Не успел Рун отойти и на пару вёрст от родных мест, как уже сделал привал. Воля случая – попал камушек в башмак – уселся, снял, вытряхнул, обул ногу назад. И остался сидеть. Хорошо вокруг, и на сердце что-то… хорошее. Ощущение, словно освободился. Начинался какой-то новый этап в его жизни, нечто неизведанное. Эта неизведанность и пугала, и манила. Но манила сильнее, чем пугала. Вроде бы и тяжело родину покидать, а всё равно как будто камень с души сбросил. Давно уж деревня перестала быть домом. Была тюрьмой. И вот теперь… на воле. Много всего на сердце разного. Долгий путь предстоит. И долгие поиски места своего под солнцем. Но молодой, сила есть, желание жить есть, и даже денежка водится. Плюс, наделён волшебным даром договора со зверями. Приложится всё, надо только верить и не сдаваться. Чуточку конечно и тоскливое что-то чувствуется внутри. Расставание есть расставание: бабушка, могила дедушки, изба. Самое дорогое оставляет позади. И всё же в целом всё хорошо. Он вздохнул.
Неожиданно наземь рядом с ним, слетев откуда-то сверху, уселась птичка. Всего на расстоянии вытянутой руки. Маленькая, с синей грудкой. Уставилась на него внимательно одним глазом. И вроде бы не боится совсем. Рун улыбнулся. Вот и ещё один дар Лалы. Доверие диких тварей. Тоже никуда не делся.
– Здравствуй, Рун, – вдруг прочирикала птичка по-человечьи. – Тебе весточка от Лалы.
Рун даже и не удивился происходящему. Не впервой видеть говорящую живность. Но не удивился, пожалуй, впервые. Ко всему привыкаешь постепенно.
– Я слушаю, – спокойно отозвался он.
– Просила тебе Лала передать, что в беду немножко попала, – сообщила птичка. – Помощь ей нужна твоя. Но ежели ты откажешься ей помочь, она поймёт и совсем не обидится. Каков будет твой ответ?
– В беду попала? – с недоумением переспросил Рун. – Разве она не в замке?
– В замке.
– И что же там такого могло с ней произойти?
– Не ведаю, Рун.
– Она плакала?
– Нет. Но грустна была. Если я правильно различаю ваши человеческие лица.
– Хм. Ну конечно помогу, – кивнул Рун. – Только ума не приложу, какая ей польза от меня, крестьянина, когда там барон, рать, стража. Сынок баронский. Ладно, пойду в замок. Благо, недалеко ушёл ещё.
– Нет, Рун, тебе не надо в замок, – поведала птичка.
– Не надо в замок? – удивился он. – Как же я могу тогда ей помочь? И чем?
– Я тебя провожу в одно место. Ты её там подождёшь. Рано утром она к тебе придёт. Если сможет. Если нет, и весточек новых не пришлёт, значит уже и не придёт. Не жди её боле в таком случае, и прости сердечно, что зря побеспокоила.
– Ну хорошо, – с озадаченным видом молвил Рун.
Он встал, отряхнулся, пребывая в задумчивости, в попытках осмыслить услышанное. Птичка поглядывала на него не без любопытства.
– А что тебе ещё Лала сказала? – поинтересовался он.
– Только это. Весточку, и куда тебя отвести, ежели согласишься.
– А что при этом происходило? Что ты сама видела?
– Вообще-то я самец, Рун, – аккуратно заметила птичка.
– Да? Ну прости, друг. Я не умею вас различать, – вежливо повинился Рун.
– Да что тут различать-то. Видишь, у меня синие пёрышки в крыльях и синяя грудка. А самочки у нас милого серенького цвета, без синевы, – объяснила птичка.
– Вот не знал. Я думал, вы все синие.
– Нет, только мужики у нас такие.
– Понятно. Так что ты видела… видел?
– Да ничего особенного. Лала в замке. В комнате. Была одна. Позвала меня через окошечко. Попросила передать весточку. Наделила даром речи да способностью отыскивать тебя легко. Чувствовать, в какой ты стороне. Сама как будто печалилась. Это всё.
– Ясно. Куда идти?
– К стенам замка. В лес, к крепостной стене, точно с обратной стороны от главных ворот. Бывал там?
– Конкретно там нет. Но в той местности бывал конечно.
