000
ОтложитьЧитал
Переодевшись и выйдя к Натали, я вдруг услышала, как Миша со смехом в красках рассказывал ей об использовании мной приема дзюдо на жене Павла. Натали не столько смеялась, сколько слушала, причем, с большим интересом. Заметив меня, Высоковский ушел в другой зал, а тренер строго сказала:
– Так ты знаешь дзюдо? А почему вчера ничего не показывала?
– Я не знаю, как эти приемы называются, – сквозь зубы ответила я.
– Тогда я тебя буду бить, а ты защищайся, поняла?
Нет, это мне совсем не нравится…
– Мишка над тобой смеется, или ты сама на это пошла добровольно? – нападая на меня, продолжала Натали.
– На что?
– На то, чтобы быть второй, после нее…
Она меня разозлила реально. В следующие три приема я ее валила разными способами, пока она сама мне не заломила руку за спину.
– Все понятно с тобой, – заявила Натали. – Так работать нельзя, Вика. У тебя должен быть интерес, но ты должна оставаться холодной. Или ты убьешь противника. Значит, сегодня учимся быть холодными, – она взяла полотенце и вытерлась. – Идем в зал медитации.
После очень занимательных занятий медитацией и изучения пары приемов самозащиты Натали сказала на прощание Высоковскому:
– Она хороший боец, но горячий. Убить может. Мой совет тебе: не играй с ней. Вчера я недооценила ее. Боюсь, что у нее есть еще тузы в рукаве.
***
Когда мы с Михаилом двинулись домой, он уже был серьезным и тихо сказал:
– С Леной я не могу вести себя по-другому. На это есть причины.
– Ты ее любишь?
Боже, что я несу?..
Миша улыбнулся, несводя глаз с дороги.
– Не в том смысле, в котором ты спрашиваешь. Как-нибудь я тебе все расскажу. То, что ты сделала сегодня, будет иметь последствия. Лена – сложный человек…
– Я не буду ее лакеем, даже не надейся! – предупредила его я, чувствуя, к чему он клонит .
– Даже не сомневался, – засмеялся Михаил. – Это хорошо, что есть хоть один человек, не прогибающийся под нее.
– Почему ты ведешь себя с ней так, давая новые поводы для сплетен?
– Вика, как я должен с ней себя вести? – не понял он.
– Как со мной, например!
Ну да, со мной он ведет себя, как холодный железный дровосек, не имеющий даже шелкового сердца.
Миша тихо усмехнулся:
– Водить на обеды, поселить у себя дома, сопровождать в фитнес-клуб и везде представлять ее невестой?
Да что он тупит?!
– Нет, как деспот с льдинкой вместо сердца, перегоняющей вместо крови ментол!
Михаил резко затормозил и обернулся ко мне. Его светлые глаза заблестели озорным огоньком:
– Вот ты какого обо мне мнения!
Дальше я будто провалилась. Ничего не видела и не помнила. Очнулась я от стука в окошко с моей стороны. Черт! Гущин! Я даже вспотела и готова была провалиться. Целовалась на его глазах! А Миша спокойно открыл окно с моей стороны.
– Привет, любимая. Будем считать, что я ничего не видел и это все последствия контузии после тренировок, – Гущин открыл дверь. – Заигрались тут совсем. При мне-то не надо! А то я и обидеться могу! И ты, слышь, – обратился Сергей к Высоковскому, – губы свои просто так не раскатывай. Эта сцена не для меня.
– Он все знает, – объяснила Высоковскому я. – И тоже сейчас играет любимого.
Слушать, что ответит мне Михаил, я не стала и почти вбежала в подъезд.
– Я играю? Да я и есть твой самый большой любимый! И настоящий любимый! – заорал Гущин, догоняя меня. – Говорил, глицин тебе пить надо!
Когда мы вошли в квартиру, Сережа прижал меня к стене и почти обиженно посмотрел в глаза:
– Это что сейчас было?
А я знаю?! Я понятия не имела, как все это произошло.
– Да вы чуть в дом не въехали! – продолжал возмущаться Гущин. – Что за страсти такие? Он что, тебя убить хотел?
