Глава 1
Вот и вернулась из университета домой на каникулы, а здесь скука смертная. Нет, поначалу я радовалась – соскучилась все же по родным. Но уже шла вторая неделя, как нахожусь тут, и буквально готова взвыть от ничегонеделанья. Хоть моя семья и не из бедных, но живет в маленьком городке, где развлечений негусто.
Вот и сейчас сижу в удобном мягком кресле, забравшись в него с ногами, рассеянно постукиваю ноготками по деревянному подлокотнику и пью ароматный фруктовый чай, бездумно глядя в окно, изнывая от скуки.
– Лана, ты меня слушаешь вообще? – вторгся в размышления недовольный голос моей матери.
– А? – невинно спросила я, обернувшись к ней и похлопав ресничками.
– Ненавижу, когда ты так делаешь, – проворчала она и рассмеялась.
Я широко улыбнулась в ответ. Как у моей смуглой невысокой мамы-брюнетки родилось такое недоразумение, как я – понятия не имею. Светлая кожа, высокий рост, прямые, платиново-белые волосы – внешне полная ее противоположность. Мои старшие брат и сестра похожи на маму, а вот я…
Впрочем, учитывая мои слегка заостренные ушки, есть у меня кое-какое подозрение почему я мало похожа на своих родных. Что моего отца мама отобрала для вполне определенной цели из элитного рабского питомника – ни для кого не было секретом. К тому моменту ее муж, который оставил ей немалое состояние, трагическим образом умер, а мама хотела еще одного ребенка. Так появилась я. Но, видимо, документы раба, от которого меня зачали, рассматривали не так уж тщательно или же не обратили внимание на то, что он полукровка. Мама на эту тему говорить отказывалась.
Это и дало мне столь экзотическую внешность и нечеловеческую гибкость. Круглое лицо с острым подбородком, нежный румянец на щеках, маленький рот с пухлыми алыми губами, чуть вздернутый нос. Из-за этого я выглядела немного по-детски, если не обращать внимания на глаза. Большие, миндалевидные, янтарного цвета с длинными пушистыми черными ресницами. Довершали образ темные брови домиком, которые придавали лицу чуть удивленный вид. Подозреваю, на магический дар родство с эльфами тоже повлияло, но я не в обиде.
– Прости, что ты говорила? – переспросила, заправив за ухо мешающую прядь волос.
Чашку с уже остывшим недопитым чаем, не глядя, протянула одному из домашних рабов, который тут же с поклоном ее забрал и унес.
– Говорю, что с последним подарком от твоей тети Миранды сплошные проблемы. Наверное, завтра-послезавтра отдам его на аукцион, может, кто купит, – вздохнув, повторила мама.
– Это тот эльфик, который не эльфик? – вспомнила я.
Действительно, когда вернулась из университета, обнаружила среди домашних рабов пополнение. Девчонка и три парня. Двое так ничего, послушные, а вот третий – не пойми что. Еще и кто-то из предыдущих хозяев явно любил делать проколы, в его теле шесть или семь сережек в разных местах. Но на этом не остановился, из чистокровного человека пытался сделать эльфа, вставил импланты в его уши, сделав их остроконечными, как у полукровки.
Сам он какой-то никакой, чересчур покорный, в глазах равнодушие. Не люблю таких, явно сломанная игрушка. Пару раз мне по маминой просьбе довелось выпороть его, еще в первые дни после моего приезда. Но это было скучно, пресно. Не издав ни звука, ни разу не дернувшись, с каким-то отрешенным взглядом раб спокойно выдержал всю порку. Не знаю кто его этому научил, но мне такое не нравится.
Я люблю видеть отклик, ловить реакцию, пить их боль, наслаждаться стонами, заставляя при этом испытывать такие чувства, которые обычно не вяжутся с поркой. Вплоть до того, что не единожды доводила рабов до оргазма во время наказания.
– Угу. С ним слишком много хлопот, пусть идет в чужие руки. Кстати, совсем забыла его сегодня наказать, а мне уже нужно бежать к Саманте. Солнышко, займешься им? – спохватилась мама, вскакивая со своего места.
