Вступление
Ступни горят. В пыли дорог душа…
Максимилиан Волошин
В человеческой истории много страниц, отражающих самую суть, квинтэссенцию, сменяющих друг друга исторических эпох. Однако особое место среди них занимают страницы, связанные с географическими открытиями, в которых тесно переплелись экономические, политические интересы и стремление человека к познанию. Все это создает особый мир – мир страстей и верности долгу, триумфов и трагедий, разбитых судеб и величия подвига. И для всех поколений этот мир всегда был овеян духом романтики. Он будил воображение и звал в неведомые дали, несмотря на очевидные опасности, лишения и реальную перспективу гибели.
Географические открытия – это результат путешествий, а путешествия совершали люди. Движимые процессами развития цивилизации, они медленно и неуклонно открывали свою планету, узнавали о ней все новые и новые подробности и, обойдя вдоль и поперек, увидели, наконец, ее со стороны, из космоса.
Цели у открывателей были разные, часто далекие от географических изысканий. Мир помогали узнавать великие переселения и войны. На путь открытий толкали и жажда золота, и поиски лучшей доли, и патриотизм, и чувство долга, и самое благородное из чувств – стремление к познанию истины.
Пожалуй, ни в одной области человеческой деятельности нет такого калейдоскопа характеров и судеб, как среди людей, посвятивших свою жизнь путешествиям. Разные это были люди – жестокие и человеколюбцы, алчные и бессребреники, тщеславные и скромные, умные и не очень, влюбленные в свое дело и равнодушные, с обостренным чувством долга и стремящиеся выгадать что-либо для себя, подвижники и откровенные жулики, жесткие прагматики и мечтатели. Воины, торговцы, авантюристы, послы, переводчики, сборщики податей, шпионы, охотники, паломники, миссионеры, писатели… Имя им – легион.
Многие затерялись в анналах истории. О многих знают только специалисты. Есть такие, которые получили заслуженную славу, а иные – несправедливо забыты. Сколько судеб, полных труда, страстей, борьбы, надежд и свершений, сколько жизней положено на алтарь науки. Об этих людях и их открытиях и рассказывает эта книга.
При отборе имен из огромного перечня известных истории путешественников принимались во внимание многие факторы. Главным среди них была обязательная принадлежность той или иной кандидатуры к числу открывателей планеты, а также вклад путешественника в науку или какую-либо сторону практической деятельности человека (развитие торговых путей, закрепление новых земель за государствами, степень выживаемости человека в экстремальных условиях и т. п.). Именно поэтому здесь читатель не найдет имен путешественников, чьи экспедиции были связаны с достижением спортивных результатов, – альпинистов, мореплавателей-одиночек и других, им подобных.
Наряду с именами, знакомыми каждому с раннего возраста, в книгу включены фигуры, мало известные большинству читателей, но результаты путешествий которых были весомы, либо которые, благодаря ярким чертам характера и поступкам, выделяются на фоне множества своих собратьев.
Было учтено, что имеющиеся в распоряжении наших читателей источники в основном широко освещают биографии русских путешественников. Зарубежные открыватели в отечественных изданиях представлены гораздо меньше, буквально несколькими фамилиями. Исключения составляют только справочники, но они, благодаря специфике таких книг, ничего не сообщают о личных особенностях путешественников. А в данном случае авторы стремились показать героев очерков и с этой точки зрения, хотя сведения о частной жизни большинства путешественников и их личностных качествах крайне скудны. Впрочем, обстоятельства их жизни, заставившие героев очерков почти всю жизнь проводить вдали от близких, явно способствовали отсутствию этой самой «частной жизни». Особенности личности у них, в большинстве случаев, проявлялись на фоне обстоятельств путешествий, часто в экстремальных условиях, когда от решимости, быстроты и правильности принятых решений, способности противостоять обстоятельствам зависели жизни многих людей и результаты экспедиций. Поэтому в очерках много места уделено описанию фактов, в той или иной степени характеризующих именно эти моменты.
В книге сделана попытка через судьбы героев очерков показать историю развития географических знаний. С этой же целью каждый раздел книги, посвященный какому-либо из крупных хронологических периодов истории географических открытий, имеет краткое описание самых характерных из присущих ему черт. С точки зрения авторов это должно помочь читателю лучше понять мотивы поступков героев книги.
