Пролог
Стыд и отчаяние жгут, разливаясь под кожей кислотой, заставляя опускать глаза. Окруживший меня полумрак как будто напитан похотью, она повисла в воздухе, я дышу ею, чувствую ее каждым дюймом обнаженной кожи… И ничего не могу сделать. Не могу шевельнуться без чужого приказа: маг-менталист, стоя за кулисами этого жуткого театра, умело делает то, за что ему платят.
«Папочка, забери меня отсюда, пожалуйста», – вот что я думаю в эти мгновения. Других мыслей нет, разве что… Хочется умереть прямо сейчас, чтобы сердце разорвалось и чтобы я упала на помост поломанной игрушкой.
– Пятьдесят золотых крон! Кто больше? Уважаемые санноры, этот нежнейший цветок доставит вам ни с чем не сравнимое удовольствие!
Я в свете десятков свечей, словно муха в янтаре. По позвоночнику струится пот, мне нечем дышать, тоненький полупрозрачный пеньюар с совершенно неприличным вырезом липнет к телу. И я тону, уже перестав барахтаться, в мужских взглядах, таких плотных, почти осязаемых. Почему мое сердце не может остановиться прямо сейчас?
– Шестьдесят золотых крон!
Пульс в висках стучит, словно кувалда по металлу.
И тут менталист, что притаился где-то в потемках, приводит в движение мои руки. Я… не хочу делать то, что хочет он. Но тело непослушное, ватное. Другой человек сейчас управляет мной, заставляя выставить себя на продажу. Мне хочется плакать, кричать, проклинать, но все, что срывается с губ, – тихий всхлип в то самое мгновение, когда мои руки распускают на груди тонкие завязки, распахивая пеньюар и демонстрируя то, что и без того было почти видно. По залу проносится вздох.
– Семьдесят!
Я знаю: когда менталист отпустит меня, я тотчас упаду. Жаль, что не умру сразу же, – ни одна девушка из хорошей семьи не должна пережить подобное. Горло тут же перехватывает, и я как будто снова возвращаюсь в то утро, когда в собственном доме мне на голову накинули мешок.
– Обращаю ваше внимание, уважаемые санноры, эта прекрасная лань невинна, совершенно невинна!
Я давлюсь собственным плачем. Конечно же они проверили меня, прежде чем вывели на торги. Унизительно до дрожи, так, что умереть захотелось еще тогда. Но я даже не подозревала, что все это – только начало…
– А где гарантии, что она невинна? – выкрикивает кто-то из переднего ряда.
Я помимо воли вскидываю взгляд. Там, за пределами помоста, жирный и липкий мрак, оттуда и тянутся ко мне отвратительные щупальца чужих взглядов. И там же я успеваю заметить плечистый силуэт.
– Сертификат, заверенный мастером Фиери, – не без гордости отвечает аукционист.
Папочка, забери меня…
– Сто золотых крон!
Кажется, менталист немного отвлекся, и я роняю голову на грудь, пытаюсь накинуть пеньюар на плечи, как-то закрыться… В следующий миг меня дергает незримая сила, тело выгибается дугой, и то подобие одежды, что еще держалось на плечах, соскальзывает на пол.
– Сто двадцать! Кто больше, господа? Сто двадцать – раз…
Стоило прозвучать удару молотка, и менталист беззаботно меня отпустил. Колени ожидаемо подогнулись, и я упала, кое-как успев упереться ослабевшими руками в грязный дощатый пол. Дыхание застряло в горле, и я захрипела, пытаясь вдохнуть. В висках страшно стучал пульс. Нет, это все не со мной…
Сто двадцать золотых крон. Именно за такую сумму неизвестный купил единственную дочь покойного ныне адмирала Лайса. Дочь, от которой так ловко избавилась его молодая вдова.
Несколько мгновений я просто лежала, упираясь ладонями в пол, и просто дышала, жадно хватая душный воздух. Теперь мне было совершенно безразлично, кто и как на меня будет пялиться. Все. Продана. Искать никто не будет, вызволять – тоже. Наверное, я успею броситься под проезжающую карету… или наглотаться битого стекла, это кошмарная смерть, но лучше так, чем постельной игрушкой. Невольно дернулась, когда чьи-то тяжелые ладони легли на плечи.