– Да ну, скучно. Он же «сломанный». Да и что он там натворить успел? Может, сама накажешь по-быстрому? – я сморщила нос.
– Кто тебе сказал эту чушь? Более своенравного раба я еще не видела. Боль умеет терпеть – это да. Под настроение пытается казаться покорным и сдавшимся, но это не так. Потому и хочу продать его, избавиться уже в конце концов от него. Что касается его последней выходки – он вчера вечером самовольно ушел из дома, думал, что его никто не видел. Вернулся довольно быстро, но сама понимаешь, – хмыкнула мама.
Я же в изумлении уставилась на нее. Ничего себе поворот! Никогда не слышала еще, чтобы раб вел себя настолько нагло и бесцеремонно.
– Ты шутишь, – выдохнула я.
– Если бы. Так как, займешься его воспитанием? На сегодня он весь твой. Можешь играть так, как тебе хочется. Только не «сломай», хочу завтра за него хоть что-то выручить, – подмигнула мне мама.
– Хм… Как хочешь, говоришь… Заманчиво. А разве он не твой? – спохватилась я.
– Нет, после твоего отца я с остроухими ребятами завязала, – покачала головой она.
– Так ты все же знала, что мой отец – эльф-полукровка! – я уцепилась за эту фразу, подскакивая на месте. Впервые она хоть что-то упомянула о мужчине, подарившем мне жизнь.
– Конечно знала, экзотики захотелось. Зато смотри, какая ты красивая получилась, – призналась мама без тени раскаяния на лице.
– Хм… Ладно, займусь я этим недоэльфом, все равно делать нечего, – предвкушающе улыбнулась я.
Чувствую, сегодня на ком-то оторвусь за все две недели своей вынужденной скуки, а заодно объясню ему как должен вести себя образцовый раб, если не хочет, чтоб следующие хозяева избавились от него так же быстро.
Мама уже ушла, когда я через одного из наших постоянных рабов передала приказ «эльфику» явиться ко мне в спальню за наказанием.
Сама же сняла свое легкое длинное шифоновое платье, оставшись в одних лишь трусиках, состоявших из изысканного мягкого черного кружева. Сверху надела полупрозрачный черный пеньюар на тонких лямках и окантовкой из розового пуха. Глубокое декольте почти полностью обнажало полную высокую грудь. Впрочем, сквозь практически прозрачную ткань все равно можно было рассмотреть и мои небольшие нежно-розовые соски, и идеально плоский живот, и трусики. Длина одеяния их едва прикрывала, зато подчеркивала длинные ровные ноги. Обуваться я не стала. Пол моей комнаты укрывал пушистый ковер персикового цвета, по которому так приятно было ходить босыми ногами.
Покрутившись у зеркала, удовлетворенно хмыкнула. Несмотря на столь откровенный наряд, я умудрялась по-прежнему выглядеть довольно невинно. Впрочем, предвкушающая улыбка, появившаяся на моих губах, все же делала мой образ немного более порочным.
В дверь осторожно постучали, затем, после моего разрешающего возгласа, вошли. Вот и мое развлечение на сегодняшний вечер подоспело.
Глава 2
Взглянув на меня, он на несколько секунд замер. Ну немудрено, сама знаю, насколько шикарно выгляжу. Но это не повод вести себя настолько бесцеремонно. Я нахмурилась: права была мама – этому рабу своеволия не занимать. Впрочем, он быстро справился с собой и одним плавным движением опустился на колени. Выглядело довольно красиво, я оценила. Не отказалась бы посмотреть, как это выглядит без одежды. Впрочем, зачем откладывать такое зрелище на потом?
– Встань и разденься, – коротко приказала, мазнув по нему почти равнодушным взглядом.
Сама же отворила боковую створку шкафа, где у меня лежало все самое необходимое для игр. Своего личного раба я никогда не имела, не хотелось взваливать на себя такую ответственность, да и наскучивали они мне быстро. Но позабавиться с чужой игрушкой никогда не отказывалась.
