Личная жизнь дирижера С.

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении использована фотография:

© burdem / E+ / Getty Images Plus / GettyImages.ru

© Соня Орешниковая, 2023

Глава 1

Домой я ехала в пустом вагоне метро и дирижировала пустыми сидениям, представляя, что передо мной сидит хор.

– Му-ужайся, княгиня, недобрые вести те-ебе мы несем, княгиня, – пела я за басов.

– Что случилось? – вторила я за солистку.

Я умела вживаться сразу в весь процесс одновременно. Дирижирование гипнотизирует и затягивает. А в голове постоянно звучит что-то из классики.

Домой я прилетела на крыльях ветра, естественно. У меня в голове все еще звучала опера «Князь Игорь».

– Улетай на крылья-ах ве-етра в свой край ро-одной …

– Сонька, ты почему так долго? – крикнул муж из кухни. – Я же велел взять такси.

– Я же велела тебе привезти меня на концерт и отвезти обратно, так что молчи.

Я скинула плащ, туфли и прошла на кухню, говоря на ходу:

– Важное заседание у него! Оно у тебя уже в тридцать третий раз. А у меня – первое выступление, между прочим. Мог бы и постараться… Здрассьте…

Муж был не один. Он сидел за столом в компании незнакомого мне мужчины. Сначала-то я обратила внимание на нехитрую закуску и на ополовиненную бутылку коньяка. А потом почувствовала этот незнакомый запах… Туалетная вода, сигареты – чужой запах, но притягательный. И тогда я посмотрела на гостя.

Высокий, статный, хорошо, но просто одетый. В этом мужчине сквозило породой. В его манере сидеть, например. И даже курить. И взгляд завораживал. Глаза у него были темно-карие. Шоколадные. В них терялся зрачок и они казались бездонными. Брови четкие и широкие, левая была когда-то рассечена, а шрам остался тонкий и неровный. Темные волосы чуть ниже ушей, которые он изредка поправлял небрежным жестом, чтобы не падали на лицо. Это обстоятельство почему-то выводило из себя. Нет, не это. А его усмешка на губах. Весь вид незваного гостя был такой, словно он одолжение делает, что сидит у нас на кухне. Решительно, у моего мужа не может быть таких друзей. А на генерала полиции или кого-то в этом роде гость не походил. Он походил на дьявола. Не знаю почему, но именно это сравнение пришло мне на ум. В любом случае, вид у него был такой впечатлительный и опасно волнующий.

– Соня, познакомься. Это мой однокашник, Сергей.

– Добрый вечер, – ответил он.

Баритон, – сразу же определила я. Приятный, бархатный, вибрирует. И страшно раздражает. Пусть бы себе вибрировал где-нибудь в другом месте. Потому что гость был трезв, как слеза младенца, а мой муж был пьян вдребезги.

– Роме нельзя пить крепкое, – с укором адресовала я незнакомцу.

– Я не знал, – пожал он плечами.

– Вы… Сергей… Как вас там?

– Шальнов Сергей Павлович, – ответил он и хохотнул.

Помимо всего прочего, его приятный баритон был глубокий и обволакивал, как туман. Я тряхнула головой. Какое-то наваждение…

– Рома, я сварю тебе кофе, – с трудом переключилась я на мужа.

– Соня, иди спать.

– Даже не познакомишь нас как следует? – подозрительно спросила я мужа.

– Он же представился.

Шальнов опять хохотнул. Ужасно захотелось его треснуть по голове половником. А заодно и мужа. Откуда у них на столе половник? Они что, коньяк борщом запивали?

– Вы кто будете по профессии? – решила я сама познакомиться с гостем как следует.

– Бизнесмен он, кто ж еще, – ответил за него муж. – Ты что, не видишь?

– У него на лбу не написано.

– Просто ты читать не умеешь.

Я зло посмотрела на Шальнова и предупредила:

– И не вздумайте хохотать.

Он поперхнулся, покачал головой и ответил с усмешкой:

– Как скажете.

– Ах, Соня, – протянул муж. – Такие, как Серега, таким, как я, в руки не попадаются.

– Перед законом я чист. Я играю по правилам, – серьезно кивнул Шальнов.

