Кремль 2222. МКАД

…в лучших книгах всегда нет имён…

Борис Гребенщиков. Сельские леди и джентльмены

…механизмы жизни могут быть вскрыты и обнаружены лишь знанием механизмов смерти.

Клод Бернар. Лекции по экспериментальной патологии

Хронология романов о Снайпере

Закон проклятого

Закон Снайпера

Кремль 2222. Юг

Закон Меченого

Закон наемника

Кремль 2222. Северо-Запад

Кремль 2222. Север

Кремль 2222. МКАД

Автор искренне благодарит замечательного писателя Александра Мазина за бесценные советы, полученные от него в процессе написания романа; редактора Петра Разуваева за самоотверженную работу над межавторским проектом «Кремль 2222»; администратора сайтов www.real-street-fighting.ru; www.sillov.ru и www.kreml2222.com Павла Мороза; корреспондента литературного портала www.litstalker.ru Сергея «Ион» Калинцева и администратора литературного портала www.stalker – book.com Виталия Градова за помощь в интернет-продвижении проекта «Кремль 2222», а также сертифицированного инженера Microsoft, выпускника MBA Kingston University UK Алексея Лагутенкова за квалифицированные консультации по техническим вопросам.

Данила

Пулемет бился в руках, словно детеныш дракона, плюющийся во врагов смертоносным, живым огнем, рожденным в глотке маленького чудовища. На взрослого сказочного дракона «Корд» не тянул. Снайпер рассказывал, что в его мире есть гораздо более страшные автоматические пушки, ракетные комплексы и еще какие-то штуки, названия которых Данила позабыл. Но ему вполне хватало его «Корда». Стального звереныша, короткими очередями изрыгающего раскаленную свинцовую смерть.

Нео, лезущие на стены Кремля по приставным лестницам, посыпались вниз, сбитые с перекладин крупнокалиберными пулями. Жуткое зрелище… С такого расстояния свинцовые цилиндры, похожие на наконечники бронебойных стрел, прошивали косматые тела насквозь, почти не встречая сопротивления. Красная кирпичная крошка, выбитая из стен тяжелыми пулями, словно картечь, хлестала по глазам мутантов. Верхние, поняв, что близкая – лапой подать – победа как-то сразу и вдруг превратилась в поражение, ринулись вниз по головам и спинам нижних, бросая оружие и раздирая крупными когтями косматые шкуры товарищей. Когда надо спасать свою шкуру, сохранность чужой заботит меньше всего…

Над кремлевскими стенами повис багровый туман – кровавая взвесь, замешанная на кирпичной пыли. Штурм захлебнулся…

Но это была еще не победа.

Над прянувшей от кремлевских стен толпой нео разнесся зычный рев, вклинившийся как раз между отрывистыми очередями «Корда», – и грязно-серая масса мутантов остановилась словно по мановению волшебной палочки. Еще немного, и войско нео вновь станет послушной боевой машиной в лапах талантливого вождя…

Копье просвистело в половине ладони от плеча Данилы. Второе летело точно в лицо, но дружинник, оторвавшись от пулемета, успел перехватить его на лету. Разворачивать полутораметровую палку времени не оставалось, и он метнул ее обратно как было, тупым концом в надвигающуюся толпу косматых мутантов, самоуверенно называющих себя Новыми людьми. Попал или нет – не важно. Важно другое. Еще пара мгновений, и волосатые копейщики, идущие следом за второй волной нападающих, пошлют в стрелка хренову тучу своих металок… И тогда не спасет никакая выучка…

– Бей в череп! – раздался сзади чей-то крик.

Краем глаза Данила давно заметил сбоку от себя высокого воина в иноземных доспехах, который, отработав свое возле телег, сейчас стоял сложа руки на груди и спокойно наблюдал за битвой. То ли больно ловок и не опасается копья или стрелы в глаз, надеясь, что успеет отклониться или словить ладонью пернатый подарок нео. То ли просто выпендривается, удаль показывает, хотя и так показал только что – круче некуда. Похоже, он и кричал. Наверно, таким голосом мог заорать танк Т-010, который Данила пригнал в Кремль. Стальным, бесстрастным и громким, словно пушка грохнула.

