Пролог
– Понимаете, такое иногда бывает. Никто не виноват. Всё же мальчик столкнулся с очень сильным потрясением…
Психолог, полная дама средних лет, одетая в светло‑бежевый костюм, практически сливалась по цвету со стенами своего кабинета. Только алая помада на её губах выделялась ярким пятном:
– Мы называем это «приобретённый аутизм». Хотя, на самом деле, так выражаться не совсем верно. Полагаю, у него и раньше были генетические предпосылки к развитию данного расстройства, а стрессовое событие просто стало триггером…
– Он сможет снова заговорить? – спросил её женский голос.
– Мы только начали с ним работать. Пока не могу вам ничего обещать. Но у меня уже есть хорошие новости… Стёпа, давай покажем кое‑что твоей маме.
Женщина встала и, подойдя к шкафу, потянула на себя большой пластиковый ящик, доверху набитый игрушками. Вытащила оттуда складную шахматную доску. Разложила её и теперь быстро расставляла фигуры по клеткам.
– Сегодня я заметила, что его привлекают чёрно‑белые цвета. Это своеобразная регрессия к младенчеству. Новорожденный ребёнок видит только контрастные изображения. Впрочем, неважно, не забивайте голову. Просто я решила предложить ему поиграть в шахматы. Мы с ним разобрали, как ходят фигуры, и, похоже, он даже кое‑что запомнил. Вы раньше не пытались его учить?
– Нет, – отрицательно ответила ей мать мальчика, кутаясь в тёплый вязаный свитер, который явно был ей велик. – Мне кажется, ему пока рано. Да и сейчас вовсе не это важно. Я хочу, чтобы он снова смог общаться – хотя бы со мной.
– Знаете, надо уметь радоваться даже небольшому прогрессу, – воодушевлённо продолжала детский психолог, делая первый ход. – Не требуйте от него сразу многого. Да, он не говорит, но, посмотрите, в то же время он сейчас со мной контактирует. Он следит за моими ходами и даже отвечает мне! Видите?! Он включился в игру, а это ведь тоже своего рода общение.
Мальчик сидел перед ней, не отрывая взгляда от доски. Он никак не реагировал на разговор, но фигуры передвигал довольно быстро, и можно было подумать, что он ставит их наобум, хотя и по правилам.
– Конечно… – продолжая играть, сочувственно добавила психолог, – вряд ли он когда‑либо догонит в интеллектуальном развитии своих сверстников. Скорее всего, ему придётся пойти в коррекционную школу, и он всегда будет отставать. Но, я уверена, определённых успехов мы достичь сможем, если…
– Мат, – вдруг перебил её мальчик глухим безэмоциональным голосом. Он заговорил так неожиданно для обеих женщин, что они, одна за другой, вздрогнули. А психолог даже своим ушам не поверила:
– Что ты сказал?! – она перевела взгляд с доски на лицо ребёнка.
– Мат, – повторил он так же холодно, не отрывая глаз от её короля.
Психолог снова посмотрела на игровое поле, зависла ненадолго, потом обратилась к своей клиентке, старательно маскируя удивление в голосе:
– А ведь и правда. Он только что поставил мне мат в три хода, – словно отгоняя от себя эту мысль, она отмахнулась и быстро поправилась. – Нет, ерунда. Наверное, случайно получилось. Просто я отвлекалась на разговор с вами. Давайте попробуем ещё.
Полная дама вновь расставила фигуры. На этот раз они сделали больше ходов, примерно по десять каждый. Теперь психолог уже не говорила за игрой. Внимательно следила за тем, как меняется позиция, стараясь ничего не упустить. Худая бледная женщина, прячась в свитере, тоже молчала, наблюдая за ними.
– Мат, – вдруг снова раздался тусклый голос мальчика. Он и сейчас не удосужил её взглядом. Зажав соединённые ладони между коленями, сидел неподвижно и прожигал глазами доску.
Дефектолог потрясённо выдохнула:
– Да, он опять прав!.. – прервавшись, чтобы отдышаться, дальше она зачастила уже не пытаясь сохранить лицо. – Послушайте, мамочка, забудьте всё, что я вам до этого сказала. У вас необычный, одарённый ребёнок! Я играю в шахматы сорок лет, а он научился всего полчаса назад – и уже поставил мне подряд два мата! Вам следует отдать его заниматься к профессиональному тренеру!
