© Лена Сокол
* * *
1
Ей не терпелось покончить с делами.
До конца многочасовой смены оставалось всего пятнадцать минут. Марьяна беспокойно поглядывала на часы. Время тянулось слишком долго и нудно, словно специально надсмехаясь над ней. Еще пара назначений, две подписи в карте больного, указания младшему персоналу, и она была, наконец, свободна.
Одеваясь, девушка молила об одном: пусть не случится ничего из ряда вон выходящего, пока она не переступит порог клиники. Ей бы только не опоздать на свидание.
Измученная длительным дежурством, она часто мечтала остановить время, чтобы вдоволь выспаться, отдохнуть, полежать в теплой ванне. Казалось, жизнь бежит по кругу подобно сумасшедшей карусели, и если не поспевать за ней в нужном темпе, обязательно слетишь со своей лошади. Тогда бег продолжится, но уже без тебя.
Всякий раз, возвращаясь с работы, Марьяна хотела все бросить и взять хотя бы недельный отпуск, чтобы прийти в себя. Но даже два выходных подряд для нее становились каторгой. Сериалы ее не интересовали, походы по магазинам вызывали тоску, кухня и уборка приводили в уныние. И тогда она готова была биться головой о стену, лишь бы поскорее вернуться в клинику. В настоящую жизнь. К живым людям. Туда, где она хоть кому-то была нужна.
За порогом больницы царила непроглядная темень. Молчаливая улица пугала своей тишиной, и лишь свет окон близлежащих многоэтажек напоминал о том, что город жив и вполне себе счастливо проводит вечер. Девушка добежала до стоянки, кутаясь в лохматую зеленую шубу, и застыла напротив своего маленького зеленого «Ниссана». Он снизу доверху был покрыт толстой коркой льда, словно фисташковое мороженое в прозрачной глазури.
И как она могла забыть, что автозапуск вчера накрылся! Блин! Придется теперь сидеть в адски холодном салоне машины, ожидая, пока она достаточно прогреется. Марьяна открыла дверь, включила зажигание и, вооружившись щеткой, снова вылезла наружу.
Ярко-малиновая вязаная шапка-колпак еле сдерживала натиск ее рвавшихся наружу рыжих кудряшек. В ансамбле с зеленой шубой и серыми спортивными сапогами на шнуровке они создавали образ скорее фрика, чем уважаемого доктора. Но она и так жертвовала слишком многим, на целую смену облачаясь в строгий белый халат и удобные тапочки. Хотя бы в личной жизни можно было позволить сделать исключение.
Нарезав пару кругов вокруг мерно урчащего автомобиля, девушка решила не насиловать кузов и стекла щеткой. Все равно, пока само не оттает, ничем не поможешь. Она залезла внутрь, выдохнула на руки, пытаясь отогреть замерзшие пальцы, и взглянула на свое отражение в зеркале заднего вида. В свете фонаря ее зеленые глаза казались почти бесцветными, фарфоровая кожа выглядела белее обычного.
«Не мешало бы подкраситься», – подумала она и улыбнулась сама себе. На лице отразилась лишь печальная ухмылка. На такие свидания не красятся. Можно даже не укладывать волосы, не брить ноги, не заморачиваться по поводу нарядов… И зубы можно тоже не чистить…
Это даже не свидание вслепую и не поход в кино. Это просто чужое свидание, которое может и вовсе не состояться. Но девушка жила надеждой. Ее не приглашали, но она все равно торопилась, ведь кроме этих встреч в жизни давно не происходило ничего примечательного.
Через пятнадцать минут, изнывая от нетерпения, Марьяна, наконец, выехала со стоянки. Ей пришлось ехать, сгорбившись, глядя лишь в маленький, оттаявший из подо льда, участок лобового стекла. Девушка подумала о том, что вся ее жизнь подобна этой проталине, через которую она смотрит на мир. Дом – работа. Работа – дом. И вроде бы хотелось вырваться, расширить горизонты. И сразу становилось страшно, ведь она уже успела отвыкнуть от внешнего мира.