– Ну, вот туда, – проговорила птичка. – Там есть дуб высокий покосившийся. Очень большой. На самом краю леса перед стеной. К нему тебе надо. Если идти по краю леса вдоль стены, мимо никак не пройдёшь. Его не перепутать ни с чем.
– Чтож, я готов, – обозначил желание отправляться в путь Рун. – Веди. Как ты меня поведёшь? Будешь перелетать вперёд? А то садись на плечо, коли хочешь. И просто указывай мне направление. Словами.
– Может ты без меня тот дуб найдёшь? – полувопросительно предложила птичка с надеждой. – Вы, люди, так медленно ходите. А мне деток надо кормить. Дорогу ты теперь знаешь. Я тебе и не нужен как будто.
– Поди найду, – кивнул Рун. – Кажется, это не сложно.
– Вот спасибо! – порадовалась пичуга. – Тогда полечу к Лале, сообщу ей, что ты согласен. А вечером снова тебя отыщу. Проверю, там ли ты, где нужно, остановился.
– Хорошо, – ответил Рун.
– Только ты старайся, чтобы тебя никто не видел. Стража со стен чтоб не заметила.
На лице у Руна отобразилось удивление.
– Это тебя Лала просила? – недоверчиво поинтересовался он.
– Она, – подтвердила птичка.
– Как странно. Ну ладно. Выходит, и костёр нельзя на ночь разводить?
– Наверное нельзя, Рун. А если я вечером не явлюсь, ты всё равно жди её до утра. Вдруг меня орёл сожрал какой. Всякое ж возможно.
– Ага, я понял, – заверил Рун.
Птичка упорхнула. Рун призадумался. Не понять, чего Лале нужно. Магии у сынка баронского мало оказалось? Неужто она полагает, после того, что произошло, у него всё ещё полно? Даже и обнимать-то будет в тягость. Наивная, может считает иначе. Но всё же вряд ли она до такой степени наивна. Плюс, столько сложностей – от стражи укрываться, томиться в ожидании пол суток. Всё ради шанса магию пополнить? Сомнительно. Захотела извиниться, а это уловка, чтобы точно явился? Так вроде не за что ей извиняться, подружили да расстались. Он виноват, поймал её. И почему тогда нельзя в замок? Поди разбери, что у девиц на уме. Разве догадаешься. Какой-нибудь пустяк, что кажется им важным, иль заставляет переживать. Ну, переживания это конечно не пустяк, не нужно. Надо успокоить. А что как жертву всё же хочет отдать? Считая это долгом чести? И чтоб сынок баронский не прознал. Вот это очень похоже на правду. Иных причин как будто нет. Придумала себе чего-нибудь, и совестится, что не настояла. По второму кругу всё пойдёт. Зачем мне её жертва? Надо как-то очень мягко отказаться, так чтоб поверила и не обиделась. Если конечно дело в жертве. Ну как тут угадаешь.
Рун прикинул в уме оптимальный путь до указанного места, развернулся и неторопливо побрёл обратно.
***
Птичка прилетела ровно на закате, в самое зарево. Рун ужинал похлёбкой из кореньев. С отыскиванием дуба излишних проблем у него не возникло, всё же заметный ориентир. Для костра использовал самые сухие ветки, чтобы не дымили, с мыслью к ночи полностью потушить. При свете дня без дыма из леса всё равно не приметят, даже со стены, а ежели и приметят, ну и что, мало ли кто днём тут хаживает. Это ночью столь рядом с деревней и городом ночевать в лесу странно, днём же точно не вызовет подозрений.
– Здравствуй, Рун, – прочирикала ему птичка, приземлившись у ног.
– Привет, – ответил он спокойно. – Хочешь хлебушка?
– Не отказался бы попробовать, – молвила птичка. – Слыхал от бывалых птиц, что это очень вкусно. Редкостное лакомство.
Рун отломил крошку, положил на землю. Птичка обхватила угощение лапкой, стала долбить клювом.
– Ну и что, я правильно место нашёл? – полувопросительно осведомился Рун.
– Всё правильно, – подтвердила птичка.
– Как там Лала? Передал ей, что я буду её ждать?
– Передал. Обрадовалась очень. Как будто даже счастлива стала. Я не всё различаю на ваших лицах. Это сложно. У вас ни клюва, ни пёрышек. Но кажется… воодушевилась словно. Очень стала счастлива.