– Нам не нужны шахматы… – ещё раз попыталась поспорить с ней мать, впрочем, уже не очень уверенно.
– Вы не понимаете! Шахматы для него – это «дверь»! Так он сможет постепенно вернуться к взаимодействию с другими людьми и научиться выражать себя.
– Мы подумаем.
– Позвольте мне поговорить с вами в коридоре, с глазу на глаз.
Покосившись на мальчика, который уже вернул фигуры на их изначальное место и от скуки решил сыграть третью партию – на этот раз с самим собой, мать недоумённо мотнула головой:
– Зачем? Он же всё равно нас не слышит.
– Вы ошибаетесь. Слышит. И, возможно, то, что сейчас здесь происходит, он запомнит на всю жизнь в мельчайших подробностях. Пойдёмте, пойдёмте, – психолог взяла худощавую женщину под локоть и вывела её из кабинета.
Когда дверь за ними захлопнулась, мальчик оторвал руку от фигуры, бросил игру и, откидываясь назад, на спинку кресла, с облегчением закрыл глаза.
Вот бы папа был жив. Больше всего ему сейчас хотелось бы сыграть с ним…
Глава 1. Ромео и Джульетта
Не знаю, о чём ещё моя мать в тот день толковала с психологом, но спустя пару дней появился он – мой первый тренер по шахматам. И ему, вопреки всем сомнениям родственников, действительно удалось меня разговорить. Если, конечно, этот скудный запас слов и фраз можно было назвать разговором.
Я увлечённо следил за каждым ходом тренера, и, в отличие от психолога, он не казался мне лёгкой добычей. Ему со мной, впрочем, тоже пришлось нелегко. Наша первая партия развивалась стремительно, он постоянно пыхтел и промакивал карманным платком пот с лысины, но даже при этом не забывал меня хвалить:
– Превосходно!.. Замечательно, Стёпочка!.. И этот ход очень хороший!.. Да, правильно, смелее!
Но однажды, после очередного моего дерзкого нападения, он нахмурился ненадолго и уверенно воскликнул:
– Нет!
Помню, я тогда так сильно удивился, что даже отвёл взгляд от доски и с любопытством посмотрел ему в лицо.
– Нет, – мягко повторил он, встретившись со мной глазами. – Вот здесь не соглашусь, Стёпочка. Так играть нельзя.
Моя заинтересованность росла с каждой секундой. Я прищурился, всматриваясь в его морщинки между бровями и у губ, будто пытаясь прочитать по мимике, что я сделал не так. Наверное, я впервые за столько времени захотел и смог изучить в подробностях черты лица собеседника. Улыбнувшись мне, он пояснил:
– Смотри. Если ты сейчас пойдёшь так, то следующим ходом я поставлю тебе мат. Вот, видишь?..
Я удивлённо подпрыгнул на месте. Убрал свою фигуру, переставив её на другую клетку. Тренер одобрительно кивнул, и мы продолжили играть – теперь уже в молчании, так как партия становилась всё напряжённее. Гроссмейстер постоянно вытирал пот со лба, а я, обычно неподвижный как статуя, нетерпеливо ёрзал на стуле. Казалось, что победа уже в моих руках, но с каждым новым ходом тренер от меня «убегал». Впрочем, пусть бежит, ведь в этот раз мне нужен вовсе не выигрыш…
И вот, наконец, я смог! Мой уверенный возглас нарушил тишину:
– Нет! – сказал я строго, пытаясь копировать интонацию тренера. Настал его черёд смотреть на меня с непониманием:
– Что ты имеешь в виду, Стёпочка?
– Так играть нельзя, – отчеканил я монотонным, лишённым эмоций голосом и дальше повторил будто автоответчик, на который не так давно наговорили текст. – Если ты сейчас пойдёшь так, то следующим ходом я поставлю тебе мат.
Некоторое время мужчина внимательно изучал доску. Потом, дёрнувшись, охнул и воскликнул громко, крича куда‑то в коридор:
– Матушка, я восхищён вашим ребёнком! Вам обязательно нужно продолжать заниматься. Поверьте, у него большое будущее!
Дальше всё закрутилось очень быстро. Тренировки, турниры, грамоты, медали и кубки. Мой рейтинг резво рос, но росла и пропасть между мной и ребятами, вместе с которыми я соревновался. Я так и не смог ни с кем из них подружиться, а когда однажды в конце очередного крупного турнира меня, как обладателя кубка, решили поднять на сцену и попросили сказать что‑нибудь другим участникам, я сначала равнодушно молчал, окидывая зал отсутствующим взглядом, а потом надменно бросил им всего три слова. Угадайте, какие?..