– Поднимайтесь.
Я просто замотала головой. Нет, не хочу. Ничего не хочу. Пусть я исчезну прямо сейчас!
– Поднимайтесь, – повторил мужчина, – не заставляйте тащить вас силой. Вот плащ…
На меня опустилась бархатная мягкая ткань. Зубы начали выбивать дробь, я судорожно вцепилась в плащ, заворачиваясь в него, ныряя головой в капюшон. Не хочу, чтобы еще кто-то меня видел… Хотя – все желающие уже посмотрели, что там прятать?
– Давайте помогу. – Снова тот же голос.
Я едва не взвыла, когда он ловко подхватил меня под мышки, потянул вверх и на себя, все же поставил на ноги.
– Стоять можете? Ну же, посмотрите на меня.
И я посмотрела. Я не знала его, хоть торжественные приемы и балы составляли изрядную часть моей жизни… прежней жизни беззаботного мотылька. Он был не стар, лет тридцати, и хорош собой, холеный блондин, непривычно коротко, на военный манер, стриженный. Лицо показалось умным, приятным, только вот… глаза не понравились – светлые, колючие, словно стеклянное крошево, и зрачок маленький, как булавочная головка.
– Ну вот, все хорошо, – спокойно сказал он, – держитесь, недолго осталось. Только вот… вы правда… девственница?
Вопрос настолько огорошил, что я невольно кивнула не думая. Неужели только это его и волнует?
Он окинул меня задумчивым взглядом, затем взял за плечо.
– Идемте. Нам нужно поторопиться.
– Куда? – прошептала я.
Все же я оставалась Корой Лайс, дочерью адмирала Кардилии и прилегающих островов. Преданной, похищенной и проданной, но пока что не сломленной окончательно. Я все еще оставалась собой и отчаянно боролась со страхом, который уже запускал под кожу ледяные иголки.
– Вам это знать необязательно, – прохладно ответил блондин.
– А как… мне к вам обращаться? – Сиплый шепот застревал в горле.
Он пожал плечами.
– Потом разберемся. Идемте же, времени мало.
И тут меня словно обожгло внезапной догадкой. Сквозь пелену стыда и горя настойчивым ростком пробилась следующая мысль: человек, меня купивший, не смотрел на меня так, как обычно смотрят на женщин. Он взирал на меня с тем интересом, с которым наш семейный лекарь рассматривал лягушек, прежде чем начать их препарировать.
Некоторое время он просто тащил меня за собой, вцепившись в запястье, по темным и грязным коридорам того дома, где проходил аукцион. Я семенила следом, запахнув на груди плащ. Мысли плавали в голове медленно и лениво, точно золотые рыбки-вуалехвосты в аквариуме, когда они еще у меня были, до того как папа женился второй раз. Санна Теодора сразу объявила, что у нее сыпь от всяких там рыбок, и от хомячков, и от черепах… поэтому ничего такого у меня больше не было.
Куда он меня тащит? Понятное дело, что наружу. Наверняка там ждет экипаж. А потом? К себе домой? Попробовать столь удачное приобретение? От мыслей о том, что последует дальше, накатывала тошнота. Нет, я понимала, что рано или поздно меня выдадут замуж, но мечталось об ином: чтоб нас познакомили на балу и чтобы у нас… было хотя бы несколько танцев, чтобы поговорить, хоть немного узнать друг друга. Не так, как сейчас происходит со мной.
К тому же мне не давал покоя тот взгляд, которым смотрел на меня незнакомец, мой, выходит, хозяин. Так не смотрят на женщин. Так смотрят на вещь, которую собираются использовать… А как использовать – еще не ясно. Впрочем, у меня было слишком мало опыта в понимании мужских взглядов. Папа все хранил меня, берег… для чего-то хорошего. А все кончилось тем, что умер за завтраком, едва поднеся ко рту чашку с чаем.
Запыхавшись, я хватала душный, смрадный воздух этого проклятого дома. Ногти незнакомца больно впивались в кожу. В какой-то миг я наступила на что-то острое и невольно вскрикнула.
– Что такое? – Он сердито обернулся, остановился.