Да, коллеги справлялись со стрессом и одиночеством, начиная встречаться с кем-то из клиники. Почти всегда это были не отношения, а скорее сношения. По-быстрому, скомкано, но страстно. Они делали это, закрывшись в комнате отдыха, процедурке или подсобке, подальше от посторонних глаз. И так поступали многие, даже те, у кого была семья.
Взять хотя бы хирурга Одоевского. Он соблазнил не один десяток молодых ординаторов. Девушки были рады совмещать приятное с полезным. С одной стороны секс с привлекательным мужчиной в самом расцвете лет, с другой привилегии. Кому-то хотелось набить руку, ассистируя на сложных операциях, кому-то наоборот – пациентов попроще: совершил обход, побегал по поводу анализов и, не включая мозги, отправился отдыхать. А то и спать с более молодыми коллегами.
Одоевскому таким образом не приходилось содержать любовниц, водить их в рестораны или выделять время в плотном графике для горячих свиданий. Всё происходило, так сказать, не отходя от станка. Чрезвычайно удобно. Почти никаких обязательств, да он и не обещал никому из них ничего. Жена, встречая его после тяжелой смены, всегда радовалась, что благоверному некогда смотреть налево. И всем так было спокойнее.
Марьяна же предпочитала тратить свободное время на перекус. Все эти конфетки от благодарных пациентов, это очень хорошо, но колбасой не пахло. Молодые ординаторы в модных кроксах делали селфи для инстаграма с подписью «Жизнь в больнице» или обжимались друг с другом в укромном уголке. Так они использовали любой перерыв в работе. А она обычно бежала в буфет, чтобы успеть перехватить на ходу булку за чтением нового исследования от врачей с мировым именем. И часто не успевала доесть, отвлеченная экстренным вызовом.
И еще ей постоянно хотелось спать.
Припарковав машину на стоянке, девушка достала из бардачка хрустящий бумажный пакет. В нем лежал подарок. Она специально заехала перед сменой в магазин, торгующий товарами для туризма и рыбалки. Её руки дрожали от волнения, прижимая покупку к груди. Она вышла из машины и вдохнула морозный воздух. Это было похоже на сумасшествие. Марьяна и сама не могла объяснить себе, что толкает её на такие поступки.
Чистейшей воды безумие! Но этот мужчина за последние полгода превратился для нее всвоего рода наркотик. Ей требовалась новая доза, сильнее и значительнее прежних. И предмет, лежащий в свертке, определенно должен был в этом помочь.
Осторожно, как утка, ступая по ледяному насту, девушка добралась до подъезда. Ей предстояло подняться на пятый этаж. Минуя лифт, она стремительно понеслась по ступенькам вверх. Преодолевая каждый новый пролет, она радостно выдыхала, предвкушая встречу.
Каким он будет сегодня? Страстным или нежным? Неважно. Лишь бы видеть силу его рук, хитрые искорки в глазах. Она почувствовала возбуждение и ускорила шаг, рискуя оступиться.
– Куда так спешишь? – удивилась соседка.
Та как раз поворачивала ключ в замочной скважине, когда Марьяна влетела на лестничную клетку.
На девушке из квартиры напротив была норковая шубка. Перчатки из нежной кожи умело подчеркивали красоту ее длинных пальцев, замшевые сапожки в тон светлых брюк делали ноги бесконечно длинными.
Марьяна охнула, оглядывая соседку. Да, Лиза олицетворяла собой чистое изящество, приправленное лишь капелькой французских духов.
– Небось, на сериал опаздываешь? – усмехнулась она.
– Нет, – выдохнула девушка, прижимая к груди пакет с подарком.
– Почему не на лифте? – спросила Лиза, разглядывая упрямые рыжие кудряшки соседки, выбивающиеся из-под неоново-малиновой шапки. – Он вообще работает?
– Да, – пытаясь отдышаться, ответила Марьяна и полезла в сумку за ключами.