Рун вздохнул. Ну что тут сделаешь. Фея есть фея. Для него их предстоящая встреча… нечто немного болезненное. Всё же расстались не лучшим образом. А она вот радуется. И, похоже, искренне. И как, спрашивается, себя вести с ней, если она будет радоваться ему? Обидит её тем, что не покажет ответной радости, что будет сдержанно вежлив? Эх, угораздило же с феей познакомиться. Такие сложности. С людьми как-то попроще будет.
– Можно мне забрать эту крошку? Супругу угощу и деток столь дивным яством, – с надеждой попросила птичка.
– Конечно, – кивнул Рун.
– Спасибо. Прощай, Рун. Рад был помочь вам с Лалой. Ты жди её до утра здесь. Если хочешь, могу утром к тебе заглянуть. Коли не появится она, слетаю к ней, узнаю, в чём дело, да тебе передам.
– Было бы неплохо, – отозвался Рун. – Спасибо тебе, друг. Огромное. За всё.
– Да мне-то за что? – философски заметила птичка. – Помочь фее… очень почётно. Большое счастье. Ты лишь имей в виду, если она с утра снова даром речи меня не наделит, говорить я не смогу уже. Это до полуночи дар. Ну и если не прилечу совсем, значит съел меня кто-нибудь. Дело-то такое. Буду жив здоров, обязательно загляну сюда.
– Я понял, – благодарно ответствовал Рун.
Птичка взмыла вверх и быстро исчезла где-то средь листвы. Рун приготовил себе место для ночёвки. Улёгся. Стал смотреть в небо. Вечер в летнем лесу – приятная пора, свежо, тепло, пахнет немного хвоей, немного мхами. Так привычно одному в безлюдье, в окружении деревьев. И даже более совсем не страшно. Благодаря договору со зверьми. Вот появись сейчас волк. Только порадовался бы компании. Или медведь. Сказал бы: «здравствуйте, Миша». И всё, и лёг бы спокойно спать дальше. Наверное. Как бы не расстались с Лалой, но надарила-то она ему немало. Не расплатиться никогда. От воспоминаний о ней он, сам того не желая, разулыбался. Но осознал, что улыбается, и перестал. Грустно это всё. Было счастье, да прошло. Непонятно, как себя вести с ней завтра. Немного волнительно от того, что увидит её снова. И в том-то и суть, что немного, самую малость. Нету причин томиться в ожидании. Вроде как чужие теперь. Может он сам и виноват во всём? Обидел её. Отказывался обнимать прилюдно. Правда если ей этого достаточно, чтобы захотеть расстаться, может расставание и к лучшему. Тоскливо вспоминать былое счастье. И понимать, что нет возврата. Однако эти же воспоминанья. И согревают. Есть что вспомнить. Хотя бы. Только что если они… лишь ложь, пустой самообман? Ведь согревают по единственной причине – что в них он дорог ей. Но был ли он ей дорог на самом деле, раз легко смогла оставить? Как будто был, притворство феям не свойственно в таких вещах. Светилась счастьем, коли рядом находился. Однако счастье от него ли её было, или всегда лишь от его объятий? Ну как тут разобраться человеку? Никак. Хоть благо, что пожалуй не так уж важно это всё теперь. Когда расстались.
***
– Рун, – раздался рядом тихий девичий голосок.
Рун почувствовал, что кто-то легонько трясёт его за плечо. Он открыл глаза. И сразу же увидел в полутьме только-только начинавшегося рассвета Лалу, склонившуюся над ним.
– Доброе утро, Рун, – произнесла она. В голосе её слышалось много чего. Тепло, и ласка, и чуть грусти, немного сожаленья и волненья, и неуверенности. А ещё приветливость и радость добрая.
Рун сел.
– Здравствуй, Лала, – сказал он спокойно. Глубоко шумно вдохнул воздух, дабы прогнать остатки сна. Протёр глаза руками. Зевнул.
Воцарилось молчание. Он ждал, что скажет она. Она ждала чего-то от него.
– Лала, что случилось? – наконец решил заговорить он. – В какую ты беду попала? В чём тебе нужна помощь? И почему тебе не может помочь барон?
– Дело как раз в бароне, Рун, – тоном, исполненным мягкой печали, поведала Лала. – Он стал… очень… настойчив в своём гостеприимстве. Решила уйти от него потихонечку. Поднакопила магии чуть-чуть. И улетела. Не хочу более у него оставаться.
– Потихонечку решила уйти? Даже не попрощавшись? – изумился Рун.