Я, прыгая на одной ноге, кое-как ощупала пятку – крови не было.
– Простите. Я наступила…
– Идем, – процедил он почему-то зло, – не тяни время.
И снова потащил вперед, но теперь это продолжалось недолго. Мы вылетели в небольшой холл с пыльными драпировками, затем – распахнутые двери, и я застыла на пороге, не решаясь сделать шаг вперед. Там… шел снег. А я босиком.
– Пошевеливайтесь. – Мужчина грубо дернул меня за собой, ступни обожгло холодом.
– Куда мы? – Рыдания теснили грудь, я озиралась по сторонам.
Темный проулок. Фонарь горит далеко-далеко, у перекрестка. И никакого экипажа. Да что ж он, будет тащить меня голой и босой через весь город?
Или же… до ближайшей подворотни?
– Что вы хотите со мной сделать? – пискнула я, отчаявшись. – Вы меня убить хотите? Зачем я вам?!
Внезапно он остановился, обернулся ко мне. Глаза, все такие же колючие, блестят в потемках. И лицо кажется белым-белым, словно у мертвеца.
– Послушай… те, санна. Я… лично я не буду вас убивать, не беспокойтесь. Но время дорого. Вы когда-нибудь путешествовали личным порталом?
Я растерянно мотнула головой. Не понять его: то ли злится, то ли просто волнуется. Но, коль упомянул личный портал, выходит… меня купил маг?
А если он… купил меня для опытов? Слышала я разные сплетни, чем они занимаются, когда нужно дотянуться до не подвластных дару умений…
Я окончательно растерялась. И было страшно, настолько, что я совершенно не чувствовала снега под ногами. Да и вообще уже ног не чувствовала.
– Я просто не хотел открывать портал на людях, – снизошел до объяснений мой хозяин, – чтобы потом не болтали лишнего, когда я появлюсь здесь в следующий раз.
– Но почему? – упрямо спросила я. – Что будут о вас болтать, если вы маг?
И тут меня словно молнией прошило. Ну конечно! Все же опыты. И это его «когда появлюсь в следующий раз». Так он, быть может, просто скупает девушек, чтобы их убить? Раз за разом? А если будут болтать, что какой-то маг покупает девушек, каждый раз новую, то это может заинтересовать королевские службы… которые знают, что очень часто ради магии приносятся страшные жертвы. То есть он просто не хотел показывать людям, что является магом, и поэтому поволок меня подальше.
Нутро скрутило от накатившего ужаса, рот наполнился кислой слюной. А мой… хозяин, видимо, понял ход моих мыслей, потому что едва заметно улыбнулся.
– Помогите! – сдавленно пискнула я и рванулась прочь.
Плевать, что я голая. Плевать, что босиком и что никто меня здесь не знает. Но я не дамся этому чудовищу, которое собралось меня убить ради собственной прихоти.
– Стой! – рявкнул маг.
Успел все же схватить за ладонь, нещадно дернул на себя, затем сжал горло. Я все еще брыкалась, ударила его локтем куда-то под ребра, он зашипел, но хватку не ослабил.
– Не трепыхайся, дура, еще нужна!
И в следующий миг в глаза брызнул золотистый свет открывшегося портала.
На несколько мгновений мы провалились в непроглядный мрак, но он тем не менее то тут то там оказался прошит яркими золотыми волокнами, у которых не было ни начала, ни конца. Маг все еще сдавливал мою шею, я вяло трепыхалась у него в руках, скорее по инерции, потому что в самом сердце сотворенного портала ничего я сделать не смогу с моим крошечным целительским даром. Да и вообще ничего не смогу. Я задыхалась, и на миг мне даже показалось, что я сейчас задохнусь окончательно и умру. Сама, без всяких запрещенных опытов и жертвоприношений. Но уже в следующее мгновение мы вывалились куда-то в узкий темный коридор, перед глазами поплыли старые серые камни без штукатурки, кое-где расцвеченные зеленоватыми пятнами плесени.
– Пусти! – просипела я. – Ты не посмеешь!
Но он тащил меня куда-то быстро и молча, тяжело сопя. А потом резко развернул вокруг своей оси – передо мной распахнулись высокие деревянные двери, словно их кто-то хорошенько пнул изнутри. В лицо дохнуло жаром, словно из печи, и я застыла, судорожно пытаясь сообразить, что это и чем мне грозит.
