000
ОтложитьЧитал
– Кому-то стоит кое-что тебе отрезать ради блага всех женщин.
Реплика принадлежала Камео, единственной женщине Владыке. Ну, единственной, о которой им известно. Камео – одержимая демоном Печали, и потому в ее голосе звучит вся скорбь мира.
Внезапно Оливии захотелось ее обнять. Никто не догадывался, что Камео каждый вечер плачет перед сном. Это просто разрывало сердце. Оливия подумала, что, возможно, удастся подружиться с Камео, снова удивляясь тому, что страх отступил.
– Ну, прямо сейчас об этом и речи быть не может, – произнес Аэрон, снова беря Оливию за руку, и, шагая вперед, потянул ее за собой. Подойдя к столу, он выдвинул для нее стул.
Оливия качнула головой, по-прежнему глядя в пол.
– Нет, спасибо.
– Почему?
– Я не хочу сидеть одна. – Особенно после того, как познала блаженное ощущение близости Аэрона, сперва в качестве ее матраса, потом – опоры.
Вздохнув, он сам плюхнулся на стул. Стараясь сдержать торжествующую улыбку, Оливия устроилась у него на коленях. Ладно, на самом деле она шлепнулась к нему на колени. Ведь без его поддержки ей не за что было уцепиться. Аэрон напрягся, но не оттолкнул ее.
Она понятия не имела, как сидящие за столом восприняли это маленькое представление, потому что по-прежнему держала глаза опущенными. Самой ей было очень спокойно и хотелось весь день провести на коленях у Аэрона.
– Где остальные? – поинтересовался он так, словно разговор и не прерывался.
– Люсьен и Анья в городе, все еще ищут твою Девушку-из-Тени, – пояснил Парис. – Торин, как обычно, в своей комнате, наблюдает за окружающим миром и охраняет нас. Даника… – При упоминании этого имени Аэрон вздрогнул, и Оливия успокаивающе похлопала его по руке. Он до сих пор испытывает чувство вины за то, что едва не убил подругу Рейеса. – Даника что-то рисует, но пока не говорит, что именно, а Эшлин просматривает свитки, переданные Кроносом, пытаясь вспомнить, слышала ли разговоры о ком-либо из списка.
Оливия знала, что в упомянутых свитках перечислены почти все бессмертные, одержимые демонами, вырвавшимися из ларца Пандоры. Ангелы столетиями следили за ними, так что Оливия в курсе, где некоторые из них живут. Приговорит ли ее собственная раса к смерти, если она расскажет Владыкам то, что ей известно? Нарушит ли она тем самым древний закон?
– О, боги, Разврат, нам стоит переименовать тебя в Скуку. Давай поговорим о чем-нибудь более веселом. Разве не полагается вначале представиться? – подсказал Уильям. – Это же элементарная вежливость.
– С каких пор тебя волнуют правила приличия? – рявкнул Аэрон.
– С этих самых.
Оливия услышала, как он скрипнул зубами.
– Это Оливия. Она ангел, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. Его грубый тон не предполагал развития темы.
– Падший ангел, – тем не менее поправила она и не смогла сдержать радостный возглас, заметив вазу с виноградом. Три дня голода давали о себе знать.
Умение делиться и умеренность – два ее неизменных жизненных принципа – отошли на второй план, когда она схватила вазу и прижала к своей груди. Пригоршнями отрывая восхитительные ягоды, она отправляла их в рот одну за другой, наслаждаясь вкусом и постанывая от удовольствия. Очень скоро ваза опустела, и Оливия нахмурилась – пока не заметила тарелку с кусочками яблока.
– Вкуснятина. – Она потянулась за лакомством и едва не опрокинулась, но сильные руки Аэрона легли на ее бедра, удерживая на месте и заставляя трепетать. – Спасибо.
– Не за что, – прохрипел он.
Оливия с улыбкой умыкнула тарелку со стола и вновь устроилась у Аэрона на коленях. Он напрягся и слегка толкнул ее в поясницу, но она не обратила внимания, быстро поглощая кусочки яблока и постанывая от удовольствия. Теперь, когда она стала человеком, еда казалась еще вкуснее. Слаще. Принятие пищи из привычки превратилась в необходимость.
Наконец насытившись, Оливия огляделась, чтобы предложить кому-нибудь оставшийся кусочек яблока. И поняла, что, пока она ела, все остальные не сводили с нее глаз. Еда в желудке налилась свинцовой тяжестью.
– Простите, – автоматически произнесла она, гадая, что опять сделала не так.
– За что ты извиняешься? – спросила Кайя. В ее голосе не было злости, лишь неподдельное любопытство.
– Все на меня смотрят, и я подумала… – Да и Аэрон напрягся еще сильнее.
