ГЛАВА 1
– Серебрякова! Ты еще долго будешь пропускать звонки?
Ника вздрогнула и подняла глаза на начальника. Славик смотрел на нее с нескрываемым раздражением. Молодая женщина перевела взгляд на телефон и только теперь заметила, что тот беспрерывно трезвонит.
– Черт, Ника, я терпел твое плохое настроение, твои отгулы и больничные, но какого черта ты сейчас вытворяешь? У нас на носу Новый год, звонков просто море, ты понимаешь, что понижаешь нам показатели. Клиенты просто позвонят в другую компанию.
Женщина закусила губу, и слезы выступили у нее на глазах, взгляд начальника смягчился:
– Выйди на перерыв, Серебрякова. Потом поговорим.
Ника сняла наушники и вышла из отдела операторов сотовой связи. Она выбежала на лестничную площадку и глубоко вздохнула, набирая в легкие побольше воздуха. Нужно работать, а у нее просто нет сил заставить себя отвечать на звонки и заискивать перед клиентами. Она всю ночь не спала, дочери заболели, мама слегла с высоким давлением и с малышками осталась дежурить соседка, которой и заплатить нечем. Ника достала последнюю сигарету и жадно затянулась. " Нужно бросать курить, на следующую пачку денег нет совсем, осталось всего несколько сотен – до зарплаты не хватит. Занять снова не у кого. Если так продолжиться и дальше – нас выставят из квартиры". Ника закрыла лицо руками. Надо успокоиться, взять себя в руки, подумать о подработке.
– Ника, ты чего?
Молодая женщина подняла глаза на парня, который только что вышел в коридор и тоже закурил.
– Ничего, Леш, просто устала.
– Деньги?
Ника отрицательно покачала головой, не хватало еще чтобы сотрудники ее начали жалеть.
– Не ври хотя бы мне, Серебрякова. Мы сколько лет знакомы? Я видел, как ты пересчитывала мелочь в буфете и так ничего не купила. Сколько нужно?
– Леш, ты что? Не говори глупости – ничего мне не надо. Все у меня нормально.
– Вероника, я только что провернул одно дело, у меня есть бабки. Бери – отдашь, когда сможешь.
Он протянул женщине пачку в несколько сотен. Она посмотрела на деньги и подумала о том, что возможно принесет сегодня домой мяса и мандарин, пару конфет. Дочери обрадуются, а то все яичница с гречкой да манная каша, из сладкого – блинчики на воде. Рука сама потянулась за предложенной помощью.
– Спасибо, Леш. Даже не знаю, как тебя благодарить.
Ника встретилась со взглядом сотрудника и покраснела, глаза Леши блеснули и тут же погасли. Она знала, что уже давно ему нравится. Поправила льняную прядь за ухо и отвела взгляд. Дверь распахнулась, и вышел Славик, он посмотрел на своих работников и нахмурился:
– Леха, марш в отдел, твой перерыв по-моему начался по второму кругу, а ты Серебрякова останься. У меня к тебе разговор серьезный имеется.
Ника тяжело вздохнула – " Кажется, меня сейчас уволят".
– Да, Слав, я слушаю.
– Вероника. Эй, ты чего побледнела? Думаешь, уволю? Да ладно тебе, не один день меня знаешь. Что я изверг что ли? У меня к тебе дело есть. Нам поступил огромный заказ на партию сотовых аппаратов для заграничной фирмы " Диамант", завтра владелец компании прилетает в свой филиал из Нью-Йорка. Сделка с компанией еще не закрыта, мне нужен умелый продавец, владеющий всеми секретами телемаркетинга, который может закрыть эту сделку с наибольшей выгодой для нас. Они набирают новый штат работников, им нужна постоянная сотовая связь и интернет. Поможешь заключить сделку, Серебрякова?
Сердце Вероники радостно заколотилось под ребрами.
– Ты и правда хочешь, чтобы эту сделку заключила я?
Славик улыбнулся и потрепал Нику по плечу.
– Конечно ты. Кому еще я могу так доверять? Ты в компании дольше всех других работников. Ты знаешь английский и еще… Серебрякова – ты самая красивая и умная женщина в этом отделе.
Ника не ожидала такой похвалы и с недоверием посмотрела на босса.