– Ну, пошла, пошла! – зло прикрикнул маг, купивший меня, и толкнул в спину.
Да так толкнул, что я влетела в двери и упала на пол. Позади раздался гулкий удар. Я только и успела, что обернуться: двери за моей спиной захлопнулись.
В ушибленных коленях стремительно разливалась острая боль. Всхлипнув, я осторожно поднялась, опираясь на руки, и вот так, стоя на четвереньках, едва прикрытая плащом, принялась озираться.
Варгов маг! Что он замыслил, забрасывая меня сюда? Почему так торопился?
В голове теснились десятки вопросов, бестолково вертелись, толкались, словно толпа дебютанток на ежегодном Балу роз. А я, лишенная всего Кора Лайс, все еще стояла на четвереньках и оглядывала помещение, в котором так внезапно и против воли оказалась.
Наверное, это была чья-то спальня. Только уж очень мрачная и неухоженная, с потемневшей от времени грубой мебелью. У дальней стены – кровать под тяжелым балдахином непонятного цвета и очень пыльным. Пара стульев, тоже старых, неудобных, с жесткими сиденьями и спинками. Еще я заметила окно, арочное, застекленное так, как было принято в старину, круглыми мутными стеклышками. В оконном же проеме горела свеча в кованом подсвечнике, и еще одна свеча стояла на сундуке в углу комнаты – вот и все освещение. А у кровати внезапно я увидела медный таз с грязной, кажется, кровавой водой. На блестящем бортике висел обрывок ткани в бурых разводах.
И все-таки зачем я здесь?
Кое-как поднялась, подобрала полы плаща, запахнула его на груди. Предчувствие, притаившееся под сердцем словно холодный червяк, нашептывало о том, что просто так бы этот маг меня сюда не швырнул. Но что же здесь такого, в этой комнате?
– Эй, – тихо позвала я.
Так и не дождавшись ответа, развернулась, босиком прошлепала к двери, стукнула в нее кулаком.
– Выпустите меня! Кто-нибудь!
Ну не оставят же они меня здесь умирать, в самом деле? Даже для магического опыта как-то скучно.
На душе было гадко, так гадко, как только может быть у девушки, которая еще несколько дней назад блистала в свете, при дворе его величества Ратмунда Второго, а теперь – сирота, похищенная, увезенная непонятно куда, да еще и купленная неведомо кем с непонятной целью. Хотелось плакать. И – господи! – как же хотелось, чтобы на голову легла тяжелая ладонь отца, чтобы он погладил меня по волосам и сказал что-нибудь вроде «не плачь, дочка, перемелется». Я невольно всхлипнула. Папа, папа. Как внезапно ты отошел к Господу нашему, как много я не успела тебе сказать. Да и варги с этими балами и с этим богатством – лишь бы только ты еще немножко побыл рядом…
Я стукнула в дверь еще раз. И внезапно услышала за спиной шипение, от которого волосы зашевелились на голове.
Несколько мгновений я стояла замерев. Я просто трусила, отчаянно трусила, боялась обернуться, потому что… кажется, уже тогда знала, что увижу там собственную смерть.
Шипение сменилось клацаньем когтей по камню. Что-то – или кто-то – медленно двигалось ко мне, явно хромая, припадая на ногу.
Я зажмурилась – и все же обернулась. Вопль застыл в горле, и я так и не поняла, как начала медленно, спиной сползать по двери на пол.
Почему я не заметила это сразу же? Или оно пришло сюда откуда-нибудь из потайного хода? Оно не было человеком. Вернее, очертания казались вполне человеческими, мужскими, но вот кожи… не было. По телу гуляла вязкая тьма, перекатывалась волнами, и там, где она немного редела, алели свежие раны, глубокие, рваные. Мне померещилось, что я вижу осколки костей, обрывки белых сухожилий. И на месте головы твари тоже пузырилась тьма, черная, глянцево блестевшая в бледном трепещущем свете. Глаза… да, у твари были глаза… кажется. Яркие, янтарные, нечеловечески большие.
– Господи, – выдохнула я.
