Пролог
– Клеточка! – бабуля как всегда ласково окликнула внучку, – в школу пора!
– Иду! – Секлетинья Марковна Трауб подхватила рюкзачок с учебниками, поправила перед зеркалом высокий хвост и вышла на площадку перед домом.
Денек обещал быть жарким. Хорошо, что уже можно надеть босоножки и не таскать с собой куртку. Девушка поправила солнечные очки и двинулась по дорожке к выходу с участка. Вдруг ворота, которые открывались только с пульта заскрипели и отодвинулись в сторону. Клеточка остановилась, удивленно глядя на открывающуюся улицу. Там стоял мотоцикл, а на нем сидел парень в полной мотоциклетной защите и зеркальном шлеме! Мотор взревел, байк проскочил в щель, нарезал круг, объехав ошеломленную школьницу, остановился. Парень снял шлем, открывая очень красивое и удивительно знакомое лицо:
– Ты Секлетинья? – насмешливо и грубо спросил он.
– Я, – неуверенно ответила девушка.
– Скажи бабке, чтобы перестала с Каменскими заигрывать, иначе я перестану все это оплачивать! – заявив это, парень напялил шлем и унесся прочь, гудя мотором.
С красивой застекленной веранды выглянула бабушка:
– Клеточка, что случилось?
– Бабуль, тут байкер заезжал, ворота как-то открыл и сказал… Девушка сбивчиво передала слова незнакомца и удивилась тому, как побледнела бабушка. Бросив школьную сумку Секлетинья подхватила бабулю под руку и завела на веранду, принесла холодный сок из холодильника и лекарства. Даже порывалась вызвать скорую, но Маргарина Александровна не разрешила.
– Сядь, Клеточка, – попросила она.
– Ба, кто это был? – сердито спросила внучка.
Она очень любит бабушку и не позволит всяким байкерам огорчать ее!
– Судя по всему это Марк, твой отец, – со вздохом призналась Маргарита Александровна.
Глава 1
Разве могла представить мама, что ее единственная дочь забеременеет в шестнадцать лет? Да еще от одноклассника?
– Состава преступления нет, – сказал ей унылый следователь, когда она притащила упирающуюся Милену в полицию.
– Что же делать? – растерялась Маргарита Александровна. Нет будь все немного иначе, она бы знала, что делать. Но гастроли, бенефис, дочь уже большая и часто оставалась одна, вот и проморгала она беременность. Заметила, когда ни один врач уже не брался делать аборт. А мальчишка этот, Марк еще и хорохорился – это наш ребенок, мы будем его рожать! Сопляк, прости Господи, из нищей семейки! Как только сумел зацепить ее девочку?
– Жените, пока жениться хотят, – хмыкнул мужчина, – да внука воспитывайте.
Маргарита тогда фыркнула, утащила Мильку домой, отругала, а потом все же написала заявление в ЗАГС и справку о семимесячной беременности приложила. Свадьбу, конечно, отмечать никто не стал – расписали их по-быстрому, запретив даже целоваться, и растащили по домам. Только мальчишка этот все равно к Милене лез. Веники сорняков придорожных таскал, в окно по трубе забирался, по телефону часами с ней трындел, отговариваясь тем, что объясняет школьные задания.
Может она, Маргарита и оттаяла бы со временем, приняла парня примаком в дом. Настойчивый оказался, да и Милька по нему сохла. Да только не сложилось. Не зря старая подружка – заведующая женской консультацией так хмурилась и все норовила Милену в больницу уложить. И бедра узкие ей не нравились и то, что вес она за беременность не набрала почти, и ребенок маленький слишком и…
Кровотечение открылось внезапно, ночью. Скорая ехала долгих двадцать минут, за которые от Милены остались только огромные голубые глаза на побледневшем, как полотно лице. Ребенка спасли, а молодую мать не сумели. Когда Маргарите Александровне вынесли крохотный сверточек в пестрой байковой пеленке, она заплакала, и прижала кроху к себе.
Марк стоял рядом. Тощий, нескладный, ему дочку даже подержать не дали, да и Мильку не показали, сказали, что умерла и все. Тогда, наверное, Маргарита и озлобилась на него, такого несуразного. Много она ему наговорила, и смерть дочери припомнила, и внучку едва живую, и свою карьеру загубленную. А тот зубы стиснул и ушел.
Лет пять о нем ни слуху, ни духу не было. Маргарита ушла из театра. Стала давать уроки сценической речи на дому, чтобы не расставаться с Клеточкой. Вот ведь «удружила» внучке бабушка. Пришла ее регистрировать, да и назвала Секлетинья, так мол известную игуменью звали. Не хотелось Маргарите тогда, чтобы внучка с мужчинами водилась. Больно ей было вспоминать погибшую дочь и Марка. Потом, конечно, пожалела, да дело было сделано.
