Три лжедмитрия. Самозванцы на царском троне

«Того авантюриста, который добился успеха, мы обычно называем выдающимся политиком.» (В.Б. Кобрин)«Тройная подмена царевича обнаруживает, сколь малую роль играла личность самозванца сама по себе», – пишет Скрынников, но я согласна с профессором лишь отчасти. Оставшийся в русской истории под именем Лжедмитрия I всё-таки был фигурой, а те, кто воспользовался уже этим именем, были мелки и несамостоятельны. Сейчас в Кремле говорят, что неправильно изображать самозванца одной чёрной краской, он не настолько отрицательный персонаж, каким представляется в массовом сознании.Скрынников показывает Лжедмитрия I жестоким и коварным узурпатором, скрывающимся под личиной «доброго царя», и не умеющим управлять государством. Т.к. он стал царём на волне народного восстания, то был вынужден играть роль милосердного монарха. Личность дворянина Юрия Богдановича Отрепьева действительно мало интересует историка, в отличие от «дубины народной войны.»Скрынников, увы, не пробует объяснить, с чего всё началось. То Отрепьева, честолюбивого и способного, раздражало вынужденное пострижение, то монашеское мировоззрение не могло подтолкнуть его выдать себя за Дмитрия. Но если за ним стоял старец Варлаам, то почему его ничто не смущало и почему Отрепьев согласился?Лжедмитрий не пожелал «укладываться» в отрицательные рамки. Сквозь определённое авторское отношение «прорывается» другой Отрепьев. Обаятельный, обладающий властью над толпой, а его законы оказываются «безупречны и хороши»(современный историк В.Н. Козляков отмечает: «Многие отдавали должное государственным талантам царя Дмитрия Ивановича.») В Польше он легко раздавал русские города, но бумаги подписывал как «царевич», который не имел права ничем распоряжаться.Лжедмитрий стал популярным среди дворян, его любил народ, и народ плакал… После убийства «Дмитрия» пошли за его именем, но пришли к катастрофе. При слабой власти повстанцы (как Скрынников называет толпу) и наёмники превратились в обычных разбойников. В Тушине у вечно пьяного «шкловского бродяги» – табор и бардак, но и в Москве – никакой царь Шуйский: при нём началась гражданская война и интервенция.Интересно, как к 1613 г. Филарет из «тушинского патриарха» и польского пособника превратился в страдальца за православную веру. А история закольцевалась. Гибель царевича Дмитрия отозвалась казнью «ворёнка».