– Я оставила ему прощальное послание. Где поблагодарила за всё, – объяснила Лала. – Я думаю, он бы не позволил мне уйти. Оправдывая это моей безопасностью.
– Да уж, – только и смог вымолвить Рун, переваривая услышанное.
– Мне кажется, он начал какие-то планы на меня строить.
– Планы?
– Да. Как я всю магию растратила, и он понял, что я совсем беззащитна. Он стал другим со мной. Более… непререкаемым. В своей заботе. Мне уже страшно с ним.
– Лала, ты ничего не путаешь? Может тебе показалось? – с сомнением предположил Рун. – Он же не абы кто. Правитель. Рыцарь. Голубых кровей особа. Человек чести. Ты для него как благородная дама. Ничем не хуже. Даже лучше. Довольно странно было бы ему с тобой быть неучтивым. Вон он как всегда пред тобой рассыпался в любезностях. Меня даже к себе позвал. Из-за тебя.
– Рун, он учтивость не утратил. Он просто стал чрезмерно опекать. Свою опеку ставя выше моих желаний и моей свободы.
Рун вздохнул. Выражение его физиономии было весьма озадаченным.
– И что теперь? – поинтересовался он с растерянностью.
– Не знаю, – простодушно ответствовала Лала. – Вверяю себя в твои руки. Как скажешь, так и поступим. У меня тут никого нет кроме тебя.
Рун призадумался, пытаясь осмыслить ситуацию. Но кажется осмысливать было особо и нечего.
– Как ни крути, Лала, вариантов-то у нас немного, – вскоре произнёс он. В голосе его слышалось сожаление. – Я крестьянин, я ничего не умею. Нам всё равно нужна чья-то помощь. Магов, лордов, может короля. Наш маг слаб. Наш лорд… имеет планы на тебя, как ты считаешь. Значит нам нужны другие маги и другие лорды. Иного выхода я не вижу.
– А где искать другого лорда? – осторожно осведомилась Лала.
– Знамо где. В его землях. Сам он к нам не придёт. Надо идти в чужеземье.
– А ты можешь со мной пойти туда? Или проводить меня хоть сколько-то? – с робкой надеждой посмотрела Лала на него.
– Лала, – сдержано отозвался Рун. – Я тебе уже говорил. Моя вина, что ты здесь. Поэтому доколе я тебе нужен, я буду тебе помогать. Какими бы ни были наши отношения, даже если мы возненавидим друг друга, и ты начнёшь морщиться от отвращения каждый раз при моём приближении, я тебя не оставлю, пока ты сама того не пожелаешь.
Лала улыбнулась от слов «морщится от отвращения».
– Между прочим, я как раз и иду в чужеземье, – продолжил Рун. – Я ушёл из деревни. Насовсем. Так что нам в любом случае по пути.
– Правда? – искренне удивилась Лала.
– Да. Ещё день, и ты бы меня не застала. Меня твоя птичка прямо на дороге выловила. Пришлось поворачивать назад. Дома стало невозможно находиться. Все меня теперь ненавидят. Почему-то думают, что я тебя колотил. И сердятся за это.
– Прости меня, Рун. Столько тебе неприятностей доставила, – грустно повинилась Лала. – И спасибо, что не бросаешь. Ты настоящий рыцарь. А почему люди думают, что ты меня колотил? Я не понимаю.
– Да кабы знать. Разве мало у меня недоброжелателей. Может Фиор опять поклёп какой устроил. Может сестрички его слух пустили. Может кто другой. Даже бабуля почти поверила, что я тебя колочу. Кое-как разубедил.
– Странные у вас люди, – покачала головой Лала. – Я такая счастливая всегда с тобой была. Да и ты очень добрый. Как можно этого не видеть? Ты прямая противоположность всему жестокому.
– Ну, Лала, ты уж преувеличиваешь, – бесстрастно заметил Рун. – Если меня начнёт задирать парень, я долго-то терпеть не стану. Но девиц я не трогаю. А фей тем более. Надо нам идти, Лала. Я считаю. Отойти хотя бы на несколько вёрст от замка. На всякий случай. А там уж устроим привал, поедим, обдумаем, что конкретно делать. Отдохнёшь, или вздремнёшь сколько-то. Я так полагаю, ты мало сегодня спала. Тут даже костёр не разжечь толком. Близко к стенам, заметят дым. Вряд ли конечно сочтут, что это ты. Но тем не менее. Надо отойти от замка, Лала.
