Культурные трансформации ХХ столетия: кризис культуры в оценке западноевропейских и отечественных мыслителей

© Сидорина Т. Ю., 2018

© ООО «Проспект», 2018

Предисловие

Кризисное сознание, кризисное мироощущение сопровождают человечество на всех этапах его исторического развития, нередко облекаясь в апокалипсическую форму.

На протяжении всей мировой истории, особенно в периоды войн, социальных катастроф, эпидемий, представления о конце света, гибели человечества существовали в мифологических сказаниях, пророчествах религиозных деятелей, учениях философов. В своей основе эти представления восходят к эсхатологическим мифам, т. е. мифам о предстоящем конце света, которые были неотъемлемой частью многих культур^[1].

Эсхатологические мифы являли собой своеобразную попытку осмыслить будущее мироздания, его развитие. На протяжении веков они влияли на религиозную и философскую мысль, вплоть до философских, социологических и культурологических концепций О. Шпенглера, А. Тойнби, Л. Мамфорда и философов.

Наиболее остро кризисное мировосприятие проявляется в периоды резких социальных трансформаций. Исследователи пытаются провести параллели между нынешним кризисным мировосприятием и его истоками в древности. Историки и археологи обнаружили немало свидетельств тяжелых и длительных кризисов, через которые прошли многие древние общества. Известно, например, что один из них, связанный с наступлением эпохи железа и вызванными им экологическими изменениями, пришелся на окончание третьего и начало второго тысячелетия до нашей эры и оставил след в истории многих народов Евразии. Правда, далеко не всегда можно достоверно судить и о причинах кризисов, и о том, как они протекали. Хорошо известно, по крайней мере, одно из их последствий: длительные и глубокие потрясения всякий раз меняли картину мира.

Разрушение одних обществ и становление других, переселения народов и разрыв старых, привычных связей между людьми приводили к утрате веры в прежние мифы, в течение веков определявших смысл жизни и помогавших переносить ее тяготы. Лишенный всякой духовной защиты, человек оказывался перед лицом чуждого и нередко враждебного мироздания. Распадалась связь времен. Мысль о бессмысленности бытия, приходившая в результате утраты традиций, запечатлена и в египетской поэзии, и в древнейших памятниках вавилонской словесности – «Эпосе о Гильгамеше» и «Беседе господина и раба», и в размышлениях о «суете сует», которым предавался библейский Экклезиаст^[2].

ХХ век, вероятно, войдет в историю как один из самых драматических и кризисных за все время существования человечества: две мировые войны; установление тоталитарных режимов; кризис идей прогресса, рациональности и гуманизма, отличавших на протяжении столетий европейскую культуру и цивилизацию; грандиозные экономические катаклизмы; стремительное развитие технологий, невиданный рост промышленного производства и в то же время превращение техники из орудия человеческого разума в источник угрозы самому существованию человечества – эти и подобные им явления порождали и продолжают устойчиво порождать кризисное сознание.

Настоящее издание представляет собой итог многолетней исследовательской работы автора. Публикации данной книги предшествовало издание учебного пособия «Философия кризиса» (2003).

Часть 1. Кризис европейской культуры в оценке западноевропейских мыслителей

Первая глава. Кризис ХХ века: прогнозы и предчувствия

Истоки культурных трансформаций

Философам и историкам будущего еще предстоит написать социальную историю ХХ в. – эпохи, которая началась кризисом западноевропейской культуры и прошла под его знаком, породив все многообразие переживаемых человечеством культурных, экономических, политических и прочих напряжений, создав кризисный социум, обострив до предела кризисное сознание в обществе, но так и не остановив свой кризисный марафон на рубеже нового тысячелетия.

Социокультурный кризис рубежа XIX–XX вв. положил начало бурной кризисной эпопее, охватившей общество. Кризисы, принимая различные формы, приходили на смену друг другу, затрагивая самые разные стороны жизни.

В первые десятилетия ХХ в. европейский человек еще смутно представлял, насколько масштабны перспективы предстоящих перемен. Европа и с ней весь мир должны были пережить десятилетия войн, революций, надежд и разочарований, прежде чем будут осознаны причины и следствия происходившего.

Вряд ли стоит настаивать на строгой временной упорядоченности различных этапов кризиса – границы их размыты. В течение века кризис постепенно захватывал все более широкое пространство. ХХ век продемонстрировал картину умирающей и в то же время стремящейся выжить культуры. Наука, философия, музыка, литература пытались сохранить себя, обрести новые духовные основания. Свидетельством этого является бурное развитие новых направлений и школ во всех сферах культурной и социальной деятельности.