Мама иногда давала на пробу тех, кого собиралась вскоре продать. Сестра пару раз одалживала своих, которые ей уже тоже поднадоели или сильно провинились, она со своими любимчиками обращалась очень бережно, жалела их. Не раз ей говорила, что мешает жалеть уже после того, как хорошенько выпорола? Тогда и утешать сладко, вытирая слезы с их щек…
Но я отвлеклась, разглядывая содержимое шкафа, погрузившись в такие вкусные воспоминания. Пробежалась пальчиками с аккуратно подпиленными миндалевидными ноготками по плетям, висевшим на специально встроенных креплениях, выбирая нужную. Остановила свой выбор на одной из самых тяжелых. Использовала ее всего пару раз, но, учитывая крайнюю наглость раба, сегодня мне нужна именно она.
Удовлетворенно кивнула своим мыслям, снимая ее. Рукоятка удобно устроилась в ладони, словно созданная под нее. На пробу, взмахнула, наслаждаясь ласкающим слух свистом воздуха. Мечтательно улыбнулась, закрывая шкаф. Мельком глянула на себя в зеркало, отражавшее сейчас меня в полный рост. С плетью в руках я уже выглядела далеко не так невинно.
Наконец-то вернулась к рабу, который снятую одежду аккуратно сложил и оставил лежать у своих ног. Сам же стоял абсолютно голый в практически непринужденной позе и равнодушно смотрел прямо перед собой. Сломанный или просто притворяется? Скоро узнаю.
– На колени, – скомандовала я и вновь залюбовалась все тем же тягуче-плавным движением.
Для себя отметила, что позу он принял идеально правильную для раба. Колени чуть разведены в стороны, не скрывая от взгляда ничего, спина прямая, руки скрещены сзади, голова опущена. При этом в позе нет напряженности, а значит, она для него привычная. Наши рабы так не становятся, интересно, кто же его дрессировал? Тот, кто делал из него эльфика или же еще до него постарались?
Подошла к нему ближе, чтоб мои босые ножки были в пределах его видимости, впрочем, как и плеть, которую я держала в опущенной руке. С интересом принялась его осматривать. Тело у него действительно очень красивое, прокаченное, рельефное. Люблю таких мальчиков. В левый сосок вставлена золотая штанга, в члене еще одна побольше.
Я скривилась. Если в соске красиво смотрелось, то внизу мне не нравилось. Тем не менее, сам орган выглядел симпатично. Видимо, мама действительно парня не использовала, иначе все лишнее железо сняла бы.
Прошлый раз, когда порола его, оставила на нем брюки, удары наносила лишь по спине, да и не разглядывала особо. А вот сейчас захотелось осмотреть всего. Но склоненная голова мне мешала это сделать. Собственническим жестом взяла его за черные недлинные пряди волос и потянула назад, вынуждая задрать голову вверх. Когда он это сделал, сверкнув злым взглядом светло-голубых, будто выцветших на солнце глаз, отпустила, переместив руку на его подбородок. Крепко сжала большим и указательным пальцами. Вот и появилась первая эмоция. И хоть ей на смену вновь пришло полнейшее равнодушие, я уже знала, что это не больше, чем маска.
Еще чуть потянула вверх, рассматривая его длинные черные пушистые ресницы, которые, казалось, отбрасывали тень на щеки. Залюбовалась темными аккуратными бровями вразлет, точеным прямым носом, красивыми полными яркими губами.
Повернула его голову в сторону, продолжая осмотр. Резко очерченные скулы добавляли ему своеобразного шарма. Красив, зараза, хоть и довольно экзотично. Такого действительно легко спутать с эльфом-полукровкой. Провела большим пальцем по его нижней губе, в которую был вставлен серебряный шарик, прямо по центру, погладила его. С такими рабами я еще не играла. Это может быть довольно интересно.
Чуть сильнее надавила на его губы, вынуждая приоткрыть рот. Скользнула туда пальцем, с интересом следя за его реакцией. Но на его лице сейчас не отражалось никаких эмоций. Ну, так неинтересно.
