он отказался признаваться мне, что же за чары на нем были.

Побывав у меня дома и познакомившись с моим дедом, Петер вскоре стал постоянным гостем у нас, оправдывая это тем, что наша семейная мастерская для него гораздо удобнее, чем университетская.

– Был бы я моложе, а твой друг чуть младше, взял бы его в ученики, – как-то сказал мне дед.

Я не обиделась на него, так как с детства знала, что, несмотря на все мои старания, он никогда не увидит во мне достойную продолжательницу семейного дела. Даже мою учебу в университете он считал баловством, а когда я взяла его фамилию, промолчал. Знаю, он был разочарован в моей матери. Она была его ученицей, весьма талантливой, но перестала работать, выйдя замуж за отца. Тот, хоть и древнего рода, был небогат и приданым моей матери пользовался в удовольствие. Работать он ей запрещал: женщина из благородной семьи не должна была пачкать себя трудом, тем более столь опасным и тяжелым, каким была порой артефакторика. Так и угас ее талант, а вскоре и жизнь. Дед не простил предательства моей матери, а после смерти отца от болезни, буквально выкосившей столицу, когда мне было семь, я осталась сиротой, и он забрал меня к себе и начал учить мастерству. Но вот своей ученицей ни разу так и не назвал.

На третьем курсе Петер пригласил меня к себе в дом. Приглашал и раньше, но я обычно отказывалась, не желая с ним сближаться. А тут согласилась, узнав, что на званом вечере будет Иоганн Хайнц, артефактор, работающий при дворе нашего императора. И дело даже не в рангах, бог с ними, я на это никогда не была падка. Просто нам в университете такое про него рассказывали! Хайнц был лучшим из лучших, не считая, конечно, моего деда. Но тот в силу слабого здоровья заказы брал редко, а оттого и большой известности не имел. В отличие от Хайнца.

И вот сижу я в огромном доме Шефнеров, в лучшем своем платье и с волосами, в кои-то веки уложенными, и наслаждаюсь умными разговорами с умным человеком. А Хайнц, хоть и был несколько высокомерен, о своем «искусстве», как он называл артефакторику, поговорить любил и, поняв, что я способна поддерживать разговор, заливался соловьем. Все остальные гости вскоре начали скучать и после ужина поспешно разбрелись кто куда. Среди гостей были в основном приятели Петера, такие же обеспеченные и бесполезные хлыщи, как и он когда-то, а также несколько девиц из благородных семей. На фоне их платьев мое выглядело простым и немодным, но меня это нисколько не смущало.

– Мастер Хайнц, позвольте задать вопрос.

– Да, дорогая? – попыхивая трубкой, добродушно сказал артефактор.

– Как Петер смог затащить вас на этот вечер? Неужели вам интересно с нами?

– Ох, если честно, он меня подкупил. Мне давно нужно было встретиться с его дядей, но Мартин Шефнер все никак не находил для меня времени. А Петер обещал, что я смогу увидеть его сегодня. Судя по всему, обманул, но я нисколько не сожалею. Ведь мне довелось встретить вас, моя дорогая.

Я покраснела, польщенная его словами. В голове даже появилась мысль, что он сейчас предложит стать его ученицей и пригласит работать во дворец. Я, конечно, откажусь, ведь в моих планах было стать независимым мастером…

– Может быть, как-нибудь вы придете ко мне в гости, София? – предложил между тем Хайнц. – Я бы познакомил вас с сыном. Он мой наследник, весьма талантливый, но, к сожалению, так до сих пор и не женатый. Если бы у него была такая жена, как вы, понимающая все сложности его работы и готовая поддержать…

Я сникла, но все же твердо ответила:

– Благодарю, мастер Хайнц, но все же я пока не нацелена на замужество. Сначала бы мне хотелось достичь чего-то в жизни самостоятельно.

– Похвальные устремления. Моему племяннику не помешала бы такая решительность, – сказал кто-то рядом, заставив меня вздрогнуть.