Больше сил ни на что не осталось.
Тварь подходила и подходила, подволакивая ногу, клацая по камням когтями, медленно протягивая ко мне руки с неправильно длинными и одновременно скрюченными пальцами. Только это и маячило перед глазами: клубящаяся тьма и жуткие раны под ней.
– Нет! – Я вскинула руку, инстинктивно защищаясь.
И в этот момент монстр навалился на меня, опаляя неестественным жаром своего тела. Тьма, пузырящаяся на нем, словно почуяла добычу, потянулась ко мне десятком жал, как будто прилепилась и к моей коже.
– Нет! – взвизгнула я, пытаясь оттолкнуть от себя чудовище.
Кажется, ударила кулаком куда-то в глаз. Тварь рыкнула, схватила меня, оттаскивая от двери, подминая под себя, заставляя задыхаться от окутавшего меня жара.
Нет, оно не пыталось раздвинуть мне ноги или еще что-то такое.
Но дышать стало невозможно. Я барахталась в обжигающем мареве, мое тело, казалось, воспламенилось – кожу опаляли черные языки тьмы.
– Господи, папа…
Потолок с темными балками завертелся и куда-то поплыл. Сердце прыгало где-то в горле, и в легкие словно насыпали углей.
Я тонула в огне. Но в какой-то миг Господь сжалился надо мной, и все с оглушающим скрежетом провалилось в ничто.
Глава 1
Над бездной
Я дернулась и открыла глаза. Дыхание тут же сбилось, сердце подскочило куда-то к горлу, и я инстинктивно попыталась подняться – но не смогла. Тело… Я его едва чувствовала. Словно проросла корешками в жиденький кисель. И вроде бы дергаешься, корешки напрягаются, но кисель не сдвинуть с места. Высоко над головой застыл светлый беленый потолок с закопченными балками. Стояла звенящая тишина. Откуда-то сбоку падал золотой сноп солнечного света… Я зажмурилась.
Что-то словно надломилось внутри, и воспоминания хлынули грязным потоком, закружили, грозя лишить рассудка. Внезапно стало так холодно, что я затряслась и, кое-как подняв руки, стиснула пальцы… Мои руки. Мне казалось, они должны были обгореть и напоминать обугленные головешки. Ведь та тварь, которой меня попросту скормили… Она была такой горячей, как полыхающий костер, и я тогда растворилась в этом жутком пламени. Кровь кипела и оседала бурой пузыристой пеной. Тем не менее руки оказались моими, с чистой кожей, тонкими пальцами. Изрядно похудевшие, но без следа ожогов.
Зубы клацали, но я наконец ощутила собственное тело целиком. Оно тряслось в жестоком ознобе, во рту стало кисло. Я кое-как повернула голову набок: оказывается, рядом стояло кресло, обитое серой косматой шкурой, а там, свернувшись клубочком, укрывшись пуховой шалью, спала девочка лет десяти. Она была очень бледной, эта девочка, под глазами залегли тени, а на щеках горел неестественно яркий румянец. Жиденькие волосы рассыпались по узким плечам.
Я окончательно запуталась. Меня скормили жуткой огненной твари – но я все еще жива. Теперь вот… эта комната, тесная, бедно обставленная. И девочка рядом.
– Эй, – сипло выдавила я.
Девочка резко вздрогнула, распахнула глазищи – большие и синие, словно озера. Казалось, узкое и худое личико просто в них утонет. Она несколько мгновений непонимающе смотрела на меня, затем закашлялась, нехорошо так, и, поспешно выпутавшись из шали, вскочила на ноги.
– Санна! – кинулась ко мне. Темно-серое шерстяное платье болталось на ней как на вешалке. – Санна, вы пришли в себя, как хорошо! А то уж и не надеялись мы. Как дядька Терф вас сюда принес, так мы уж от вас не отходили. Саннор Фейдерлин приказал вас выхаживать, а если не умрете, глаз потом не спускать. Хотя, – тут она подозрительно прищурилась, – вы первая, кто выжил.
– Где я?
Говорить было трудно, я могла лишь шептать. Да еще эта проклятая дрожь. Я все еще продолжала мерзнуть, хоть и была укрыта тяжелым одеялом.