– Соглашусь с гарпией, – поддакнул Уильям, подергав бровями. – Мне нравятся женщины, которые умеют соблазнительно есть.
Она же ничего подобного не делала, правда?
Кайя отвесила ему подзатыльник:
– Заткнись, плейбой. Никого не интересует твое мнение. – Затем обратилась к Оливии: – На случай, если ты еще не догадалась, поясню: я разглядываю тебя просто из любопытства.
То же самое Оливия испытывала к Кайе. Гарпии могут есть только украденную пищу, они беззастенчиво лгут и самозабвенно убивают. Короче говоря, являются полной противоположностью ангелам и сполна наслаждаются жизнью. Вот почему Лисандр выбрал себе в подружки одну из них.
«Скоро я тоже буду жить на полную катушку».
– Знаешь Лисандра, приятеля моей близняшки? – спросила Кайя.
– Да, и очень хорошо.
Гарпия поставила локти на стол, отчего посуда задребезжала.
– Он правда такой безжалостный, как я думаю? – В голосе ее сквозило отвращение.
– Возможно, даже более того.
– Так я и знала! Бедняжка Би. – Сострадание омрачило ее черты, но она тут же просияла. – Придумала. Мы с тобой станем держаться вместе, потому что две красивые головки всегда лучше одной, и сообразим, как его хоть немножко смягчить. Мы даже сможем лучше узнать друг друга. Женщинам в этом доме приходится держаться сообща.
– Вряд ли это у вас получится. После завтрака я отвезу Оливию в город. – Аэрон еще сильнее стиснул ее в объятиях. – Так что никаких планов. Никаких послаблений. И уж точно никакой дружбы.
Плечи Оливии поникли. Неужели Аэрон всегда был так суров, а она просто не замечала? Или ведет себя так ради ее же блага?
– Ты уверен, что хочешь от меня избавиться? – спросила она. – Я тебе пригожусь. Обещаю!
– Потому что можешь мне помочь? – спросил он, хотя следовало бы говорить утвердительно.
Оливии вдруг захотелось схватить упрямца за плечи и хорошенько встряхнуть.
– Да.
– У нас здесь и так полно помощников.
– Еще я могу сделать так, что ты будешь улыбаться. Это моя работа, помнишь? – Вообще-то прежняя работа, по которой она скучает. – Ты бы хотел улыбаться?
– Нет, – без колебаний ответил Аэрон.
– А я бы хотел, – вмешался Уильям. – Люблю лежать обнаженным в постели и улыбаться, так что я за то, чтобы оставить ангела.
Ногти Аэрона впились сквозь ткань платья в кожу Оливии, но она не стала возражать. В противном случае он уберет руки, а ей нравится ощущать их там, где они сейчас.
– Как сказала Кайя, твое мнение никого не интересует.
– Кроме того, – добавила Кайя, – я сомневаюсь, что здоровяк вообще умеет улыбаться.
– Вот и я сомневаюсь, – брякнул Аэрон, и все засмеялись.
– Ясное дело, Ворчун. – Кайя перебросила через плечо свои огненные волосы. – Слушай, тебе незачем отвозить ангела в город. Я самолично позабочусь о том, чтобы поближе познакомиться с ней. Меня невероятно впечатлил тот факт, что она позволила вышвырнуть себя с небес, и требую побольше пикантных подробностей.
– Как и я, – решительно кивнула Камео. – В смысле, узнать ее поближе.
– Можете и меня добавить в компанию. – Уильям послал Оливии воздушный поцелуй, и она зарделась. – Не надо ничего говорить. Я предвижу, какие слова готовы сорваться с твоего языка. Поправь меня, если я ошибаюсь, но тебе будет приятно узнать меня поближе.
Аэрон издал низкое гортанное рычание.
– Она не останется, так что приятно ей не будет. Как я уже сказал, я отвезу ее в город и оставлю там. Сегодня же.
– Но почему? – спросила Оливия. Может, она и ненавидела свои обязанности ангела-воителя, может, ей никогда не приходилось убивать, но это не означает, что она совершеннейшая слабачка. – Ты думаешь, будто тебе не нужны еще помощники, но гарантирую: те, кто у тебя есть, не защитят от следующего ангела, посланного за твоей головой.
Оливия ожидала, что кто-нибудь выскажется в ее поддержку, но, казалось, никого не беспокоил небесный убийца, который явится уничтожить их друга. Все сидящие за столом, видимо, полагают, что Аэрон непобедим. Включая его самого.
Так что, разумеется, он продолжал упрямиться:
– Мне все равно.
Оливия поставила тарелку обратно на стол, загремев посудой куда сильнее, чем прежде Кайя.
– Также я могу помочь тебе победить охотников. – И это правда.