– Пососи его, – приказала я.
На миг в его глазах мелькнуло удивление. Так же быстро исчезло, но я точно успела заметить! Да, эта игра «разведи раба на эмоции» меня начала забавлять. И это еще даже не началось само наказание.
В следующую секунду мой палец охватили его мягкие губы, парень принялся нежно посасывать, осторожно лаская теплым и влажным языком, отчего у меня потеплело внизу живота. Внезапно ощутила прикосновение чего-то чужеродного, твердого, гладкого.
Удивленно нахмурила брови, вынула палец и вытерла его о щеку раба. Вновь цепко ухватила парня за подбородок.
– Покажи язык, – скомандовала я.
Раб послушно выполнил приказание. Как и думала, в его языке было целых две сережки. Одна штанга по центру, вторая на самом кончике. Невольно задумалась, каковы ощущения от орального секса с такой игрушкой? Впрочем, позже проверю, а сейчас пора приступить к самому интересному.
– Как тебя зовут? – поинтересовалась я, заходя ему за спину и проводя концом плети по его плечам.
– Кайл… госпожа, – с секундной задержкой ответил он глухим голосом. Ничего, за эту оплошность мы с ним тоже сочтемся.
– Кайл, значит… Ты знаешь почему находишься сейчас здесь, Кайл? – почти ласково спросила я, вырисовывая невидимые узоры плетью на его лопатках. Заметив мурашки, проступившие на его коже, удовлетворенно улыбнулась. Хоть какая-то реакция.
– Без разрешения покинул территорию, за что сейчас получу наказание, госпожа, – ровным тоном произнес Кайл.
– Да, все верно… Становись лицом к стене. Руки вытяни вверх и положи ладонями на нее. Вот так, – скомандовала, не скрывая разочарования в голосе. Надеялась услышать от него нечто иное. Ну, да ладно.
– Сколько мне полагается, госпожа? – он вновь подал голос, когда я уже занесла плеть для первого удара.
– Ты настолько дурно воспитан, что не знаешь, когда следует подавать голос, а когда нужно молчать? – удивилась я.
Желание проучить его становилось все сильнее. Впрочем, как и интерес к такому неординарному рабу.
– Простите, госпожа, – тем же безэмоциональным тоном.
– Откуда я знаю сколько? Когда надоест – тогда и остановлюсь. Хочешь еще что-то спросить прежде, чем мы начнем? – поинтересовалась язвительно, примеряясь для взмаха плетью.
– Мне считать?
– Нет.
И тут же нанесла первый удар, оставивший на его лопатках розовую полосу. Сразу же последовал второй, третий.
– Зачем считать? Мне без надобности это число. Главное – результат, – пожала плечами я, не прекращая наносить удары, оставляющие на гладкой коже парня такие сочные следы.
Глава 3
Что характерно, шрамов на теле не заметила. Видимо, за его лечение после наказаний брались всерьез. Не верю, что с таким поведением он просто не получал никогда серьезной порки, иначе не терпел сейчас так спокойно. Била я пока не очень сильно, проверяя выдержку, но ощутимо. Парень стоял неподвижно, ничем не выказывая своего отношения к происходящему. Не может же ему быть совершенно безразлично? Не сломанный он, это уже точно могу сказать!
Немного увеличила силу ударов. Следы тут же вспухали красными полосами на коже, но у Кайла лишь чуть сбилось дыхание и выступили капли пота. В остальном, стоял так же ровно, не дергался, не издавал ни вскриков, ни стонов. И это меня неимоверно бесило!
Нанесла особо сильный удар наискосок через всю спину. На лопатках он наложился на рубцы, нанесенные мной ранее, отчего рассеклась кожа и выступила пара капель крови. Я сердито выругалась. До такого доводить не хотела. Похоже, следует изменить тактику, раз уж решила сегодня сполна получить удовольствие.