– Что смотришь, Серебрякова, ну да, не жаловал я тебя похвалой и комплиментами все это время. Но заслужила ты, ей богу, заслужила. Заодно такие бонусы поднимешь, что и долг Лешке вернешь и до зарплаты будешь, как сыр в масле кататься. Кроме всего прочего Уильям Джонсон падок на красивых женщин и…
Внезапно Ника похолодела от неприятной и ослепительной догадки – да ведь Славик, мать его, подкладывает ее под этого иностранца, чтобы заполучить клиента с таким именем.
– Знаешь, что, Славик, а не пошел бы ты! Я прекрасно поняла, куда ты клонишь. Что еще я должна буду делать, чтобы эта сделка состоялась?
Лицо начальника вытянулось от удивления, а потом позеленело от злости:
– Ты это, не зазнавайся! Серебрякова, у тебя нет выбора! Не согласишься – на фиг на улицу вылетишь!
Он нервно пригладил свои жиденькие волосы и злобно зыркнул сальными глазками в вырез ее блузки. Ника знала, что этот козел и сам бы не прочь, но не может любовница в бухгалтерии сидит вмиг пронюхает и устроит ему апокалипсис.
– Не убудет от тебя. Не целка уже небось, не обломишься и не сотрешься. Поедешь к этому американцу и задницу будешь ему лизать, чтобы эта продажа состоялась. Не сделаешь – уволю сегодня же. Девок твоих социалка быстро к рукам приберет, я об этом позабочусь.
Ника побледнела, словно полотно. Кровь отхлынула от ее лица, сердце больно сжалось от мысли, что у нее могут отнять дочерей. А ведь этот мерзавец способен и не на такую подлость. В прошлом месяце чтоб уволить Гошу без штрафа за просроченную зарплату ему подсунули золотые часы Славика в сумку и на проходной, естественно, нашли. Уволили еще и за текущий месяц не заплатили и штраф назначили, если не хочет в ментовке застрять. Кстати, даже свидетели нашлись.
– Значит так, вот тебе бабки. Топай в парикмахерскую, наводи марафет. Тут и на шмотки, и на няньку для соплячек твоих хватит. Поняла?
Ника кивнула, с трудом сдерживая слезы.
– Оденься поприличней и посексуальней. Эй, Серебрякова, Джонсон богатый и симпатичный дядька– не съест. Потрахаетесь раз другой – и договор наш. А теперь пошла. Иди– иди, два раза я просить не буду. Могу и Оксане предложить, она не откажется.
" Будь ты проклят, альфонс чертов. Когда-нибудь ты об этом пожалеешь"
Ника выхватила из рук босса пару сотен долларов и сотовый телефон, с ненавистью посмотрела на него и бросилась вниз по лестнице. Она не слышала, как Славик позвонил кому-то и тихо сказал:
– Все на мази, окрутим его как миленького. Она согласилась. Да, ладно тебе, красивая баба, не волнуйся – вкус у меня есть. Не молодуха, но в самом соку. Блондинка, глазищи голубые, тело роскошное, не устоит твой янки – подпишет. Потом и ближе ее подсунем, инфу нам сливать будет. Конечно, куда она денется у нее двое по лавкам, а в кармане ни гроша.
***
Ника слышала, как хрустит снег под старенькими сапожками, которые она натерла до зеркального блеска, чтобы никто и не подумал, что купила она их года три назад. Ветер пронимает до костей, тоненькое пальто не греет, а мокрый снег хлещет по лицу. В центе города все готово к новогодним праздникам, сверкают цветные лампочки на деревьях. На площади наверняка уже стоит елка. Магазины пестреют гирляндами и неоновыми вывесками. Она вновь и вновь слышит жестокие слова начальника. Шальная мысль – отказать, появилась и исчезла внезапно как вспышка молнии. У Славика не займет много времени превратить ее жизнь в ад. Если он ее уволит, ни одна компания не возьмет Нику на работу – он об этом позаботиться. Да и не может она вновь оставить дочерей без праздника. В прошлом году, на Новый Год, у них на столе кроме салата оливье и печеной картошки ничего не было, даже мяса и сладостей. Спасибо Светка забежала хоть конфет принесла и то девочкам счастье. Все деньги съемная квартира и коммунальные услуги сжирают, плюс садик на то дай, на это дай. Ника тяжело вздохнула и подумала о том, что все не так уж и плохо. Выполнит она поручение Тимофеева, получит зарплату и начнет новую работу искать. Все такиВсе-таки на носу новый год, вон сколько частных фирм настроили, неужели она с высшим образованием и таким опытом работы ничего не отыщет? Вот устроится в банк, например, или в магазин модной одежды. Ника засунула руки в карманы и нащупала пальцами леденец. Достала, посмотрела на "барбариску" в цветной обертке. Желудок жалобно заурчал, девушка развернула бумажку и сунула конфету в рот. Приятно защипало язык. Мрачные мысли постепенно заменяло смирение с неизбежным и надежда на лучшее. Ника подошла к киоску и, склонившись к окошку попросила пачку сигарет. Девушка в ватном жилете и цветастой вязаной шапке лениво потянула руку к полке.