И наконец, авторы надеются, что очерки помогут читателю ощутить неповторимую атмосферу путешествий. Ведь каждое путешествие – это приключение и открытие неизведанного, предощущение чуда, которое томит душу и влечет ее в даль за убегающим горизонтом, за красотой этого удивительного, яркого и все время меняющегося мира.
В плену Ойкумены
Ойкумена[1]. Доисторические и античные времена
Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.
Как журавлиный клин, в чужие рубежи…
Осип Мандельштам
На протяжении всей истории развития человечества люди инстинктивно или осознанно стремились расширить границы своих знаний или представлений о мире, который их окружал.
Освоение и приобретение знаний о поверхности планеты уходит корнями в седую древность. Люди никогда не сидели на месте. Целые племена и народы в поисках пищи переселялись из обжитых районов в места, более благоприятные для охоты, рыболовства, земледелия. Они занимали пустующие территории, вытесняли коренное население или спасались от захватчиков. Позже искали покупателей для своих товаров и сами ездили за тем, что охотно покупалось соотечественниками. Были и такие, которых горизонт неудержимо притягивал тайной неизведанного и непознанного.
Путешественники – а таковыми и были эти купцы, воины, охотники и мечтатели – привозили из странствий невиданные предметы и животных, рассказывали о пережитых приключениях, незнакомых природных явлениях и диковинных обычаях других народов. Со временем рассказы обрастали небылицами, становились легендами, мифами, высекались на стенах храмов, попадали в сочинения ученых, на страницы летописей и хроник. Постепенно сведений становилось все больше, но они не давали ответа на многие вопросы, которые интересовали людей в то время. В попытках объяснить строение окружающего мира родились первые представления о Земле и ее месте во Вселенной. У разных народов они были различны.
В Древней Руси, например, как свидетельствует Голубиная (Глубинная) книга, Землю помещали на спину Рыбы-кит (трех китов). А еще раньше, у древних славян, считалось, что Вселенная подобна яйцу, в центре которого находится Земля – желток, делящийся на верхний и нижний миры. Чтобы перейти из одного в другой, нужно было пересечь Окиян-море.
Убеждение древних индийцев в том, что Земля представляет собой плоскость, возложенную на спины слонов, которые стоят на спине огромной черепахи, известно каждому школьнику. А вот последующие изменения в их представлениях известны далеко не всем. Стоило жителям Индостана узнать, что совсем недалеко в море есть острова, то есть земли, не укладывающиеся в рамки существующего мира, они придумали новый вариант. По нему Земля – это цветок лотоса, распустившегося на лоне вод, острова – едва раскрывшиеся бутоны, а далекие земли – листья священного растения. В этом их мире Гималаи стали пестиком чудесного цветка, а окружающие хребты – его тычинками. Стебель же дивного растения исчезает в глубинах океана и, переходя из бездны в бездну, пускает свои корни глубоко в сердце Брамы.
Первоначальный греческий миф был почти точным заимствованием у финикийцев. Финикийские железные столбы, на которые опирается неподвижная плоская Земля, греки заменили гигантами, несущими это бремя за бунт против Зевса. Позже, когда эллины начали осваивать морские пути, они создали совсем другой вариант, изложенный Гомером. По нему, Земля представляла собой выпуклый щит, который омывает река Океан. Со временем река превратилась в океан. Считалось, что на рубеже мира находятся Геркулесовы Столбы. Если плыть от них дальше на Запад, можно добраться до такого места, где воды Океана огромным водопадом низвергаются в бездну, и горе тому кораблю, который достигнет этого места.
Проникая все дальше от мест своего обитания, люди постепенно убеждались в том, что море значительно больше, чем принято думать, и что никто воочию не видел «небесной тверди» и не приближался к роковому водопаду за Гибралтарскими Столбами.
Невероятным мужеством должны были обладать эти путешественники. Отправиться в путь, наслушавшись рассказов о том, что может ждать впереди, было по плечу разве что героям вроде Ясона или Одиссея. Мифы о них несут явную печать действительных плаваний, искаженных пересказчиками. Да и явления природы или невиданные животные вполне могли трансформироваться в сознании и предстать как ужасные Сцилла и Харибда, а необычные украшения или шлемы на головах враждебно настроенных туземцев – превратить обычных людей в кровожадных циклопов. Такие случаи известны даже в гораздо более поздние времена. Прослыли же патагонцы великанами из-за своих плащей с высокими остроконечными шапками. Именно так описывали их участники одной из экспедиций конкистадоров во времена завоевания Америки.