В европейской истории сложилась достаточно устойчивая система идеалов рациональности, духовных ценностей, традиций в понимании смысла истории, развитой богатой культуры. Социокультурный кризис рубежа XIX–XX вв. ознаменовал собой конец великой эпохи Нового времени и переход к новому этапу существования не только западноевропейского, но и всего современного человечества.

Последствия Первой мировой войны подтверждают неизбежность коренных изменений в жизни общества. Для этого времени характерны духовное опустошение, крушение идеалов, утрата стабильности, привычных и невосстановимых ориентиров вечного, надежного, святого… Все, что было или казалось таковым, уничтожено. Что дальше? В чем смысл истории? Смысл жизни? Что надежно? Во что можно верить?

Конец 1920-х – начало 1930-х гг. на Западе – период экономической депрессии и социально-культурного хаоса. Попытки преодоления очередного этапа кризиса принимают формы тоталитаризма. Теоретики и практики тоталитаризма увлекли народы этих стран перспективами форсированной модернизации и достижения могущества нации: они насаждали в обществах милитаристский дух, разрушали демократические политические и гражданские институты. «Восстание масс» было направлено в сторону тотальной идеологизации миллионов дезориентированных винтиков того или иного режима. Это время можно назвать антропологическим кризисом или даже антропологической катастрофой, поскольку на поверхность выплеснулись националистические, фашистские и иные человеконенавистнические идеологии и практики.

В то же время в этот период предпринимаются серьезные попытки восстановления социальной и психологической стабильности: обращение к технике, ставка на развитие промышленности, экономического роста, материальное благосостояние. Можно размышлять, насколько оправдала себя эта программа преодоления кризиса, однако человечество обрело новые ценности, связанные с успехами науки, техники, промышленности. Значительно изменялись уровень и качество жизни. Все это вселяло надежды, открывало перспективы, порождало веру в стабильность, формировало ценностные императивы.

Новые социальные потрясения принесла Вторая мировая война. Мир опять был втянут в кровавую бойню, масштабы людских потерь возросли в соответствии с дегуманизацией масс и ростом технических средств уничтожения. Найденные основы социальной стабильности, общественного устройства, пришедшие на смену ценностям навсегда утраченного Нового времени, не выдерживали испытаний войной, фашизмом, перспективами тоталитаризма. Человечество оказывается перед лицом глобального уничтожения. Характерный для этого периода всплеск антигуманизма – естественные продолжение и следствие предвоенных настроений в обществе, а также кризиса европейской культуры.

Наука и техника утратили приписываемый им ранее ореол социальной нейтральности. Со всей очевидностью проявились противоречия технического развития. Техника способна облегчить жизнь людей, дать материальное благосостояние, и эта же техника разрушает природу, вне которой невозможна жизнь. Техника помогает освободить человека от непосильного физического труда, но в ней и причина роста безработицы. Техника – поле реализации творческой фантазии человека, но эта же техника – причина психологической зависимости человека.

Формирующуюся цивилизацию будущего часто называют информационной, постиндустриальной. Предполагается, что масштабные и интенсивные преобразования, происходящие в современном обществе, касаются теперь не только сферы культуры, политики, экономики и хозяйства – меняются все сферы жизни. Однако соответствуют ли, созвучны ли изменения социальных и социокультурных институтов глубинным изменениям человеческой природы? Мы не знаем, сможет ли человек жить внутри информационного пространства, не превратиться ли его существование в выживание^[3]. Не знаем мы и того, каким будет этот новый человек эпохи глобализации.

Вторую половину ХХ столетия человечество, так до конца не оправившись от потрясений социокультурного кризиса первой половины века и его последствий, встретило в состоянии нового кризисного возмущения. Пережив фашизм и военные режимы в Италии, Испании, Германии, разочарование в перспективах и безграничности технического прогресса, кризисное мировосприятие перестало быть лишь отражением и последствием изменений в культурной жизни элиты европейского континента и перерастало в предощущение реальной и вполне возможной гибели человечества.

Долгое время экологическая ситуация на планете не препятствовала поступательному развитию общества. Развитие общества определяли социально-экономические факторы: развитие производительных сил и множащиеся, усложняющиеся взаимосвязи и взаимоотношения людей. Могущество человека росло, среда его обитания казалась вечной и неизменной, ресурсы – неисчерпаемыми. Проблемы безопасности и выживания не связывались с экологией планеты, последствиями технического развития, замкнувшись на организации общественной жизни и политической стабильности. Тем временем природа под влиянием человеческой деятельности претерпевала необратимые изменения. Экологический кризис стал одной из глобальных проблем человечества.

Серьезные опасения вызывала и ситуация в обществе: «Едва спасшись от гибели, мир, лежащий в развалинах Второй мировой войны, без промедления впал в состояние “холодной войны”, затянувшейся на полвека. Общепринятое политическое мышление опиралось на устоявшиеся представления, и бывшие союзники встали на путь конфронтации, запустив на полную мощь идеологические машины, создавая образ врага, свернув торгово-экономические отношения, направив науку и технику на создание новых видов оружия. Все это не замедлило сказаться на культуре, образе жизни людей, вселило в сознание страх и неуверенность в завтрашнем дне»^[4].

