Медвежий сад

© Солнцева Н., 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

Дорогой Читатель!

Я написала уже больше пятидесяти книг.

Каждая из них – мой шаг навстречу к вам, открытие и откровение. Я пишу о мире параллельных реальностей, с которым каждый из нас, сам того не подозревая, сталкивается практически ежедневно. Просто мы привыкли не замечать его.

В моих героях вы обязательно узнаете себя и заглянете в самые сокровенные уголки подсознания.

Быть может, это станет поворотным моментом в вашей жизни.

С любовью,

Наталья Солнцева

Все события и персонажи вымышлены автором.

Все совпадения случайны и непреднамеренны.

«Жить – это проникать в чудную обитель духа с шахматной доской вместо пола, на которой мы обречены играть в неведомые игры с неуловимым и страшным противником».

Мартин Бубер

Глава 1

Гаранин отошел от мольберта и вытер капающую из носа кровь. Без наркотиков он не писал и постоянно увеличивал дозу. Засунув в ноздри ватные тампончики и дыша ртом, художник снова взялся за кисть.

Его посещали фантастические видения и образы: персонажи картин выходили из рамы и говорили с ним, он легко переносился во времени и пространстве куда угодно. Словом, ничто не сковывало его творческий поток, и Гаранин чувствовал себя богом, которому все подвластно. Переживаемый им эйфорический восторг сменялся приступами жесточайшей депрессии. Лекарство от нее было тем же.

Художник смелыми мазками накладывал краску на холст, когда посреди мастерской появился человек со шпагой в руке.

– Меня зовут Уильям, – представился он. – Я гладиатор из «Медвежьего сада».

– Гладиатор? – поразился Гаранин.

Гость изъяснялся по-английски, но художник все понимал. В состоянии измененного сознания языковые границы стираются, как и все прочие.

– Я выходил на помост, чтобы сражаться за деньги… Я не убийца!

– Никто тебя не обвиняет, чувак, – улыбнулся Гаранин. – Судьбу побежденного решает публика.

– Вы меня не поняли, сэр…

– Я не знаток ваших гладиаторских законов, – признал художник, опуская кисть и с любопытством разглядывая собеседника. – Просвети меня, если хочешь.

– Это бои без правил. Сам дьявол втянул меня в свою игру! Я потерял честь и достоинство ради нее…

– Ты о женщине, что ли? Поверь, чувак, баба не стоит твоих страданий. Новая любовь – лучшее средство от старой. У меня есть знакомые натурщицы, пальчики оближешь! Выбирай любую.

– Я не за этим пришел, – нахмурился гладиатор. – Кто-то должен меня остановить, сэр. Меня и ее! Больше так продолжаться не может. Мы сеем зло и прокладываем себе дорогу в пекло! Ей-то все равно, а меня порой такая жуть берет… хоть в петлю лезь. Но с тех пор, как я связался с ней, у меня нет своей воли. Я ее раб, сэр. Кто-то обязан положить этому конец!

– Ты принимаешь меня за кого-то другого, – заявил Гаранин. – Я тебе не судья. А твоя подружка наверняка обычная шлюха, которой ты позволяешь вертеть собой. Хочешь расслабиться? Один вдох, и ты уносишься на небеса!

– Это что-то вроде опиума?

– Ты пробовал? Значит, в курсе, как погрузиться в нирвану и не париться. За чем же дело стало?

– Она – почище этого, сэр. Это не любовная страсть! Нет. Все гораздо хуже! Вы только разок прикасаетесь к ней… и вам уже не вырваться. Она поглощает вас… подчиняет, и вы служите ей, а не себе.

– Ого! Да ты, по ходу, дамский угодник! – рассмеялся художник, ощущая чудесную легкость и полную свободу. – Право, не знаю, чем тебе помочь. Покажи мне свою красотку, и я напишу ее портрет.

– Она всегда со мной, сэр…

Гаранин оглянулся, но никого, кроме гладиатора, не увидел. Стены мастерской раздвинулись, вместо драпировок и гипсовых бюстов появились черные развалины. Запахло гарью и речной тиной.

– Это моя нора, – сказал гость, показывая на руины. – Логово зверя. Видишь, до чего я дошел?

– Н-да… жилищные условия у тебя хуже некуда, – сочувственно вздохнул художник.

– Самому мне не справиться со своей бедой, сэр!

– Что я могу сделать, чувак? Квартиры распределяет мэрия, а денег у меня самого кот наплакал. Всё уходит на наркоту!