– Что это у тебя? – поинтересовалась обладательница роскошной «завидуйте мне все» шубы, указывая на пакет.
– Да, ничего, – попыталась оправдаться девушка, видя, как хитро прищуривается собеседница, и закрыла пакет плечом. – Ерунда.
– Бинокль? – хихикнула Лиза. – На охоту что ли собралась?
Марьяна мысленно прокляла себя за то, что так плохо позаботилась об упаковке подарка.
– Вроде того, – выдавила растерянно она.
Наконец, ключ щелкнул в замке, дверь поддалась и открылась настежь. Девушка вошла внутрь и обернулась к соседке.
– Это здорово! – заметила та, удаляясь к лифту. – Значит, наконец-то нашелся тот мужчина, который вытащит тебя из твоей берлоги!
Марьяна решила ничего не отвечать и просто захлопнула дверь. Ей было не до Лизы с её расспросами.
Хрустящий пакет, укрывавший до этого загадочный предмет, упал к ее ногам. Да, в нем был бинокль. Она сжала его крепче в своих пальцах.
И ей даже самой себе было трудно признаться в том, зачем она собиралась его использовать. Только психически больные люди делают себе такие подарки, и девушка осознавала, что постепенно начинает сходить с ума. Этот мужчина, сам того не подозревая, становился центром её жизни.
Охваченная страшным нетерпением, она скинула шубу, сапоги и побежала к окну. Марьяна намеренно не включала свет. Так он её не заметит. Или они.
В окне напротив горел свет. Девушка заметила две фигуры. Да. Сегодня это будут они. Она уже не чувствовала ревности.
Опять притащил к себе какую-то потаскуху. Станет ли порядочная женщина отдаваться малознакомому мужчине на первом свидании? Нет. Хотя если речь идет о таком мужчине…
Глядя на его мускулы, Марьяна почувствовала острое желание. Она хотела бы сейчас оказаться на месте пышногрудой блондинки, грудь которой он покрывает своими жадными поцелуями. Настроив бинокль, девушка по привычке прижалась к стене с краю от окна, чтобы в доме напротив её не могли заметить. Им было не до неё: платье незнакомки полетело на пол вслед за рубашкой хозяина квартиры. Женщина осталась в одних чулках в сеточку. Мужчина лихорадочно сжал пальцами её упругие ягодицы.
«Какая пошлость, – подумала Марьяна, разглядывая сквозь линзы черные чулки гостьи, – куплю себе завтра такие же».
Впервые она заметила его полгода назад. Из этого самого окна в гостиной.
Девушка только купила эту квартиру и планировала полностью её переделать. Отлично вложив деньги, которые из-за плотного рабочего графика ей совершенно некогда было тратить, она с головой ударилась в ремонт. Ей хотелось воплотить все самые свои смелые идеи и украсить получившийся интерьер мамиными вязаными игрушками, глиняными фигурками и комнатными цветами.
Марьяне понравилась планировка нового жилища. Высокий потолок, просторная кухня и большое окно в пол. Ей показалось, что сидеть напротив него с чашечкой кофе в кресле-качалке было бы уютно. Она улыбнулась.
Документы были подписаны, впереди куча работы и куча планов. Ей всего тридцать четыре. Или уже. Не важно. Хрупкая и миниатюрная, она выглядела не старше практиканток из медучилища. При этом имела за плечами внушительный опыт работы и ощутимый багаж навыков в любовных неурядицах. Мари, как называл её когда-то в юности мальчишка, которого она любила, считала себя несгибаемой и трудолюбивой. Так оно и было: доктор Донских пахала как конь и не боялась одиночества, которое сулил подобный образ жизни.
Рабочие орудовали фомками и гвоздодерами, со скрипом вскрывая в коридоре старый паркет. В воздухе стояла серая пыль. Оценив глазами предстоящие расходы, Марьяна сложила листок, полученный от строителей, пополам и спрятала в карман. Было в ее мышлении что-то творческое, стоило ей только закрыть глаза, как она представляла будущий дизайн до мелочей. И это не могло стереть улыбку с ее лица.