В этот момент у тротуара затормозил автомобиль, оттуда доносилась громкая музыка и смех. Ника обернулась. «Ну, чего жизни-то не радоваться, если у тебя новенький «БМВ» и денег куры не клюют. Не то что у тебя, Серебрякова» – подумала она, разглядывая сверкающие диски на колесах автомобиля. А завидовать не хорошо. Впрочем, она не завидовала, скорее немного раздражал весь этот пафос и показуха, особенно когда у самой пару копеек в кармане.
– Эй, вы платить будете?!
Ника обернулась к продавщице, та сердито уставилась на девушку.
– Держите.
Холодными, негнущимися пальцами она протянула ей мелочь, забрала пачку и сунула в карман. Вот закурит сейчас, и кушать перехочется. Сигареты отбивают аппетит. Светка так говорит, она постоянно сидит на диетах и курит, как паровоз. Ника отошла от киоска и быстро открыла пачку, доставая сигарету.
– Красавица – снегурка, а ну-ка подай парню коньячку и шоколад, не то совсем продрог.
При звуке этого голоса Ника вздрогнула, как от удара хлыста быстро обернулась и …время остановилось.
Сердце замедлило ход, удар…еще удар, кровь перестает мчаться по венам, а потом разгоняется с такой скоростью, что звенит в ушах и перехватывает дыхание. Андрей…Он здесь? Но как? Когда вернулся? Этот голос она узнает всегда, даже во сне, даже если оглохнет. Она все еще слышит его по ночам, когда украдкой утирает слезы и тихо плачет, чтобы не разбудить маму и девочек. Андрей – бывший муж. Слово "бывший" снова резануло сердце острым лезвием отчаянья. Он их бросил, просто исчез, не вернулся. Она много лет спрашивала себя почему? Но ответ так и не нашла. Лишь сплетни, которые по крупицам приносили маме соседки да ее "добрые" подружки, примерно нарисовали ей причину, причиняя еще больше боли от его предательства. Мысль о детях вспыхнула яркой вспышкой. Бежать. Без оглядки. Скрыться. Спрятаться. Сейчас. Она бросила сигарету и ускорила шаг, приподняв воротник. Не оборачиваться. Не смотреть. Не удержалась.
Мужчина у киоска расплачивался с продавщицей, протянув купюру, вытянутую из увесистой пачки. Кожаное пальто, на руке блеснули дорогие часы, белый шарф развевается на ветру. В ухе блеснул наушник мобильного. Профиль четкий, жесткий, волосы как всегда в полном беспорядке, на подбородке щетина. Сердце сжалось так сильно, что стало трудно дышать. Ника решительно отвернулась и рванула вперед к метро. Скрыться в толпе, забиться в душный вагон и только там она позволит себе расслабится, осознать, что увидела его снова…спустя четыре года.
– Девушка, а у вас зажигалки не найдется? Вот невезуха – я свою потерял. Девушка?!
"О господи, только не это! Не сейчас! Не сегодня! Я не готова!" – Ника ускорила шаг, отворачиваясь от мужчины.
– Девушка, не красиво вот так убегать. Я видел у вас в руках зажигалку. Ну, куда же вы?
Он все же догнал ее, опередил и остановился напротив:
– Деву…
Ника подняла глаза, изо всех сил стараясь смотреть как можно равнодушней. Ветер сорвал шапку с ее головы и бросил волосы в лицо. Она неловко подхватила ее и сунула в карман. Андрей ее узнал. Сразу. Она видела это по его глазам. Они вспыхнули и тут же сузились. Прищурился и вовсе не от ветра. О чем он сейчас думает? Рассматривает ее, внимательно изучая. Во взгляде невозможно прочесть ровным счетом ничего. Все такие же непроницаемы карие глаза, все такие же длинные ресницы, такие же губы с упрямой линией и насмешливым изгибом. Он не изменился, возможно, повзрослел. Остриг волосы, одевается стильно, элегантно. В руках пачка "кэмел".