– Шах и мат.
Короче, только тренерам удавалось изредка меня разговорить. В остальном же я вёл себя как настоящий овощ. И всё‑таки, когда я вспоминаю это время, оно кажется самым счастливым из всех. Мне было так тихо и спокойно внутри самого себя, и не приходилось путаться, будто в липких паучьих сетях, в миллионах дрожащих на воздухе слов.
А сейчас я другой. Я едва себя узнаю. В моей голове крутятся, сталкиваясь друг с другом, мириады суетливых мыслей. Смогу ли я когда‑нибудь разобраться с ними? Нет, наверное, я теперь так и останусь до конца своих дней их заложником. Игрок, поставивший шах и мат самому себе…
Проведя предыдущую ночь в бессонном сражении с тягостными раздумьями, я всё‑таки приехал сегодня сюда – в Горьковский парк, на ту самую скамеечку посреди длинной аллеи. Да, конечно, это было крайне опасно и, со стороны Каспера, неосмотрительно – выезжать куда‑то в своём собственном теле. Но если всё пойдёт по плану, то бояться мне нечего. К тому же, я законспирировался как только мог: надел свободную куртку‑мантию, а под неё – бронежилет, собрал отросшие волосы сзади в хвост, надвинул на голову капюшон, закрывавший лоб и глаза, вдобавок нацепил тёмные очки, а нижнюю половину лица спрятал под чёрной медицинской маской. Для свидания, по правде говоря, прикид так себе, но выбирать не приходилось.
– Привет, Стелла. Рад встрече.
Я подошёл к ней со спины и положил ладони на её дрогнувшие плечи, не давая обернуться. Так она могла видеть только мои руки в плотных кожаных перчатках и трость, которую я поставил рядом, прислонив к краю лавочки – ту самую, чёрную, с серебряной рукояткой в форме черепа. При виде чистого серебра она инстинктивно передёрнулась, а я, приблизившись к её уху, шепнул:
– У нас не очень много времени. Да и изъясняться вслух у меня всегда получалось плохо. Поэтому я решил написать тебе письмо, – и вложил в её руку плотный бордовый конверт. – Вот.
– Даже не поговоришь со мной? – разочарованно протянула она. – Почему?
– Извини, что так выходит. Еле вырвался. Полно работы.
В этот момент с дальнего конца парка, скрипнув шинами, к нам прямо по заснеженной пешеходной аллее начал медленно приближаться в темноте чёрный тонированный внедорожник с погашенными фарами.
– Привёл своих телохранителей? – хмыкнула Стелла. – Что‑то негусто, всего одна машина.
– Чем богаты, – я развёл руками. – Ну, это всё неважно. Главное – мы встретились.
Прижавшись к ней сзади, я крепче обнял её и замер так на пару минут. Закрыв глаза, попытался вспомнить ощущения от наших прошлых встреч. У меня тогда мурашки шли по всему телу от одного её взгляда! А сейчас… сейчас я почему‑то совсем не могу поймать то чувство. Может быть, потому что на улице холодно, и на нас обоих куча зимней одежды. Может, потому что колени сегодня весь день болят сильнее обычного. А возможно, виной всему эти странные отрывистые шорохи и шуршащие звуки, раздающиеся с разных сторон – то тут, то там – между засыпанными снегом кустами и деревьями.
А ведь я до последнего надеялся, что ничего такого не случится. Что я зря тревожусь и выдумываю. Но нет, похоже, что нашим ребятам на сей раз не удастся откосить от долга службы… Раздался негромкий хлопок, и вдалеке в воздух взметнулась стайка встревоженных птиц. Стелла вздрогнула и огляделась, пытаясь определить источник звука.
– Не отвлекайся, – шепнул ей я, снова поворачивая вперёд её голову, так, чтобы она смотрела прямо перед собой. – Побудь со мной ещё чуть‑чуть.
– Что это было?
– Не знаю. Может петарда?
– Нет! Там… там происходит что‑то нехорошее…
– Без нас разберутся, – перебил её я. – Не волнуйся.
– Знаешь, наверное, тебе и правда стоит прямо сейчас уехать, – проговорила она нерешительно.