О каком черепе кричал воин, Данила сообразил моментально. Обезьяны любят цеплять на себя всякие побрякушки по принципу, что не дурно, то хорошо. Вот и сейчас в толпе Новых, нацепивших на себя ожерелья из когтей, раскрашенные кровью деревянные доспехи и костяные шлемы, выделялся коренастый модник, напяливший себе на башку стальной череп боевого робота «Раптор В-1», вычищенный изнутри от электроники и подгнивших человечьих мозгов. Также у черепа отсутствовали обе челюсти, иначе его таким макаром не потаскал бы на себе и покойный Крагг, отличавшийся гипертрофированной мускулатурой даже среди своих мощных собратьев. Но и без челюстей ноша была нехилая, как весом, так и габаритами. Правда, понтовая, не отнять. Несомненно внушающая уважение и, возможно даже, вызывающая суеверный страх у подчиненных.

За грохотом очередей тяжелого пулемета сложно было сообразить, кто именно руководил Новыми, – стрелять надо было. Сейчас же, получив корректировку, Данила вновь приник к «Корду», резко повел стволом книзу и дал очередь. Последнюю, короткую, в два выстрела. Ибо больше патронов в ленте не было…

Над толпой нео, переворачиваясь в воздухе, в облаке кровавых брызг летел сильно помятый череп «Раптора». Не пустой. На этот раз наполненный мозгами и остальными частями головы вожака Новых людей, сорванной с плеч силой удара пули калибра 12,7 миллиметра…

Взгляды многих нео, вновь притормозивших, еще провожали голову вожака в последний путь, когда по толпе ударили из нескольких стволов автоматы Калашникова. Охрана обоза наконец разобралась с не особо привычным оружием (пара занятий по огневой подготовке среди дружинников явно маловато для того, чтобы стать приличным стрелком) и открыла огонь. Один автомат замолчал сразу – дротик, брошенный мощной лапой нео, пробил глаз стрелка и на два пальца вышел из затылка. Зато остальные четыре ствола посеяли изрядную панику среди Новых…

Они со всех ног разбегались кто куда. Их серые тени растворялись в близлежащих развалинах, как впитываются в рыхлую, обожженную землю вылитые на нее помои…

Их никто не преследовал. Догнать убегающего нео сможет лишь кремлевский дружинник на фенакодусе. Только кому это надо? Нео как серая плесень – очистишь от нее погреб, а через пару дней снова все стены мохнатые. Проще засыпать землей, а через месяц отрыть погреб заново. Только так можно вывести что одну заразу, что другую. Например, разом вырезать клан и сразу закопать трупы, чтоб не воняли и не распространяли вокруг себя дурные болезни. Хотя нет, с нео есть и еще один способ. Когда вожак клана становится твоим другом, как получилось у Снайпера с Гроком. Правда, большой вопрос, надолго ли она, та дружба…

Данила встал на повозке во весь свой немалый рост и оглядел поле боя…

Хорошо, что они успели вовремя…

Нео, увлеченные штурмом Кремля, не заметили появления в своем тылу каравана из полутора десятков груженых повозок, влекомых мощными, широкогрудыми турами. Охраняли караван двадцать дружинников в полной боевой сброе. На лицах – старинные противоосколочные очки. Головы защищают обычные островерхие шеломы либо древние шлем-каски, снабженные прозрачными пулестойкими забралами. Тела прикрывают от дубин и копий длинные кольчуги с коваными зерцалами или пулестойкими пластинами, вытащенными из старых бронежилетов. На руках – окольчуженные перчатки. У большинства воинов имеются стальные поножи и наколенники, сохранившиеся еще со времен Последней войны. Кремлевские своих дружинников всегда снаряжали лучшим, ибо им самые трудные задания доставались. Как сейчас, например, – доставить на северо-западный рынок груз золота и обменять его у людей Зоны Трех Заводов на необходимое Кремлю оружие…

Однако по возвращении обнаружилось такое вот безобразие – очередная волна мутантов, лезущих на стены.

Дружинники, оценив обстановку, сориентировались мгновенно. Бросаться в гущу мутантов, обнажив мечи, было делом глупым и безнадежным. Потому сотник Еремей проорал:

– Повозки в круг!