А через пять лет на имя Секлетиньи начали приходить денежные переводы. Поначалу суммы были небольшие, по нескольку тысяч, потом больше. И если первые годы Маргарита гордо складывала деньги на счет внучки, то вот последние лет пять эти суммы изрядно им помогали. Хорошая школа, качественная одежда, загородный дом в элитном поселке – все это стоило немало, а на былой известности далеко не уедешь.
Хотелось дать внучке лучшее – занятия музыкой и языками, танцы, для формирования осанки и пластики, походы на выставки. Маргарита Александровна вкладывалась во внучку, но при этом думала о том, что она уже не молода, а девочке нужен надежный тыл.
Предложение Каменского – известного в городе бизнесмена удивило ее и напугало. Тот действовал издалека – позвонил, обсудить грядущий школьный выпускной. Потом пригласил на прогулку, сделал несколько уместных комплиментов ее творчеству. Вспомнил, как ему понравились спектакли с Маргаритой Александровной в главной роли. А потом мягко перешел к сути дела:
– Маргарита Александровна, я вижу, внучка ваша подросла. Такая красавица стала! И умница!
Старая актриса плохую игру видела сразу, но решила выслушать Каменского – мужчины порой обидчивы, а с этим типом лучше дружить.
– И мой Егор вымахал, – все тем же сладким тоном продолжал Глеб Павлович, – собирается в экономический поступать…
Женщина мерно кивала, мысленно поторапливая вальяжного бизнесмена.
– Он мне недавно признался, что нравится ему ваша Секлетинья, – снизив тон, почти интимно сообщил вдруг Каменский, – умница, красавица, воспитание отличное, и к экзаменам готовится день и ночь. Мы с Натальей моей подумали – а может детей поближе свести? Вдруг и сладится у них что хорошее? С деньгами проблем нет, даже если и родят вдруг…
Маргариту Александровну перекосило. Вспомнила Милену – такую же, как Клеточка, хрупкую, тонкую. Однако обрывать сладкие речи она поостереглась. Каменский не простой человек, может жизнь испортить и бабушке, и внучке. В чем его интерес она догадалась, но виду не подала. Помялась, словно сомневаясь, а потом таким же доверительным шепотом сказала:
– Глеб Павлович, сейчас у детей большой стресс, экзамены, поступление, если еще и отношения добавятся, боюсь, оба не выдержат. Давайте уж до осени погодим, а там и поглядим.
Бизнесмен оценивающе глянул на Маргариту Александровну, но та не зря была в свое время ведущей актрисой – моментально изобразила дряхлую особу, панически боящуюся за внучку, и от поверил. Нет, за Клеточку Маргарита и правда боялась, но до маразма ей было далеко. Поэтому на следующий же день она пошла в банк и… вернула часть денег, внеся в бланк перевода несколько строк. Ядовитых строк.
Просто немолодая уже женщина вдруг поняла, что не сможет защитить внучку от семьи Каменских. А вот бывший зять с этим может справиться. Нужно его только предупредить. Точнее разозлить. Например, написать, возвращая деньги: «Нам это больше не нужно, Секлетинья скоро станет невесткой Каменских».
Правда теперь бабушка пожалела, что уверила внучку, будто ее родители мертвы. На могилу матери Клеточка ходила дважды в год – в день своего рождения и на Радоницу, а про отца знала только, что его звали Марк и был он несносным типом.
– Так мой папа жив? – столько надежды прозвучало в голосе семнадцатилетней внучки, что Маргарита не выдержала – кивнула, заливаясь слезами, и призналась, что без помощи Марка, не смогла бы жить как прежде.
– А Каменские здесь причем? – выловила второй важный пункт девочка.
– Егор с тобой в классе учится, помнишь? – слабым голосом ответила бабуля.
– Помню, дебил редкостный, – фыркнула внучка.
– Его отец хотел, чтобы вы поженились.
– Бабушка! – возмущению Секлетиньи не было предела, – да как ты могла такое придумать!
– Прости, – посиневшие губы слабо изогнулись, – это не моя идея. Просто… твой отец стал известным бизнесменом. Каменские хотят с ним породнится, вот и пришли ко мне с предложением свести вас с Егором. Мне нечем им противостоять, Клеточка. Я боялась оставить тебя одну, сама видишь, сердце пошаливает. Вот и написала Марку. Разозлила его.
– Глупости все это! – девушка ласково провела по морщинистой щеке бабушки. – Раз у меня есть отец, я одна не останусь!