– Пока рано, – я украдкой взглянул на медленно ползущий в нашу сторону «гелендваген». – У нас ещё есть минутка. Или полторы.
Тем временем, гул становился всё более интенсивным. Послышались далёкие крики. Потом кто‑то из наших выстрелил без глушителя – такое эхо раздалось, что даже снег с веток посыпался. Вот чёрт, я же велел сильно не шуметь.
– Ну, что расскажешь? – спросил я, словно стараясь своим голосом перекрыть громкий звук. – Скучала по мне?
– Да, – выдохнула она, едва ощутимо задрожав в моих руках. – Но я запуталась…
– А я ведь говорил тебе, что можно и в своей собственной паутине запутаться, – я улыбнулся. Жаль только, что моей улыбки она не увидит. – Ладно, не страшно. Мы всё исправим.
– Тебе нельзя здесь оставаться, – произнесла она взволнованно, а следом вдруг воскликнула громко. – Уходи, Каспер! Хватит трепаться со мной! Беги!!!
– Не переживай ни о чём, – мягко поспорил с ней я. – Уверен, спешка будет излишней.
– Ты не понимаешь!..
– Я всё понимаю, – снова перебил её я. – Приятно, что ты обо мне волнуешься. Но, прошу, давай просто немного помолчим вместе…
Она, наконец, притихла, а я ещё раз улыбнулся. Да уж, хороши же мы сейчас оба! Ну вылитые Ромео и Джульетта! Пока мы тут обнимаемся, где‑то там, за этими кустами и деревьями, два отряда охотников, подъехавших на военных автомобилях с разных концов парка, отстреливают и вяжут вампиров, которые пришли за мной по следу Стеллы, а актуальную информацию о расположении и передвижениях врага им на планшеты передаёт сверху наш вертолёт. Сколько же их здесь?.. Я планировал, что будет около двадцати, но, кажется, всё же немного больше. А один из них каким‑то образом прорвался через кольцо обороны и теперь подкрадывается ко мне сзади, шурша снегом под сапогами. Олег его видит по карте, а я слышу, но он пока ещё далеко, чтобы принимать меры. Ещё несколько секунд у меня есть.
Интересно, в сговоре ли Стелла с ними, или они просто пришли сюда у неё на хвосте? Похоже, что она всё‑таки в курсе, слишком уж нервничает. Впрочем, это ведь не главное. Я готов простить ей такую шалость. К тому же, шансов у них нет – я, как и всегда, всё рассчитал и предусмотрел данный вариант развития событий. Неприятно, конечно, но не отменять же свидание из‑за подобной оказии.
– В этом конверте – кое‑что очень важное, – наконец, я нарушил молчание. – Подумай как следует над моим предложением.
– Хорошо, – её голос звучал еле слышно. Всё ещё боится, видимо, хотя и смирилась уже с тем, что ей не удастся меня прогнать.
– Я буду ждать твоего ответа, – добавил я. – А сейчас мне пора. Не сердись, если что. И, пожалуйста, не смотри назад.
Мои руки скользнули по её плечам, и я неохотно выпустил Стеллу из своих объятий. Внедорожник в эту секунду как раз поравнялся со мной, опустилось наглухо тонированное и бронированное стекло, и оттуда показался ствол снайперской винтовки. Раздался тихий выстрел. С едва различимым шелестом упало в снег оружие подкравшегося к нам сзади вампира, но сам он удержался на ногах и даже не проронил ни звука. Неужели Олег – мастерский снайпер – промахнулся с такого смешного расстояния?!
Я резко обернулся, выхватив свой пистолет. Передо мной, метрах в десяти, стоял, опустив голову, высокий мужчина с широкой, атлетической грудью. Мне стоило больших трудов понять, за чьих он – за наших или за вампиров. Чёрное кожаное пальто, такие же кожаные брюки, тяжёлые военные сапоги и двухплечевая кобура, увешанная патронами, кинжалами и деревянными колами разной длины. Вдобавок, на груди амулет из чеснока в серебряной оправе. В общем, выглядел он вполне по‑охотничьи, этакий Ван Хельсинг. Выбивалась из образа разве что чёрная шляпа с широкими полями, тень от которой падала на глаза и закрывала добрую половину лица – виден был только мощный подбородок с небритой щетиной. Рукой в чёрной кожаной перчатке без пальцев мужчина зажимал рану на предплечье – кровь, стекая по рукаву пальто, бодро капала в снег. Пистолет с длинным стволом, похожий на дезерт игл, валялся рядом в сугробе. Нет, в СКОКе такое оружие не держат. Но если он всё‑таки вампир, то почему Олег больше не стреляет?..