Я ничего не помнила. Да, он резко затормозил… А потом…
Тут мои мысли прервал скрип двери, и в квартиру без приглашения вошел Высоковский. Он посмотрел на нас колючим взглядом. О, да! Я стою прижатая к стене Гущиным… Никто ведь не подумает, что он на меня просто орет, вернее, отчитывает. Что ни день, то ерунда какая-то!
– Я чемодан помогу вынести, – пояснил Миша. – Вика, он готов?
Сергей отстранился от меня и заявил:
– Никуда ты не поедешь.
– Перестань играть истерику! Бесит уже! – не выдержала я. – Чемодан в спальне, – обратилась я к Высоковскому.
– Я сам! – Гущин отстранил Михаила и вывез маленький чемоданчик. – Но я тебя не оставлю, любимая. Я обещал твоей мамочке заботиться о тебе.
О, Господи, что он несет?!
– Так что, я всегда буду рядом, – продолжал Сергей. – И не вздумай поддаваться на уловки этого хитрющего аспида. Он же не в курсе, что ты у нас девочка невинная…
Я готова была провалиться, а Миша молча давился от смеха. Похоже, он тоже не воспринимал Сережу всерьез. Когда Миша поставил чемодан в багажник, Гущин меня крепко обнял и прошептал в ухо:
– Я буду за вами…
И чмокнул меня в губы! Я уже хотела на него заорать, мол, совсем уже оборзел в своей роли, как Гущин развернулся и пошел, насвистывая, поставив меня этим еще больше в тупик. И тут еще Высоковский вытер мне рукой губы и открыл дверь машины. Что вообще с ними обоими?!
Сев в машину, я будто все еще чувствовала дыхание Гущина и его шепот: «Я буду за вами». Это как понять? Неужто он собрался нас преследовать? Брр!
– Кем он тебе приходится? – Голос Михаила заставил меня выйти из своих мыслей.
– Кто «он»?
– Журналист «Региональных криминальных новостей», – пояснил Миша.
Ба-а, неужели он ревнует? Я посмотрела на спокойное выражение лица Высоковского. Нет, нисколечки не похоже. Можно даже не надеяться.
– Друг, – пожала я плечами.
– Просто друг?
– Да. А почему ты спрашиваешь?
– Если он просто друг, то почему так ведет себя? Ты ему что-то пообещала?
– Убить его, если не успокоится.
Вновь стал просыпаться мой дракон.
– Это все из-за тебя! Да что с вами вообще происходит? Вы сума посходили?!
– Зачем ты ему рассказала всю правду о наших отношениях?
Нет, Высоковский точно ждет, чтобы я его прибила!
– Потому что он друг и тоже решил меня лечить!
Мамочки, что я сказала?!
– Лечить?
– Да! Он играет в жениха, чтобы научить меня встречаться с парнем. Он считает, что у меня психическая болезнь, – я ужасно стыдилась того, что несла. – Все? Доволен?!
Блин, заставил все рассказать!
– Ты не встречалась раньше с парнями?
Убью!
– Нет, – прорычала я.
Высоковский только тихо буркнул:
– Все понятно.
Вот ведь! Теперь и он будет считать меня больной на всю голову! И тоже будет лечить! Господи, кем я себя окружила?! Что он теперь обо мне подумает? Что я унизилась до того, что играю в жениха и невесту со своим другом? Да я не играю вовсе! Это они играют со мной! Нет, ну, конечно, на работе я поддерживаю легенду, но не всегда же! Не круглосуточно, как они!
Я вспомнила тихий и спокойный голос Натали: «А сейчас расслабимся, закроем глаза, медленно через рот наберем воздух и выпустим через нос…». Не поверите, я уснула! Я так отключилась от переживаний и ушла в нирвану, что даже забыла про сидящего рядом Высоковского. Мне ничего не снилось. Проснулась я от щелчка двери и коснувшегося моего лица холодного воздуха. Михаил нагнулся ко мне и дотронулся до щеки:
– Просыпайся, приехали.