И воины принялись сноровисто сооружать гуляй-город. Ловко выпрягли туров, поставили повозки в круг. Оставалось немного – воткнуть в пазы телег большие щиты, разобраться с огнестрелом и открыть огонь по Новым из довольно надежного укрепления, которое даже эдакой толпе мутантов взять с наскока не получится – разве что прекратить штурм, развернуть свою армию и атаковать разом, захлестнув лохматой массой немногочисленную охрану каравана. Дружинникам нужно было еще от силы минут пять – семь… которых у них не оказалось.

Какой-то лохматый нео, относительно щуплый по сравнению с сородичами, ждал своей очереди на лестницу, стоя в числе последних. Таким обычно достается то, чем побрезговали большие и сильные. Правда, и выживают они чаще… Короче, стоял он, стоял – и обернулся. То ли вша за задницу куснула, то ли прикидывал, как будет сваливать в случае, если злодейка-судьба преподнесет ему очередной неприятный сюрприз. В общем, повернул башку обезьян и через головы соплеменников разглядел тот самый нежданный подарочек, который готовили позади толпы Новых людей зловредные хомо.

Ну и заверещал соответственно, словно ему в детородный орган стальная сколопендра впилась.

Конечно, на его вопли обратили внимание не все, уж больно цель была близка. Вот они, красные стены, за которыми в изобилии вкусные бабы и их детишки – нежные, тающие в пасти… А тут какой-то вахлак орет как потерпевший, перекрывая омерзительным визгом боевые кличи настоящих воинов. Чудом не дали дубиной по лысеющей макушке. Но не дали почему-то. И даже некоторые тоже обернулись…

Сотник Еремей закусил губу. От колышущегося, косматого моря отделилась волна. Пока небольшая, голов в тридцать. Но вполне достаточная, чтобы связать битвой дружинников и не дать им достроить гуляй-город. А за первой волной обязательно пойдет вторая. И третья. И тогда – всё. И своим не помогли, и груз не довезли, который ой бы как сейчас пригодился там, на стенах…

Еремей раздосадованно сплюнул под ноги и слаженным движением обеих рук вытащил из ножен два меча одинаковой длины. Это пусть молодежь с новыми скорострельными фузеями разбирается. Старым воякам, отмеривающим четвертый десяток весен, с привычным оружием в руках помирать интереснее.

Сотник спрыгнул с повозки, рявкнул:

– Всем работать, вражьи дети! Я их задержу!

И удивился.

Откуда-то слева из-за развалин ГУМа возникла высокая фигура в иноплеменном латном доспехе. На бедре неместного дылды висел длинный меч-бастард, едва не чиркая наконечником ножен по брусчатке Красной площади. Еремей видел этого типа пару раз мельком, говорили, вроде он то ли князь, то ли король у пришлых вестов, что посад у стен Кремля отстроили и теперь Форт восстанавливают. Но вот какого хрена этот король тут делает, вместо того чтоб со своими людишками за красными стенами отсиживаться, неясно.

Между тем князь-король спокойно подошел, встал рядом с Еремеем и легко, словно пушинку, выдернул из ножен нелегкий бастард.

– Не помешаю? – пролаял он с легким акцентом.

– Стой, хрен ли… – буркнул Еремей, не спуская глаз с надвигающейся группы нео, до которой оставалось метров двадцать…

Первого, самого быстрого бегуна сотник принял на острие левого клинка. Ткнул как новогоднего порося под левый сосок, ушел от удара тяжеленной дубиной, стряхнул с меча мигом отяжелевшее тело. Когда эдак с наскока ворог сердцем на сталь напарывается, то не мрёт сразу, а обычно огорчается сильно. И уже не об атаке думает, а о том, как ему не повезло и что теперь будет. А ничего больше не будет. Ноги подкосятся сами по себе, брусчатка ударит сначала по коленям, потом по обезьяньей морде. И покатишься ты, милок, по инерции под телегу, где тебе, дохлому, самое и место, чтоб под ногами не путался…

Второй и третий оказались хитрее. Прыгнули не прямо на обоерукого воина, а маленько сместившись вправо и влево и при этом целя дубинами по оружным рукам сотника. Грамотно… Но больно уж на силу свою надеялись, рассчитывая с одного захода перебить локти хомо, а уж потом додавить как получится.