– Теперь уж точно, – прошептала Маргарита Александровна.
Глава 2
На следующий день к домику, в котором проживали бабушка и внучка, подъехала большая темная машина. Из нее вышли двое мужчин в скучных серых костюмах. Они коротко представились в домофон, вошли в распахнувшуюся калитку, и Клеточка поняла откуда-то, что ее жизнь изменится.
Так и случилось. Марк Аркадьевич Трунов по прозвищу «Финн» не желала больше быть для дочери только кошельком. Именно об этом его адвокаты сообщили Маргарите Александровне Трауб. Пожилая женщина делала холодное лицо, но внутри радовалась – получилось! Теперь Каменский с его угрозами и планами на Секлетинью пойдет лесом!
– Я, безусловно, не могу оставить внучку на попечении одинокого молодого мужчины, – спорила с адвокатами бабушка Клеточки, – учеба и дополнительное образование требуют внимания! К тому же девочка заканчивает школу!
– Марк Аркадьевич предвидел ваши возражения, – сухо отозвался один из «серых костюмов», – поэтому предлагает вам переехать к нему вместе с внучкой. Его беспокоит безопасность девочки. Думаю, вы понимаете, что капиталы Трунова многим не дают покоя.
Маргарита Александровна поджала губы, обвела взглядом гостиную, вздохнула. Расставаться с привычной жизнью не хотелось, но…
– Я согласна! – выдохнула она. – Но попрошу Марка Аркадьевича соблюсти ряд условий.
Вот такой разговор модные адвокаты понимали! Они моментально вынули блокноты и ручки, чтобы законспектировать пожелания «второй стороны».
– В доме должно быть фортепьяно, Секлетинья ежедневно занимается…
Девушка в этот момент сидела на кухне, ела ложкой шоколадный брауни и нервничала. Бабулю она любила, маму знала по фотографиям и рассказам старшей родственницы, а вот отец… Он был фигурой загадочной, а потому романтичной. Иногда, сердясь, Маргарита Александровна уверяла, что Клеточка упрямая, как отец. Или вдруг вспоминала, что у нее такие же глаза. Потом надолго замолкала. Так что кроме имени девочка ничего о Марке Аркадьевиче не знала.
Байкер напугавший ее – это и есть Марк Аркадьевич? Такой молодой и злой? И глаза действительно, как у нее – темно-карие, и хвост светлых волос падает на спину из-под шлема. А что если эти вот строгие мужчины с папками в руках пришли, чтобы забрать ее у бабули? С отцом познакомиться хотелось, но бабушка… Это же она мазала Клеточке коленки зеленкой, она водила зимой кормить птиц в парк, учила красиво ходить, с книгой на голове и декламировать стих так, чтобы весь класс затаивал дыхание!
Брауни кончился, и Любушка, их вечная «помощница по дому» поставила на стол стакан молока. В гостиной открылась дверь, и Секлетинья забыв про шоколадные крошки на губах, рванула туда, узнать новости из первых рук.
Мужчины уходили с теми же невозмутимыми лицами. А бабушка… Бабуля выглядела строгой, но и задумчивой.
– Собирайся, Клеточка, – сказала она, – через месяц мы переезжаем к твоему отцу.
* * *
На самом верху огромного офисного центра горел свет. В просторном кабинете разносился уверенный голос:
– Трафик повышенный, но в сроки укладываемся. Хорошо бы еще парочку фур прикупить, на подмену.
Марк хмуро смотрел в окно, почти не слушая, что ему говорит его компаньон. Наконец тот не выдержал, бросил бумаги на стол, подошел и сунув руки в карманы тоже уставился в мягкие весенние сумерки:
– Что случилось, Финн?
– Помнишь Каменского?
– Помощника депутата? Противный такой типчик, – хмыкнул Антон Ильич Горецкий.
– Он активно лез к нам. Сначала пытался скупить акции у мелких собственников. Потом предлагал договор слияния с мелкой фирмочкой его жены. Причем не поверишь, чем занимается мадам Каменская!
– Удиви меня, – хмыкнул Горецкий.
– У нее клининговая компания! Предполагалось, что они возьмут на себя наши автомойки!
Друг откровенно заржал. Автомойки, автосервисы и шиномонтажки приносили Марку хороший доход. Делить его с кем-то? Глупости! Финн сам проверял свои предприятия, иногда подключая Тоху и его «банду».
– А потом он начал присылать к нам проверки. Мелочи, ты же знаешь, что у нас все в порядке. Только в марте мне позвонил один старый знакомый из Роспотребнадзора, и сообщил, что к ним пришло больше полусотни жалоб на мои предприятия одномоментно. Типовые такие, истеричные, с просьбой разобраться. Он их конечно в кучу собрал и слил, но осадочек остался.