– Хорошо, Рун.
Рун быстро собрался. Повесил сумку на плечо.
– Пойдём? – спросил он.
Лала бросила неуверенный взгляд на его руку, как будто желая взяться, но он не стал никак реагировать на это.
– Пойдём, – чуть опечаленно ответила она.
Рун направил стопы строго от крепостной стены в лес. Зашагал не спеша, чтобы Лала успевала. Она последовала за ним.
– Ты ходишь, не летаешь? – вопросительно поглядел он на неё с лёгким недоумением.
– Магию всю порастратила. Довольно скоро, как у барона осталась. Так вышло. А восстановить-то не от кого, – поведала она. – Несколько дней копила, чтобы улететь. Я бы могла сейчас лететь, но лучше магию поэкономить. Её у меня чуточку совсем.
– Понятно. Я тебе не могу с магией помочь. Вряд ли она во мне есть. Прости.
– Да ничего, – вздохнула Лала.
А что, у сына баронского не было магии? – аккуратно полюбопытствовал Рун.
– Ни капельки, Рун.
– Вот как? Странно. Я думал, много должно быть. Я думал, ты в любом её легко пробудишь.
– Ну, ты ошибся.
Какое-то время после этого они оба безмолвствовали. Утро всё ещё лишь вступало в свои права, мрак рассеялся, но небеса были тусклыми. Зато жизнь лесная уж вовсю кипела. Повсюду весело пели птички, откуда-то раздастся то цокот белочки, то стук дятла деловитый. На низких травках блеск алмазный рождали капельки росы. Если на пути попадался стоящий гриб, Рун срывал его и клал в сумку. Питаться-то чем-то надо, снова возвращалась их прежняя грибная диета. А за ягодой не наклонялся, дабы время не терять. Ягоды в лесу много, Лале же, чтоб насытиться, нужно всего ничего. Остановятся для привала, не проблема найти.
– Очень похоже на наш первый день, – промолвила Лала негромко.
– Что ты имеешь в виду? – не понял Рун.
– Ну, идёшь, молчишь, на меня ноль внимания. Прям как тогда.
– Пожалуй ты права, – согласился он. – Тогда мы ещё чужими были совсем. Не о чем было говорить. Да и неловко.
– А сейчас?
– Не знаю. Сейчас… мы более не пара, ну, в смысле, даже понарошку. Тебе влюблять меня не надо. Невестой притворяться нет нужды. За время, что мы были вместе, мы обо всём уж говорили. Наверно темы исчерпали просто. Ты, Лала, говори, о чём захочешь. О чём угодно, я всегда тебе отвечу.
– Как там бабушка Ида?
– У неё всё прекрасно. Благодаря тебе. Жениха себе нашла.
– Нашла жениха?! – бесконечно изумилась Лала.
– Да. Даже думают обвенчаться.
– Как замечательно.
– Ага.
– А что ты из дома уходишь, Рун, сильно она горевала?
– Ну да. Но она сама понимала, что мне нужно уходить. Так что не возражала.
Снова надолго наступило молчание. Рун шёл, раздумывая, что делать. Держать путь определённо следовало в сторону столицы. До неё конечно далеко. Вряд ли разумно представлять себе в уме её саму основной целью путешествия. Просто выбрать за направление, за главный ориентир. По дороге к ней есть герцогства и графства. Там лорды-то поименитей и помогущественнее. В крупных городах, как всем известно, имеются обители магов. Никто не откажет в помощи фее. Тут даже и на каплю нет сомнений. Другой вопрос, в силах ли они помочь с проклятьем. Но в принципе сие неважно. Не смогут сами, так отправят к королю, в карете, под охраной. Дедушка в былые годы не раз рассказывал о близлежащих землях, о королевстве, и даже карты рисовал на песке. Правда, воспоминания о том, что он там начертал, весьма смутны. Давно это происходило, давно уж нет его в живых. Первым на пути в сторону столицы лежит соседнее баронство. Однако лорд в нём, если верить слухам, не самый симпатичный персонаж. Жестокий, алчный, на расправу скорый. Довериться ему опасно будет. Тем более, доверить Лалу. Пожалуй, лучше миновать лесами его владенья, никуда не заходя. И сразу дальше, там должно быть где-то графство, в котором лорд весьма достойнейшая личность. Молва о нём всегда лишь добрая в народе. Твердит, что храбр, справедлив, умён, Умелый воин, войско сильное, в почёте у государя. Незапятнанная честь. Вполне неплох. В теории конечно есть множество и прочих вариантов. Направиться налево иль направо. Иль даже за реку. Куда ты не пойди, всегда наткнёшься рано или поздно на чьи-то земли с их правителем. Но всё же держать к столице путь, держаться вдоль дороги, ведущей к ней, разумнее всего. Как кажется.