Но получилось никак. За долю мгновения до того, как дубины, утыканные обрезками арматуры, коснулись его тела, Еремей успел сделать быстрый скользящий шаг вперед и вернуть врагам то, что они собирались сделать с ним. А после, не сбавляя скорости хода, просто слегка повернуться и проскользнуть меж двумя нео, которые удивились сильно. Вдруг оказалось, что каждый из них дубину держит одной рукой. А вторая лишь держится за оружие, перерубленная в локтевом суставе.

По той причине у двоих теперь уже одноруких нео вышла заминка. Притормозили, соображая, что ж теперь делать. То ли продолжать дубину держать, то ли бросить ее и подержаться напоследок за отрубленную часть тела. Жалко же, жил-жил себе, каждый день этой рукой морду чесал и много где еще, а тут вот она. Вроде как своя, а вроде уже и нет.

В общем, пока они определялись, Еремей им по шеям клинками рубанул синхронно, будто большими ножницами. Ибо случается, что новоиспеченные инвалиды, осознав потерю, звереют страшно, и тогда с ними биться неуютно. Потому что, когда живому существу, покалеченному смертельно, все по барабану и терять нечего, оно страшнее троих целых воинов вместе взятых.

Головы Еремей не срубил, больно шеи у нео оказались толстыми. Но позвонки под клинками хрустнули. Не услышал за грохотом боя, ладонями через рукояти почувствовал. Значит, более эти двое неопасны. И смотреть, как упадут безвольные тела косматых, необязательно – видел уже такое за долгую жизнь, и не раз. Тем более что сейчас есть дела поважнее…

NewtonC Еремей развернулся на каблуках – и вдруг осознал, что не успевает уйти от шипастого шара, стремительно летящего прямо в переносицу. Только мысль промелькнула: «Откуда обезьян боевой цеп раздобыл?..»

В лицо ударило… Но не смертоносным железом, а горячим воздухом. Словно ослепительная молния промелькнула перед глазами – и шар развалился в воздухе на две половинки, будто гнилое яблоко.

«Меч… Но почему так сверкает?»

Бывает такое – в минуту смертельной опасности время замедляется, и ты видишь все в деталях, четко и ясно. Вот и Еремей сумел рассмотреть, как клинок веста, рассекающий железо, при соприкосновении с цепом осветился неземным пламенем. Колдовство, что ль, какое? Но с этим потом. Главное – жив, остальное приложится.

– А ты неплохо рубишься, долговязый! – рыкнул Еремей, отметив, что, разрубив железяку, угрожающую его жизни, князь вестов противоходом рассек брюхо ее хозяину. Удар был несильный, ибо наносился из неудобного положения, снизу вверх. Но цель была достигнута. Теперь владелец боевого цепа улепетывал прочь, путаясь ногами в собственных кишках и пронзительными воплями, полными боли, деморализуя остальных нападающих.

– Взаимно, коротышка! – расхохотался вест. Наверно, такой звук мог бы издать цепной волкодав, живущий на подворье Еремея, если б вздумал посмеяться.

Толпа нео, поняв, что мечников не взять с наскока, тормознула и растеклась в стороны полукольцом.

– Спина к спине! – скомандовал Еремей, бросив быстрый взгляд назад.

Нормально. Полминуты осталось продержаться. Ребята работали как заведенные. Щиты уже почти все в пазах, вон на заранее сколоченную стойку Никитка пулемет уже установил и ленту заряжает…

Но иногда полминуты – это очень много.

Нео ринулись разом. Безумные глаза, оскаленные пасти, мохнатые лапы, занесенные для удара. Одного-единственного. Синхронного. Чтоб в несколько дубин разом взять двоих хомо, так быстро сокративших на треть их отряд…

Еремей прыгнул навстречу нападающим, уверенный, что вест сделает то же самое, – и, приземлившись, сразу же ушел в перекат. Вниз. Под ноги Новым, рубанув обоими мечами одновременно.

Одному обезьяну попал точно куда метил, по подколенному сухожилию. Второй успел увернуться, лапу задрал кверху, словно плохой танцор в трактире Бармы. Ну Еремей и саданул ловкому нео тяжелым навершием рукояти меча по волосатым колоколам, открывшимся под набедренной повязкой. Обезьян взвыл…

Но этот вой раздался уже за спиной сотника.