– А кто вы? Вор? – ехидно спросила я.

– Почему же сразу – вор?

– А в бога вы верите?

Шальнов усмехнулся.

– Я верю в себя.

– Это похвально, – кивнула я, и тут заметила на столе карты.

Да, в этот поздний вечер я была рассеяна. Бокал шампанского и бокал белого сухого вина после концерта, неожиданный гость в нашем доме. И муж, которому нельзя пить крепкое. Он дуреет на глазах.

– Картишками балуетесь?

– Карты! – презрительно хмыкнул муж. – Преферанс! Два тура сыграли. Угадай, кто выиграл? Сейчас сыграем третий раз. Бог троицу любит.

– Сергей Павлович не верит в бога. Он верит в себя.

– Эх, Сонька, так это ж так говорится! Но, сама понимаешь, триединство!

– Не понимаю. Кроме того, что ты напился.

– Сонька, не гунди. Я ж еще не рассказал Сереге, как мы познакомились! Серега! У этой девицы своровали сумку, когда она училась на четвертом курсе Гнесинки. А она возьми, и заяви.

Что было, то было. Тогда мне стало жутко обидно. Ведь учимся вместе, все как одна семья, и тут какой-то гад. Моя подруга Юлька настояла на визите тогда еще в милицию. Так я попала в кабинет к Роме. Он уже тогда не должен был заниматься делами, типа пропажи сумки, но, как позднее рассказал супруг, увидев меня, он тут же принялся за поиски. И ведь нашел-таки сумку! Правда, пустую… В то время у меня был роман с гитаристом Ильей. Но Рома не отставал. То он меня подвозил, то довозил, помогал выправить новые документы и паспорт, словом, находил поводы для встреч. И на фоне Ильи, да и остальных музыкальных мальчиков, как Рома их называл, будущий муж выглядел настоящим мужчиной. Долго мы с Ромой под луной не ходили. Он быстро настоял на том, чтобы я переехала к нему. А потом поставил вопрос ребром: либо мы женимся, либо ерундой занимаемся. Это тоже произвело впечатление. Мне было 20, Ромке – 25. В браке мы прожили четыре года и за все это время я ни разу об этом не пожалела. Хотя, конечно, выходить так рано замуж я вовсе не собиралась. Наверное, Рома был так настойчив, что мне пришлось согласиться, иначе бы он не отстал. А став моим мужем, он успокоился.

Шальнов Сергей Павлович воспринимался мною как враг, нарушивший гармонию.

– Ну, Серега, третий, последний раз! – возвестил мой пьяный муж. – Сонька, я выиграю! Мне сегодня везет!

– А какие ставки? – холодно спросила я.

– Сонька, я уже выиграл десять тысяч!

Я взглянула на Шальнова Сергея Павловича, ища у того поддержки, но где там! На меня он даже не взглянул.

– Серега, ставь все, что у тебя есть! Слабо?

Шальнов вздернул бровь, потом пожал плечами и кивнул

– Ставлю пятьсот тысяч.

Я икнула.

– У нас нет таких денег, – сквозь зубы сказала я.

– А теперь будут! – хихикнул Рома.

– Это могут быть не деньги, – заметил Шальнов.

– Ставлю самое ценное, что у меня есть. Мою жену.

– Что? – прошептала я.

У меня пропал голос, а ноги стали ватными. Я с трудом села на стул.

– Подожди, моя радость, – жестом руки остановил меня муж. – Мы выиграем.

Я беспомощно посмотрела на Шальнова. Тот окинул взглядом сначала меня, потом моего мужа…

– По рукам, – кивнул он.

Если бы все сволочи выглядели как сволочи, жить было бы гораздо легче. А так – сидит себе красавец – мужчина, а внутри – сволочь.

… Не знаю, сколько прошло времени. Я плохо соображала в это время. Только силилась понять: почему это происходит со мной? Каким бы невменяемым в этот момент ни был мой муж, – этого я ему никогда не прощу. Не смогу простить. Он предал меня. Предал один раз, предаст и второй. Моя крепость рухнула. Жаль. Я верила в нас. Я любила мужа. Я гордилась им. Нами.

– Собирайся.

– Что? – вздрогнула я.