Один из рабочих, ставивший выломанные деревянные квадратики возле стены, засмотрелся на хозяйку квартиры, чуть не обронив очередную плашку себе на ногу. Так она ему показалась хороша!
Девушка с задорными рыжими кудряшками в теплом удлиненном оранжевом пиджаке походила на сочный фрукт. Ему так и хотелось ее надкусить. А еще эта брошь, приколотая к воротнику. Пара молодых зеленых листочков на булавке. Ну, точно апельсинка!
Парень представил, что если подойти к ней ближе, то можно, наверное, ощутить от её кожи терпкий запах цедры и сладковатый аромат корицы. Он удивился сам себе: «Надо же, как может женщина вызывать у меня такие ассоциации?»
Она, и правда, была похожа на взрыв в стакане с апельсиново-манговой самбукой, на янтарь, на танцующие искры костра в тихую полночь. Её алые губы на чистом личике правильной формы заставили его напрочь забыть о работе. Пареньку и в голову не могло прийти, что такая девушка может быть бесконечно одинока, поэтому он тряхнул головой, прогоняя прочь ненужные мысли и вернулся к работе.
Перед тем, как уйти, Марьяна подошла к окну.
Солнце взорвалось на миллион мельчайших отблесков, и они все рассыпались по улице. Сияли витрины магазинов, стекла машин, лица прохожих. Сияло всё вокруг, кроме её израненного сердца. Внутри было пусто и тягостно. И всё же, она не могла не отметить, что день выдался просто чудесный. Нет, восхитительный!
Скоро она будет любоваться этим видом каждое утро. От счастья она зажмурилась, подставляя солнцу дрожащие веки с длинными пушистыми ресницами. Лицо быстро нагрелось, появился легкий румянец. Девушка открыла глаза и отошла на шаг назад. Теперь лучи её ослепляли. Перед глазами расплывались круги.
Она прищурилась, разглядывая дом напротив. И кто придумал строить дома друг на друге, почти впритык?
Ох, уж эта плотная городская застройка! Из-за этой махины ей не было видно речку, только самый хвостик слева, петляющий и упирающийся в горизонт. Зато, должно быть, жителям этого дома открывался шикарный вид с обратной стороны. Э-эх.
Марьяна прикрыла лоб ладонью и бросила завистливый взгляд на строение. Новомодная высотка, похожая на органайзер для канцелярских принадлежностей. Четыре стеклянные башни, уходящие в небо, и соединенные между собой кирпичными стенами. Вдруг перед ней, в окне квартиры на пятом этаже, мелькнул мужчина. Показался и исчез. Через секунду появился вновь и застыл в странной позе. Она наклонилась на стекло, не отнимая руки ото лба. Незнакомец, одетый лишь в домашние брюки, жадно пил воду из бутылки. Его грудь вздымалась, как у атлета, пробежавшего длинную дистанцию.
Девушка замерла. Мысли о том, что лучше повесить на окна – тончайшую вуаль, шитье или жалюзи, сменились живым интересом к мужчине, от которого её отделяло каких-то полсотни метров.
Когда ремонт был окончен, и она, наконец, смогла переехать в новое жилище, интерес постепенно перерос в нечто большее. Марьяна стала замечать, что спешит после работы домой, словно бы её кто-то там ждал. Последний раз ей доводилось испытывать подобное чувство лет десять назад. Но это было так давно, что, казалось, в прошлой жизни.
Незнакомец возвращался домой не раньше восьми и почти никогда не задергивал до конца и без того прозрачные шторы. Мужчина вообще мало что замечал вокруг, точно был погружен в себя и постигал дзен. На вид около тридцати пяти лет. Всегда один. Всегда серьезен. Всегда с густой черной бородой.
По утрам он обычно устремлял сосредоточенный взгляд вниз, в толпу людей, спешащих по своим делам. И пил кофе стоя. В его позе чувствовались уверенность и сила. Девушка почти ощущала аромат молотых зерен, когда мысленно касалась его губ. Она с каждым днем всё больше фантазировала, и с помощью воображения наполняла собственную жизнь оттенками.