Я опустил курок и сам прицелился – на случай, если он решит напасть. Увидев это, мужчина поднял голову, тень от шляпы сошла с его лица, и мы встретились взглядом. Взгляд у него оказался такой тяжёлый, что мне захотелось моргнуть, а когда я снова открыл глаза, передо мной уже никого не было. Только плыл в воздухе невесть откуда взявшийся плотный запах озона – как перед грозой.
Я осмотрелся по сторонам, но таинственный незнакомец будто бы провалился сквозь землю. Убежать так быстро он, конечно же, не успел бы. Тут что‑то другое – явно не обошлось без вампирских сверхспособностей. Просто вдруг раз – и растворился. И даже его дезерт игл пропал. Хм… а был ли он вообще, или мне примерещилось? Может, это и не вампир вовсе, а какой‑то фантом? Наваждение, галлюцинация?
В любом случае, теперь я согласен: здесь и правда стало небезопасно. Убрав пистолет, я взял трость и, прихрамывая, поспешно направился к «гелику». Сел на заднее сиденье, крикнул Стелле:
– До встречи! – и захлопнул дверцу авто.
Вот и всё. Наше с ней «свидание» продолжалось от силы пять минут. Однако сколько приключений за это время! И какой накал страстей разворачивался в радиусе целого километра вокруг нас!
Спустив с головы капюшон, я снял очки и маску и напряжённо выдохнул. Растёр колени, разогревая их, чтобы успокоить боль. Всё‑таки мне даже небольшие прогулки даются тяжело – особенно если приходится стоять. Но спасибо и на этом, а то ведь по прогнозам врачей я после травмы вообще не должен был начать ходить.
Олег тем временем отставил винтовку на соседнее сиденье и, пристегнувшись, включил фары. От ярких лучей, направленных прямо в глаза, Стелла согнулась и закрыла голову руками. Всего лишь ксенон, а не ультрафиолет, но и этого хватило, чтобы её ослепить. Может и к лучшему – зато она, в отличие от меня, не видит в свете фар этот снег – ещё недавно сверкающий и девственно‑белый, а теперь весь раскрашенный в буро‑красный.
Осушив до дна пластиковую бутылку минералки, я снял с рук перчатки. Перчаток на мне было целых две пары: высокие кожаные, а под ними ещё одни потоньше – одноразовые латексные.
Покосившись на меня в зеркало заднего вида, секретарь подметил с усмешкой:
– Если вы правда друг друга любите, то зачем предохраняться?
Я скривился. Тоже мне, юморист. Распустились тут, пока меня не было… И вообще, со стороны хохмить легко, а вот побывал бы вместо босса в теле аватара – понял бы его нежелание снова угодить в паучьи сети.
– Вы тоже видели этого типа в шляпе? – спросил я строго, проигнорировав его выпад.
– Видел, – помрачнел Олег. – Но ненадолго. Даже прицелиться как следует не успел. Встретился с ним взглядом, и он вдруг начал таять глазах! Стрелял я уже, можно сказать, в воздух…
– То есть вы не заметили, как зацепили ему руку?
– Да вы что! – удивлённо таращился на меня секретарь. – Я думал, что промахнулся.
– Занятно… Ладно, разберёмся. Среди наших есть потери?
Парень поправил очки и взглянул в планшет:
– Нет, но двое ранены.
– Сколько в итоге было вампиров?
– Двадцать пять. Этот невидимка – двадцать шестой.
– Помимо него всех взяли?
– Да. Ну, кроме паучихи, – Олег указал рукой на сжавшуюся и неподвижно замершую на скамейке Стеллу. – В общем, сделали всё в точности по вашему протоколу.
– Окей. Тогда поехали.
– Куда? – снова окинув меня взглядом, уточнил Олег.
– Не знаю, – я смутился и воскликнул раздражённо. – Да какая разница, куда! Просто трогайся скорее, хватит её слепить!
* * *
Ранним утром я был уже в Смоленске и, едва дойдя до своей кровати, расположенной в медицинском корпусе шестого отдела, уснул как убитый. Олега я отпустил до начала рабочего дня – пускай тоже хотя бы немного отдохнёт. Сначала он сопротивлялся – ещё бы, ведь на десять часов назначено совещание с первым отделом, и если мы отключимся сейчас, то, что уж тут таить, с большой вероятностью его проспим – но я был непреклонен. После настолько мастерски организованной операции СКОК должен нам как минимум два, а лучше три дополнительных часа сна.