Прорвавшись сквозь шеренгу атакующих, Еремей вскочил на ноги. И понял, что его долговязый союзник попал в переделку. Вместо того чтоб попытаться прорваться, он остался на месте и сейчас отчаянно рубился с целой толпой мохнатых. Самого мечника Еремей не видел, лишь мелькнувший над мохнатыми затылками отблеск длинного клинка поймал взглядом.

– Держись, вест! – взревел сотник, рассекая ближайшую грязную спину двумя параллельными ударами мечей…

Потом было еще секунд пятнадцать, которых Еремей после не мог вспомнить, как ни силился. Может, потому, что чья-то дубина все же скользящим ударом заехала по шелому. А может, просто накрыло сотника, хотя до этого за всю жизнь ни разу не пришлось ему испытать боевой ярости жука-медведя. Как бы там ни было, но очнулся Еремей, лишь когда все было кончено. Да, от кремлевских стен неслась на них вторая волна мутантов, но сотник видел, как Данила приник к пулемету и послал первый веер невидимых стрел по штурмующим, а вторым хлестнул понизу. Значит, пора и нам убираться под защиту гуляй-города…

Вест уже стоял на одной из телег, скрестив руки на груди и глядя на поле битвы. Опытным глазом Еремей отметил – не просто так долговязый изображает из себя памятник. Морда бледная, а левая рука уж больно неловко в локте согнута. Небось перепало дубиной. Ну и ладно, пусть отдыхает, заслужил.

Вторая волна нео, голов в пятьдесят, разбилась о телеги гуляй-города словно кусок дерьма, брошенный в забор. Дружинники ударили разом. Синхронный бросок коротких сулиц, а после мечами в рыло тем, кто попытался перелезть через деревянные щиты. Любо-дорого глядеть, как работали. Даже не понадобилась помощь автоматчиков, изготовившихся к стрельбе на случай, ежели мохнатые прорвут оборону. Короче, обломались обезьяны с атакой, лишь одному, самому молодому дружиннику прилетело в лицо вражье копье. Но то доля воина. Главное, что остальные живы. И сейчас настало их время метать из диковинных скорострельных фузей огненные стрелы. А мечникам можно немного перевести дух, а после взяться за арбалеты. Чем меньше обезьян уйдет с залитой кровью Красной площади, тем лучше.

– Ты что ж, дурила, на месте стоял? – спросил сотник у веста, пряча окровавленные клинки в ножны. – Али не учили с толпой биться?

– Учили, – криво ухмыльнулся тот. – Но по-другому.

– Хреново учили, – буркнул Еремей. И добавил: – Ничо, поправим. Чего не умеешь – подскажем.

– Взаимно, – ощерился вест. И вдруг заорал, зычно, во всю глотку, перекрывая треск пулемета Данилы:

– Бей в череп!

Еремей проводил взглядом летящую над толпой обезьянов голову их вождя, кивнул и положил обратно подхваченный было заряженный арбалет. Без вожака нео не воюют. А значит, битва окончена…

Данила устало снял шлем и сплюнул под ноги вязкий комок. Воздух был насыщен красной пылью и черной копотью. Что-то горело в районе разрушенного Форта. В кровавых лужах тлели факелы, которыми нео поджигали обмотанные тряпками метательные копья. По всей Красной площади, насколько хватал взгляд, валялись сломанное оружие и изломанные, неподвижные тела.

«А ведь они почти люди, – невольно подумал дружинник. – Только что мохнатые, да морды звериные. Говорят так же, как и мы, – если подучить, конечно. Почему же они так ненавидят нас? Зачем по несколько раз в год лезут на эти стены?»

Ответов не было. Было только поле битвы перед глазами и запах смерти, забивающий ноздри и легкие.

Данила отвернулся. Что толку гонять в голове пустые мысли? Если хотят убить его и тех, с кем он вырос, с кем учился выживать в этом страшном мире и делил последний кусок серого хлеба, значит, он тоже будет убивать. До тех пор, пока рука держит меч, а приобретенные навыки позволяют стрелять из нового оружия. Так, как учил это делать Снайпер…

С возов уже снимали тяжелые щиты. Дружинники вновь запрягали испуганных туров, всю битву смирно простоявших в центре гуляй-города, плотно прижавшись друг к другу.