Через окно Марьяна могла видеть часть гостиной, кухню и маленький кусочек спальни в его квартире, но на тот момент её вполне это устраивало. Когда он надевал утром брюки и оборачивался в поисках рубашки, девушка непроизвольно вскидывала руку, чтобы указать на неё пальцем. Они словно жили в одном пространстве, но в разных измерениях.
Иногда ей казалось, что он смотрит прямо на неё, тогда она пряталась за шторой и задерживала дыхание. Пару раз садилась на пол и сидела без движения, улыбаясь сама себе. А когда всё-таки находила силы подняться, готовая встретиться с ним глазами, выглядывала из своего убежища и обнаруживала, что его и след простыл.
Это походило на игру. Но было так забавно и необычно. Марьяна часто проигрывала в воображении их возможные отношения. Вот, они познакомились, встречаются, стали ближе. Вот, прошло время, и их секс уже не такой захватывающий, как прежде, но они определенно стали ближе духовно, и пора переходить на следующий уровень… Короче, всё, как у всех… И тогда она радовалась, что не знакома с ним, ведь ожидание любви казалось ей чем-то более увлекательным, чем сама любовь.
Она даже поймала себя на том, что мысленно зовёт его Мишей. За сходство с медведем. Здоровенные плечи, мощные руки, сила удара которых способна сразить любого соперника.
Как бы она себя чувствовала в его объятиях? Наверное, нежной, тщедушной и абсолютно покорной. А если прижаться к горячей груди? Внутри бы всё затрепетало, безумный жар охватил её голову, губы, молящие о поцелуе, и неумолимо спустился бы вниз. От этих мыслей по спине бежали мурашки, ноги дрожали.
Утром она старалась просыпаться немного раньше, чтобы не пропустить момент, когда он встает с постели и мелькает в окне напротив в одних спортивных трусах-боксерах, вздыбленных спереди. Марьяна медленно выдыхала, держась за занавеску, и просила сердце не биться так громко. Ей хотелось отогнать подальше порочные мысли и усмирить воображение, которое рисует его тело в мельчайших деталях.
Днём Марьяна отвлекалась, представляя, кем бы он мог работать. Каждый раз это были суровые мужские профессии. Один день незнакомец был рыболовом на большом морозильном траулере в открытом море. Восемь часов работал прямо на палубе в бригаде добычи: на нём был теплый костюм, каска, спасательный жилет и тяжелые резиновые перчатки. Готовился к постановке трал, вся команда трудилась без перерыва на обед. Холодный балтийский ветер хлестал Михаила по щекам, соленые капли пота сползали по вискам в бороду, превращаясь в колкие ледышки, но он упорно хватался за веревку и подтягивал на себя сети. К вечеру, когда всё было закончено, он отправлялся поесть, помыться и поспать, чтобы через восемь часов снова заступить на свой пост.
В следующий день мужчина был лесорубом, потом пожарным, шахтером, летчиком или дальнобойщиком. Её не смущало, что он уходил на работу в рубашке и брюках. В своем воображении она могла представлять его кем угодно.
Девушку не тяготило отсутствие рядом реального мужчины: она давно прошла стадии гнева, отчаяния, отрицания и остановилась на смирении. Не нужно бегать по сайтам знакомств, флиртовать с коллегами или мечтать о престарелом принце на хромом скакуне. Можно просто находиться в гармонии с самой собой, не забывая о правилах: никогда не говорить о своей личной жизни с окружающими, и, упаси Господь, рассказывать кому-то о своих фантазиях.
Почти полгода прекрасный незнакомец пребывал в состоянии перманентного одиночества. По выходным читал книги, работал за компьютером, смотрел телевизор или ездил на рыбалку. Это, конечно, было предположением, ведь она не видела у него удочек. Но долгие сборы, большие котомки, набитые доверху неведомой всячиной за его спиной, и радостная легкая походка говорили о том, что мужчина покидал квартиру, чтобы отдаться приятному мужскому хобби.