Я так сладко спала, что мне совсем не хотелось вылезать из уютной и теплой машины. Очутившись на территории дома Михаила, в этот раз я постаралась его получше разглядеть. Первый раз я была у дома Миши, когда Маша искала Павла. Тогда я была с суток и тоже спала в такси. И когда проснулась, увидела лишь сцену, что устроила подруга, считавшая, что Павел уже мертв, и обвиняла во всем Мишу. Сейчас я тоже после сна пребывала в нирване. Времени было, наверное, около одиннадцати. По всему периметру участка и вдоль дорожек горели фонари, создавая уют и романтику. Над головой горели звезды, и я даже подумала, что в сказку попала. Это чувство было похоже на счастье. Под навесом я увидела знакомый байк. Стало грустно от воспоминаний о тех днях, когда мы с ним носились вместе…
Михаил провел меня через парадный вход и вложил в руки ключи.
– Это твоя половина дома, – он указал на стеклянную дверь под лестницей. – Вот за этой дверью живу я. Там же кухня. Кормить я тебя буду сам. Располагайся. Добро пожаловать в рай.
Он серьезно думает, что жизнь у него мне покажется раем? Хотя…
Миша поставил чемодан у открытой спальни. Комната была в бело-коричневых тонах и очень стильная. Я уверена, что раньше это была его комната.
– А что наверху? – поинтересовалась я.
– Закрытый этаж. Неиспользуемые помещения.
Миша ушел через стеклянную дверь на свою половину дома. А я пошла разбирать вещи. В комнате меня ждал сюрприз: на кровати спал красивый полосатый кот и очень ласковый, как оказалось. Разложив все по полочкам, я решила принять ванну, ибо у меня просто разламывались кости. Валялась там, не знаю, сколько, пока Михаил не постучался:
– Вика, ужин стынет.
Неужели он, правда, будет меня кормить? Тогда ведь действительно все равно с кем жить: с Гущиным или с Михаилом…
Я вышла к столу. Меня ждал легкий салат и сок. Я была, наверное, так удивлена, что Миша сам ответил на мой взгляд:
– На дворе ночь. Поэтому легкий ужин. Салат питательный, поверь мне, им наешься.
У Миши волосы тоже были мокрыми, и мне почему-то страшно хотелось до него дотронуться. Но я заставила себя отвлечься на изучение интерьера. Кухня в стиле модерн, золотистая с добавлением черного. И хоть небольшая, она казалась просторной и светлой. Мы сидели за небольшим столом, на очень удобных стульях, которые больше были похожи на кресла. Я осматривалась и не могла поверить, что всю чистоту поддерживает молодой парень. Дом такой большой, это ж сколько надо в нем убираться?!
– Сколько ты часов тратишь, чтобы убрать свой дом?
– Нисколько, – улыбнулся Миша. – Его раз в месяц убирает служба «Один».
Я задумалась. Столько времени прошло с тех пор, как я с Михаилом ужинала на даче его матери. Там я спрятала документы…
– А что было в документах, которые я спрятала на даче?
Миша слегка удивился вопросу и не сразу ответил.
– Как ты и подозревала, мой отчим договорился с финансовым проводить сделки с завышенной стоимостью для моей фирмы, – сказал он.
– Как так? Он же семью свою обворовывал, получается!
– Для кого как, – усмехнулся Михаил. – Это мы и так знали, просто доказательств не имели. У финансового было право подписи мелких сделок с такими частниками, как Владимир Львович. Они этим воспользовались и стали проводить темные сделки по выводу денег из фирмы за услуги ИП Бонцева через одну организацию. Конечно, они не ожидали, что документы ко мне попадут. Даже Пашка бы такую схему не одобрил, а уж, тем более, от Львовича.
– И ты после всего оставил этого… – я тщетно подбирала более мягкие слова.
– А куда от него денешься? – Михаил говорил очень спокойно. – Член семьи. И теперь под строгим присмотром.
– А в кухонном уголке в квартире Маши что находилось?
– Завещание Павла.
– А в гараже?
Я, наверное, забросала его вопросами. Миша уже грустно тихо сказал:
– Я не нашел. Может, это потому, что тебя не было?