– Да вы попейте водички, санна, – девочка улыбнулась, – вам надо много пить, так сказал саннор Фейдерлин.
Откуда-то в ее тонких руках появилась плошка с водой, девочка подсунула мне под затылок руку, приподняла голову. Первый глоток дался тяжело, тело словно и забыло, как это – пить. Но затем я вцепилась в плошку двумя руками. Прохладная влага лилась и лилась в горло, я давилась и жадно глотала, боясь упустить хотя бы каплю. А потом рухнула снова на подушку. Озноб отступил, и как будто стало легче.
– Где я? – повторила свой вопрос. – Ты можешь сказать?
– Так это, в замке клана Ши, – сообщила девочка.
Она отошла, поставила куда-то пустую плошку, затем вернулась. Некоторое время мы молча рассматривали друг друга, я невольно подмечала, как тяжело она дышит. Дар целительства вяло шевельнулся в груди, словно в этой девочке было что-то для него интересное. Я невольно положила руку на грудь, успокаивая пульсирующую магию. С этим – позже… Когда сил наберусь. Когда пойму наконец, как быть дальше. Слова «клан Ши» мне совершенно ни о чем не говорили.
– А вы красивая, – наконец заключила девочка. – Жаль, что вас купил саннор Фейдерлин.
– Это… блондин? Маг? – просипела я и поняла, что начинаю краснеть.
Не было моей вины в том, что мачеха меня продала, о чем мне и сообщили похитители, не было вины и в том, что, подчиняясь командам менталиста, я позволяла себя рассматривать там, на помосте. Но все равно было стыдно.
– Ага, – кивнула моя собеседница и наморщила нос. – Мы его не любим. И сестрицу его – тоже. Она все хочет выйти замуж за лорда-дракона.
– Дракона? – эхом повторила я.
– Клан Ши – все драконы, – назидательно сказала девочка, – а Арктур Ши – лорд-дракон. Неужто не знаете?
Я покачала головой. Нет, я ничего этого не знала. Хотя… если подумать хорошенько…
Наша земля – расколотый мир. Острова плавают над Чашей Тьмы. А у самых ее краев, там, где постоянно заливается снаружи Хаос… Да, я краем уха слышала, что есть драконьи заставы и что драконы оберегают нас от варгов, тварей Хаоса. Но тогда… Меня все это мало интересовало. Я думала о хороших книгах, о подругах, которые, как мне казалось, у меня были, о том, как весело танцевать котильон на балу, и о том, что хоть я росла и без мамы, но у меня такой добрый любящий отец.
Горло тут же сдавил спазм, рыдания рвались из груди, и я изо всех сил зажмурилась, выжимая из глаз первые слезы.
Далеко же меня занесло от центральных островов. На драконью заставу! Но, выходит…
Кое-как сглотнув горький комок, я вновь посмотрела на девочку. Она стояла рядом и спокойно ждала дальнейших расспросов.
– Ты сказала, что… до меня были другие девушки. Что их убило?
– Ну, известно что, – она покачала головой и вновь кашлянула, – лорд-дракон. Иногда на границе бывает так тяжело и он получает такие раны, что не может восстановиться. Он ведь ведет за собой клан и бросается в гущу боя. Остальные-то драконы послабее будут, так, мелочь одна. А потом не может вернуться к человеческому облику. А ведь всем известно, что лучшее лекарство для дракона – чистая дева…
– Жизнь чистой девы, – хрипло поправила я.
– Ну да. – Она развела руками. Мол, а что тут сделаешь?
– И как… часто саннор Фейдерлин покупал чистых дев вашему лорду-дракону?
– Последнюю привозил года два назад, – неохотно сказала девочка и зябко обхватила себя руками. – Я так плакала, когда она умерла. Мне ее так жаль было… И как хорошо, что вы выжили! Саннор Фейдерлин сказал, что никого больше не будет привозить. Вы будете тут жить и каждый раз…
– Понятно, – перебила я ее.
Очень хотелось выругаться теми словами, которые я слышала от нашей горничной и употребление которых благовоспитанной барышней так порицал папа. То есть меня теперь будут держать здесь как этакое зарядное устройство, время от времени используя и практически убивая. А не пойти бы саннору Фейдерлину в известном направлении?