– Ника. – Не вопрос. Утверждение.
Рядом с ним Вероника почувствовала себя облезлой бомжихой в нелепом пальто, старых сапогах и наверняка размазанной косметикой.
– Андрей.
Они молчали. Ника смотрела на бывшего мужа и старалась дышать как можно ровнее, но сердце билось словно колокол и кровь носилась по венам с такой скоростью, что у нее кружилась голова. Она слышала каждый удар своего пульса в ушах, в горле пересохло. Девушка, молча, достала простенькую китайскую зажигалку и протянула ему. Андрей бросил взгляд на ее безымянный палец – в глазах опять пусто. Даже интерес не промелькнул, не то чтобы радость от встречи.
– Как жизнь? – Спросил так, словно обязан спросить.
– Хорошо. А у тебя?
– Чудесно. Как всегда работаю.
– Когда вернулся? Слышала, ты был заграницей?
Он прикурил сигарету, шумно затянулся дымом, выпустил пару колечек.
– Был. Вот вернулся по работе. Ника, что мы стали на дороге? Поехали кофе попьем – поболтаем.
Все внутри нее воспротивилось этому приглашению – " Еще пару минут рядом с ним, и я завою". Она подумала об Анечке с Катей, больной маме и отрицательно качнула головой.
– Не могу, Андрей. Мне домой пора.
– Замужем?
Ника не поняла вопроса, удивленно посмотрела на бывшего мужа.
– Я спрашиваю – к мужу торопишься?
– Нет, не замужем – Ох как же хотелось сказать, нет, закричать – "Да, я замужем, меня дома ждут! Я тебя забыла! Ты мне больше не нужен!"
– Но дома меня ждут. – Поспешила добавить – мама ждет.
– А Анастасия Павловна теперь с тобой живет? Ну, ничего, ты ведь уже не маленькая, позвонишь с моего сотового и скажешь, что задерживаешься.
Ника чувствовала, как его голос постепенно обволакивает ее, лишая воли, лишая желания уйти. Еще минутку с ним. Один разочек. Просто побыть рядом. Она возненавидела себя, когда покорно пошла к машине. "Дура, овца на закланье, безвольная идиотка, он пальчиком поманил, и ты тут же, высунув язык побежала – верная собачонка…"
Андрей достал ключи из кармана, и Ника с удивлением заметила на поясе кобуру с пистолетом и рацию. "Что за работа у него? Почему носит оружие? Охрана?".
В "БМВ" пахло дорогим парфюмом и новеньким кожаным салоном. Он вежливо открыл перед ней дверцу, помог сесть, обошел машину и сел за руль.
– Приличное место знаешь? А то я уже ничего не помню.
Знает ли она приличное место? Да она в кафе уже больше года не ходила, не то, что по ресторанам. У нее на завтрак дома кофе нет, только чай дешевый, который заваривать надо, да хлеб с маслом…Он бросил ее без копейки в кармане, беременную. Хотя, тогда они оба об этом не знали. Злость постепенно начала закипать у нее в душе. Шикарная тачка, пачка денег, дорогое пальто и парфюм, а у дочерей вещи ношеные и конфеты по праздникам.
– Ладно, поехали по центру, что-нибудь найдем. А город как изменился. Ника, ты чем сейчас занимаешься? Где работаешь?
"Детей твоих ращу, и работаю у козла Славика, к которому ты устроил меня пару лет назад".
– Андрей, знаешь, у меня и, правда, времени нет. Останови машину. Я очень тороплюсь.
Мужчина удивленно на нее посмотрел, а потом в его глазах мелькнуло раздражение:
– Значит кто-то все же есть, да? Ну не муж, друг какой-то или парень. Я все понимаю, у такой, как ты, всегда кто-то есть. Так бы и сказала. Зачем беднягу заставлять ревновать. Может, я тебя домой отвезу?
Ника достала сигарету и нервно закурила.
– Не надо домой, ты мне тут останови, пожалуйста, я еще по магазинам пробегусь.
Машина резко затормозила у тротуара и Андрей, протянув руку, щелкнул ручкой двери. Ника зажмурилась, чувствуя запах его кожи, волос. Повело. Вот так сразу и мгновенно. Как от наркотика. Не удержалась, бросила взгляд на безымянный палец – кольца нет.
– Рада была тебя увидеть! – Солгала она и выскочила из машины.