Я не поняла, а при чем здесь я? Но мне самой казалось, что Павел на что-то намекал. И разгадка где-то на поверхности. Только сейчас было очень поздно, и теплый салат с соком были такими сытными, что мне жутко захотелось спать.
– Завтра я тебе дам почитать письмо Пашки и завещание, а ты мне скажешь свои мысли.
И это входит в мою работу? Да, кстати, о работе…
– В чем заключаются мои обязанности здесь?
Наверное, я слишком резко поменяла тему, поэтому Миша хмуро на меня посмотрел:
– Наблюдать за домом и объектом, находящимся в доме.
– А когда спать?
Похоже, я совсем обнаглела…
– После того как я лягу, – Миша собрал посуду со стола и поставил в посудомоечную машину. – В доме установлено видеонаблюдение. На компьютере можешь просмотреть записи за день. Этим поможешь мне. Компьютер в моей комнате. Дверь налево.
Так я ему помогаю или на него работаю? Было странным видеть его таким мягким, словно он сбросил маску педанта, и теперь мы расслабляемся, а не работаем. Я направилась к компьютеру, а Миша остался прибираться на кухне. Его комната находилась под лестницей. Она была небольшой, с таким же небольшим окном, весьма уютной и скромной для хозяина такого дома. У меня появилось ощущение, что именно эта комната должна принадлежать охране, то есть мне. Я села за компьютер ив мониторе сразу нашла знакомую фигуру с озорной мордашкой Гущина. Видимо, он пролез через забор и направлялся к дому. Я быстро рванула к черному входу и поняла, что не могу открыть дверь.
– Гущин, ты придурок! Как ты пролез сюда? – шипела я.
– Открой, я тебе поесть привез. Бьюсь об заклад, он и не подумал тебя нормально покормить.
– Везде сигнализация…
– Я ее временно отключил. Ты откроешь?
– Он же полицию вызовет! Иди к окну моей комнаты, – шикнула я, так как услышала приближающиеся шаги и почти понеслась в комнату Михаила. На мониторе я уже не видела Гущина, поэтому вздохнула, когда появился Высоковский в дверях спальни.
Он стоял в дверях и игриво улыбался. У меня появились смутные подозрения, и я недовольно огрела его взглядом, забыв, что он мой работодатель:
– Что?
Вместо ответа он подошел ко мне и, нагнувшись, взял меня за руку. Я вся вскипела и оттолкнула его с такой силой, что он повалился на пол.
– Совсем вы уже! Заигрались в свою любовь… – я без тени сожаления о сделанном направилась к выходу. – Никого подозрительного, – буркнула я, выходя.
Но Миша схватил меня за ногу:
– У тебя гематомы и ссадины. Надо обработать перед сном.
Я резко замерла:
– Зачем?
– Сядь на кровать. Не маленькая же.
Я послушалась и села. Только сейчас я заметила мази и вату на тумбочке. Он аккуратно обработал мои ссадины. Пальцы такие нежные и теплые… От его прикосновений сердце стало похожим на бушующее пламя. Я боялась шевелиться, потому что чувствовала, что могу напасть на него, но не чтобы убить, а чтобы… Нет! Я не должна об этом думать! А то получится, что охранник нападет на защищаемый объект, и я в его глазах буду выглядеть, как маньячка.
Когда он дошел до моих ног, я готова была его уже прибить за его нежность, осторожность и ужасную медлительность. Я начала уже дрожать и поняла: еще чуть-чуть – и я двину ему ногой по носу.
– Хватит! – заорала я, и он дернулся.
– Тебе, правда, лечиться надо, – заметил он, отпрянув от меня.
– Что?
Я уже думала, что из моих ушей повалил пар. Щеки аж пылали.
– Так парней боятся только монашки…
Идиот! Он точно идиот… Я бегом побежала в свою комнату. Да пусть думает что хочет!
Я влетела в свою спальню и захлопнула дверь, повернув щеколду. Нет, я не думала, что он рванет ко мне и будет меня домогаться. Это вышло автоматически. Я хотела побыть одна в своем пространстве. Минуту, наверное, я приходила в себя, опершись о дверь, пока взгляд отчетливо не разглядел сидящего на моей кровати лыбящегося Гущина.