У Марьяны вскоре появилась еще одна новая привычка. Каждый раз засыпая, она представляла, как они разговаривают, гуляют вместе по аллее, усыпанной желтой листвой, держатся за руки и смеются в ответ на шутки друг друга. Она знала, что если обрисовать мысленно все детали разговора, прочувствовать прикосновения, кажущиеся почти реальными, то это оставит в подсознании такой ощутимый отпечаток, что она увидит его во сне. Не часто, но прием срабатывал. И в своих грезах девушка ощущала всё почти как наяву: там её Миша был живой и яркий. Они проживали свою историю, каждый раз отличную от предыдущей, и были счастливы. Марьяна просыпалась довольная и весь день находилась под впечатлением от этого сна.
В один из таких дней она прибежала с работы счастливая, убедилась, что незнакомец дома, ничем не занят, и, твердо решила, что пришла пора действовать. Девушка надела любимые фиолетовые брючки, зеленый свитерок из мягкой ангоры, взбила огненную шевелюру и подкрасила губы. Её решимости хватило бы даже на то, чтобы ворваться без стука и признаться, что давно за ним наблюдает. Но, сбрызнув шею любимым ароматом с нотками грейпфрута и кипариса, она вдруг обернулась к окну и заметила в нем второй силуэт.
Марьяна от неожиданности выронила на пол флакончик с парфюмом и подошла ближе.
Это была женщина. Первый раз у него была женщина.
Тощая брюнетка, длинная как каланча, из тех, что ничего не жрут. Но уж если жрут, то непременно заключают договор с дьяволом, по которому все лишние калории уходят прямиком в грудь и попу. Изящно удерживая бокал за тонкую ножку, она восседала на краешке дивана и реагировала бурным смехом на каждую его фразу. А он казался уверенным и самодовольным.
Марьяна отошла к краю окна и молча наблюдала, как за пятнадцать минут незнакомец довел дело от шампанского на брудершафт до бурного секса на диване в гостиной при свете ламп. Девушка не чувствовала ревности или разочарования, она облегченно выдохнула от того, что ей так и не удалось наделать глупостей, и отправилась спать.
Брюнетка не продержалась долго, всего пару недель. На смену ей пришла блондинка, через месяц другая. Последняя пассия приходила к нему всего пару раз в неделю. Они обходились без лишних разговоров, почти сразу к делу.
Марьяна не знала, что чувствует. Внутри всё смешалось. Ей лишь хотелось купить чертов бинокль, чтобы различать каждую чертову капельку пота на его спине, ритмично опускающейся и поднимающейся над телом незнакомки.
И да, с таким прибором в руках девушка чувствовала себя почти агентом на службе у её Величества. Для полного набора не хватало лишь лицензии на убийство. Она опустила глаза и почувствовала удушливый укор своей совести. Это не нормально. Взрослой состоявшейся женщине шпионить за соседями, прячась в тени занавесок. Больше похоже на помешательство.
Она в отчаянии бросила бинокль на кровать и, не включая света, разделась. На спинку стула легла блузка, брючки, за ними вслед полетела малиновая шапка. Марьяна старалась не смотреть в сторону окна. В её душе рождалась ненависть к самой себе.
Завтра нужно будет рано вставать на работу. Её ждет долгий и тяжелый рабочий день.
Только не поворачивайся к окну.
Дрожащие пальцы выудили пачку сигарет из ящика стола. Щелкнула зажигалка. Она глубоко затянулась, зажмурив глаза. Вообще-то, доктор Донских не курила. Никто и никогда не замечал её с сигаретой на службе и вне стен больницы. Она считала, что у неё не было серьезной зависимости. Девушка бы легко прожила без этой плохой привычки до конца своих лет. Но однажды, когда ей вдруг пришла в голову идея завести кота или пару кошек, Марьяна поняла, что ей суждено состариться в одиночестве, и закурила.