– Собирайся, – мрачно рявкнул муж.

– Что?

– Дура, – он встал и вышел.

Я подняла глаза на Шальнова.

– Он проиграл меня в карты?

– Часто он так пьет? – в свою очередь спросил Шальнов.

– За четыре года второй раз, – на автопилоте ответила я.

– А что было в первый раз?

– У него друг погиб на задании.

– И что он тогда сделал в состоянии опьянения?

– Что? Ах, это… Он… Он пытался вызвать сатану…

– Что? – изумился Шальнов, а потом коротко рассмеялся.

– Может, у Ромы и получилось. Он вызывал сатану. И вы пришли.

– А! – усмехнулся Шальнов. – Извините, что задержался в пути.

– Сволочь, – четко сказала я, глядя Шальнову в глаза.

– Я не знал, что ему нельзя коньяк, – пожал он плечами, но усмешку с лица убрал.

– Это не честно. Он был пьян.

– Я выпил столько же.

– Так то вы! Кто вы?

– Сволочь и сатана.

– Слушайте, уходите, а? – попросила я.

Шальнов вздохнул.

– Я не сделаю вам ничего плохого. А вот ваш муж… Вам, в самом деле, лучше переночевать у меня. А завтра разберемся.

В этот момент на кухню вошел Рома. В руках он держал свой табельный пистолет.

– Собрались? – спросил он.

Я попыталась упасть в обморок, но Шальнов придержал меня за локоть.

– Пистолет-то зачем? – спокойно спросил он.

Муж махнул пистолетом в мою сторону.

– Чтобы она пошла.

Я икнула и попыталась упасть в обморок вторично, но Шальнов крепко меня держал.

– Мы можем отменить условие, – невозмутимо сказал он. – Или переиграть партию.

– Ты мне еще деньги подари, – хмыкнул муж. – Нет уж. Я тоже играю по правилам.

– Тогда убери пистолет и давай выпьем. По правилам, так по правилам.

– А как мне жить после этого? – вдруг тихо спросил Рома.

Он положил пистолет на стол, взял бутылку коньяка, выпил все, что там оставалось, и шатающейся походкой отправился в спальню. Через минуту скрипнули ножки дивана.

– Уснул, – прошептала я.

Шальнов взял пистолет и спрятал его в карман.

– Завтра верну, – сказал он, быстро взглянув на меня, вышел в коридор и начал собираться.

Я пожала плечами и вышла следом за ним. Встала, прислонившись к дверному косяку.

– Извини, – сказал Шальнов, надевая пальто.

– Мы перешли на «ты»? – безразлично спросила я.

– Глупо спрашивать, в порядке ли ты, – вздохнул он, – Но могу я тебя здесь оставить? Твой муж как, больше не будет буянить?

Во мне словно что- то щелкнуло.

– Я пойду с вами.

Я знала, что муж проснется только утром и будет уже трезвым. Он будет мучиться, никогда больше не прикоснется к крепкому алкоголю, раз уж в ход пошло его табельное оружие, а работа для него – это смысл жизни…

Шальнов окинул меня взглядом и коротко кивнул:

– Тогда одевайся.

Я влезла в туфли, взяла плащ и сумочку, и мы вышли из квартиры. Я просто захлопнула дверь.

На крыльце дома я остановилась, оглядела стоянку и повернулась к Шальнову.

– Гелендваген твой?

– Угадала. А что?

– Ничего. Я так и думала. Я сяду на заднее сидение. Никогда не езжу на переднем.

– Я хорошо вожу.

– Откуда я знаю.

Мы сели в машину и Шальнов плавно тронулся.

– Моей первой машиной был трактор.

– Что? – не поверила я.

– Я простой деревенский парень. У соседа был трактор. Я попросил порулить. Так и началось. Считай, за рулем с 14 лет.

– У меня родители погибли в аварии. Я боюсь машин.

– Кто был за рулем? Твой отец?

– Водитель. Они взяли такси.

– Поэтому я предпочитаю сам водить машину и никому не доверять свою жизнь.

Глава 2

Дом у Шальнова был небольшой. Ничего кричащего, никаких башенок. Он был построен на деревенский манер: с летней верандой и небольшими сенями, в которых располагалась полка для обуви. А я ожидала увидеть варварское великолепие.