А из кремлевских ворот выходили люди. Многие со всех ног бежали к дружинникам, спешили помочь. Что ж, помощь была нелишней. Из всего отряда погибли двое (еще одному воину дубина огромного нео разнесла череп вместе со шлемом), но почти половина мечников, бившихся с нео возле щитов, была ранена. На первый взгляд легко, некоторые даже пытались шутить. А вот к вечеру, как пройдет боевой азарт, все еще бурлящий в крови, станет ясно, как оно обстоит на самом деле.

– Пошли, что ль, – буркнул сотник Еремей, проходя мимо Данилы. – И хрень всякую насчет этих нео из башки выбрось. Или мы их, или они нас.

– Да знаю я, – вздохнул Данила. – Вот только все понять не могу – откуда их берется столько? Месяца не прошло с последнего штурма, и вот опять…

– Гон, – коротко бросил на ходу сотник. – А про то, откуда муты в таких количествах берутся на наши головы, у отца Филарета надо спрашивать. Или вон, у семинариста. Говорят, он шибко башковитый. Вестов привел, языку боевых роботов обучился, с Садовым Кольцом разобрался. Если не брешут, конечно.

Данила замедлил шаг.

Парнишке, на которого указал Еремей, было от силы весен восемнадцать от роду. С виду – типичный книжник, грамотей, которых в Семинарии учат всяким полезностям. Например, лук под землей растить, звезды считать, в старых книгах копаться. Ну про лук-то оно понятно, без него от цинги сдохнешь. А вот насчет необходимости остального у Данилы имелись сильные сомнения. Хотя этот пацан оказался побойчее остальных. Получается, если б не князь вестов, прикрывший дядьку Еремея от вражьего цепа, вполне мог бы сотник лежать сейчас накрытым холстиной с головой рядом с погибшими дружинниками. А князя того длинного вместе с остальными вестами именно этот пацан и привел.

– Говорят, ты с Кольцом разобрался? – хлопнул Данила парня по плечу.

Тот от такого знака расположения слегка присел, но виду не подал, что оробел перед закованным в сталь дружинником.

– Разобрался! – ответил было с вызовом. И, тут же вздохнув, махнул рукой: – Ничего я не разобрался. Одни вопросы.

– Это ты брось! – решительно сказал Данила. – Вопросы вопросами, но реальные дела важнее. Вон сколько ты народу спас. И вестов с их князем, и кремлевских. Я видел, как твои пришлые сородичи рядом с нашими на стенах бились, а это дорогого стоит.

– Бились, – немного повеселел парнишка. – А тебя как звать?

– Данилой.

– Ух ты! – восхитился книжник. – Тот самый, что танк в Кремль пригнал?

– Ага, – поскучнел дружинник. Быть «тем самым, который…» ему уже немного надоело. Хотелось быть просто самим собой. – Тебя-то как кличут?

– Бориславом, – солидно ответил книжник. И тут же полюбопытствовал: – Расскажи, что там, за Кольцом?

– Все расскажу! – пообещал Данила. – Но позже. Кстати, это ж ты подбил князя на экспедицию к Садовому?

– Я, – улыбнулся Борислав.

– Это правильно, – кивнул Данила. – Нельзя более за стенами отсиживаться. Нужны регулярные вылазки. Все дальше и дальше. Чем больше мы узнаем о мире, что нас окружает, тем вернее сможем бороться с врагами, которые пытаются нас уничтожить.

– Верно, – рассеянно кивнул Борислав. – Да только не отдельные вылазки нужны. Нужна экспансия.

– Для экспансии у нас пока кишка тонка, – невесело хмыкнул Данила. – Людей мало, чтоб границы владений расширять. Хотя…

Данила задумался. В Кремле и вправду народу мало, только-только крепость удержать. А с такими штурмами по два раза в месяц скоро и того не останется. Но ведь живут же люди за МКАДом! И, судя по качеству товаров, закупленных на рынке, живут неплохо.