Обострение кризисного положения человечества во второй половине ХХ в. вызвало широкую полемику на Западе. 1960-е годы стали вехой в нарастании кризисного мироощущения. Это время отмечено осознанием глобальности возникающих проблем, возрастанием общественного беспокойства, массовыми выступлениями молодежи, движением «зеленых» в защиту окружающей среды.

ХХ век называют веком глобальных проблем. В широком понимании глобальные проблемы – это совокупность острейших жизненно важных вопросов, от решения которых зависит не только социальный прогресс, но и само существование человечества. Перечень проблем мирового значения в настоящее время очень велик. Среди них можно выделить: экологический кризис, порождаемый катастрофическим по своим последствиям вторжением человека в биосферу; нарастающее исчерпание природных ресурсов; стремительный рост численности населения (демографический взрыв), осложняющий социально-экономическое развитие в странах третьего мира, а также демографический кризис в экономически развитых странах, обусловленный резким падением рождаемости; последствия технологического развития, способные привести к глобальному уничтожению человечества (например, радиоактивное заражение) и пр.

Не стоит удивляться, что возникновение этих и других проблем стало следствием научного, технического и экономического роста промышленно развитых стран, неоправданного, безоглядного доверия технике, невнимания к предупреждениям со стороны философов, социологов, демографов, с тревогой наблюдавших за «обращением» человечества в технологическую веру. «1968 год стал годом великого перелома, – писали А. Кинг и Б. Шнайдер. – Он ознаменовал завершение и одновременно апогей длительного послевоенного периода быстрого экономического роста промышленно развитых стран. Вместе с тем этот год был отмечен прокатившейся по многим странам мира волной общественного беспокойства, студенческих выступлений и других проявлений отчуждения и протеста. Именно тогда возникла тревога мировой общественности в связи с состоянием окружающей среды»^[5].

Ученые и политики все чаще говорят о глобальных проблемах. В 1970-х гг. появляются научные исследования в этой области. По инициативе ЮНЕСКО в 1971 г. в Венеции прошла первая конференция по глобальным проблемам.

Необходимостью исследования мировых кризисных ситуаций, поиска решений глобальных проблем обусловлены появление новых областей гуманитарных исследований, общественных институтов (международных и национальных центров, организаций), обратившихся к предотвращению трагического разрешения глобальных проблем. Среди подобных организаций ведущее место занимает неформальная общественная организация – Римский клуб, занявшаяся проведением широкомасштабных исследований глобальных проблем.

Итак, начавшись под знаком кризиса европейской культуры, ХХ столетие демонстрирует его эволюцию и последствия, затронувшие и трансформировавшие все сферы общественной жизни – духовную, социальную, экономическую, политико-правовую. В первом десятилетии XXI в. человечество переживает продолжение кризисного марафона.

История поставила еще один великий эксперимент – социокультурный кризис рубежа XIX–XX вв. Человечество вступило в эпоху глобализации, пережив закат европейской культуры. Будущее за информационными технологиями. Какой будет и будет ли вообще новая культура – вопрос времени. Сегодня мы – современники и участники формирующейся картины мира, новой социальной парадигмы. Возможно, нам посчастливится узнать, какой она будет и даже самим участвовать в ее создании.

Социальный кризис, кризисное и стабилизационное сознание

Существуют разные точки зрения на культурно-историческое развитие человечества. Например, еще в начале века немецкий социолог и этнолог А. Фиркандт (1867–1953) в работе «Механизм культурных изменений» (1908) писал: «В популярном мнении развитие культуры носит характер непрерывных катастроф: с помощью неожиданных всплесков и гениального вдохновения где-то возникают – но нельзя понять, почему именно здесь и сейчас – новые образования. ‹…› Изучение исторической или общественной жизни имеет основой мысль, что все большее основывается на накоплении малого. ‹…› Этот закон постоянства позволяет нам… создать четкое представление о возникновении и изменении культурных ценностей»^[6].

Многие современные исследователи тяготеют к мысли о том, что «культура развивается через кризисы. Это обязательный этап в развитии каждой культуры»^[7].

Существуют различные подходы к определению понятия кризис. Слово кризис (κρίσις) происходит из древнегреческого языка, где под кризисом понималось завершение или перелом в ходе некоторого процесса, имеющего характер борьбы. Это слово также обозначало суд, судебное разбирательство, а также приговор, судебное решение. Из этого следует, что кризисную ситуацию можно понять как ситуацию, требующую разбирательства^[8] и вынесения решения по важному, требующему решения вопросу.