– Рун, у меня ножки устали, – пожаловалась Лала грустно, прервав ход его мыслей.
– Давай отдохнём, – кивнул он с готовностью. Постелил ей свою куртку на траве. Она грациозно села, одарив его лёгкой благодарной улыбкой. Рун опустился на землю в шаге от неё.
– Хочу в объятья, – просяще молвила Лала, глядя на него опечаленно.
Он посмотрел на неё невозмутимо, словно пытаясь понять, не шутит ли она над ним. Но нет, она была искренна, в её глазах отражались приязнь, доброта, надежда и чуть-чуть тоски. Он вздохнул и пересел к ней. Она сразу прильнула, с обрадованным облегчением.
– Ну нет же ничего, – произнёс он тихо. – Ведь нету магии?
– Ну и что, – мягко проговорила она. – Соскучилась.
– Прости, – повинился Рун. – Я бы хотел, чтоб была. Правда.
– Так тоже хорошо, – ответила Лала.
Тем, кто не был с феей объятий неделями, вряд ли дано понять, что это – обнимать её. Первые дни сие довольно странно, но всё искупает её чистосердечие, видно же, что не притворяется, не насмехается, не разыгрывает. Действительно хочет, и очень счастлива становится, получая. Человека не рискнул бы так обнимать – просто из недоверия, всё время ощущал бы, что это глупо. Похоже на то, как встретился с кем-то дорогим тебе после долгой разлуки. И так постоянно, и каждое прикосновение с ней именно такое. Люди вне разлуки не испытывают подобных чувств. Соответственно и не нуждаются в их удовлетворении. Но изгой в каком-то смысле всегда в разлуке, это хроническое состояние, превращающееся в трудноудовлетворимое. А может всё дело в особой способности Руна отражать в сердце отношение к себе – она хочет, и он обретает сие от неё. Или возможно просто ко всему привыкаешь рано или поздно, вследствие чего это становится и твоей потребностью тоже. Это словно её волшебство, дарить такую вот близость. Даже сейчас не было в объятьях с ней ничего неприятного или противоестественного, хоть вроде и в ссоре. Немножечко тоскливо о былом, и только. А в целом как будто и самому полегче. Отчасти. Тоже соскучился по этому ощущению тепла. Её тепла.
– Рун, – негромко позвала Лала. – Можно, я тебе кое-что расскажу?
– Давай, – согласился он.
– В тот день, в день нашего расставанья, когда я приехала к барону. Он приказал всем отойти, и сообщил… что ты находишься в опасности великой. Мол, люди ропщут, что ты чарами заставил меня к тебе любовью воспылать и стать невестою. Разгневаны ужасно, считают, ты им в душу наплевал. Как будто. И тебе желают злого. Что в его землях недостатка нет в героях, способных в жертву принести себя ради спасения несчастной феи. Он мне поведал, до него доходят слухи, что многие хотят тебя убить, лишь в этом видя выход для меня избегнуть участи твоею стать женою. Готовы и в темницу, и на плаху отправиться за сей великий грех, когда бы тем мне принесли свободу. И нету способов надёжных защитить тебя от них. Ему известно, даже что среди рыцарей его и стражи такие настроения в ходу. Приставь охрану он к тебе, гарантий нет, что сам охранник и не станет душегубом, всадив тебе внезапно в спину меч. Уж очень люди за меня переживают. Сказал мне, счёт идёт на дни, а то и может всего лишь на часы, пока ты жив. Однако выход всёж имеется один. Как он считает. Это нам расстаться, чтоб ты развеял два желанья третьим, и дал мне волю. Сразу же тогда народ наверняка угомониться, и уж конечно не найдётся тех, кто пожелает наказать тебя ценою принесенья себя в жертву, пойдя на плаху, раз ты лишь плебей. Рун, я безумно испугалась. За тебя. Я не хочу, чтоб ты умер. Обдумала всё. Благо, ты задержался. И решила расстаться. Я знаю, я сделала тебе больно. Но я всё равно правильно поступила. Так было нужно. Ты конечно можешь думать, что я именно в тот день говорила правду, а сейчас вру, дабы заставить тебя снова заботиться о себе. Но тогда у тебя выйдет, что феи очень подлые и лживые.