Отбросила плеть на пол. Сама подошла вплотную к Кайлу, обвила его торс руками, крепко прижалась к поротой спине всем телом. Зажмурилась от удовольствия, почти чувствуя, как от моих прикосновений по его телу расходятся волны жгуче-саднящей боли. Прислонилась щекой, ощущая жар, исходящий от него, слушая, как где-то там гулко колотится его сердце.
– Так нечестно, Кайл. Я стараюсь для тебя, а отдачи не чувствую, – пожаловалась я ему, проведя пальчиками вверх по напряженным мышцам его правой руки, которой он все еще упирался в стену, не смея убрать ее без моего приказа.
– Простите, госпожа.
– Все тот же ровный тон… Так можно подумать, что ты ничего не чувствуешь, – произнесла медленно.
Нежно погладила его плечи, почти с восторгом провела пальцем по одному из припухших рубцов. Обрисовала невесомым касанием место, где рассекла ему кожу. Поддавшись хулиганскому настроению, слизнула выступившую алую жидкость, зажмурившись от удовольствия, покатала на языке этот кисловато-металлический вкус с пряными нотками. Иногда, под настроение, я любила и такие игры. Но не с людьми. С ними предпочитала не доводить до крови. На это мое действие Кайл вздрогнул и чересчур громко выдохнул воздух.
Удивленно приподняла бровь. Я сумела причинить ему по-настоящему сильную боль? И это после того, как он получил около двадцати ударов без единого звука? Думаю, дело тут в другом. Желая проверить свою догадку, скользнула рукой по его груди, погладила сосок со штангой, спустилась ниже, накрыла полувозбужденный член ладонью. Чем вызвала явно сердитый выдох Кайла. Не нравится, что тело реагирует на мои прикосновения? Ну конечно, проще ненавидеть меня и других хозяев.
Позволила себе ироничную улыбку. Не на ту напал, парень. Я сегодня намерена добиться от тебя целого спектра разных эмоций и реакций. И равнодушие с ненавистью туда не входят. Поэтому приподнялась на цыпочках, все также прижимаясь к нему всем телом, упираясь затвердевшими сосками в его спину, приблизила свои губы к его уху и продолжила свою речь.
– Но это ведь неправда? Никаких эмоций не испытывают лишь сломанные игрушки. А знаешь, какая судьба ждет их? Они никому не нужны и их продают. Снова и снова, – жарко прошептала ему, почти касаясь уха губами.
Только сейчас заметила, что в нем тоже есть две сережки. Сережка-гвоздик с прозрачным камушком в мочке и серебряное колечко в хрящике. Не удержавшись, аккуратно взяла последнее зубами и чуть потянула на себя, отчего у Кайла сбилось дыхание.
– Ты хочешь быть сломанной игрушкой? – спросила тихо, отступая от него назад.
– Н-нет, – все же ответил он с запинкой.
– А мама собирается тебя продать, – призналась ему честно.
Кайл от этой новости стремительно обернулся, впрочем, не отрывая ладони от стены, и уставился прямо на меня, ища в моем лице подтверждение того, что я лишь шучу. Но осознав, что мои слова были правдой, он побледнел, в его глазах мелькнуло практически отчаяние.
– Госпожа… – прошептал парень немного растерянно и с надеждой уставился на меня.
Я присела на подлокотник кресла. С любопытством принялась рассматривать Кайла. Внутри меня все замерло от предвкушения.
– Да? – я приподняла бровь, ожидая его следующей фразы.
– Я сделаю все, что хотите, буду таким, каким пожелаете… Позвольте мне остаться, не продавайте. Что для этого нужно делать? – произнес он, быстро облизнув губы.
– Раньше надо было думать. Мама уже все решила, а своих решений она не меняет, – произнесла медленно.
Видя, как его плечи поникли, а в глазах затухает надежда, на смену которой приходит глухая тоска и обреченность.
Такой настрой мне тоже не очень нравится. Внезапно появилось желание как-то его утешить, подбодрить.
– Хотя… Для моего личного раба она бы сделала исключение… Но вот проблема: я не держу личных рабов, они мне быстро наскучивают, – задумавшись, произнесла с искренним сожалением, сдув непослушную прядь со лба.