– Оливия! – Ей не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что он воздел глаза к потолку, словно умоляя небеса ниспослать ему терпения. Вот только, если она не ошибается, в молитве, которую бормотал Аэрон, он просил о силе. – Мы демоны, а демоны и ангелы не могут быть вместе. Кроме того, Легион не вернется, пока ты здесь.
Единственный аргумент, который Оливия не могла полностью опровергнуть.
– Но… но… я бы хотела с ней поладить. – Если он и услышал панику в ее голосе, то не подал виду. – И я буду приветлива со всеми остальными твоими друзьями. Как же иначе? Я пожертвовала всем, чтобы спасти тебя.
– Знаю, – прорычал Аэрон.
– Самое меньшее, что ты можешь сделать, – это…
– Я не просил тебя ничем жертвовать! – взорвался он. – Так что нет. Никакого «самого меньшего» быть не может. Ты выздоровела. Мы в расчете. Я ничего тебе не должен.
Игнорируя его, Камео оперлась локтями о стол и наклонилась ближе к Оливии:
– Забудь о нем. Просто он еще не получил нужную дозу кофеина. Давай-ка вернемся немного назад. Чем ты можешь помочь нам с охотниками?
Наконец-то! Хоть какое-то проявление интереса, пусть даже тон Камео скорее печальный, чем ободряющий. Оливия еще выше вздернула подбородок.
– Во-первых, мне известно, где находятся остальные бессмертные, одержимые демонами. – К счастью, после этих слов ее не поразила молния и не окружили ангелы с пылающими мечами. – Кажется, вы говорили, что разыскиваете их.
Минута прошла в пораженном молчании. Все ошеломленно смотрели на Оливию.
– Аэрон… – начала Камео.
– Нет. Это не имеет значения, – твердо произнес он. – У нас же есть свитки.
– Да, но в них указаны имена, а не местонахождение. – Взгляд женщины Владыки стал пронзающим. – Сабин наверняка захочет поговорить с ней, когда вернется.
– Тем хуже для него.
– Раз этот кретин Сабин захочет с ней потолковать, то и Гвенни тоже, – произнесла Кайя, барабаня ногтями по столу. – А как ты уже знаешь, молокосос, я привыкла следить, чтобы моя сестра всегда получала желаемое. Кроме того, я умираю от скуки, ведь, вопреки обещаниям, никто на крепость так и не напал.
– Гарпия, – прорычал Аэрон, – не испытывай мое терпение. Ты подчинишься мне и дашь ангелу уйти.
– Воины просто душки, когда начинают вести себя как крутые командиры. – Рука Кайи резко метнулась вперед, и снова раздался грохот посуды. Гарпия схватила пригоршню яиц и швырнула их в Аэрона.
Оливия быстро пригнулась, и яйца угодили ему в лицо. Он скривился, вытирая желтую массу. К Оливии он больше не прикоснулся, а положил руки на подлокотники.
Кайя захихикала, как школьница.
– Не притворяйся, будто удивлен нашим желанием оставить ее здесь. Парис рассказал мне, что ты крикнул Кроносу той ночью на крыше. «Пошли мне женщину, которая меня отвергнет», – передразнила она.
– Да неужели? Когда это вы с Парисом нашли время для разговоров по душам? – поинтересовался Уильям, намазывая маслом черничный кекс.
Кайя лишь плечами пожала, не сводя глаз с Аэрона.
– Пару ночей назад мне хотелось поразвлечься, а он выглядел несколько ослабевшим. – Она снова пожала плечами. – Позже он решил немного поболтать.
Парис в подтверждение ее слов лишь кивнул. Каждый раз, когда Оливия видела одержимого демоном Разврата, он был грустен. Но сейчас выглядит почти… счастливым, только немного усталым. Тот еще, должно быть, у них с Кайей разговорчик вышел!
– Я же предлагал тебе место в своей постели, – плаксиво воскликнул Уильям.
Постели? Ой-ой. Кайя и Парис, по-видимому, занимались еще кое-чем помимо разговора по душам.
– Ты облажался в игре «Герой гитары», вот я и решила, что твои ручки недостаточно ловкие. Кроме того, на тебя положил глаз кое-кто, кого мы все знаем и любим.
– Кто? – вырвалось у Оливии.
Кайя не обратила на нее внимания, продолжая разговор с Уильямом:
– Поэтому право согреть меня той ночью я предоставила Парису. Жду не дождусь встречи с Бьянкой, чтобы пересказать ей все горячие и грязные детали.
– О нет. Нет-нет-нет. Незачем раскрывать подробности связи со знаменитостью! – прошипел Парис.
Гарпия медленно порочно улыбнулась.
– Напротив! Выложу все, как есть. А тебе, Аэрон бесполезный, придется отправиться в город и там поиграть со своей маленькой демонессой, раз уж так жаждешь ее возвращения. Ангел остается.
Дыхание Аэрона огнем обожгло шею Оливии.
– Это мой дом.