Отношения с сигаретами были такими же не регулярными, как с мужчинами. Один раз в месяц или раз в полгода, три раза в день, и после снова тишина длиною почти в вечность. Она медленно выпустила облачко густого дыма в потолок и повернулась, чтобы приоткрыть форточку.
Свет в окне напротив больше не горел. Марьяна, не боясь быть замеченной, подошла вплотную и прижалась лбом к холодному стеклу. Пустую улицу освещал одинокий фонарь. В его свете плавно кружились редкие снежинки. Было так тихо и спокойно, словно глубокой ночью.
Она вздохнула. Почти всю комнату заполнили клубы табачного дыма. Девушка, закашлявшись, открыла створку. Ледяной воздух сразу обжёг её ноздри. Но дышать становилось легче. Зимний воздух успокаивал нервы. Она докурила, беспрестанно прокручивая в голове мысли о событиях своей жизни, и неутешительно покачала головой.
Вот и всё. Всё, что ей оставалось, это медленно сходить с ума ближайшие лет тридцать возле этого окна, пока тело не станет дряхлым, а мозги не превратятся в вязкий пудинг. На секунду в голове даже промелькнула мысль, а что если встать на подоконник и… того… вниз.
И ей стало смешно. До чего дожила. Она поёжилась и выпустила из рук окурок. Он медленно летел вниз, трепеща, словно бабочка крыльями. Зрелище завораживало.
Девушка усмехнулась: даже убогий обугленный фильтр был прекрасен в своём полете. Может, и её жалкое существование не так уж напрасно?
Нужно завести пепельницу, подумала она. Или впредь не покупать сигарет. Створка бесшумно закрылась, перекрывая доступ морозного воздуха. Девушка вздохнула и перевела взгляд на соседний дом.
В темном прямоугольнике окна отчетливо виднелись очертания женской спины.
– Сколько же можно надо мной издеваться, – прошептала Марьяна, хватаясь за штору.
Руки незнакомца прошлись по спине блондинки и остановились на ягодицах. Марьяна взяла бинокль, чтобы убедиться, не показалось ли ей.
Нет. Так оно и было. Мужчина усадил свою гостью на подоконник.
Выдумщики. Бесстыдные выдумщики, будь они не ладны.
Свет уличного фонаря предательски высвечивал даже татуировку на спине девушки. Это был что-то вытянутое, но даже через увеличительное стекло, не открывавшее ясно своих очертаний. Может, дракон? Или цветок?
Изображение размеренно покачивалось, то и дело, прислоняясь к стеклу. Девушка упирала широко расставленные руки в подоконник и выгибала шею. Волосы её струились по спине и качались из стороны в сторону. Наверное, она громко стонала. Но это мог слышать только хозяин квартиры. Ну, и все его соседи. Наверное.
Марьяна хотела отвернуться, но вместо этого лишь отошла к краю окна и опустила бинокль. Ей становилось всё тяжелее дышать. Это больше походило на пытку.
Мужчина взял в охапку блондинку, спустил с подоконника и резким движением развернул лицом к окну. Навалившись сзади подобно большой черной тени, он принялся раскачивать её, ударяясь бедрами. Это заставило гостью наклониться и упереться рукой в стекло.
Марьяна видела, как колыхались ее пышные груди, и чувствовала дикое возбуждение. Ничего кроме возбуждения. И снова ненавидела себя за это. За то, что, несмотря на всю аморальность происходящего, все равно хотела бы оказаться на ее месте. Рот незнакомки исказился, обнажая зубы, и превратился в букву «о». Глаза её были закрыты, волосы тонкими прядями спадали на лицо. Сильные мужские руки скользнули по ее груди и остановились на шее. Сжали её.
Марьяна видела, как девушка тяжело выдохнула и, казалось, даже разглядела капельки влаги, осевшие на стекле. Две фигуры в окне напротив сплелись в экстазе, образуя тугой узел из разгоряченных страстью тел, и внезапно скрылись в тени комнаты.
Доктор Донских еще долго пыталась прийти в себя после увиденного.