Я так увлеклась разговором, что не заметила, как к нам подошел незнакомый мне господин. И среди гостей его точно не было. Взрослый, лет на десять старше всех присутствующих, не считая мастера Хайнца. С резкими острыми чертами, немного массивным носом с горбинкой и темными волосами. Глаза тоже темные, почти черные, и несколько недовольные.

– Господин Шефнер, я все-таки вас встретил! Мне жизненно необходимо с вами поговорить о проекте, что вы запустили с Вернером.

Я вздрогнула, услышав имя своего рода. Значит, это дядя Петера и у него какие-то дела с моим дедом.

Мартин Шефнер был очень влиятельной персоной в столице. Глава имперской безопасности, который получил свою должность, раскрыв государственную измену прежнего главы. Довольно молодой, чуть старше тридцати, скрытный и весьма неприятный в общении. Это то, что я слышала о нем от других. Петер и вовсе предпочитал не рассказывать о своем дяде. Я знала, что, потеряв своих родителей из-за той же эпидемии, что унесла жизнь моего отца, он жил какое-то время у дальних родственников, и ему там было непросто. И когда мальчику исполнилось двенадцать, он сбежал из дома. Нашел Петера его дядя, уже тогда достигший неплохих высот в СБ. Нашел и оставил в своем доме. Правда, судя по безалаберности Петера, его воспитанием он особо не занимался и племянника не муштровал, что, может, и к лучшему. Едва ли такой человек был бы хорошим воспитателем для легкомысленного Петера, не терпящего никакого давления на себя.

Хайнц и Шефнер ушли, и я смогла наконец расслабиться. Тут конем прискакал взволнованный Петер.

– Это беда, катастрофа! – простонал он, валясь в кресло.

– Что именно?

– Я не думал, что дядя в столице. Я ничего не сказал ему о вечере!

– Ай-ай, обманул не только мастера Хайнца, но и своего дядю. Полагаю, нам стоит уйти прежде, чем нас выгонят?

Петер посмотрел на меня умоляющим взглядом.

– Софи, останься! Ты ведь впервые в моем доме! Когда я тебе еще смогу показать… – Он запнулся, а затем торжественно продолжил: – Свои книги по магии!

– Ты имеешь в виду дядины? – хмыкнула я. – Зачем мне, артефактору, книги по ментальной магии?

– Да ну, чтобы ты – и не нашла пользы?

В итоге я согласилась и, оставив Петера развлекать гостей, удобно устроилась в библиотеке Шефнеров. А потом и сама не заметила, как заснула.

Проснулась я от прикосновения к плечу. Надо мной стоял Мартин Шефнер, разглядывая мою особу с некоторым изумлением в глазах.

– Простите, – пробормотала я, неуклюже вставая. – Который час?

– Уже двенадцать. Ваши родные не будут о вас беспокоиться? Или для вас это естественно – не приходить домой ночевать?

Я покраснела, задетая намеком.

– Нет, не естественно, я сейчас же уйду.

Больше всего я досадовала по поводу того, что Петер меня не разбудил.

– Он все еще кутит со своими приятелями, – прочитав мои мысли, сказал Шефнер. – Впрочем, их я тоже собираюсь выгонять.

– Не любите гостей? – пробормотала я, сцеживая зевок в ладошку.

– Не люблю друзей моего племянника. Но вы не похожи на обычных его подружек. Как вас зовут?

– София, – ответила, растерявшись, – София Вернер.

– Вернер, значит? – вскинул брови Шефнер. – Не узнал.

– Мы встречались?

– Как-то видел вас в вашем доме, совсем ребенком. Чужие дети быстро растут. Я знал, что вы учитесь с Петером, но не думал, что вы близки.

– Мы друзья, – ответила я почти честно. Не рассказывать же о том, что его племянник постоянно делает мне предложения и разве что не живет в моем доме!