– Вы опять не поняли…

* * *

Из всего десятого класса только Антон Бессонов не мог поладить с молодой учительницей истории. Спорил, задавал каверзные вопросы, дерзил.

– Ты че с ней заелся? Неровно дышишь? – подтрунивали над ним товарищи. – Она же не вредная, молодая просто, неопытная. Смущается, вот и перегибает палку. Будешь продолжать в том же духе, она тебе аттестат испортит. Поставит плохую оценку, придется пересдавать или платить.

Антон то огрызался, то отмалчивался. Аттестат его не волновал, в отличие от родителей. Жизнь вдруг открылась ему с неожиданной стороны, о которой он раньше не задумывался. Свое странное состояние он объяснял себе чем угодно, кроме истинной причины. Антон, как и большинство его сверстников, равнодушно относился к учебе и предпочитал проводить время в спортивном зале и за компьютером. Чтобы мать не изводила его нотациями, он запирался у себя в комнате или пропадал вечерами на улице. Отец, занятый бизнесом, мало обращал внимания на сына. Изредка он спрашивал, как у того дела в гимназии, Антон отделывался общими фразами. Мать помалкивала, чтобы не нарываться на семейный скандал.

– Ты хоть иногда в учебники заглядываешь? – возмущалась она, оставаясь с сыном наедине. – Может, тебе репетиторов нанять?

– Нет, – злился парень. – Я тупой! Мне лучше в армию пойти, на контрактную службу. Там мозги не нужны, а в остальном оторвусь по полной!

– Дурья твоя башка, – пугалась мать. – Какая армия? Хочешь инвалидом стать? Или в цинковом гробу домой вернуться?

Разумеется, в армию Антон не собирался. Нарочно травил матери душу, чтобы прекратила его пилить. Способ подействовал. На время.

Антон не признавался себе, что уроки истории превратились для него в пытку. Видеть новую учительницу, слышать ее голос, ощущать тонкий, едва уловимый запах ее духов было мучительно. Он возненавидел женщину, которая доставляла ему неведомые доселе страдания. Вступая с ней в перепалку, Антон словно погружался в мутный водоворот. Дыхание его сбивалось, лицо краснело, ладони потели. Он не помнил, что говорил, как оказывался в коридоре и шел в туалет, чтобы умыться и охладить горячую голову. Придя в себя, Антон ужасался своему поведению, но ничего поделать не мог.

– Что на тебя накатывает? – удивлялся приятель. – Стоит ей войти в класс, как ты словно с цепи срываешься! Никак влюбился?.. Если хочешь знать, я тебя понимаю. Александра Лиджиевна – красивая и сексуальная. Видал, какие у нее ноги? И одежда вся в обтяжку, потому что фигуру прятать не надо. Наши девчонки ей обзавидовались!

– Да пошел ты…

Антон вспыхнул и чуть не врезал приятелю по носу, но с тех пор мысль о любви засела в его воспаленном уме. По ходу, так и есть! Учительница истории являлась ему в лихорадочных беспокойных снах, он слишком часто представлял ее лицо, губы и большие серые глаза, обрамленные темными ресницами. Все в ней казалось ему необычным и волнующим! Внешность, манера говорить, даже отчество… Он никогда не слышал такого отчества: Лиджиевна…

После занятий Антон обедал в ближайшей к гимназии пиццерии и ехал в финтес-клуб качаться.

– Гляди, не переусердствуй, – посмеивался над ним тренер. – Шварценеггера из тебя все равно не получится. Структура не та!

– Что значит «не та»?

– Кость тоньше, и телосложение другое. Ты рослый, но жилистый. Лишняя мышечная масса тебе ни к чему.

В такие моменты учительница как будто стояла рядом, сравнивала Антона с его тренером… в пользу последнего, конечно же. Эх, дать бы ему в зубы! Да только что с того?

На последней тренировке Антон довел себя до изнеможения и в метро – отключился. Сел на свободное место в конце вагона и вырубился. Перед ним сразу возникла учительница… без одежды, голая. Кто-то снял с нее белый кашемировый свитер, юбку, колготки, бюстгальтер и трусики. Ясно кто – тренер по фитнесу. Он мужик хоть куда! Плечи, бицепсы, пресс… Уверенный в себе альфа-самец. Не то что долговязый нескладный подросток Антон Бессонов.

Учительница стыдливо прикрывала грудь руками, у нее была узкая талия и плоский девичий живот. У Антона перехватило дыхание от ее ослепительной наготы…

Внезапно он очнулся и, озираясь по сторонам, поспешно выскочил из поезда, зашагал к выходу в город. Чуть не проехал свою остановку! Черт, он и в самом деле сходит с ума по учительнице истории?.. Этого только не хватало. Любовного помешательства!.. О чем она рассказывала на уроке?