– Лала, я никогда не подумаю про тебя плохое, – чистосердечно заверил Рун. – Ты не подлая. Ты хорошая. Но почему ты меня не предупредила? Так я бы знал, что все твои слова понарошку.
– Я побоялась, Рун, что ты не согласишься… расстаться по такой причине. Тут же нельзя притвориться, будто желание отменено, но при этом продолжать быть вместе. Всё равно пришлось бы разлучиться. Насовсем. Вдруг ты бы не захотел. И ещё мне нужно было, чтоб ты переживал. Чтобы все видели, что ты расстроен. Иначе бы могли засомневаться, и всё равно тебе худое причинить.
Рун призадумался. Сидел, пытаясь разобраться в своих мыслях и чувствах.
– Лала, – промолвил он вскоре. – Знаешь, иногда люди ищут благовидный предлог, чтобы вроде бы из добрых побуждений сделать то, чего желают сами. Тебе не кажется, что где-то в глубине души… ты и сама хотела со мной расстаться? Столько дней рядом с тобой. Постоянно. Устала от меня наверное. А тут хороший повод. Это не ложь, это просто… небольшой самообман. Так легче.
– Рун, как я могу от тебя устать, если я счастлива с тобой? От счастья нельзя устать, глупый.
– Ты счастлива от моих объятий, Лала. А вовсе не от меня. Есть разница. Это счастье тебе может дарить кто угодно. Я тут необязателен. Вот скажи, если бы у меня не было магии, стала бы ты со мной обниматься? Думаю, ты бы и прикоснуться ко мне не захотела.
– Сейчас у тебя нет магии, Рун. А мы обнимаемся.
– Ну так ты же надеешься, что она появится. Разве нет?
– Рун, ты очень жесток со мной. Пожалуйста, не надо, – попросила Лала с грустью в голосе.
– Прости, малышка, – мягко повинился он.
Лала рассмеялась негромко:
– Какой ты простодушный, Рун, – порадовалась она с теплотой. – Пожалел меня, и сразу магии немножко появилось. Вот за это тебя и люблю. Ты очень добрый, знаешь ты это? Рун, милый, послушай, нельзя так рассуждать. Как ты. Что если бы у тебя не было магии, то я бы не обнимала тебя. А если бы я была старой ведьмой, захотел бы ты меня обнять? Наверное нет. Мы те, кто мы есть, и мы не можем это изменить. Я фея объятий. А ты всё время принимаешь меня за кого-то другого. За девушку. Я девушка-фея. Пойми же, Рун, есть разница. Я не человек. И не могу полюбить человека. Как девушка любит парня. Но я могу любить тебя как друга. Вот представь, у тебя есть котёнок. Кошечка. Она приходит к тебе спать, ложится на грудь… прям как я. Счастливо мурлычет, когда ты ласков с ней. Ты же будешь любить её, искренне, тоже будешь рад ей, когда она сама подходит, а она будет искренне любить тебя. Хотя она кошечка, в возлюбленные ей нужен кот, а не ты. И ты сам явно не захочешь её в жёны. Но это не помешает вам испытывать истинные чувства к друг другу. Как к кому-то родному, дорогому и близкому. Из людей ей будешь нужен только ты, ни к кому иному она не будет столь же трепетно относиться. Но если ты станешь неласков с ней, начнёшь обижать, прогонишь, и её возьмёт к себе кто-то ещё, ласковый и добрый. Тогда она уже его полюбит безмерно. Он станет ей важным, а не ты. У нас с тобой примерно то же самое. Пока ты ласков со мной, добр, пока согреваешь меня в объятьях, никто другой мне не нужен. Мои чувства принадлежат тебе и только тебе. И я тоже буду дарить их тебе, все без остатка. Станешь обижать, прогонишь, и найдётся иной, ласковый, моё сердечко потянется к нему. Так не прогоняй меня, не обижай, и я буду только твоей. Не девушкой. Кошечкой. Феей объятий. Всем нужен кто-то близкий. Никто не хочет быть один. Ты хороший, ты мой друг. Я люблю тебя. Как друга. Нет, даже не как друга. Сильнее. Как кого-то, в чьих объятьях тепло и уютно. Как кого-то очень родного. Рун, я фея, феи не врут и не притворяются в таких вещах. Поверь же мне наконец.