– Ты что тут делаешь?! – шикнула на него я.
– Сама же, мать, позвала меня! – Гущин подвинул ко мне сумку. – Там сладенькое и пирожки.
– Да когда я тебя сюда звала?
– Только что, сама в комнату пригласила. И я пришел на зов сердца моей любимой, которая так разволновалась перед встречей со своим суженым, что дымится. Ты пока отвернись, я переоденусь. А то ненароком твое чувственное сердечко не выдержит, и тебя инфаркт хватит.
– Ты спятил! Не будешь ты тут спать!
– Ты что такая злая? Не могла ты так быстро передумать. И на улице холод собачий. Хороший хозяин даже соб…
– Я плохая хозяйка, забыл? – перебила его я. – Проваливай давай!
– Нет…
– Да, или я его сейчас позову! – взяла я Гущина на понт. – Позвать?
– Да послушай ты, у меня есть к тебе дело… Соображения свои надо тебе рассказать. Вокруг твоего хахаля ходит смерть. Это коснется и тебя, если одна без любимого Сережки будешь находиться около него…
– Хватит врать! Не останешься ты тут! Неужели ты, правда, думаешь, что я разрешу тебе спать в моей кровати?
– Да, разрешишь. Хочешь, поспорим?
– Фантазер!
Я толкнула его к окну, и он руками зацепился за проем:
– Ты завтра сама меня позовешь…
– Иди уж! Мечтатель…
– А спасибо за заботу? – не унимался он.
– Спасибо, – неохотно буркнула я.
– А поцелуй?
Вместо ответа я его вытолкнула из окна, но он подтянулся, сел на подоконник и привлек меня к себе:
– Завтра сама же меня позовешь и будешь спать со мной в одной кровати, помяни мое слово, – он чмокнул меня где-то чуть выше верхней губы и спрыгнул вниз.
Я быстро закрыла окно на замок. Теперь никто не влезет в мое пространство.
Мне предстояло все мысли собрать воедино. После обработки ран Высоковским мой мозг размяк и, наверное, дал трещину, потому что остатки логического мышления вытекли наружу. Я постоянно вспоминала прикосновения его пальцев и злилась на себя. Прощальный поцелуй Гущина не произвел никакого впечатления, хотя он вел себя со мной очень нахально. Похоже, он набрался этой грубости от Михаила, и теперь они соревнуются: кто кого переплюнет в хамском отношении ко мне. Хотя мы с Гущиным никогда не целовались по-настоящему. Только раз я почувствовала притяжение к Сереже, но он сам все отлично умеет портить… Его невозможно серьезно воспринимать. А вот Высоковский… Он снова поцеловал меня и по-настоящему. Для Гущина? Или доказывал, что он не льдинка с ментолом? Спросить его? Нет, я не смогу. Никогда не смогу спросить. Он меня засмеет! Я же охранник с воронежской пропиской!
До двух часов ночи я просидела в кресле, обдумывая свое нелегкое положение. Сергей был прав, мне действительно захотелось есть. Я залезла в пакет Гущина и нашла шоколад, пирожные в коробочке и пирожки. Взглянув на часы и предположив, что Миша спит, я решила прокрасться на кухню и сварить себе кофе. Кофеварку я уже успела разглядеть. Но попросить его дать мне кофе за ужином не решилась. Ведь я его подчиненная, и он решил меня теперь держать только на здоровом питании. Конечно, салат его был вкусным и сытным… Но в два часа ночи есть опять хочется, поверьте, особенно, если не можешь уснуть. И к черту здоровое питание – организм просит фастфуда! В моем случае – это пирожки с капустой и чашечка сладкого кофе. На цыпочках я прокралась на кухню и включила подсветку, сварила себе заветную чашку с кофеином и стала наслаждаться жизнью.