– Не помню… – пробормотал Антон, поправляя на плече рюкзак. – Ничего не помню…

Он «видел», как Александра Лиджиевна прохаживается по классу, шевелит губами… но не слышал ни слова. У нее плавные жесты, длинная шея, собранные на затылке волосы. Она брюнетка. А ему всегда нравились блондинки. Такие, как его соседка по дому, которая собирается стать моделью. Но теперь Антона отвернуло от блондинок…

Дома парень поужинал и засел за ноутбук, желая хоть чем-нибудь отвлечься от назойливых мыслей и вожделенного образа. Его приятель, Серега Травкин, выложил в Сеть видео, где пробирается в темноте по какому-то складскому помещению. Свет фонаря выхватывает из мрака кирпичную кладку, стеллажи с ящиками и коробками, старые коммуникации…

– Никому не известно, где я, – дрожащим голосом бубнил Травкин. – Ночь я проведу здесь, среди бомжей и крыс!.. Впрочем, ха-ха!.. Шутка!.. Тут нет ни людей, ни животных. Хотя крысы, возможно, где-то прячутся… Надеюсь, они не мутанты и меня не съедят… Клево!.. Если меня до утра не найдут, то я выполню первое задание… Что, чуваки, слабо проверить себя на вшивость?.. А я вот решился… Надоело хвастать перед друзьями айфоном и новыми шмотками!.. У кого их нет?.. Это все куплено на бабки родаков!.. Я сам, по мнению маман, ни на что не гожусь… Она типа крутая!.. Ей все известно заранее! Кем быть, что делать… У нее есть план насчет меня. Ой!.. Тут что-то валяется под ногами… оступился… Засада!.. Маман, если честно, мне осточертели твои унылые поучения!.. Видать, хваленая житуха тебе самой не в кайф. Лучше пойти на корм крысам, чем по твоим стопам… Блин!.. Кажется, связь пропадает…

Нервный смешок вырвался из уст подростка, и экран погас.

– Эй, Серый! – окликнул приятеля Антон, будто тот мог его услышать. – Ты куда подевался? Серый!.. Серега! Эй!..

Глава 2

Учительница истории Николаева вела в Интернете свой блог под ником «Аля». Она описывала старые переулки Москвы, дома с привидениями, сакральные места масонов и прочие мистические достопримечательности. Число ее подписчиков росло; она подбирала интересные маршруты по городу, которые могли бы увлечь поклонников этого вида экстрима.

Аля с детства любила читать и мечтала о приключениях. Потому и взялась изучать историю. Ей не хватало вузовской программы; она знакомилась с музейными работниками и колесила по живописным подмосковным усадьбам. Постепенно ее интерес к тайнам поугас, и она угомонилась. Защитила диплом, устроилась работать в гимназию поближе к дому. Но время от времени ее тянуло на «подвиги».

Будучи студенткой, Аля водилась с диггерами^[1] и лазала вместе с ними в заброшенные подвалы, штольни и подземные туннели. Замкнутое пространство, кромешная тьма, сырость и гнилостные запахи действовали на нее угнетающе. Она с отвращением вспоминала хлюпающую под ногами жижу, осклизлые стены и жуткую вонь, которая въедалась в кожу и волосы. После такого похода приходилось часами отмокать в ванне.

Словом, городские подземелья произвели на Алю неприятное впечатление и не оправдали возлагаемых на них надежд. Никаких золотых вещиц и чудесных артефактов там не попадалось. Байки о спрятанных в подвалах бывших доходных домов мастерских алхимиков и фальшивомонетчиков, которые охотно травили диггеры, остались байками. Однажды ребята нашли в туннеле дореволюционную офицерскую кокарду и пару костей, похожих на человеческие. Вот и весь улов!

Аля была разочарована и поставила на опасном хобби крест. Куда прикольнее, к примеру, бродить вокруг знаменитого «дома на Набережной», где чуть ли не каждый третий жилец был репрессирован или покончил с собой, снимать видео и рассказывать за кадром, что судьба злополучного здания была предопределена задолго до сталинских «чисток». В старину где-то рядом располагались пыточные Малюты Скуратова, соединенные подземными ходами с Кремлем, и именно на этом пустыре у Москвы-реки казнили Степана Разина и бунтовщика Емельку Пугачева. Прошлое Болотного острова и одноименной площади было довольно мрачным. Что же удивляться, если элитное жилье в известном доме навевает на новых хозяев страх и черную меланхолию?..