– Встречный пал? – предложил Горецкий.
– Позвонить в налоговую или дать наводку пожарным не проблема, – качнулся с пятки на носок Марк, – только видишь, в чем дело… Этот кожаный мешок посмел протянуть свои лапы к моей дочери!
Антон передернул плечами. Про то, что у друга и соратника есть ребенок, он узнал совсем недавно. Фотография юной девушки с длинными косами выпала из папки на рабочем столе. Горецкий поднял ее и засмотрелся:
– Эх, где таких красавиц делают, – пошутил он.
А Финн резко забрал фото, сунул в папку и заявил:
– Ей семнадцать лет, Соловей, и она моя дочь!
Больше к этой фотографии и папке они не возвращались, но… Антон не смог побороть любопытства и навел кое-какие справки. Осторожненько. Тогда и всплыл счет, на который Марк ежемесячно перечислял небольшую сумму. Мог бы гораздо больше, но баловать тещу деньгами не считал нужным.
За счетом потянулась ниточка: адрес-соцсети-архивы… Нанятый для деликатных дел тощий паренек из дурного района сумел раскопать всю историю. Да Марк ее и не прятал. Считал, что прошлое есть прошлое. Правда за Секлетиньей и Маргаритой Александровной присматривал его человек. Он же делала фотографии-отчеты каждый месяц. Вот из такого отчета и выпал тогда снимок.
Через месяц Антон держал в руках целую пачку фото и не понимал – ну чего он нашел в этой девчонке? Высокая, худощавая, двигается неплохо, но в любом клубе можно подцепить похожую. Простое не капризное лицо? Так и возраст еще трепетный. Отмахнувшись, Соловей скинул фотографии в нижний ящик стола и до поры забыл о них. А теперь вот толчком вспомнил.
– Как лапы протянул? – изумился он, – мужику за полтос!
– Зато сынуля у него в одном классе с моей дочерью учится, – фыркнул Финн. – Каменский откуда-то узнал, что я отец и начал Маргарите угрожать.
– Угрожать? – брови друга подпрыгнули в изумлении.
– Требует, чтобы Секлетинья вышла замуж за его щенка, – скривил губы Марк. – Совсем оборзел! И Маргарита хороша, перенервничала, «Скорую вызывать пришлось! Лита испугалась.
– Так она ж не знает, что за ними приглядывают, – постарался урезонить друга Антон. И тут же осторожно осведомился: – что делать будешь?
– Каменского надо окоротить, – жестко отозвался Финн, – но сейчас у нас сделка. Отвлекаться и устраивать шум нельзя.
– Спрячешь девчонку? – предположил Горецкий.
– У нее сейчас экзамены, потом подача документов в ВУЗ, – Марк неловко взъерошил безупречно уложенные волосы, выдавая свое смятение. – Я бы ее без проблем куда-нибудь услал, только она же мне не простит. Она как Мила, цельная, и учебу на Мальдивы не променяет.
Антон удивился, явно различив в тоне друга отцовскую гордость. Но и озадачился:
– Тогда как? Охрану приставить? Ты знаешь, что это не выход. Каменский все равно напакостит.
– Охрана и так есть, на расстоянии, – признался Финн, – но мне нужен кто-то ближе. Тот, кто сумеет защитить девочку от нее самой.
Антон вопросительно поднял брови.
– Маргарита, – поморщился в ответ Марк. – Она Литу воспитала как аристократку прошлых веков. Фортепьяно, танцы, поэзия… Сам знаешь, как легко такую девочку заставить выйти замуж, угрожая здоровьем бабки, например. Или несуществующими долгами.
– Приставишь к дочери гувернантку? – фыркнул Горецкий. Он не верил в «хороших девочек». Обжегся и не раз.
– Сейчас женщин-телохранителей в области нет, – качнул головой друг, – я узнавал. Все, кого можно найти, на контрактах.
– И? – Соловей недоумевал. Финн частенько удивлял его своими решениями, но тут ситуация была практически патовая.
– Я послал к Маргарите Федорыча с напарником. Они обсудили переезд ко мне, но после сделки. А пока ребята будут присматривать за ними до моего возвращения.
– Ты уезжаешь? – удивился Антон.
– Придется. Послезавтра подписание, а мне кажется вторая сторона мутит. Нужно еще раз изучить контракт, подготовить запасные варианты и прочее. Когда вернусь дочь и теща перейдут в мой дом. Шум поднимется, конечно, но это все ерунда. Проблема в том, что мне нужно лететь обязательно, а перевозить их к себе сейчас опасно. Поэтому я прошу тебя за ними присмотреть!