Странное слово «МКАД» он услышал там же, в торговой Мертвой зоне, где капля крови, упавшая на землю, стоит очень дорого – целую жизнь. И там же узнал, что МКАДом называют широкую асфальтовую петлю, опоясывающую Москву.

– Из-за МКАДа вся нечисть к нам и лезет, – степенно пояснил торговец Зоны Трех Заводов, оглаживая широкую как лопата рыжую бороду. – Как вы в своем Кремле выжить умудрились – ума не приложу.

Данила тогда смолчал. А что скажешь? Прав бородатый. Не живем – выживаем… А хотелось бы именно жить, тратя силы не на отражение бесконечных штурмов, а на развитие общины…

Тур, ведомый дружинником за массивное кольцо в носу, ткнулся влажной ноздрей в ладонь. Мол, хорош, парень, дурные мысли гонять. Дом близко, живыми до Кремля добрались, а это главное! Ну да ему, всеядному, главное – свежая жратва да теплое стойло. Данила же реально заморочился. Второй раз возвращается в Кремль, как раз когда мохнатые уже почти на стенах. А ну как в третий раз не успеет?

Въезжали в Кремль через Спасские ворота. В древности, говорят, они парадными были, через них только цари, патриархи да послы в крепость входили. Сейчас же все проще. Если по-доброму кто попросится – впустим. Только в последнее время чаще и чаще хотят осадными машинами свернуть массивные, обитые железом створы. Для таких на отводной стрельнице стоят дружинники с автоматами да стрелометами. Да еще котел со смолой дымится, правда, сейчас, наверно, пустой. Вон возле самых ворот черная лужа, в которой жуткими, неподвижными кучами горелого мяса застыли три мертвые туши нео.

Туры огибали это место осторожно, кося на трупы налитыми кровью глазами. Чуть отпусти кольцо, ринется лохматый бык вперед, подденет тушу гнутыми рогами и примется рвать зубами обезьянину, свисающую прямо на морду. Хоть и домашняя тварь тур, но все ж мутант, жрущий любую органику, которую прожевать сможет. Впрочем, человек от рогатого зверя недалеко ушел. Только изображает из себя высшее существо с мудрыми зенками. А копни чуть поглубже – хуже тура. Те хоть себе подобных не жрут…

Караван шел мимо Военной школы. Черные проемы окон, похожие на мертвые глазницы черепов старинных боевых роботов… Закопченные стены с облупившейся штукатуркой… Массивные железные двери, черные от гари… Несколько зажигательных зарядов нео, пролетев над кремлевской стеной навесом, долбанули по мощным стенам Школы, впрочем не причинив им вреда. Чего нельзя сказать об остальных постройках. Вон народ на той стороне Ивановской площади тушит нижний ярус колокольни Ивана Великого. Почти закончили уже, пламени не видать, только дыму много. Интересно было бы узнать, кто научил обезьянов строить осадные машины? В прошлый штурм так лезли только с лестницами. Сейчас же явно подросли в технологиях. Еще немного – и начнут по стенам из пушек палить. И ладно, если из чугунных, а не из тех, о которых рассказывал Снайпер. Хотя и чугунными пробить пролом в красной стене – лишь вопрос времени и упорства…

Телеги с грузом втянулись на Ивановскую площадь и остановились.

На обозников мрачно смотрело черное жерло Царь-пушки, заряженной крупной картечью. Если нео прорвут оборону Спасских ворот, придется страшному орудию выстрелить в первый раз за всю историю. И наверно, в последний. Заряжать такое орудие – целое дело, так что стоит она, начиненная смертью, как оружие последнего шанса. Хотя в такой шанс Данила не верил. Если обезьяны ворвутся в Кремль, то уже не спасет людей никакая пушка.

Принимать обоз вышел сам князь в сопровождении пяти дружинников. По-братски обнял сотника Еремея, похлопал по плечу. О чем говорили, Данила не слышал, да и не прислушивался. Не его дело. И так понятно, расспрашивает князь, какой была дорога да что привезли. А Еремей отвечает, что дорога была не ахти, но доехали почти без потерь. И довезли всё в целости. Полсотни стальных стволов для крепостных пушек, стреляющих черным порохом, к ним четыре тяжеленных ящика с картечью. Еще взяли сотню полутораручных мечей отличного качества. Правда, без рукоятей, лишь с хвостовиком под сквозной монтаж. Но рукояти сами из дерева выточим и кожей оплетем, не проблема, причем каждый – под свою руку. Еще купили большой короб с наконечниками для бронебойных стрел. Такой, если из арбалета со стены стрельнуть, нео насквозь прошьет и еще достанется тому, что сзади бежать будет.