В философской литературе такие ситуации называют пограничными, экзистенциальными, проблемными, конфликтными, но прежде всего их именуют кризисными, учитывая этимологические истоки понятия кризис. Действительно, в подобных ситуациях «происходит как бы разбор и разбирательство: рутины повседневности, стереотипов сознания, “предрассудков” культуры…»^[9].

Философ и социолог Н.И. Лапин отмечает: «В самом своем общем виде кризис есть нарушение прежнего равновесия и в то же время переход к новому равновесию.

В социальных науках принято различать стабильное и кризисное состояние общества. Первое означает устойчиво воспроизводящийся порядок. Второе служит способом движения социальной системы от прежнего состояния, через дезинтеграцию и конфликт, к новому состоянию ‹…› Кризисы бывают частичные и общие. Среди общих кризисов наиболее универсальный характер имеет социокультурный кризис… [который] свидетельствует об исчерпании возможностей саморазвития общества.

Общество, переживающее патологический социокультурный кризис может быть квалифицировано как кризисный социум»^[10].

Кризис исследуется системным анализом как один из переходных процессов в социальных системах. Кризис системы наступает, если ее изменения столь значимы или воздействие на нее столь сильно, что параметры системы принимают пороговые, критические значения. В этом состоянии степень организованности системы резко снижается и вероятность возвращения к прежнему стабильному состоянию невелика^[11].

Называют следующие возможные варианты разрешения кризиса системы:

– распад или гибель системы, при этом ее элементы захватываются другими системами;

– реформа – постепенная перестройка ядра, генотипа системы, ведущая к появлению качественно новой системы;

– революция – резкое, скачкообразное изменение ядра системы, катастрофический переход из одного состояния в другое.

В условиях кризисного состояния значительно снижается степень предсказуемости поведения социума. Для пика кризиса характерны распад общества на множество индивидуальных элементов и в то же время появления множества новых мелких образований – национально-этнических, религиозных, сословно-корпоративных групп. Заметным явлением становится появление в системе масс людей, выпадающих из активной общественной жизни^[12].

Социальные кризисы неизбежно провоцируют всплеск и обострение кризисного сознания. В эти периоды для общества характерны аномия, фрустрация.

В противоположность кризисному сознанию как типу социального сознания исследователи выделяют и изучают стабилизационное сознание как выражающее стремление к укреплению духовных основ культуры и этико-культурных основ общественного порядка^[13].

Кризисное и стабилизационное сознание можно рассматривать как два полюса современной социальной ситуации и сопровождающего ее социального сознания.

Философ и социолог Ю.Н. Давыдов отмечает, что в противоположность кризисному сознанию, изначально тяготеющему к иррационализму, стабилизационное сознание в ХХ в. тесно связано с верой в разум и, соответственно, с той или иной формой рационализма, а временами и сциентизма – убеждения в неограниченных возможностях науки: «Это убеждение (в ряде случаев перерастающее в прямое обожествление науки) с логической необходимостью выливается в серию попыток реставрации идеи Прогресса и восстановлении общей прогрессистской традиции просветительского сознания. Прогресс понимается при этом, прежде всего и главным образом как бесконечный прогресс науки и техники, позволяющий в принципе решать все без исключения человеческие проблемы, в том числе и социальные»^[14].

Упрочению стабилизационного сознания и внедрению его в западную философию и социологию во многом способствовал французский философ, основоположник социологии Огюст Конт.

Предложенная им позитивная (положительная) философия должна была способствовать нейтрализации кризисного состояния западного общества и положить начало новой органической эпохе. Конт полагал, что миром управляют идеи и «социальный механизм» основывается в конечном счете «на мнениях». Отсюда делался вывод, что «политический и нравственный кризис современных обществ» имеет своим главным источником «умственное безначалие», несогласие людей относительно «всех основных начал», «твердость и определенность» которых является первым условием «истинного общественного порядка»^[15].

По мысли Конта, иррационализм в философии явился выражением кризисного сознания в XIX – ХХ вв., в то время как позитивная философия (особенно на рубеже XIX–XX в., в 1920–1930-х гг. и позже, в 1950-х гг.) предпринимала попытки стабилизировать приступы обострения кризисного сознания посредством сциентистских, научно-технических и прочих рационалистических инъекций. Попытки стабилизировать кризисное сознания усилиями разума оказывались успешными, но временными. Наиболее успешная попытка (и наиболее длительная по времени) – внедрение идеи о спасительной роли научно-технической революции, технократии – власти инженеров и техников. Однако ни технологическая экспансия, ни теории представителей неопозитивизма, аналитической философии, постпозитивизма не могли достаточно долго сдерживать возвратный механизм кризисного сознания и сами становились выразителями происходивших кризисных событий.