Участок перед домом, хоть и был просторным, явно не тянул на гектар. Сосны, ели, березы. Никакого ландшафтного дизайна. Внутри дома все было просто, оттого уютно. Никакого хай-тека, голого паркета, черных квадратов и красных клякс на стенах. В небольшом холле – только встроенный зеркальный шкаф.

Шальнов хотел помочь мне снять плащ, но меня вдруг взбесила его галантность.

– Сама справлюсь, – буркнула я.

– Ты феминистка?

– Нет.

– Тогда, может быть, я уберу твой плащ в шкаф?

Я молча протянула ему плащ.

– Если любопытничаешь, можешь посмотреть дом.

Я ничего не ответила, но полюбопытничала.

Кухня, спальня, кабинет. Совмещенный санузел находился в подвале, рядом с бойлерной. Все просто и просторно. Мне понравилось. А вот сама ситуация мне нравилась все меньше и меньше.

Шальнова я обнаружила в кухне. Он бросил пиджак на спинку стула и открыл холодильник.

– Сейчас закину в микроволновку котлеты. И сварю глинтвейн. Ты хочешь глинтвейн?

– Хочу.

– Полюбопытничала?

У меня заныло под ложечкой. Что происходит? Я, образно выражаясь, нахожусь в стане врага. Значит, врага нужно бить. Этот враг сломал мне жизнь, между прочим. Ведь я совершено себе не представляла, как начну жить завтра. А завтра приближалось. Я тоскливо взглянула на настенные часы.

– Уж полночь близится…

– Что?

– Скоро полночь, говорю.

– А Германа не будет, – Шальнов принялся насвистывать. – Так как тебе мой дом?

Я смотрела, как Шальнов готовит глинтвейн и наполнялась ненавистью. Такое чувство, что он готовил не глинтвейн, а меня.

– Ты что, строишь из себя простого парня? – не удержалась я от язвительности.

– А я и есть простой парень, – спокойно ответил Шальнов. Вывести его из себя было достаточно сложно, а я уже завелась.

– А чем именно вы занимаетесь, юрист Сергей Павлович? В какой нише занимаете место?

Шальнов медленно повернулся и воззрился на меня в крайнем удивлении.

– Всем понемногу.

От былой откровенности не осталось и следа. Занятно. Я уселась на стул, положив ногу на ногу.

– Ясно. Значит, приспосабливаетесь к жизни, как ящерица, – заключила я, рассматривая интерьер.

– Совершенно верно, – согласился Шальнов.

– Приспособленец, значит, – констатировала я.

– Разве это плохо? – мирно поинтересовался Шальнов.

– А не боишься, что скажут, будто дела у Шальнова хреново идут? Дом маленький, дизайна нет.

– Мне совершенно плевать на мнение других людей, – пожал он плечами. – К тому же, я не так богат, как ты думаешь. Скорее, хорошо знаком в определенных кругах, скажем так, но на жизнь хватает, еще и остается.

– А! Кто бы сомневался, что тебе плевать на других людей, – хмыкнула я, вновь оглядывая кухню. – Уютненько тут. Женщина помогала?

– Я никого к себе не приглашаю.

– Почему?

– Зачем? Для этого есть рестораны, бары, клубы.

– Отели, – поддела я.

– Проституток не снимаю, если ты об этом.

– Женщины к тебе и без того липнут. К тебе и твоему состоянию. И все они – продажные дуры. Так?

Шальнов искоса взглянул на меня.

– Все мы продажны. Главное, угадать с ценой.

Я сжала кулаки.

– Ты – циник!

– Согласен, – кивнул Шальнов.

– Тебе что, совершенно все безразлично? – в яростном бессилии спросила я.

– Не все.

Шальнов внимательно посмотрел на меня и вполне по-человечески улыбнулся. Это было неожиданно и обезоруживающе. Я растерялась.

– В какую игру ты со мной играешь? – спросил он.

– Я не игрок.

– Да и я не игрок. Идея сыграть в преферанс принадлежала твоему мужу. Если ты об этом.

– Я не об этом, – с досадой сказала я.