Правда, дорого взяли люди Зоны Трех Заводов за свой товар. Даниле хватило получаса, чтобы пошататься по рынку и выяснить цены. Но уговор – дороже золота. И потом – что греха таить – добротное оружие смастерили заводские. В кремлевской подземной кузне такого век не смастерить. Ее только и хватает на починку доспехов да правку затупившихся мечей, для большего нет ни мощностей, ни материалов. Каждая срезанная в рейде арматурина на счету…

Князь тем временем выяснил что хотел, еще раз хлопнул по плечу Еремея и, подойдя к дружинникам, лично пожал каждому руку. Не побрезговал, что ладони у воинов черные от сажи и запекшейся крови. Все-таки правильный у нас князь, что ни говори. И для каждого воина нашлось у него доброе слово.

– А тебе, боярин, благодарность особая, – сказал он Даниле, подойдя вплотную. – Без твоего золота не видать бы нам оружия.

Данила даже смутился слегка.

– Да не мое оно, – буркнул. – Я ж кремлевский. Всё, что мною добыто, Кремлю и принадлежит.

Князь ничего не ответил, лишь крепко сжал ладонь воина. И рука у него правильная, приученная не только указы подписывать, но и меч держать. То сразу чувствуется. На Руси ж как. Можно ничего не говорить. Достаточно руку пожать человеку – и сразу все про него ясно.

А князь со свитой уже направлялся к обозам – оружие смотреть. И сотник с ними. Данила поискал глазами веста с книжником-Бориславом, но не увидел. Жаль. Они тоже княжью благодарность заслужили, но, видать, постеснялись пойти вместе с дружинниками, отошли в сторону и затерялись среди суетящегося кремлевского люда.

В общем, остались обозники возле Царь-пушки.

– Раньше говорили: мавр сделал свое дело – мавр может уходить, – хмыкнул Никитка, здоровущий молодой парень. Любил Никитка отираться возле Семинарии, у книжников листки березовые менял на пайковый хлеб и мед, ковырялся в буквах, типа читал. Оттого и словом умным любил повыпендриваться. Причем не своим, а чужим, сказанным тыщу лет назад. Такое слово и оспорить неудобно, сочтут если не слабоумным, так неучем точно.

– А ты чего ждал? – удивился Данила. – Что тебя сейчас вокруг разбитого колокола носить будут и песни петь во славу подвига твоего невиданного? Долг выполнил – и молодец, воюй дальше. Такова работа дружинная.

И, перехватив взгляд сотника, кивнул остальным.

– Всё, хорош на месте торчать, словно ледяным гейзером промороженные. Пошли в Кавалерийский корпус. Надо с дороги себя в порядок привести да отдохнуть маленько…

Трехэтажный корпус конной элиты Кремля примыкал к Большому Дворцу, где жили люди военные – сменная стража стрельцов, охраняющая стены, артиллеристы, заведующие пушками, зенитчики, отстреливающие летучих мутантов. Когда Данила неделю назад пришел в Кремль, чтоб снарядить экспедицию за оружием, то узнал, что на Кавалерийский корпус претендуют опричники, боевое подразделение Тайного приказа, появившееся не без косвенного участия Данилы. Мол, проглядели дружинники измену, воевода Ратмир Кремль предал, с нео снюхался, хотел им крепость сдать, ворота открыть. Надобна сильная рука в Кремле, чтоб с корнем выдирать заразу до того, как она расцветет пышным цветом… Признаться, до истории с Ратмиром случаи измены в Кремле были крайне редки, и приказные обходились помощью дружины. Те, хоть и скрипели зубами, но кого надо хватали, так как благо Кремля превыше всего. Однако, когда измена прокралась в саму дружину – Ратмир-то до своего воеводства дружинником был – глава Тайного приказа продавил-таки через князя давно вынашиваемую им и его предшественниками идею – создать в составе Тайного приказа свое военизированное подразделение…