Андрей вдруг схватил ее за руку, резко удержал и усадил обратно на сидение. От прикосновения его пальцев огненные искры пробежались по телу. Тысячи мурашек, вихрями огненными вдоль позвоночника. Срывая дыхание. Она вздрогнула и судорожно вздохнула. На тыльной стороне ладони – шрам. В голове вспышка – эта самая рука нежно скользит по ее телу, лаская, обжигая каждый сантиметр тела умелой наглой лаской, проникает между ног и… Ника тряхнула головой, разозлилась на себя еще больше, выдернула холодные пальцы и отвернулась к окну.
– Ты так и не ответила – кто тебя ждет? – В его голосе промелькнули настойчивые нотки, словно он имеет право ее об этом спрашивать.
– Какое тебе дело, Асланов? Ты мне уже давно не муж. Счастливого Нового Года.
Девушка выскочила на улицу и бросилась к метро. Услышала его голос:
– Ника, я позвоню.
"Не позвонишь! Телефонный провод отрежу! Перееду! Сбегу!"
ГЛАВА 2
– Асланов! Ты ли это?! Вернулся, ну ни фигасе прикид.
Андрей брезгливо поморщился, когда сосед и бывший одноклассник Витька попытался его обнять. От парня несло спиртным за километр, зрачки неестественно расширены. Наверняка еще и под наркотой. Опустился-таки ниже плинтуса. Когда-то Андрей пытался устроить Витьку в свой бизнес, в охранную фирму, как– никак тоже служил в спецназе, но тот пару раз облажался на службе, да и опаздывал вечно, пьяный приходил, пришлось его уволить.
– Андрюха дай пару сотен… Ну не жмотись. Я ж знаю – у тебя есть. Нам с Манькой опохмелиться о, как надо!
Витька провел большим пальцем по грязной шее и протянул раскрытую ладонь к Андрею, словно попрошайка у вокзала. Асланов сунул руку в карман и дал парню два стольника.
– Ты прости, Витек, мне домой надо.
Витька заржал, как конь.
– К бабе своей торопишься?! А она тебя не ждет…ой, не ждет, Андрюха.
Асланов с раздражением посмотрел на пьяного соседа.
– Так, изыди на хрен. Я тебе денег дал. Вали в киоск за пойлом.
Витька все равно преградил бывшему другу дорогу.
– Ты…ик…это. Ты пока по своим закордонам мотался и бабки для нее заколачивал она к себе хахаля водила. Эт я тебе точно говорю. Своими глазами видел, он на тачке крутой приезжал. На черной. А уходил только утром…ик…вот и вчера у нее был, до утра. Эх, бабы нынче пошли, мужик пашет, в семью все тянет, а она с другими, шалава, трахается.
Андрей даже не понял, как все произошло, один удар и Витька на полу с разбитым носом, а у самого костяшки пальцев гудят. Манька выбежала, принялась причитать, кудахтать, на Андрея с кулаками бросаться. А он стоит как изваяние, пошевелиться не может, точно помертвело все в душе, сердце начало покрываться тоненькой корочкой льда. Издалека доносился голос Маньки:
– Понаехал тут, блин. Думаешь, если тачка крутая и шмотье импортное – все можно? Я вон ментов вызову, вмиг в обезьянник пристроют.
– Сука твоя Ника, все бабы суки, Андрюха, ты не горюй. – Пьяный сосед хохотал на полу, утирая кровь, капающую с носа.
Манька дернула Андрея за рукав.
– Денег на лекарства хоть дай, изверг.
Андрей машинально протянул ей сотню и словно сомнамбула поднялся наверх по лестнице, даже лифт не вызвал.
" Черная машина. Неужели Корецкий подонок? Она с Олегом? Не верю. Вранье все это. Быть не может. С моим другом?"
Мужчина отпер дверь ключом и сразу почувствовал, что Ники дома нет. Он всегда знал точно, если она находится рядом. Ощущал ее присутствие каждой клеточкой своего тела, словно она была неизменной частью его самого. Вероника, его девочка, его жена. Андрей швырнул сумку на пол, прошел в гостинную и замер прямо на пороге – на столике в вазе букет роз. Бутылка из-под шампанского, два бокала стоят там же, как неопровержимое доказательство слов пьяного Витька. В пепельнице окурки. Тапки Андрея брошены у дивана, а по ковру разбросано нижнее белье Ники. Андрей глухо застонал, наклонился, поднял кружевной бюстгальтер, затем со злостью отшвырнул в строну и взвыл. Вцепился оледеневшими пальцами в волосы.