На уроках Аля разбавляла сухой учебный материал захватывающими подробностями, и ее рассказы превращались в увлекательные экскурсы. Подростки слушали открыв рты. И только с одним из старшеклассников у нее постоянно возникали конфликты. Антон Бессонов невзлюбил ее с первого взгляда. Он изводил учительницу мелочными придирками и допекал безобразными выходками. Аля хотела вызвать на беседу его родителей, но передумала. Отец Бессонова владел сетью аптек и привык командовать, а не выслушивать жалобы и претензии. Мамаша, вероятно, души не чаяла в единственном отпрыске, и рассчитывать на ее понимание было бы глупо. Аля решила терпеливо подбирать ключик к Антону, а не перекладывать ответственность на его родителей. В конце концов, кто из них педагог?

Юноша оказался крепким орешком, но учительница не сдавалась. Не может быть, чтобы она не нашла общего языка со своим учеником. Антон Бессонов – не хулиган, не двоечник, не наглый мажор, в употреблении наркоты не замечен. Другие учителя его хвалят, а она будет распускать нюни и сопли? Ну уж нет!

Самолюбие и природное упрямство не позволяло Александре Лиджиевне поделиться проблемой с коллегами и обсудить в учительской возникшие трудности. Она варилась в собственном соку, придумывая способы «растопить лед» и «завоевать уважение» строптивого гимназиста. Испробовала одно, другое, третье… но ситуация не менялась.

Как-то она попросила Антона остаться после урока.

– Это еще зачем? – скривился тот. – Воспитывать станете?

– Что тебя не устраивает? – прямо спросила Аля. – Не любишь историю?

– Допустим. К чему мне забивать голову ерундой? От этого денег в кармане не прибавится.

– По-моему, ты не бедствуешь.

– Не лезьте в душу, – ощерился парень. – Ненавижу эти психологические штучки! Бедствую, не бедствую… не ваша забота.

– Ладно, иди…

Он вышел из класса, демонстративно хлопнув дверью. Аля чуть не заплакала от досады. Не клеится у нее воспитательная работа хоть тресни. Может, педагогика – не ее призвание?

Чтобы доказать себе обратное, она взялась изучать характер Антона по его страничкам в соцсетях. Тот увлекался спортом и онлайн-играми, изредка выкладывал в Интернет свои фото из фитнес-клуба и делал посты о кулачных боях. Родители, похоже, его не баловали. В гимназию он ездил на метро, а не на отцовской машине с водителем. Одевался без дурацкого форсу. Лентяй и пофигист, но умом его бог не обидел. Школьные предметы схватывает на лету, на девочек не заглядывается, дружит с одноклассником Сергеем Травкиным. Они вместе сидят и дают друг другу списывать.

Травкин – неуравновешенный, рассеянный тип с бегающими глазами и нервными, суетливыми движениями. Наверняка тайком покуривает наркоту. В этой дружбе Антон, несомненно, играет ведущую роль. Судя по постам, Травкин болезненно обидчив и не ладит с матерью. Пожалуй, с ним можно завязать более тесное общение и разузнать побольше об Антоне.

Травкин и Бессонов проживали с Алей в одном дворе, и она частенько видела, как Травкин выгуливает собаку – упитанного мопса. Она созрела для того, чтобы притвориться поклонницей этой породы собак…

* * *

– Где ребенок? – ломая руки, рыдала Ксения Травкина. – Он не ночевал дома и не отвечает на звонки! Его похитили, похитили…

– Ты в полицию заявила? – сочувственно вздыхала соседка.

Ксения прибежала к ней в панике, зареванная и дрожащая, с перекошенным от страха лицом. При упоминании о полиции она судорожно замотала головой.

– Нет! Нет… Я знаю, что мне скажут. Мол, подростковый возраст, гормоны… вот и сбежал парень из дому. Таких случаев по Москве полно! Ждите. Если через трое суток не объявится, тогда… А за трое суток я с ума сойду! Чокнусь! Понимаешь? Его искать надо! Искать! Немедленно!

– Может, и правда сбежал твой Сережка? Он вспыльчивый, нервный. Вы не ссорились в последнее время?

– Ну, ссорились… и что? Зачем ему бежать? – заливалась слезами Травкина. – Я ему даже ни разу подзатыльник не отвесила! А руки чесались… Придешь с рынка никакая, в квартире все разбросано, уроки не сделаны, на кухне гора грязной посуды… Как не ругаться?