Интересно, что сам Мартин Шефнер этого не знал. Очевидно, Петер не рассказывал дяде обо мне, а тот не слишком-то интересовался жизнью своего племянника.

Шефнер недовольно нахмурился, не очень обрадованный нашей дружбой с Петером.

– Подождите, я отвезу вас домой, фрейлейн, – сказал он мне в спину, когда я была уже в дверях библиотеки.

– Не стоит, Петер мне обещал…

– Он напился. И сейчас слишком поздно, чтобы молодая особа возвращалась одна.

То, что моим водителем будет сам глава Службы безопасности, жутко смущало. Но смущение прошло, стоило мне увидеть хромированный автомобиль Шефнера.

– Вот это да! – бормотала я, бегая вокруг машины и исследуя чары, наложенные на нее. – Вот это да! Да на такой крошке и в стену врезаться на полном ходу не страшно! Да если вы с обрыва упадете, то на вас даже царапины не останется! Вот это мастерство…

Тут я замерла, поняв, что стиль плетения чар мне знаком. Подняла взгляд на Шефнера, все столь же спокойного и даже скучающего, и спросила:

– Это что, мой дед зачаровывал автомобиль?

– Именно он, – невозмутимо подтвердил.

– А почему не мастер Хайнц?

– Я доверяю мастеру Вернеру. Даже Хайнцу до него пока далеко.

Тут я чуть не расцеловала дядю Петера. Хотя мужчина он, конечно, не очень «целовательный» – вид у него такой, что коснись – тут же порежешься. По крайней мере, так казалось на первый взгляд.

– Да, это так, – торжественно кивнула.

А уже в машине спросила у Шефнера:

– А почему я не знала, что вы постоянный клиент моего деда?

– Потому что ваш дед, София, достаточно умный человек, чтобы молчать о нашем сотрудничестве, когда я об этом прошу, – мягко сказал Мартин, глядя на меня в зеркальце на лобовом стекле. – Надеюсь, вы это будете учитывать.

Намек был ясен.

Мартин Шефнер показался мне несколько мрачным и пугающим, однако первая наша встреча была довольно интересной. Несмотря на мое стремление быть взрослой и ответственной, я все еще была молодой девушкой, и знакомство с такой влиятельной особой, как господин Шефнер, приятно щекотало нервы и льстило самолюбию. Если подумать, меня подвез сам глава СБ! Да и еще на автомобиле, начиненном самыми первоклассными чарами! Разбогатею – куплю машину и сделаю себе еще лучше…

Впрочем, хотя господин Шефнер произвел на меня впечатление, желания увидеть его еще раз у меня не было, и на все следующие попытки Петера пригласить меня в гости я отвечала твердым отказом.

– Но почему? – ныл этот уже взрослый мужчина, забывший о том, что он вырос и никто не собирается плясать вокруг него с погремушками.

– Ты напился и забыл про меня. Из-за тебя мне от деда попало.

– Я заглядывал в библиотеку, тебя там не было. И я подумал, что ты уже ушла…

– Балда, – беззлобно ответила я и ударила по темноволосой макушке свернутой тетрадкой. – Если бы не твой дядя, я бы оказалась дома еще позднее.

– А что дядя? – настороженно спросил Петер.

– Он меня подвез.

– Непохоже на него. Надеюсь, он не говорил обо мне гадости?

Я удивленно покачала головой.

– Вы что, не очень ладите?

– С ним сложно ладить, – проворчал Петер.

После этого мы о Мартине Шефнере не говорили, да и я о нем как-то не думала. Все же мы жили с ним в разных мирах – он в мире большой политики, среди грязных тайн, предательств и интриг. А я в те дни, когда не училась и не пыталась что-то смастерить и начинить чарами так, чтобы все это не взорвалось, сидела за книжками и если куда-то и выбиралась, то только в парк поблизости от дома.