– Сука!
Выдохнул он и яростно смел со стола бутылку и вазу с цветами. Бросил взгляд на стену, где красовался их свадебный снимок, сделанный лучшим фотографом города. С размаху врезал кулаком по стеклу и с наслаждением увидел, как после удара, словно паутина расползается трещина по их счастливым лицам.
" Тварь! Не прощу! Убью суку! Удушу!"
Андрей метался по пустой квартире, словно зверь в клетке. Если бы сейчас Вероника попалась ему под руку он, наверное, мог бы ее убить. Так и видел с наслаждением свои пальцы, сжимающие изящную шейку. Несколько раз звонил ее маме, но и там никто не отвечал. Позвонил Корецкому домой – длинные гудки.
"Она с ним!" – Глаза налились кровью, ногти впились в кожу на ладонях, раздирая до крови.
Снова взгляд на белье. Перед глазами пронеслись картинки, одна болезненней другой. Прекрасное обнаженное тело жены извивается в руках лучшего друга. Андрей окинул комнату обезумевшим взглядом. Затем рванул в спальню, лихорадочно сгреб все свои вещи, запихнул в чемодан. Снова осмотрелся и застонал как раненое животное. Зашел на кухню, распахнул окно и нервно закурил, выпуская причудливые колечки дыма в густой весенний воздух. Дождался ее на улице. Не мог сидеть в квартире, где предательством за версту воняло, где корежило его, выворачивало, резало на куски от понимания, как его обманули. Когда ее увидел, идущую с остановки, цокающую каблучками, с длинными волосами распущенными, в коротеньком пальто выдернул ствол из-за пояса, дернул затвор…Долго целился ей в спину, очень долго. Сквозь туман какой-то, сквозь соленое марево, разъедающее глаза. И не смог. Сука! Не смог! Не струсил, нет. Он бы сел, по хер теперь. Просто представил, как ее в землю закапывают и понял, что следом пулю себе в висок пустит…Но она этого не стоит. Пусть живет, тварь. И он поживет. Но не с ней, поживет так далеко, чтоб эту шалаву никогда случайно не встретить. Чтоб желания свернуть ей голову не возникло.
Он выкурил подряд пять сигарет, швырнул окурок, глядя ей в окна, достал сотовый. Несколько минут подумал и набрал чей-то номер.
– Владимир Александрович – это Асланов. Да, я подумал. Я согласен. На сколько? Да, навсегда. Подпишу сегодня.
Затем сбросил и снова позвонил:
– Девушка, мне нужен номер в вашей гостинице на сутки.
***
Андрей проводил Нику взглядом и яростно ударил ладонью по рулю, дернул воротник рубашки, словно задыхаясь. Первая пуговица оторвалась и скатилась вниз. И по хер. Асланов открыл окно и судорожно глотнул холодный воздух, который обжег легкие азотом. Сердце отсчитывает удары один за другим. Сука! Столько лет. Думал отпустило, но ни хренааа. Ни черта не отпустило. Дрянь. Какая же она дрянь. По-прежнему цепко держит его сердце своими коготками и от одного взгляда на ее губы стояк тут же адский, болезненный. Дрожащие пальцы вытянули из пачки сигарету, та сломалась, достал еще одну – прикурил фильтр, ругнулся, вышвырнул сигарету в окно.
Увидел ее и с ума сошел от боли, ненависти и …от радости. Ника, все такая же нежная, все такая же до боли красивая, но уже чужая. Ника – его жена. Бывшая жена. Время лечит? Нет, оно проклятое, лишь затягивает раны тоненькой коркой, а потом вскрывает лезвием воспоминаний былую боль. Он знал, что не должен возвращаться обратно. Но самоуверенная гордость твердила, что он забыл, что больше не любит и не страдает. Вычеркнул коварную стерву, стер, вытоптал ее из своей души многочисленными другими, без лица и без имени. Теми, кто заменял ее длинными ночами, в его рискованной, покрытой мраком, жизни. Думал ли он, что, увидев ее вновь, все годы разлуки сотрутся, словно их и вовсе не было, а ее синие глаза снова разбередят душу. Из-за нее его жизнь скатилась под откос, из-за нее он уехал.