– Ладно, Ксюха, кончай реветь. С чего ты взяла, что твоего сына похитили? Кому это надо? Твоим конкурентам? Смешно…

– Раньше он никогда надолго не пропадал. Если задержится где-нибудь, обязательно позвонит. Знает, что я волнуюсь.

– Раз на раз не приходится, – проворчала соседка. – Моя Танька вон пошла на прошлой неделе на дискотеку и телефон потеряла. Или вытащили. Спохватилась, а в кармане пусто. Молодежь-то нынче борзая! Глаз да глаз нужен.

– Светает уже, – простонала Травкина. – А Сережка так и не пришел. Я глаз не сомкнула, извелась вся! Я ведь его одна воспитываю. Папаша нас бросил десять лет назад. Влез в долги, кредитов набрал и свалил в неизвестном направлении. Оставил меня отдуваться! Не хочу вспоминать, каково мне пришлось…

– Да, хлебнула ты горюшка.

– Билась как рыба об лед, чтобы из дерьма выбраться. Только-только жизнь наладилась, а тут новая беда…

– Ты лучше подумай, куда Сережка мог податься? У него девочка есть?

– Кажется, нет.

– Ты его друзьям звонила?

– Он только с Антоном дружит, с Бессоновым.

– Так звони этому Антону! Чего сидишь?

– Звонила уже… он трубку не берет. Спит, наверное.

– Ага, спит, – кивнула соседка и покосилась на часы. – Рано еще. А в больницах ты справлялась?

– Ты еще в морги меня отправь! – взвилась Травкина. – Нет ли там трупа моего сына!

– Тьфу, тьфу! Типун тебе на язык…

Соседка встала и плотно прикрыла дверь в кухню, чтобы не разбудить дочь. Она понимала Травкину, как никто. Сама в разводе, мыкается с Танькой, которая все больше от рук отбивается. Не слушается, грубит, шляется с кем попало. Хоть бы в подоле не принесла! Ей же учиться надо, поступать скоро… а она, кроме тряпок и косметики, ничем не интересуется. Расфуфырится, накрасится, и за дверь! Одни гулянки в голове. Ни помощи от нее, ни поддержки… только деньги подавай. А где их столько набраться, денег-то?

– Что мне делать? – шмыгала носом Ксения. – Куда за помощью идти?

– Ты сначала до Антона дозвонись, может, он в курсе, где твой Сережка.

– Надо его взгреть как следует, когда найдется. Чтобы в другой раз неповадно было нервы матери трепать.

– Ой, не знаю. Перегнешь палку, тогда и вправду из дому сбежит.

– И то верно, – пригорюнилась Травкина. – Не знаешь, на какой козе к ним подъехать, ей-богу! Вроде выросли из коротких штанишек, а ума не прибавилось. По-хорошему не понимают, а по-плохому… дров наломаешь, потом расхлебывай. Тебе проще, у тебя девчонка.

– Ну да! Как же! Чужая ноша всегда пушинка…

Женщины плакали, пили кофе, жалели себя, обсуждали непутевых детей и строили планы поисков пропавшего Сережки. Тем временем в окно заглянуло солнце, и Травкина дозвонилась наконец Антону.

– Это вы, теть Ксеня? – удивился тот.

– Ты чего трубку не берешь? Сговорились с моим оболтусом? Прикрываешь его?

– Я спал, телефон на беззвучный режим поставил. Я всегда так делаю.

– Сережка у тебя? – наседала Травкина. – Признавайся! Больше ему идти некуда. Родни у нас в Москве нет, а на вокзале он ночевать не будет. Привык к комфорту.

Антон растерялся. Он не хотел выдавать дружка, но и молчать про видео, выложенное в Сеть, было неправильно. Его мамаша все равно позже увидит и рассердится. Тем более Серый его молчать не просил. Он вообще ни о чем Антона не просил. Решил всех на уши поставить. Обычный выпендреж!

– Вы только не волнуйтесь… но Серого у меня нет.

– Как – нет? – ахнула Травкина. Она лелеяла надежду, что утром все образуется и она спокойно поедет на работу. – Ты нарочно меня пугаешь?.. Хватит уже! Я обещаю вас не ругать. Скажи Сережке, пусть домой возвращается…

– Нет его здесь, теть Ксеня. И не было. Не верите, приезжайте и убедитесь. Родителей спросите. Они врать не станут.

– А где же он? – всхлипнула женщина. – Ты в курсе?

– Отчасти.

– Говори! Что с ним?

– Да я сам толком не знаю…