В парке, к своему удивлению, я и встретила Мартина во второй раз. Прошло почти полгода с первой нашей встречи, и я как раз начала писать дипломный бакалаврский проект. Да, немного рано, еще до начала четвертого курса, но уж больно мне не терпелось приступить к работе. Пока я находилась на этапе построения схем и параллельно пыталась понять, какой материал лучше использовать для своих чар.

Идея у меня была довольно банальная – невидимость для носителя моего артефакта. Но тут стоит понимать, что, несмотря на все предпринимаемые попытки, добиться полной невидимости так никому и не удалось. Как я считала – из-за принципа «хамелеона», который чаще всего использовался для подобных чар: в основном все артефакты делали так, чтобы объект сливался с окружающей средой, мимикрировал. Я же взяла другой принцип: носитель моего артефакта должен был просто выпадать из поля зрения людей, чтобы на него смотрели и не видели.

Так могли делать только некоторые ментальные маги. Но их было еще меньше, чем нас, артефакторов, к тому же всем известно, что ментальная магия не годится для материальных носителей. Так что прежде чем попытаться совместить ее и артефакторику, мне нужно было понять, смогу ли я вообще самостоятельно переделать ментальное заклинание под свои нужды.

Одно из двух. Или я завалю свой дипломный проект, или сделаю прорыв в своей области. Пятьдесят на пятьдесят. Как по мне, шансы неплохие.

К третьей неделе работы над проектом мой мозг уже кипел. Дед, в очередной раз обнаружив меня за расчетами, не выдержал и, отобрав все бумаги, просто вытолкал на улицу.

– Совсем скоро бледной немочью станешь, – ворчал он. – Лето на дворе. Иди погуляй, и чтобы до вечера не возвращалась.

Так я оказалась в парке, притом не в самом лучшем своем виде. Помятая от недосыпа, бледная (тут дед был прав, немного солнышка бы мне не помешало) и, как выяснилось позднее, с заляпанными чернилами пальцами. Я попыталась оттереть несколько пятен, а затем плюнула на это. В парке сейчас мамаши с малышами гуляют, на кого мне впечатление производить?

Уселась на скамейку рядом с прудом в глубине парка, достала из пришитого к юбке кармана портсигар и с удовольствием затянулась сигаретным дымом. Дурная привычка, знаю, но этот простой ритуал всегда помогал мне расслабиться и очистить разум от посторонних мыслей.

Я докуривала уже вторую сигарету, когда ко мне подошел некий господин и попросил угостить. Полезла за портсигаром, уже открыла его и только тогда поняла, что передо мной стоит Мартин Шефнер. И смотрит на меня крайне неодобрительно.

– Добрый день, – сказала я, подавляя порыв встать и сделать книксен. Поспешно затушила тлеющую сигарету. – А что вы тут…

– Делаю? Заходил к вашему деду, София, и после решил немного прогуляться. А тут вы… предаетесь столь низменному пороку. Ну-ка, давайте мне сюда все, что у вас есть.

– Зачем это? – с подозрением спросила я.

– Выкину.

Терпеть не могу, когда меня заставляют что-то сделать. Я упрямо вскинула подбородок и с самым холодным видом заявила:

– Я уже достаточно взрослая, чтобы самой решать, что мне можно, а что нет.

Улыбка скользнула по узким губам Шефнера.

– Взрослая? – протянул он. – А мастер Вернер знает, что вы курите?

Я вспомнила, что передо мной ментальный маг, и не рискнула врать.

– Нет.

– Полагаю, если он узнает об этом, то вам не поздоровится. Ваш дед довольно вспыльчив.

Вздохнула, соглашаясь, и все же высыпала сигареты в подставленные ладони. Сам портсигар решила не отдавать даже под угрозой. Он у меня дорогой, антикварный, к тому же собственноручно зачарованный.

– И кстати, я запрещаю вам курить, – сказал глава СБ, выкидывая мои сигареты (не самые дешевые!) и присаживаясь рядом. Бедро его почти коснулось моей руки, и я поспешно сдвинулась к краю скамьи.