Кто же были эти путешественники, рискнувшие бросить вызов могущественным силам, ожидающим их за пределами известного мира?
К сожалению, первые из исторически зафиксированных путешествий анонимны. Мы ничего не знаем о том, кто возглавлял и кто принимал участие в самой древней из доподлинно известных науке экспедиций, отправленной египетской царицей Хатшепсут в Пунт. Ученым удалось установить, что она состоялась в 1493 г. до н. э., а таинственная страна Пунт – скорее всего, Сомали. Известно также, что после первого путешествия связи Египта с Пунтом стали постоянными, но из-за упадка египетской цивилизации со временем прекратились. Мы знаем имена лишь нескольких мореплавателей этого периода. Одна из надгробных надписей, например, прославляет кормчего Хнемхотепа, который вместе с кормчим Хви одиннадцать раз плавал в Пунт.
Фараоны нередко совершали экспедиции с целью завоеваний в Малую Азию. Их описания, содержащие некоторые, правда, очень скудные, географические сведения, сохранились на многих египетских памятниках. Например, около 1500 г. до н. э. фараон Тутмос I двинул египетские войска через Сирийские горы в долину р. Иордан, оттуда к берегам Евфрата и установил владычество над этими областями, длившееся несколько столетий. Затем его преемники значительно расширили завоеванные территории. Здесь завоевателей поразило, что в отличие от Нила р. Евфрат течет к югу, а в Ливанских горах есть такие высокие вершины, что один из приближенных фараона смог поставить шатер «над облаками». Говорится еще о гигантских ливанских кедрах. Этим географическое описание исчерпывается. По-видимому, высокомерным египтянам описание завоеванных стран не казалось достойным внимания.
Замкнутость Египта и погубила его. Пальму первенства перехватили вассальные финикийцы, которые начали организовывать морские экспедиции, преуспели в торговле и установили монополию на нее, получив право беспрепятственного плавания по Нилу. На своих галерах, которые пророк Исайя сравнивает со стаями голубей, они перевозили продукты питания из Малой Азии и обменивали их у первобытных тогда еще народов Европы и Северной Африки на золото, серебро, олово и другие товары.
Финикийцы стали одним из самых активных народов-мореплавателей древности. Уже за 1500 лет до н. э. они имели колонии на Кипре, Родосе и многих островах Эгейского моря, а позже появились на берегах Европы и Африки. Маршруты же кораблей простирались значительно дальше. Предполагают, что они побывали даже в Индии и на островах Малайского архипелага. За двадцать веков до Васко да Гамы они совершили плавание вокруг африканского материка от Красного моря к Средиземному. К сожалению, письменных свидетельств своих путешествий финикийцы не оставили, поэтому их открытия человечеству в подробностях известны не стали.
Это сделали пришедшие на смену финикийцам карфагеняне и греки. Их вклад, в частности последних, в развитие зарождающейся географической науки был особенно весомым. Именно греки, оставившие значительное по тому времени количество письменных источников, стали основателями географической науки. Упадок греческой цивилизации не сказался на ее развитии. Значительным толчком к расширению географического горизонта древних стали походы Александра Македонского, открывшие для народов Средиземноморья необъятные просторы Ближнего Востока, Персии, стран, прилегающих к Каспийскому морю, и таинственную Индию. Великий полководец снарядил и несколько морских экспедиций, в том числе имея целью и расширение географических познаний.
С накоплением знаний появились и ученые. Часто в эволюцию представлений о Земле вносили вклад и те из них, кто был весьма далек от географии, – философы, математики, астрономы и др.
Уже Пифагор высказывал мысль о том, что Земля имеет форму шара. А «отец философов» Аристотель собрал доказательства и провозгласил, что только шарообразностью Земли можно объяснить разную высоту восхождения солнца и звезд на различных территориях, а также истолковал, почему в южных странах картина звездного неба сильно отличается от таковой в северных.