– И ваш дракон… он преспокойно живет дальше, зная, что его жизнь стоит жизней многих ни в чем не повинных девушек? – пробормотала я, скорее, себе.
– Я не знаю, – девочка пожала плечами, – но его долг – защищать Чашу и острова. Если варги прорвутся, нам всем конец. По крайней мере, на этом острове.
– Как тебя зовут? – потрясенная услышанным, я кое-как сообразила, что до сих пор не знаю имени моей маленькой сиделки.
– Айта, меня зовут Айта.
– А меня – Кора, – сказала я и протянула ей руку.
Очень хотелось верить в то, что она будет моей подругой до того момента, как я отсюда сбегу.
Айта посидела со мной еще немного, но по большей части молчала. Лишь изредка покашливала в уголок шали. Я же пыталась собраться с мыслями и сообразить, что делать. Конечно, сперва следовало подняться, а вот потом? Есть ли на острове вход в королевские портальные линии? Насколько он тщательно охраняется? И если даже мне удастся сбежать, куда я пойду – без денег, без документов? Как доберусь если не до дома, то хотя бы до людей, которые смогут помочь?
А сквозь сумбурно пляшущие обрывки мыслей просачивались воспоминания, такие наивные, немножко глупые и очень чистые. Мое восемнадцатилетие… Я спускаюсь по лестнице в пышном кипенном платье с открытыми плечами. В нем я похожа на пирожное безе, такое же воздушное, сладкое. У меня смуглая кожа и карие глаза, а волосы темно-каштановые, словно крепкий кофе. Белый цвет удивительно мне к лицу. И кажется, что весь мир простерся у ног, словно мраморная лестница нашего особняка. У ее подножия меня ждет отец в адмиральском мундире, с белой розой в руке… Он тогда плакал, глядя на меня, мой милый папа, а я постеснялась спросить почему. Вечером отмечали день рождения, со мной все время танцевал наш сосед Эндрю, и, казалось, он обязательно продолжит знакомство, но… как мне потом нашептывала моя служанка, «ваш папенька ищет более выгодную партию».
Не знаю, почему мне вспомнился именно тот день. Возможно, слишком велик был контраст между мной тогдашней, три года назад, беспечной санной из богатой семьи, и нынешней – больной, совершенно разбитой, едва не сожранной лордом-драконом, использованной. Похищенной и проданной. Мне казалось, что я сижу на дне глубокого колодца, в холодной грязи, и смотрю на саму себя где-то там, на фоне яркого неба, все в том же воздушном платье и с белой хризантемой в прическе. Я не знала, что мне делать. Понятия не имела, куда податься, даже если получится бежать. Да и… вдруг сюда не заходят портальные линии, а лишь Фейдерлин может переноситься на остров? Мысли крутились, словно белки в колесе, почти сводя с ума, а я лежала и беспомощно таращилась в потолок – до тех пор, пока не скрипнула дверь и в комнате не появились новые действующие лица моей собственной драмы.
Первой я увидела дородную женщину лет сорока, моложавую, в опрятном белом чепце и чистом переднике поверх серого платья. Мне сразу понравилось ее лицо, лучистые морщинки вокруг глаз говорили о том, что она часто смеется, полные румяные щеки намекали на хороший аппетит. Было очевидно, что она следит за собой: полукружья бровей аккуратно выщипаны в ниточку, глаза и губы слегка подкрашены. Тяжелые серебряные серьги в ушах намекали на то, что женщина эта не бедствует, возможно занимая высокую должность в замке.
Следом за ней, пригибаясь, в дверь протиснулся высокий мужчина, одетый так незатейливо, что сперва я приняла его за разнорабочего: простая рубаха и штаны, вот и все. Однако стоило ему разогнуться, стало видно, что и лицо у него чисто выбрито, и причесан он аккуратно, да и вообще… Глаза не наши, не человеческие. Они были словно тающий на солнце мед, яркие, желтые. С узким вертикальным зрачком.
Я сглотнула и невольно поежилась. Похоже, ко мне пожаловал кто-то из клана Ши? Или же… Тот, кто едва меня не убил?
Между тем женщина решительно шагнула ко мне, всплеснула руками и рассмеялась располагающе и просто.