– Вы не можете мне ничего запрещать.

– Могу, – не согласился Шефнер. – Могу и запрещаю.

Я кинула на него хмурый взгляд из-под ресниц. Только пришел и сразу командует! Что-то он перестал мне нравиться.

– Допустим, я с вами соглашусь. Сейчас. Но ничего не мешает мне снова купить сигареты и курить там, где я на вас точно не наткнусь, господин Шефнер.

– Тогда мне придется организовать за вами слежку, – улыбнулся одними уголками губ мужчина, сощурив от удовольствия глаза. Кажется, ему нравилось выводить глупую студенточку из себя.

– Это превышение ваших полномочий и государственная растрата – использование служебного положения и средств для личных нужд.

– Какая же вы, фрейлейн…

– Скучная?

– Напротив, интересная. Но я абсолютно серьезен, София. Не курите больше, это вредно для здоровья. Иначе мне придется прибегнуть к определенным мерам. Не к слежке, конечно. Есть более действенные методики.

Он намекает на то, что применит ко мне ментальные чары? Я резко встала.

– Что, не будете мне говорить, что это тоже превышение моих полномочий? – насмешливо спросил маг.

– Не буду. Просто попрошу у деда защитный амулет от ментальной магии, упомянув, что некий ментальный маг, ему давно знакомый, мне угрожал.

– Я не угрожал вам, София. Сядьте, – неожиданно холодно сказал Шефнер, заставив меня остановиться. Нет, магию он не применял, но был очень, очень убедителен.

Развернулась к нему, все же сохраняя дистанцию.

– А вы ведь не менее упрямы, чем ваш дед, – заметил Шефнер, – а по вам и не скажешь. Первое впечатление вы производите весьма наивное и беззащитное.

Я поморщилась, но спорить не стала. Уж не знаю почему, но я действительно казалась такой, как он определил. Нет, у меня не было огромных голубых глаз или овечьих кудряшек на голове. Я даже ростом была чуть выше среднего и выглядела вполне на свой возраст. Да и вела себя обычно совсем не мило, а с вежливой холодной отстраненностью или даже язвительностью. И все же преподаватели, да и многие сокурсники поначалу относились ко мне с заботливостью и даже каким-то умилением. Потом, конечно, чуть попривыкнув, переставали видеть во мне нежный цветочек, коим я в жизни не была.

Но рядом с Шефнером я на самом деле начала чувствовать себя… уязвимой. И вроде бы он не был для меня врагом. Всего лишь дядя моего друга и клиент деда. Тогда почему у меня было такое ощущение, что за фасадом пусть немного вредного, но все же довольно дружелюбного господина находится нечто совсем иное? Как будто он постоянно оценивал меня и искал мои слабости. Неужели просто неприятная профессиональная привычка?

– Я вас слушаю, – сказала самым препротивным голосом, который использовала при попытках отвадить Петера. Но у Шефнеров, видимо, к подобному был иммунитет.

– Не надо на меня злиться. Я только хотел задать вам вопрос по поводу отношений с моим племянником.

– Раньше вас это не слишком интересовало, – настороженно ответила я.

– Раньше я не знал, насколько он вами увлечен. И что он делал вам предложение, и не одно.

– Не мне одной, полагаю.

– Ошибаетесь. Нет, вниманием девиц он себя не обделяет, но ради вас он захотел хоть сколько-то измениться. У него в книгах на полях пометки: «Спросить у Софи», «Рассказать Софи». Он даже пробовал вас нарисовать, представляете?

Шефнер явно насмешничал. Я поморщилась.

– Вы что, начали шпионить за своим племянником?

– Лучше поздно, чем никогда, – ответил маг. – Тем более что его увлечение вами мне не нравится. Я рад, что вы достаточно благоразумны, чтобы не отвечать взаимностью Петеру.

Меня неожиданно сильно задели слова Шефнера.

– Считаете недостойной своего племянника?