Теперь он начальник личной охраны Вилли Джонсона. Бывшего эмигранта из СССР. Вовка Коршун – вор в законе, который смылся забугорза бугор еще во времена "железного занавеса". Кто бы мог подумать, что хранитель "общака" станет владельцем алмазной компании "Диамант" с филиалами по всему миру? С виду чистенький, аристократичный, педант – бизнесмен, но Андрей знал какие делишки прокручивает Вовка Коршун, как отмывает грязные деньги и сколько человек жаждут его смерти, а так жетакже какой толщины досье лежит на него у федералов. Работа Андрея заключалась в том, что он лично набирал штат сотрудников, отвечал за безопасность в доме босса – новая сигнализация, прослушка, камеры слежения. Сколько машин будут сопровождать Вилли Джонсона при походе в ресторан, при деловой встрече. Какие журналисты могут войти в дом, а с кем можно встречаться только на нейтральной территории. Кто из "друзей" олигарха жаждет его краха и может подослать наемников.
Теперь у Асланова новая жизнь, куча денег, крутая тачка, но нет одного, того о чем он мечтал всю жизнь – семьи. Да, что там семьи, нет рядом ЕЕ.
Вероника Серебрякова девушка – картинка, королева школы, отличница. Он увидел ее на выпускном вечере в пышном платье с рукавами – фонариками и распущенными по плечам золотистыми волосами. Асланов как раз вернулся с армии, молодой, дурной, голодный. Белокурая красавица поразила его до глубины души, он даже не решался к ней подойти. Таскался под ее окнами, молча, провожал из школы домой, чтобы она не заметила. Набил морду всем ее воздыхателям. Наконец пришел на школьную дискотеку и все не решался ее пригласить танцевать, а потом местные навалились на него скопом и хорошо намяли бока, чтоб не шлялся на чужом районе. Он тогда раскидал их всех без особых усилий – три года в спецназе все-таки. А потом милая школьница обрабатывала его ссадины перекисью водорода и бинтовала порезанные о горлышко битой бутылки, пальцы.
Они поженились спустя год, когда Андрей открыл фирму по охране с крутым оснащением и штатом работников, где каждый стоил десятерых. Как-никак бывшие сослуживцы. Они с Корецким трудились не покладая рук, наладили поставку видеокамер и компьютеров из заграницы. Каждый раз кто-то из них уезжал в командировку за новой партией.
Прошел год безоблачного счастья, как он тогда предполагал. Для него Вероника была центром вселенной, его маленьким миром, где плескается счастье, всепоглощающее и идеальное до боли. Она училась, он работал как проклятый и был рад, словно ребенок, каждый раз, когда возвращался домой. Ни одна женщина не смогла заменить ему Нику. Ни с кем и никогда он не горел в таком диком водовороте страсти как с ней. Ника умела свести его с ума одним взглядом, одним лишь прикосновением нежных пальчиков. Когда он целовал ее пухлые губы, у него в голове взрывались миллиарды метеоритов наслаждения. Только она могла отдаться ему прямо на улице, только она умудрялась распалить его как голодное животное, лишь проведя кончиком языка по губам. Вот и сейчас он посмотрел в ее глаза и почувствовал, как по спине змейками скатились ручейки пота, а в горле пересохло как от жажды. Ее волосы развевались на ветру, а нежная кожа сияла в лучах зимнего солнца. Она такая же шелковистая на ощупь как он помнил? Ее губы все такие же сладкие? Его пальцы дрогнули от неумолимого желания коснуться ее волос, зарыться в них как когда-то, всей пятерней. Он даже сжал их в кулак, чтобы удержаться. Но молодая женщина окатила его таким ледяным холодом, что его сердце, едва оттаяв, вновь замерзло. Побежала к своему кобелю, наверняка кто-то ждет ее дома так же как он когда-то. Кто-то, кто называет ее "своей", его Нику, его маленькую нежную девочку. Его жену.
"Бывшую, Асланов, бывшую, не забывай об этом, она чужая – не твоя" – Андрей поморщился и вновь закурил сигарету. Вспомнил как, приехав в город, сразу заехал туда, где раньше жили. Знакомые шестнадцатиэтажки встретили его серой и тоскливой ностальгией. Расспросил соседей – не удержался. Квартиру продала, съехала три года назад. Он тогда еще долго кружил по знакомым улочкам, собирая воспоминания, как на нитку, даже остановился у школы, наблюдая за ребятишками, и чувствуя, как воспоминания удавкой горло стягивают и мешают дышать полной грудью.
Только одно он понял ясно – не забыл. Увидел – и хаос ворвался в душу. Разнес все на куски. Стер в пыль былое спокойное. Бред какой-то, столько лет прошло. Между ними все давно кончилось, он не простит ее никогда. То, что разбилось уже не склеить, не забыть измены и предательства.