– Айта! Айта, соня! Что ж ты не бежишь мне сказать, что санна очнулась?
Девочка в кресле завозилась под шалью, засопела, потом все же встала и слегка поклонилась.
– Вы же сами сказали – не беспокоить, пока не закончите с расчетами.
– И то правда. – Она уже склонилась надо мной, словно забыв о присутствии всех прочих. – Ну что, милочка, как ты?
Глупый вопрос. Что я должна была ответить? То, что невероятно счастлива оттого, что пришла в себя, после того как меня подбросили дракону?
– Так я пойду передам саннору Фейдерлину, что она очнулась? – уточнил дракон.
– Не торопись, – поморщилась женщина, словно само имя Фейдерлина вызывало у нее по меньшей мере изжогу. – Через пару дней скажешь, понял? Пусть придет в себя.
– Как скажете, санна Левия. – Парень неловко потоптался, я чувствовала, что он меня с интересом рассматривает. Потом он все же спросил: – А что сказать лорду Арктуру?
– Иди уже. – Левия махнула рукой. – Говори, что приказал маг. Лиар Фейдерлин так просто отсюда не уберется, и мы с тобой это знаем. А злить его не стоит, больно силен, подлюка. И ты, Айта, поди прочь. Мне надо поговорить с санной.
Когда мы остались одни, Левия подвинула кресло ко мне поближе и расположилась в нем. Еще несколько минут мы рассматривали друг друга, и я подумала, что мы немного похожи: те же темные волосы и карие глаза. Наверное, когда мне будет столько же лет, сколько Левии, у меня тоже появятся эти задорные морщинки-лучики, потому что я люблю улыбаться. Раньше любила.
– Как ты себя чувствуешь? – повторила она, глядя на меня с прищуром.
Я, распластанная на постели, пожала плечами. На этот вопрос отвечать совершенно не хотелось.
– Тебе повезло. – Левия откинулась на спинку кресла. – До тебя были две девушки, которые не пережили… этого. Но ничего не поделаешь, всему своя цена. Фейдерлин сказал: возможно, ты не умерла оттого, что в тебе есть магический дар. Может, поэтому и удержалась на краю. – Она помолчала задумчиво и продолжила: – Я здесь управляющая лорда-дракона, можешь звать меня Левией. Скажи, что ты умеешь делать? Здесь бездельников нет, в замке клана все что-то делают. Стряпать умеешь?
Я едва не рассмеялась. Кое-что, конечно, я умела… Только вот ни стряпня, ни стирка, ни уборка в это «кое-что» никак не входили.
– Отпустите меня, – сказала тихо. – Мой отец был адмиралом. Я тут буду бесполезна.
Левия мягко улыбнулась.
– Да ладно. Дочерей адмирала не продают как будущих шлюх. А саннор Фейдерлин сказал, что купил тебя на таком аукционе.
– Я не шлюха. Я попала туда обманом.
И поняла, что уши просто пылают. Кого следовало отдать дракону, так это мою мачеху. Жаль, что она не была невинной девой.
– Даже если и так. – Левия окинула меня выразительным взглядом. – Даже если ты попала на торги обманом, купили-то тебя вполне законно. У меня на столе лежит купчая от имени лорда-дракона. Так что теперь ты принадлежишь ему. А то, что выжила… дает надежду на то, что в следующий раз не придется искать новую девушку. Обойдемся твоими силами.
– То есть вы считаете, что я должна теперь пожизненно обслуживать… это? – не удержалась я.
– Ну уж как получится. – На полных губах управительницы появилась тонкая улыбка. – Но в любом случае убежать отсюда невозможно, королевские портальные линии сюда еще не заведены, пока только в проекте. Так что не торопись, осмотрись. Твоими, хм, услугами лорд будет пользоваться не так уж и часто. Всплески Хаоса происходят редко. Однако на глаза ему постарайся лишний раз не попадаться, Фейдерлин будет зол, а нам не с руки с ним ссориться.
Я поморщилась. Фейдерлин то, Фейдерлин се. Похоже, у него здесь свой интерес? А если его так боятся здешние, почему не скажут об этом дракону? Или дракон и сам на коротком поводке?