Но неожиданно поняла, что действительно, что-то в этом недоэльфе есть. И если он все же сумеет в достаточной степени меня заинтересовать и доставить изысканное удовольствие, то… Я подумаю над этой идеей.
– А каким должен быть раб, чтобы вы посчитали его идеальной кандидатурой на роль личной игрушки? – неожиданно спросил Кайл, нервно облизнув нижнюю губу.
Я оценивающе на него посмотрела. А парень совсем неглуп, знает, о чем нужно спрашивать в его положении.
– Ты считаешь себя в праве задавать мне вопросы? – между тем спросила холодно, сузив глаза.
– Простите, госпожа, – он поспешно опустил голову, но я успела заметить ярко выраженную досаду в его глазах.
Сама не могла сказать, почему же тяну, продолжая этот пустой разговор. У меня никогда не было личного раба и желания что-то менять также не наблюдалось. К тому же, в таком случае я предпочла бы себе чистого невинного элитника… Или же нет? Может ли статься так, что Кайл именно тот, кто мне нужен?
– Мой ответ на вопрос будет стоить дополнительного наказания, – протянула я, с интересом ожидая его реакции.
Наверное, если бы он сейчас отказался, это стало бы наибольшим разочарованием этого вечера. К счастью, Кайл оправдал мои надежды.
– Согласен, моя госпожа, – ответил и с некоторой дерзостью посмотрел мне прямо в глаза.
Я на миг засмотрелась на эти голубые озера с бушевавшим в них вихрем самых разнообразных эмоций. Но чего там точно не увидела, так это покорности. Ничего себе кадр! Эта выходка заставила меня весело рассмеяться. Кажется, скука действительно отступила. Задумавшись, постаралась представить, что же действительно хочу видеть в парне, который будет проводить со мной большую часть времени, чего мне не хватало в остальных. Хмыкнув, я честно перечислила самые основные моменты:
– О, не твоя, пока далеко не твоя. Хорошо. Мой личный раб должен быть идеально воспитан, но при этом не всецело покорный. Я ничего не имею против наличия у него собственного мнения, пока оно не выходит за определенные рамки. У меня всегда должны иметься причины: за что его следует наказать. Это может быть несущественная мелочь, за которую порка больше напоминает прелюдию – не суть, важен сам факт. Мне нравится пороть, но есть порка для моего удовольствия и расслабления, а есть – как средство снятия напряжения или злости. Раб должен остро чувствовать эти моменты, улавливать мое настроение и вести себя соответственно. Понимать, когда можно позволить себе послабление, а когда лучше не нарываться. Следовательно, мне нужен умный раб. Хочу всегда видеть отклик на свои действия. Эмоции, мимика, жесты, стоны, вскрики – ничего нельзя скрывать, только если я не приказала обратного. Больно, страшно, обидно, приятно, возбужден – все эти и другие эмоции я должна видеть, если они есть. Никакого равнодушия или спокойной покорности – это скучно. То же самое касается событий, происходящих в жизни раба: я должна знать все, любую незначительную мелочь. От меня не должно быть секретов. Я сама решу: что важно, а что нет… Если остались вопросы – можешь задать, дополнительное наказание все равно уже заслужил.
– А если раб испытывает злость, ненависть? Их тоже показывать? – задал неожиданный вопрос Кайл, сверкнув упомянутыми эмоциями в глазах.
Широко улыбнувшись, я побарабанила ноготками по подлокотнику кресла, отстукивая незатейливую мелодию. Этот мальчик меня определенно забавляет! Своей экспрессивностью, непокорностью, непосредственностью… Но будет жалко, если окажется, что это закостенелый образ и его из него никак не вытряхнуть.
– Это лучше, чем равнодушие. Если эти эмоции проявляются лишь в мимике – тем интереснее будет заменить их на другие. Если же в словах или жестах, сам понимаешь, наказание неизбежно, – я пожала плечами.