Асланов закрыл глаза – вновь ее лицо видит: красивое, ослепительное и такое родное. Пальцы начали зудетть от желания прикоснуться, по губам провести, к себе притянуть за затылок и сожрать ее дыхание. Член болезненно дернулся в штанах. Бляяядь! Он все еще дико ее хотел. Вот так от одного взгляда распалялся. Нет – чужое у нее лицо. Блядское и чужое. Он вспомнил как с остервенением бил Корецкого, до боли в руках, сбивая костяшки до мяса. Молча, наносил профессиональные удары, в превратившееся в сплошной синяк лицо. Он не дал сопернику возможности сказать ни слова, тут же выбив передние зубы и оглушив ударом в солнечное сплетение. Потом плюнул на скорчившегося в его ногах Олега и уехал на вокзал. Больше Андрей о них ничего не слышал, а через пару месяцев Коршун помог ему оформить развод, даже без ее согласия. В тот день Асланов бросил обручальное кольцо в океан и забылся в пьяном угаре. Он думал, что выжег воспоминания о ней из своего сердца. Вытравил запах. Стер ее из своей памяти. Лишь каждый раз, накрывая собой такие разные тела случайных любовниц, он осатанело врезался в их плоть, сгорая от ненависти к той из-за кого так и не смог стать самим собой. Наверно, даже под гипнозом, он не сможет забыть эту проклятую тварь. Его наказание и проклятье, его хроническую болезнь и безумие с синими, как майское небо, глазами.
***
Андрей рванул машину с места, взревел двигатель и заскрежетали покрышки. Включил музыку на полную громкость.
Сотовый требовательно затрещал, и Асланов нажал кнопку на наушнике.
– Вояка, ты где? Всего-то за коньяком послали. Мы с ребятами заждались. Ты за смертью быстрее ходишь.
Андрей усмехнулся – Коршун никогда не подсылал к нему секретаря, звонил лично и относился искренне, как к другу.
– Владимир Александрович, да тут пробки покруче чем в Нью – Йорке, застрял в трех соснах.
– Ты рули, Асланов, скучно мне без тебя. С "Телекома" звонили. Завтра какую-то кралю пришлют бумаги подписывать. Мне с ней как? Домой привести или можно все же в ресторанчик?
Андрей закурил и вырулил в узкий переулок, чтобы миновать затор.
– Фирма нормальная, мы их пробили по нашим каналам. Можете и в ресторанчик, только пару ребят все же с собой возьмите.
– Что у тебя с голосом, Андрей?
– Эх, ностальгия, Владимир Александрович, душу разбередила проклятая.
Послышался тихий смех.
– Ладно, давай пошустрей, мы твою проклятую в коньяке утопим.
Андрей отключил наушник и снова задумался. С виду уравновешенный и спокойный Коршун умел преподносить неприятные сюрпризы. Если перейти ему дорогу, более жестоко и хладнокровного врага не сыскать – из-под земли достанет и смерть покажется блаженством. Хотя он и сунулся в политику, обелил свое имя, по-прежнему, в глубине души, оставался просто Вовкой. Бывшим беспризорником, живущим по закону улиц. Это не изменится никогда. Коршун – одиночка по жизни. Женщины приходят в его дом лишь затем, чтобы утром побыстрее унести ноги с увесистой пачкой зелени. За годы службы Андрей успел выучить босса наизусть. Все его привычки, вкусы, увлечения. Он проникся уважением к этому сильному и властному человеку, поднявшемуся из грязи. Свое огромное состояние Коршун сколотил на крови и трупах конкурентов. Он продирался вперед, сметая и подминая под себя всех, кто мог ему помешать. Но только Андрей знал, что на самом деле крутой олигарх Вилли Джонсон очень одинок – ни друзей, ни семьи. Везде одни заговоры, сплетни да корысть. Только с Аслановым и говорил по душам, вот так, за бутылкой коньяка. Они часто сидели вдвоем по выходным, резались в шахматы, Асланов слушал рассказы Коршуна о прошлом. Когда они познакомились, Владимиру Александровичу перевалило за четвертый десяток, к тому времени он уже прошел суровую школу выживания – суды, тюрьма, нары. Коршун поддержал Асланова в трудную минуту, приблизил к себе и во всем ему доверял. Пожалуй, Андрей и был для него единственным другом среди стаи волков, с которой тот жил годами.