Вскоре после этого Эратосфену удалось с замечательной для того времени точностью рассчитать величину земной окружности. По его данным, она равнялась 250 тысячам стадий (39 816 км), то есть немногим меньше, чем в действительности.
В ту же эпоху некто Кратес из Маллоса пытался сделать глобус, на котором кроме известных ему стран изобразил еще четыре части света, которые, как предполагали ученые, должны были находиться в остальных четвертях Земного шара. Именно эти умозаключения стали потом основой теорий, согласно которым в южной части земного шара обязательно должен быть материк, уравновешивающий остальные, то есть Terra Australis incognita – «Неизвестная Южная земля».
Но знаменитая «ученость» эллинистического мира погибла при пожаре Александрийской библиотеки, оставив в наследство Средним векам лишь крохи знаний, вскоре забытых под давлением церкви. Людям средневековья пришлось узнавать мир заново.
Пифей (Питеас) Массалиот
(IV в. до н. э.)
Пифея можно считать первым настоящим географом, замечательным путешественником и ученым.
Аксель Альтман. «Борьба за Северный и Южный полюс»
Древнегреческий мореплаватель, астроном, математик и географ. Сумел совершить плавание вдоль части северного и западного берегов Европы. Открыл о-ва Зеландия, Великобритания и Ирландия, п-ова Бретань и Скандинавский, пролив Каттегат и Бискайский залив. Вычислил наклон плоскости эклиптики к плоскости небесного экватора, первым указал на связь между движением Луны и приливно-отливными явлениями океана.
Имя замечательного ученого и путешественника Пифея Массалиота долгое время находилось в забвении. Современники, услышав его рассказы об увиденных в путешествии землях, сочли его выдумщиком. Уж очень не соответствовали они уровню географических представлений того времени. Не менее странными казались соплеменникам и необычные научные изыскания Пифея, намного опередившего свое время. Поэтому его труды длительное время не переписывались, а значит, не распространялись, и были безвозвратно утеряны. Сохранились только отдельные фрагменты, приведенные в трудах других ученых. Поэтому биография Пифея и маршрут его путешествия до сих пор остаются невыясненными. Более того, относительно последнего ведутся жаркие споры. Тем не менее современные историки с полным основанием относят Массалиота к числу самых крупных ученых и путешественников древности, внесших много нового в науку о Земле. О значении его странствия очень точно выразился К. Вейле в книге «Исследование поверхности Земли», писавший: «Путешествие Пифея должно считаться межевым столбом в истории географических открытий и в истории развития физической географии».
Древнегреческий мореплаватель Пифей родился и жил в Массалии (так в те времена назывался г. Марсель). Предполагают, что датами его жизни могут быть 390–320 гг. до н. э., или 350–280 гг. до н. э., или какие-либо другие даты в этих пределах. О детстве и юности путешественника сведения не сохранились, но известно, что некоторое время он учился в малоазийском городе Книде у знаменитого ученого Эвдокса Книдского, создавшего целую школу математиков и астрономов. Предполагают, что средства на жизнь Пифей зарабатывал торговлей, не оставляя занятий наукой.
Пытливый ум и каждодневный труд сделали Пифея искусным астрономом и математиком. Замечательно точно с помощью гномона[2] он сумел определить широту Массалии. Кроме того, ученый установил точку полюса на звездном небе, составил парапегму – астрономический календарь, дающий возможность каждому жителю города получать сведения о времени восхода и захода солнца и отдельных звезд, сроках солнечных и лунных затмений, днях равноденствия и солнцестояния, сроках сельскохозяйственных работ и т. п. Позже, уже во время странствия, он сделал чрезвычайно ценные наблюдения за приливами и отливами в Атлантическом океане. Но наиболее важной его заслугой является открытие морского пути в Британию.
Уже в те времена Массалия была крупным торговым центром. Местные купцы проявляли заинтересованность к янтарю и олову. Поэтому и была организована экспедиция в Северную Европу, где, по слухам, они добывались в изобилии. Но самого Пифея больше металлов и драгоценностей явно манили новые знания. Он хотел воочию убедиться в том, что с возрастанием географической широты увеличивается высота небесного полюса. Он стремился видеть и изучать явления природы, жизнь людей за пределами привычного мира Средиземноморья.