– Можно еще спросить, госпожа? – его голос прозвучал достаточно вежливо.
– Давай. Последний вопрос. А то мне уже вновь становится скучно, – солгала я.
Мне было как угодно, но не скучно. Мной полностью завладели азарт и предвкушение. Хотелось, как маленькой девочке, подпрыгивать в нетерпении и хлопать в ладоши, ожидая, когда же начнется настоящее развлечение.
– Если вы любите пороть, зачем нужно, чтобы раб совершал мелкие проступки? Если это личный раб – вы можете делать с ним все, что угодно. В любой момент, руководствуясь лишь своим желанием, – Кайл нетерпением ожидал ответа, не отрывая от меня своих внимательных голубых глаз. Судя по всему, для него это очень важно.
На счет «чего угодно» я бы поспорила – рабам редко достается что-то серьезнее порки, следы от которой полностью сходят в течение двух-трех недель. Закон следит за этим достаточно строго. С другой стороны, любой закон можно обойти.
Те же пирсинги и уши-импланты Кайла являются тому ярким примером. Вроде бы просто украшение. Но если задуматься, проколы можно делать и самостоятельно, на дому и, не удовлетворившись одним, «криво сделанным», что мешает спустя время сделать другой? Или дождаться, пока этот зарастет, и проколоть снова? Доказать, что это сделано по злому умыслу, в принципе можно, но очень хлопотно – такой ерундой обычно занимаются очень редко. Судя по всему, существуют и иные лазейки. Возможно, Кайл и их успел испытать на своей шкуре.
Тогда тем более не понимаю, чего ему спокойно у нас не сиделось? Мама скора на расправу, но порет рабов не так уж часто и лишь в том случае, когда вина неоспорима. Да, часто доводит до синяков и ссадин, но при этом обеспечивает дорогостоящими заживляющими мазями, от которых последствия самого строгого «воспитания» исчезают полностью максимум за три-четыре дня. Не думаю, что у нас Кайлу было хуже, чем у прежнего или прежних хозяев…
Впрочем, я отвлеклась на свои рассуждения, а парень все еще ждет ответа, с отчаянной решимостью всматриваясь в мое лицо, словно боясь пропустить мельчайший признак неискренности. Но я и не собираюсь его обманывать – мне это ни к чему.
– Просто так – неинтересно. А вот в качестве наказания, когда к коктейлю эмоций раба прибавляется еще и вина…. Мммм… То, что нужно, – мечтательно улыбнулась и подмигнула ему, поддавшись хулиганскому настроению.
– Спасибо за ответы, госпожа, – произнес он задумчиво.
Я промолчала, продолжив сидеть на подлокотнике кресла и лениво покачивать одной ножкой, строя из себя едва ли не пай-девочку, – мой самый любимый образ. Судя по всему, сейчас Кайл принимал решение, хочется ли ему быть моим личным рабом или рискнуть и вновь попасть на аукцион.
На одной чаше весов вся такая непонятная я, с немалым списком требований, сразу сообщившая ему, что порот он будет у меня не единожды, да и, наверняка, домашние рабы успели нашептать ему обо мне много «хорошего». Большей частью это ничем не подтвержденные догадки и слухи, но я не тороплюсь их развеивать – пусть шепчутся. На другой – унизительная процедура аукциона, где товар можно пощупать, а за определенную плату еще и опробовать за кулисами.
Да и неизвестно еще кто станет новым хозяином. Но зато, опять же, могут купить и не как постельную игрушку. Для работ на кухне или в саду, например. И обязанностей не очень много, и дергать будут реже… Если повезет.
Если же не купят, до следующего дня продажи будут иметь его там все, кому не лень, приведут в товарный вид лишь за день до нового аукциона. Учитывая смазливую мордашку Кайла, шансов, что он останется без хозяина или будет сугубо бытовым рабов – мизерные. И, судя по всему, парень это тоже понимал.
И сейчас мне было интересно: какой же выбор сделает? Нет, свое удовольствие я сегодня получу в любом случае, но насколько полным оно будет – другой вопрос.