– Что? Финн, ты охренел? Где я и где твоя теща? – Антон аж пошатнулся, представив себе перспективу общения с пожилой дамой театрального разлива.
– Теща не твоя забота, – отмахнулся от него Трунов. – Я к ней Никифорыча приставлю. Ты его знаешь. Он профи, Бродского ей почитает, Лермонтова, будет на глазах держать. А Лите надо в школу ходить, в универ на курсы ездить, в общем одну отпускать нельзя, но от охраны она сбегать будет. А ты присмотришь!
– Я что нянька? – возмутился Горецкий.
– Ты мой лучший друг, – возразил Марк, – и единственный, кому я могу доверить жизнь и безопасность Секлетиньи!
Они поговорили еще немного, но основное было уже сказано. А на следующее утро Соловей надел «черепашку», косуху и отправился к домику Маргариты Александровны – знакомиться с подопечными!
Глава 3
Секлетинья сидела в своей комнате, и с грустью рассматривала письменный стол, заваленный тетрадками, блокнотами, стикерами и прочим бумажным хламом. Весть о скором переезде ее не обрадовала. Выпускной класс и так напряженное время, а теперь еще нужно решить, что стоит взять с собой в новый дом, в новую жизнь. Что будет с ее любимыми обоями в облаках и феечках? Стоит ли тащить несколько скетч-блокнотов с цветными страницами? Пастель? А как же фортепиано? Не то, чтобы Секлетинья часто открывала инструмент в последнее время – отчетный концерт прошел еще в мае, но этот монстр, покрытый черным лаком, был частью ее жизни с четырех лет!
Бабушка тоже вздыхала в своей комнате. Она не собиралась отдавать внучку зятю, но и расставаться с домом, в котором прожила столько лет, было тяжко. Сколько памятных вещей хранили эти стены! Маргарита Александровна листала альбом в толстой плюшевой обложке и привычно тихонечко разговаривала с дочерью:
– Видишь, Милечка, как все обернулась. Может ты и права была. Не забыл твой Марк ни тебя, ни вашу девочку…
Ее шепот прервал рев мотора у ворот и громкий свист и крик:
– Эй, хозяйка!
Помянув недобрым, но весьма витиеватым словом разных проходимцев, Маргарита Александровна отложил альбом, одернула домашнюю блузку с элегантным бантом у горла, и вышла на дорожку. Клеточка выбежала быстрее бабушки – в домашнем сарафане, босиком, с растрепанной косой до пояса.
– Бабуля, кто это?
– Не знаю, детка, постой тут, я выясню, – с напускным спокойствием ответила бабушка, открывая калитку.
На площадке у ворот стоял мотоцикл. Рядом стоял великан в агрессивном черно-алом кожаном костюме. Его шлем небрежно висел на руле, а теплый ветерок трепал длинные каштановые волосы, собранные в хвост. Ухоженная борода и усы придавали незнакомцу сходство с Джеймсом Момоа.
– Добрый день, – рокочущим баритоном сказал мужчина, – меня зовут Антон Горецкий. Финн… То есть Марк Трунов просил меня присмотреть за вами, пока он в отъезде.
Маргарита Александровна недовольно поджала губы. Все-таки этот мальчишка ничуть не изменился! Надо же, прислал к ним какого-то бугая необразованного!
А вот Клеточка была в восторге! Огромный блестящий мотоцикл притягивал ее, как леденец дошколенка! Мужчину она рассматривала лишь приложением к этому потрясающему зверю!
– Добрый день, – сказала она, щурясь от солнца, – а можно покататься?
– Нельзя! – грубо ответил мужик, но тут же прибавил: – тебе завтра куда надо и во сколько?
– Завтра? – Секлетинья закусила губу припоминая, – с утра консультация перед экзаменами, в девять. Потом нужно в магазин за красками съездить, а вечером мы с одноклассниками на озеро идем.
– Скинь мне адреса, – строгим тоном потребовал байкер, – и контакты, завтра к половине девятого будь готова.
– Но до школы ехать почти полчаса! – удивилась девушка.
– Пф, – фыркнул байкер и погладил своего «железного коня», – мы с перышком долетим за три минуты. Набирай контакт!
Маргарита Александровна покраснела от гнева, сообразив, что страшный зверообразный мужик собирается везти ее девочку на грохочущем куске железа, но сказать бабушка ничего не успела – получив из рук Секлетиньи свой смарт, байкер молниеносно натянул шлем, и с бешеным ревом умчался прочь.