Первая экспедиция, в подготовке которой Пифей принимал непосредственное участие, не удалась. В то время Гибралтарским проливом безраздельно владели карфагеняне, и ворота Средиземного моря были наглухо закрыты для чужеземных судов. Когда небольшая флотилия приблизилась к проливу, карфагеняне атаковали ее и потопили несколько кораблей. Отец Пифея погиб, а он сам прыгнул с тонущего корабля и вплавь добрался до берега. После нескольких месяцев скитаний он сел на корабль в массалийской колонии Алонис и вернулся на родину.
Оставшись почти без средств к существованию, так как в организацию экспедиции семья Пифея вложила значительные средства, ученый начал агитировать отцов города снарядить новые корабли для плавания к Оловянным островам, по слухам, расположенным где-то на севере. Наконец, народное собрание постановило собрать общественные средства для организации новой экспедиции, и ученый с энтузиазмом взялся за дело.
О том, каким путем двинулся Пифей на север Европы, существует две версии. По одной, наиболее распространенной, он каким-то образом прошел через блокированный карфагенянами Гибралтарский пролив, по другой – совершил путешествие по суше, вдоль рек Роны и Сены или Роны и Луары. Есть также вариант о путешествии через Черное море, а затем по известному пути «из варяг в греки». Если взять за основу первую версию, то путь Пифея мог выглядеть таким образом.
Около 327–322 гг. до н. э. два пятидесятивесельных корабля вышли из гавани Массалии и взяли курс на Гибралтарский пролив. Плыли ночами, вдали от берега, чтобы карфагеняне не узнали о приближении кораблей к заветному проливу. Пифей специально выбрал для операции период новолуния. Под покровом темной южной ночи, погасив все огни, с убранными парусами и мачтами, предприимчивые греки благополучно миновали стражу и выбрались на просторы Атлантики. Помогла путешественникам и сильная гроза, заставившая стражей умерить свою бдительность.
Далее на их пути лежал мыс Гадес, где у карфагенян был значительный флот, который мог потопить корабли. Пришлось плыть дальше от берега, ориентируясь по солнцу или звездам. Для греков, привыкших плавать только в узкой прибрежной полосе и по хорошо знакомому Средиземному морю, это был настоящий подвиг. И опять при ориентировании пригодились знания Пифея, который сумел правильно определить курс.
Через шесть дней флотилия достигла Священного мыса (совр. м. Сан-Висенти), который считался крайней точкой Ойкумены и за которым кончались владения карфагенян. Путь на север был открыт.
Корабли двинулись вдоль западного берега Европы по местам, где греки никогда еще не бывали. Да и не только греки. Правда, примерно в одно время с Ганноном в северном направлении двинулась экспедиция другого карфагенянина, Гимилькона. Но наверняка его соотечественники подробности плавания держали в глубокой тайне и греки о них ничего не знали, иначе история сохранила хотя бы некоторые подробности путешествия. Как бы то ни было, но для Пифея и его спутников путь был достаточно необычен и сложен. Достаточно того, что здесь они впервые встретились с особенностями прибрежного плавания в океане, связанными с приливами и отливами. Их Пифей описал в дневнике, отрывки из которого попали в труды греческого географа и историка Страбона. Наблюдения за приливами и отливами привели Пифея к правильному и совершенно новому для современников суждению о том, что эти явления связаны с притяжением водной оболочки Луной.
Корабли прошли вдоль побережья Пиренейского полуострова, вошли в Бискайский залив и достигли кельтского города Карбилона, расположенного в устье р. Луара. От местных жителей Пифей узнал, что олово и сюда поступает с севера, и двинулся дальше. Венеты и осимии, населявшие п-ов Бретань и о. Уксисама (совр. Уэссон в Западной Франции), отправили его еще дальше, к северным островам, один из которых назывался Альбионом, или Британией. По их словам, рядом с ним были расположены небольшие «Оловянные» острова – Касситериды.
Неутомимый Пифей взял переводчика и отправился дальше, до пролива Па-де-Кале, где переправился в Британию. У ее берегов он подметил, что «наиболее высокое стояние уровня моря близко совпадает с прохождением (верхним или нижним) стояния Луны через меридиан места».