И когда я вот так расслабилась, до меня дошло: возможно, Гущин владеет нужной информацией о преследователях Высоковского. А я ведь его слушать не стала! Что он там мне плел в первый раз-то? Что у него имеется информация по нескольким кандидатам грязного бизнеса, в список которых входил и Павел. Вот, если этот список я получу, то, возможно, у меня будет полная картина, и мы выйдем на эту женщину. Интересно, что было в шприце? Почему шприц? Ненормальная она какая-то… Я бы воспользовалась классически – пистолетом. Блин, о чем я думаю?!
Дзынь! Моя чашка упала на плитку пола и разлетелась на мелкие осколки. Только не это! Я бросилась подбирать их… Конечно, руки поранить себе могла только такая растяпа, как я. Под водой я пыталась вытащить мелкие частички стекла. Вдруг на кухне стало светло, как днем, и божественно романтический интим растворился в ярком свете стильной лампы, горящей в потолке.
– Не знал, что ты страдаешь ночным чревоугодием… – голос Высоковского был едва узнаваем.
Он ему плохо подчинялся. Странно, что Миша вообще проснулся.
– Это все из-за тебя, – я почти выла от боли, потому что один стеклянный осколок не хотел выковыриваться из-под кожи. – Ты не мог меня нормально покормить…
– Значит, в том, что ты раскормила свой желудок, виноват я? Хорошо, учту.
В его голосе не было укора, скорее смех. Он подошел ко мне ближе, и я почувствовала тепло его тела, хотя он был в пижаме.
– Что там у тебя случилось? – он взял меня за руку и увидел порезы в трех местах. – Где больно?
– Здесь… – хлюпнула я.
Он поднес руку к губам, высосал осколочек и, выплюнув его в раковину, строго заметил:
– Больше здесь ничего без меня не трогай. На мою половину без приглашения не входи, запомнила?
– Я твой охранник! – обидевшись, напомнила я. – И должна находиться рядом с объектом наблюдения! Поэтому буду выполнять свою работу хорошо и даже заходить в твою комнату, если мне это будет нужно!
Я взяла веник, но Высоковский его отобрал у меня:
– Заварила себе кофе – порезала руку. Что же будет, когда ты совок с веником возьмешь? Сядь и сиди. Ты на домработницу явно не тянешь. Гущин был прав, верно?
Миша бросил на пол инструменты для уборки и вскоре вернулся на кухню с аптечкой. Он принялся обрабатывать раны на руке и даже перевязал царапины.
– Проблематичный ты телохранитель. Кто же из нас кого оберегает?
Он смущал меня. Михаил очень быстро справился с осколками и лужей. А я даже не заметила, как он налил свежий кофе и подал мне чашку с блюдцем.
– А где спит Гущин? – вдруг спросил он. – Он не в твоей комнате, так?
Я поперхнулась и уставилась на него, как одуревшая сова.
– Ме… – жуя пирог, пыталась ответить я с набитым ртом.
Наверное, гущинские пирожки выдали меня… Что говорить-то?!
– Ты думала, что я не замечу, как по моему палисаднику бродят журналисты?
Да, я так подумала! Что он за злой гений?! Не проглотив еще тот кусок, я откусила новый, чтобы ему не отвечать на вопрос. Сдонжит ведь!
Его зеленые глаза смотрели на меня с улыбкой и интересом. Нет, он не был рассержен на меня. Похоже, он вел какую-то свою игру. Только зачем ему это все? Я набивала рот пирогом с капустой и обдумывала, что ему ответить. А может, вообще не стоит ему ничего говорить?
– Что здесь делает журналист? – продолжал допрашивать Высоковский. – Ему нужна новая тема в РКН? – Миша усмехнулся. – Разве мало он написал про нашу семью? Что ему надо?
Да, что же? Информации, сенсации… Я? Да ну, бред! Я ему нужна только ради информации. Миша взял со стола пирожок и откусил:
– Или все-таки ты ему нужна? Сам пек?
– Не знаю.
– Молчишь. Его защищаешь?
– Никого я не защищаю и вообще понятия не имею, где он!
Я запила пирог кофе и поднялась с дивана.
– Спокойной ночи! – сказала я и направилась к себе в комнату, услышав за спиной тихое замечание:
– Похоже, ее надо воспитывать.