– Скорее неподходящей. Конечно, ваша семья, София, довольно почтенна, но не состоятельна и не родовита.

– Мой отец из благородного рода, – все же решила сказать, хотя была уверена, что Шефнер отлично это знал.

– Фон Гревениц, да? Но вы не общаетесь тесно с семьей отца.

И это было правдой. Мой дядя по отцу – барон фон Гревениц – терпеть не мог своего младшего брата. И эта нелюбовь распространилась и на меня. Нет, он вполне готов был оплачивать мне образование – где-нибудь в пансионе, конечно, а не в университете. И мог бы даже поспособствовать с замужеством, будь у меня такое желание. Вот только жениха бы выбрал… Да, если бы он был младше шестидесяти, я бы сильно удивилась. К счастью, барон не стремился взять надо мной опеку, и видела я его в последний раз лет пять назад. Он редко выбирался в столицу, а я не навещала поместье Гревениц.

– И все же, – не знаю почему, но я продолжала спорить с Шефнером… фон Шефнером. В университете было запрещено использование дворянских титулов, поэтому порой забывала, что Петер весьма родовит и является наследником титула своего отца.

– К тому же вы слишком властны и будете подавлять моего несчастного слабохарактерного племянника…

– Я не властна! Прекратите так говорить! – возмутилась я.

– Вот видите, – Шефнер усмехнулся, – вы уже командуете. И кем? Главой имперской службы! Но продолжим. Вы ведете себя неподобающе и выглядите…

Он красноречиво окинул меня взглядом. Я вспыхнула и спрятала испачканные в чернилах ладони за спину.

– У вас еще на носу пятнышко, – доверительно сообщил мне маг.

Если честно, в этот момент мне хотелось пойти и назло Мартину Шефнеру принять предложение Петера. Останавливало то, что тогда мне придется считать этого господина, нагло влезающего в чужую жизнь, своим родственником. Ну уж нет, такого счастья мне не надо! Я бросила на Шефнера высокомерный взгляд и задрала свой испачканный нос как можно выше.

– Ваша забота о Петере не оправдывает ваше грубое поведение, господин Шефнер.

– Дело не в моей заботе о Петере. Я пытаюсь защитить вас, – уже серьезно сказал маг.

– От чего же?

– От разочарования, которое постигнет вас, когда вы узнаете, что Петер помолвлен.

Я не смогла скрыть своего изумления:

– Он мне никогда не говорил!

– Полагаю, он просто предпочел сделать вид, что его невесты не существует. Но, обманывая других, он обманул и себя. Правда такова, что после окончания университета он должен будет жениться на Марии Ланге. Она прекрасная партия – ее отец граф, к тому же имперский прокурор Грейдора, а старший брат подает надежды на военном поприще. Семья, с которой не стыдно породниться, – Шефнер-старший тонко улыбнулся, заставив меня гневно вскинуть подбородок.

– Я не собиралась стыдиться своего происхождения!

– Вы правы, не стоит. Род вашего отца знатен, а семья мастера Вернера давно дружна с моей. Но вы должны понимать, что я прежде всего должен думать не о своих симпатиях, а о будущем племянника.

– Скорее, о своих амбициях, – фыркнула я.

– Вы не правы, но я не буду спорить. Важно лишь то, что все уже решено. Пока Марии шестнадцать и для брака она слишком юна, поэтому я снисходительно смотрел на развлечения своего племянника. Отношение же его к вам серьезно, и меня это беспокоит. Надеюсь, вы не будете поддерживать заблуждение Петера, что когда-нибудь ответите ему взаимностью?

– Предлагаете мне держаться от него подальше?

– Нет, отчего же? Вы благотворно на него влияете. Я даже буду рад видеть вас у нас дома.

– Ну уж нет, – проворчала, приходя в себя. Унизительность и абсурдность ситуации дошла до такой степени, что я внезапно успокоилась. Отлично, один лжец, а другой грубиян. Хороша семейка! – Простите, мне пора вернуться к работе.