– Ладно. – Шальнов пожал плечами.

– Я тебя совершенно не знаю, – брякнула я. – И ты мне не нравишься.

Шальнов усмехнулся.

– Жаль. Потому что ты мне очень даже нравишься. Ты забавная.

– Забавная? – оскорбилась я. – Что я, обезьянка? Или котенок?.. Ворюга!

– Не понял.

– Все ты понимаешь! – разозлилась я. – Тебе от самого себя не тошно?

– С чего бы? – искренне удивился Шальнов. – Если ты по поводу моего бизнеса, то сразу скажу, что любой бизнес изначально строится на финансовых махинациях. Тут как в мире животных: пищевая взаимоцепочка.

Я внимательно посмотрела на Шальнова и догадалась: издевается. Я так и спросила:

– Ты издеваешься?

Он хохотнул и развел руками.

– Немного.

– Говоришь ты убедительно, чувствуется практика.

Шальнов засмеялся и покачал головой.

– Надеюсь, больше мы не будем возвращаться к этому разговору? Ну, если только ты не попросишь дать тебе несколько уроков.

– Мне кажется, ты водишь меня за нос.

– Ты права. Тебе кажется.

– Ох уж эти мне бизнесмены… С дурами мы добрые, с ворами – трудолюбивые, честные граждане, с быдлом – быдло, так?

– Так. А что тебе опять не нравится? Думаешь, если интеллигентно разговаривать с быдлом – это хорошие манеры?

– Зачем с ним вообще разговаривать?

– А ты не лишена снобизма, – засмеялся Шальнов.

– Я не снобка, – возмутилась я. – Ты меня провоцируешь некорректными вопросами!

– Ах, Софья… Софья как вас там?

Я смерила его взглядом, но ответила:

– Викторовна.

– Ах, Софья Викторовна, и чем я вам так не нравлюсь?

– Ты сломал мне жизнь.

– Вот как. – Шальнов стал серьезным. – А до этого тебя все устраивало?

– Да.

– И когда пьяный муж пытался вызывать сатану, ты не испугалась?

– Нет. Это было даже забавно.

– Ты чудная.

– Чудная. Забавная. Обезьянка, одним словом.

– Глинтвейн готов. – Шальнов улыбнулся. – Тебе просто нужно прийти в себя. Поесть. И немножко напиться.

– Глинтвейном? Да еще и в твоей компании? – презрительно уточнила я.

Шальнов поставил передо мной бокал и сел напротив.

– Пистолет отдай, – вспомнила я.

– Я отдам его твоему мужу, когда он протрезвеет.

Я вздохнула. Задержав на лице Шальнова взгляд, с надеждой спросила:

– Я тебя не раздражаю?

– Нисколько.

– И ничем тебя не обидела?

– Я привык, что люди меня ненавидят.

– Валять ваньку – это твоя стратегия?

– Съешь, пожалуйста, хотя бы одну котлету. Она вкусная. Куриная.

– Покупная, конечно?

– Конечно, покупная.

Я с подозрением посмотрела на Шальнова.

– Что ж ты за человек такой… Прибить бы тебя, – проворчала я, но котлету съела и глинтвейн выпила.

Шальнов ограничился только глинтвейном, чем снова меня насторожил.

– Отравить меня хочешь?

– Я не голоден.

Я протянула ему бокал, на дне которого осталось немного глинтвейна и продекламировала:

– Отведай и ты из моего кубка.

– Ты что, уже пьяна? – изумился он.

– Я сегодня вечером выпила. Немножко. У меня сегодня был важный концерт.

– Рома сказал, ты дирижируешь хором в музыкальном колледже?

– Да. А Рома даже не приехал. Было ужасно обидно… А потом он меня еще и в карты проиграл. – Я икнула.

– Ты не похожа на дирижера.

– Конечно. Я же похожа на обезьянку.

Шальнов засмеялся. А на меня вновь напало чувство ненависти. Как я могу так мило вести беседы с этим человеком? Я повертела в руках бокал, сдерживаясь, и спокойно спросила:

– Зачем ты это сделал?

– Что? О чем ты?

– Рома поставил меня на кон, а ты согласился. Вот я и спрашиваю: зачем ты согласился?