– Лала, хоть убей, я не смогу воспринимать тебя не как девушку, – покачал головой Рун. – Ты девушка, и ты самая чудесная девушка на свете.
– Но тогда ты будешь страдать, Рун. Всегда. Пока я рядом, – с сожалением заметила Лала. – Потому что я не смогу дать тебе то, что ты хочешь. Я фея. Просто выглядящая как ваши девы. Если не считать крылышки. И в своих страданиях ты будешь винить меня. Но я ни в чём не виновата. Я лишь несчастная фея. Попавшая в беду. Я же не виновата, что я фея объятий. Я даже никогда не хотела ей быть. Пока не встретила тебя.
Рун вдруг упал на спину, утянув Лалу за собой, и прижал её к себе.
– Ой! – произнесла она радостно. – Ох, как голова закружилась. Оттаял, мой хороший?
– Не делай так больше, Лала, – смеясь, пожурил её Рун. На его физиономии застыло выражение бесконечного счастливого облегчения. – Ничего себе, позаботилась! А если бы я утопился, как сын Тияра? Лучше уж пусть убьют, чем такое снова пережить. Когда ты… ну… от меня отворачиваешься. Словно я злодей какой.
– С чего тебе топиться, Рун? – разулыбавшись от этого его счастья, и от своего, добродушно возразила Лала. – Ты же не влюблён в меня. И потом, ты всегда знал, что мы расстанемся рано или поздно. Не было у тебя причин топиться. Я всё правильно сделала. Пусть тебе будет больно, но ты останешься жив.
– Говори что хочешь, только я тебя люблю.
– Я и не спорю, – довольно ответила Лала. – Любишь. Но как друга. Как подругу.
– Как бы не так!
– А вот и так.
– А вот и нет.
Лала лишь фыркнула со смеху, лучась приподнятым настроением.
– Прости меня, Лала, – промолвил Рун сердечно.
– За что?
– За то, что принимаю тебя за девушку. Сам мучаюсь, и мучаю тебя.
– Рун, вдруг если бы не принимал, то и магии бы не было, и быть со мною не хотел?
– Не знаю, Лала. Мы те, кто мы есть.
– Рун, прости и ты меня пожалуйста. За всё. За то, что сделала тебе больно. Там, у барона, – ласково повинилась Лала.
– Это было чума как больно, – с улыбкой поведал Рун. – Я, Лала, давно привык, что люди меня шпыняют. Не хотят быть со мной. Но тебе верил. Полностью. И тут ты вдруг стала… как все. Для меня словно солнце погасло. Как хорошо, что моё солнышко снова сияет мне. Значит ты теперь моя кошечка?
– Вроде как, – весело подтвердила Лала. – Ох, внутри аж гудит всё, и бабочки порхают в животике. Как я счастлива. Прямо мурлыкать хочется. Мур, мур.
Она поскребла пальчиками по его груди, изображая, словно кошка царапает коготками.
– Рун, раз я была такой нехорошей. Сделала тебе больно. Придётся заглаживать вину.
– Я уже в предвкушении, – усмехнулся он.
Лала смотрела на него, смотрела, вдруг чуть привстала, склонилась над ним и нежно поцеловала в щёчку. И тут же опала на него, словно сражённая стрелой.
– Держи меня, Рун, а то упаду, – пролепетала она.
– Куда же ты упадёшь, если мы лежим? – тихо засмеялся Рун.
– Не знаю. У меня сейчас такое чувство… словно я куда-то улетаю. Боже! Надо же… как ты… зажёгся.
Она отрывисто задышала. Рун погладил её по спине.
– Ой, Лала, прости! – спохватился он чуть испуганно. – Не обижайся.
– На… на что? – с трудом проговорила она.
– Ну, что погладил. Мне же нельзя. Ласкать.
– Я и не… заметила… Рун. Трудно что-то… заметить. Когда столько магии. Всё хорошо, Рун.
Вскоре её дыхание начало успокаиваться. Она снова легла нормально, устроившись поудобней. А сама так и светится вся. Рун залюбовался на это, на неё, а она отвечала ему милым доверчивым исполненным бесконечностью тёплых чувств взглядом.