Между прочим, таким крупным уловом за один вечер – целых двадцать пять чистокровных вампиров – в нашем штабе давненько никто не мог похвастаться. Так я и сказал в одиннадцать, оправдываясь за опоздание, главному из наших директоров – тому самому, с номером 002, в народе коротко именуемому Вторым. Мы все, конечно, знали, что его зовут Игорь Владимирович, но с тех пор как у руля встал Каспер, большие начальники решили для солидности скрывать и свои имена. Так появился Второй, Третий, Четвёртый – и далее в том же духе, до Двенадцатого. И только ко мне они так не обращались. Не называли ни Первым, ни хотя бы Тринадцатым. Очень символично – номер‑то на личном жетоне у меня понтовый, а вот по факту я здесь никто. Так, что‑то вроде уважаемого советника, но не более.
– Бесспорно, Каспер, операция проведена безупречно, – признал Второй, пытаясь разглядеть за маской и очками моё лицо. – Пока мы вас ждали, нам довелось изучить протокол и доклады седьмого отдела. Сработано мастерски!.. Да вы садитесь, не стойте на пороге.
Пройдя по залу для совещаний, я опустился в замшевое кресло, возвышающееся во главе стола. Олег просеменил за мной, сел сбоку слева и наспех выложил из портфеля свои записные книжки, планшет и диктофон.
– Мы, правда, так и не поняли, – задумчиво почёсывая чёрную бородку, продолжал Игорь, – почему вы отказались ловить паучиху. Всё‑таки, знаете ли, опасный экземпляр. Такие как она обязаны содержаться в специальных условиях. А учитывая, что у неё за плечами побег, её следовало бы поместить в красный сектор, под усиленную охрану…
– Относительно побега должен заметить, что это в первую очередь непрофессиональная и несогласованная работа с нашей стороны, а не её достижение, – подметил я, заставляя себя говорить как можно более беспристрастно. – В любом случае, я планирую использовать её по‑другому.
В этот момент Олег как‑то странно на меня покосился. Наверняка у него от моей последней фразы разыгралась бурная фантазия.
– Как же? – спросил Второй с любопытством.
– Во‑первых, вчера именно она, приехав на встречу со мной, привела к нам в ловушку этих вампиров. И, я уверен, приведёт снова. А во‑вторых…
Я хотел было добавить, что имею на Стеллу виды в проекте «Восьмой отдел», но руководитель меня перебил:
– Всё происходящее очень рискованно, знаете ли. Надеюсь, вчера был первый и последний раз, когда вы ловите вампиров на живца, используя в качестве приманки самого себя.
– Я всё продумал, – ответил я уверенно. – С точностью до 99%.
– Знаю. Знаю, Каспер. И всё же мы не можем принять даже одного процента риска. Мы ни при каких обстоятельствах не должны вас потерять.
Значит, не должны меня потерять, да? Звучит довольно громко. А что если… Я мысленно хмыкнул. Что если я уже давно сам себя потерял? Вот уже полгода ищу, ищу и никак не могу найти…
– В ближайшее время подобных операций больше не ожидается, – вслух успокоил его я и добавил, пытаясь вернуться к намеченной теме. – Сейчас я планирую направить все силы на развитие проекта «Восьмой отдел».
– У меня и тут есть сомнения. Вы постоянно будто бы играете с огнём. Не кажется ли вам, что так, как было раньше, для вас гораздо безопаснее?
– Если я правильно вас понял, то вынужден отказаться. Я не вернусь к использованию аватаров, – отрезал я, мотнув головой.
– Можно спросить, почему?
– Побочные эффекты слишком велики. Пересмотрите записи медиков относительно последней операции, они там подробно всё документируют. На протяжении долгого времени мои показатели были критическими, и я до сих пор не восстановился до конца. Ещё одного погружения в кому я могу не пережить. Вы ведь не хотите, чтобы я, в прямом смысле этого слова, работал на износ?
– Нет, что вы. Конечно нет. Берегите себя, – его голос зазвучал мягче и как‑то по‑отечески заботливо. – А что касается других вопросов, давайте‑ка лучше обсудим их завтра. Сегодня отменим все встречи. Отдыхайте.