– Поставил на кон, – поморщился Шальнов. – Ты читаешь какие-то дрянные книжки, Софья Викторовна. Советую тебе обновить библиотеку.

– Я читаю много и в разных жанрах.

– Избавься, пожалуйста, от этой уголовной лексики.

– Ты мне так зубы заговариваешь?

– Опять… – Он махнул рукой. – Забудь ты все это. Словно ничего и не было. Твой муж просто был пьян. А я согласился, чтобы твой муж от меня отстал. Не усложняй. Лучше выпей еще бокальчик и иди спать.

– Да, пожалуй, я выпью еще бокальчик. Так и быть, налей мне.

– Ты как, не дуреешь, когда пьяна? – не удержался Шальнов, чтобы съязвить.

– Да пошел ты, – рявкнула я. – Рома схватил свой табельный пистолет, тебе это невдомек? Это уже не шутки. От этого просто так не отмахнешься.

– Успокойся, пистолет не был заряжен. Ты просто в таких вещах не разбираешься. Рома просто хотел тебя напугать.

Шальнов протянул мне бокал с глинтвейном.

– Тем не менее… Это ничего особенно не меняет, – прошептала я. – Мой муж хотел напугать меня пистолетом. Это все. Это – конец. – Я махом выпила содержимое бокала. – Наверное, он вжился в роль. Обычно так в фильмах бывает. Карты. И пистолет. Так сработало подсознание.

– Ты сейчас пытаешься своего мужа оправдать? – поинтересовался Шальнов.

– А ты с какой целью интересуешься?

Шальнов хлопнул себя ладонью по лбу.

– Ты от мужа – полицейского понахваталась этой блатной лексики?

Мы немного помолчали. Шальнов закурил. Он даже принес из холла мою сумочку и протянул мне.

– Ты же только дамские куришь?

– Премного благодарна, – пробормотала я.

Мы покурили в молчании и Шальнов встал.

– Ну, что, пора спать. Как видишь, ничего страшного не случилось. Ты больше напридумывала. Утром помиришься с мужем и все будет, как прежде.

– А я, может быть, не хочу, как прежде…

– Это тоже неплохо. У меня будет шанс.

– Какой шанс?

– Хочу посмотреть, как ты дирижируешь.

– И только – то?

Шальнов тихо засмеялся.

– А это уже от тебя зависит.

– Да пошел ты, – фыркнула я.

Шальнов засмеялся громче, а потом замолчал и сказал тихо и серьезно:

– Знаешь, скажу тебе честно. Мне было интересно сыграть ту партию с твоим мужем. Ты понимаешь, о чем я? Мне была приятна сама мысль, что я смогу получить тебя в качестве трофея. Это так, фантазии, конечно, не нужно меня бить и называть подонком. Но я тебя выиграл. Пусть в карты, чисто символически, но это чертовски приятно.

– Все-таки зря ты пил глинтвейн на голодный желудок, – покачала я головой.

На этот раз Шальнов засмеялся беззвучно. Даже глаза прикрыл. Я ни за что не подам виду, что мне приятно такое слышать. Что у меня даже мурашки по коже пробежали…

… Шальнов уступил мне свою кровать, а сам устроился на диване в своем кабинете. После душа, закутавшись в большое махровое полотенце, я не удержалась и увидев, что дверь в кабинете нараспашку, полюбопытствовала.

Шальнов не постелил себе. Он лежал на диване все в той же одежде, подложив руки под голову, разглядывая потолок. Я кашлянула.

– Что-нибудь нужно? – не меняя позы, спросил он.

– Нет… – Я переступила с ноги на ногу. – Вот, зашла предупредить: я во сне могу кричать или смеяться. В зависимости от того, какой сон вижу…

Шальнов, наконец, бросил разглядывать потолок, и задумчиво посмотрел на меня. Я смутилась и спросила первое, что пришло в голову:

– Что там на потолке?

– Ровным счетом ничего интересного, – невозмутимо ответил он.

– Ну, я спать.

Шальнов ничего не ответил и снова принялся разглядывать потолок.

– А вы джентльмен, братец Лис, – пробормотала я и на цыпочках юркнула в спальню.