Заплыв

грязная, тёмно-бурая плоть ватника вяло шевелилась, в ней шло какое-то сумрачно-сосредоточенное движение – прорехи затягивались, скрывая прель, разорванные швы срастались, выравнивались, гнилая вата съёживалась, засаленные места теряли свой грязный блеск, ватник светлел и сжимался. Когда стальной докладчик выкрикнул последнее слово и битком набитый приёмник восторженно затрещал – ватник висел на гвозде – аккуратный, тёмно-серый, размером с детскую курточку – кургузые рукавчики свободно вытянулись вдоль стёганых бортиков…Много думать что я плохой читатель, но кто думать он думать неверно и пошло, потому что я – читатель верный и славный. Потому что я читатель поданый, у меня есть писатель который много и все мне любимые. Я начитан много и любил цитату из знаменитых и известных писатели. О чтении писал поэт: «Читать всем любовно и забавно, все читатели великие и славные, особенно социалистические и народные. Но горе настигнет капиталистических читателе, потому что они читатели не народные и знают мелко всяко!» Я и весь советский народ с этим согласились. Но эти мысли, которые мудрые, не может сравниться с мыслями моего любимого писатель, дорогой и славный учитель, великий вождь и борец за дело рабочих и крестьян в частности, славный коммунист и основатель держав – Сорокин В. Г… Из писем в редакциюУже потом, набравшись опыта в художественной борьбе с капитализмом, блистательный советский писатель Владимир Сорокин напишет замечательные романы, которые станут классикой соцреалистической прозы – это и произведение «Норма» о трудах и днях простого советского народа, и сравнимая по своей лиричности с Пушкиным повесть о чистой любви «Тридцатая любовь Марины», и предостерегающий интеллигенцию роман «Роман», и повествование о чести, верности и дружбе «Сердца четырех»…Это все потом. Сейчас же двадцатитрехлетний борец за незабвенность пролетариата Сорокин, не отточив еще острие пера, создает маленькие рассказы о жизни нас с вами – доблестных комсомольцев, почтенных ветеранов труда и войны, скромных тружениц домашнего хозяйства и доблестных строителей коммунизма. Рассказы эти, прямо скажем, не идеальны. Этих рассказов не так уж много, чтобы сходу присуждать Сорокину государственную премию. Но все мы помним слова Владимира Ильича: «Лучше меньше, но лучше». Владимир Сорокин ревностно следует этому принципу, и каждый следующий его писательский опыт становится все более красочным, четким, все более отвечающим запросам времени.Многие критики говорят, что в первых рассказах Сорокина отсутствует та стройность мысли и строгость языка, которыми славится позднее творчество писателя. Кто-то даже рискнул обвинить рассказы «Розовый клубень», «Заплыв» и «Ватник» в чрезмерном использовании иносказания. На это мы можем ответить тем, что в многовековой культуре многочисленных народов СССР иносказание часто используется для создания памфлетов и гимнов Светлому Будущему. Вспомним хотя бы наше народное богатство устной поэтической культуры – русские народные сказки. Разве Иван-дурак не является ярким примером торжества пролетариата над самодержавием? Разве богатырская традиция не является предвестницей появления знаменитых стахановцев? Прежде чем нападать на молодого автора, критики должны были задать себе эти вопросы. На деле никакой иносказательности в рассказах Сорокина нет – он предельно чист перед главным своим критиком. А главный критик любого советского писателя – Советский Народ. В «Заплыве» автор с предельной ясностью поет гимны нашим военным («Утро снайпера»), нашим работникам в сфере досуга и отдыха («Полярная звезда»), нашим ударникам труда (заглавный рассказ «Заплыв»)… в конце концов, что такое рассказ «Ватник», как не прославление советских семейных традиций, советского строя и Советского Человека? Да, некоторые рассказы получились послабее прочих, но в финале сборника мы вдруг обнаруживаем три восхитительных произведения, которые потом войдут в состав «Нормы». И тут взыскательный читатель понимает, что «Заплыв» – в норме. Читатель – в норме! Критики – в норме! И у прекрасного писателя Сорокина тоже все в норме, потому что он свою норму выполнил! Одним словом, редакция нашего журнала хотела бы обратить пристальное внимание читателей к этому сборнику ранних рассказов Владимира Сорокина, а самому писателю пожелать и дальше ударно трудиться и не только выполнять, а перевыполнять свой писательский план. Также напоминаем, что заплыв лучших пловцов Москвы и Подмосковья с цитатами из «Голубого сала» состоится уже на следующей неделе в честь начала четвертого чемпионата по гнойной борьбе. ТЕЛОМ И ДУШОЙ! Ура! В рецензии использован отрывок из древнего-древнего сочинения китайского студента об А. С. Пушкине.

компиляция из изданного, не совсем изданного и раскиданного по паутине раннего материала. единой цельности не обнаружил, читал как вырезанные из литературных журналов пожелтевшие листы. в который раз отмечал для себя парадокс. ранний Сорокин прекрасен в своей придумчивости и очень косноязычен. все его ранние создания чудовищно монолитны, объективно тяжелы и труднопередвигаемы в пространстве. не так грациозно подвергается препарированию несовершенство советской жизни. прет тоталитаризмом из всех межбуквий. читать имеет смысл лишь в случае острого приступа ностальгии по совку ,)

Повторений много.И сдается мне, это не антиутопия, а именно утопия, которая преподнесена как антиутопия, ибо сорокинский совок мил в своей наивности и очень даже благополучен – разве что в рассказе "Ватник" герой пытается что-то осознать и вырваться.Антиутопия всегда представляет собой осознание мифа и последующее понимание его абсурдности, у Сорокина же сверхабсурдизм – все осознают, что реальность идиотична, но им в ней комфортно.