На полуострове Корнуэлл он ознакомился с добычей и выплавкой олова. Вскоре один из кораблей с ценным оловянным грузом был отправлен в Карбилон, а Пифей на другом судне продолжил плавание к северу вдоль западных берегов Британии. Он посетил Оркнейские и Шетландские острова, а затем осуществил свое знаменитое плавание к берегам таинственной страны полуночного солнца – Туле (или Фуле). Так появилась одна из самых ярких загадок географической науки. На протяжении многих поколений ученые пытались выяснить, где же находится эта страна. Начиная с IХ в. н. э. ее отождествляли с какими-либо островами: Гренландией, Исландией, Мейлендом (Шетландская группа островов) и др. Большинство же современных ученых склоняется к тому, что Туле следует искать в районе Тронхгеймсфьорда на западном берегу Норвегии у 64° с. ш. Именно эта земля в наибольшей степени отвечает характеристике, данной Пифеем: «Домашних плодов и животных здесь или вовсе нет, или очень мало, и население питается просом и огородными овощами, а также дикими плодами и кореньями. А где есть хлеб и мед, там приготавливается из них питье. Так как солнечных дней там не бывает, то хлеб молотят в больших строениях, предварительно снесши туда колосья; открытый ток у них не употребляется по недостатку солнца и обилию дождей».
Считается, что Пифей дошел до Полярного круга. На достигнутой им широте «ночь была совсем короткая и продолжалась местами два часа, а местами три часа». Видимо, он первым сообщил о существовании Ледовитого океана, так как пишет, что наблюдал «свернувшееся», то есть покрытое льдом, море.
Побывав на севере, Пифей отправился на поиски легендарной реки Эридан, куда, по преданию, упал Фаэтон. Именно поэтому там якобы появился янтарь, высоко ценимый греками. Массалиот должен был в интересах массалийских купцов найти его месторождения. Путешественнику удалось выполнить и эту задачу. После длительного плавания мореплаватели оказались в заливе Метуония, куда впадала большая река. На берегах залива и на острове, расположенном в его акватории, добывали янтарь. С уверенностью можно говорить о том, что речь идет об устье Эльбы. Правда, сейчас здесь нет «янтарных островов», которые видел Пифей. Но в его времена они существовали, а позже были размыты.
Дальше мореплаватели попытались пройти вдоль полуострова Ютландия, но встретили странное явление, о котором Пифей писал: «…нет больше земли, моря или воздуха, а вместо них смесь всего этого, похожая на морское легкое, где земля, море и вообще все висит в воздухе, и эта смесь служит как бы связью всего мира, по которой невозможно ни ходить пешком, ни плыть на корабле».
Так возникла еще одна загадка. До сих пор так и не установлено, что именно имел в виду Пифей, описывая это явление. Скорее всего, как считает известный историк А. Б. Дитмар, «слова Пифея о «морском легком» относятся к району Эльбы, где на отмели во время отлива «вода как бы дышит, подобно живому организму. Такая отмель обычно покрыта густой сетью водных притоков, наподобие губчатого человеческого легкого…» По отмели действительно нельзя ни плыть, ни ходить, а частые в этом районе густые туманы довершают картину.
Попав в непривычные условия, Пифей решил повернуть обратно. Однако в отношении того, каким путем он возвращался на родину, мнения исследователей тоже разделились. Одни отстаивают путь вдоль западного побережья Европы и через Гибралтарский пролив (карфагеняне-де беспрепятственно пропускали корабли, плывущие в Средиземное море, а не из него), другие считают более вероятным сухопутное путешествие по старинной «дороге янтаря». Она начиналась на восточном берегу Эльбы и заканчивалась в долине Роны. Видимо, именно это путешествие дало возможность Пифею собрать первые исторически зафиксированные сведения о германцах.
Вернувшись домой, ученый написал два произведения: «Об океане» и «Описание земли» – и отправился с ними в Афины. Рукописи стали известны философу и географу Дикеарху, а позже историку Тимею. Оба дали очень высокую оценку книгам Массалиота и широко использовали сведения из них в своих трудах. Именно им, да еще Страбону мы обязаны сохранением сведений о замечательном путешествии Пифея, его научных изысканиях и образе жизни европейских народов в ту далекую эпоху.