– Больше нет, – в унисон отозвались Кайя и Уильям.
Они обменялись улыбками, хотя Уильям все еще дулся на гарпию из-за выбора партнера.
– Верно, – подтвердила Оливия, вздернув подбородок. – Больше нет.
Ей хотелось, чтобы Аэрон остался с ней, но ему определенно нужно время, чтобы понять, как ему повезло, что она здесь.
Она уверила себя, что это вовсе не эгоистично. Правда не может быть эгоистичной. Кроме того, Аэрону требуется всего несколько часов, чтобы осознать, как сильно он нуждается в Оливии и хочет быть с ней. Он же умный мужчина. По большей части.
«Пожалуйста, пусть он захочет остаться со мной».
Руки Аэрона снова обхватили ее талию, но на этот раз сжали так сильно, что она вскрикнула.
– Оливия, ты знаешь, где спрятан ларец Пандоры?
Разумеется, он задал тот единственный вопрос, на который у нее нет ответа.
– Ну… э-э-э… нет.
– Ты знаешь, где находятся Плащ Невидимости и Жезл Разделения?
Хорошо. Два вопроса, на которые ей нечего ответить.
– Нет, – призналась она чуть слышно.
Оливия знала лишь, что Владыки отыскали два из артефактов Кроноса: Клеть Принуждения и Всевидящее Око. Как и упомянул Аэрон, им не хватало Плаща Невидимости и Жезла Разделения. Так как Единому Истинному Богу подобные реликвии без надобности, ангелы никогда их не искали.
Аэрон поставил Оливию на ноги и отпустил. Ей пришлось схватиться за стол, чтобы не упасть. И сжать губы, чтобы не застонать от разочарования.
«Коснись меня».
– По-прежнему хотите, чтобы она осталась? – спросил он лишенным эмоций голосом. – Она, а не я?
Один за другим присутствующие кивнули. Без тени раскаяния.
– Отлично. – Он провел языком по зубам. – Она ваша. Выспрашивайте у нее что хотите. А я, как вы и предложили, отправляюсь в город. Кто-нибудь, отправьте мне эсэмэску, когда она уйдет. Только тогда я вернусь.
Глава 6
«Все вокруг сговорились, чтобы свести меня с ума», – мрачно подумал Аэрон.
Во-первых, друзья вышвырнули его из дома. Во-вторых, демон вопил в голове, требуя остаться. Остаться. С Оливией. С той, кого Ярость должен презирать. С той, кого сам Аэрон должен презирать. Вместо этого он вдруг понял стоящую перед демоном дилемму.
Оливия очаровательна.
Проснувшись нынче утром и осознав, что Оливия полностью исцелилась, Аэрон почувствовал вспышку желания, существование которого отрицал всего несколько дней назад. Даже сейчас оно никак не шло на убыль. Когда Оливия упала на пол, платье задралось до талии, и ее трусики… черт, ее трусики. Слишком белые, слишком невинные. Вызывают у мужчины желание стянуть их зубами и нарушить чистоту владелицы. Аэрону хотелось сорвать с нее и платье тоже, чтобы в полной мере насладиться ею.
Каким-то чудом он сумел справиться с собой.
Может, потому, что узнал – и теперь постоянно напоминает себе об этом, – что услышанный им накануне голос принадлежал Лисандру. Что именно Лисандр исцелил Оливию, потому что хочет, чтобы она была счастлива и невредима.
– И нетронута, – пробормотал он.
Лисандр стал бы ужасным врагом.
С охотниками Владыки могут сражаться. Но с охотниками и ангельским войском одновременно? Маловероятно.
В конце концов Аэрону все же удалось взять себя в руки, встать с кровати и при этом не наброситься на Оливию в отчаянном желании коснуться ее тела, отведать ее на вкус. Он сумел-таки убедить себя, что от нее нужно избавиться. И даже благополучно позабыл об эрекции, пульсировавшей между ног, пока Оливия ерзала у него на коленях, соблазнительно поглощая фрукты.
А Ярость теперь настаивает на большем.
– Ты нравился мне куда сильнее, когда просто присутствовал в моей жизни. Как побуждение к действию, – сказал Аэрон своему демону.
Тот в ответ лишь фыркнул. По крайней мере, больше не ноет. Демон затих всего несколько минут назад, поняв, что задумал Аэрон.
Аэрон потер лицо с такой силой, что оцарапал щеки мозолистыми пальцами. Сейчас он в городской квартире Джилли – просторной, с тремя спальнями, расположенной в престижном районе. Джилли – юная подруга Даники, живущая теперь в Будапеште. Торин, их первая линия обороны в крепости, оснастил квартиру всевозможными чудесами техники по обеспечению безопасности на случай, если охотники все же вычислят связь хозяйки с Владыками. Хотя она была обычной смертной и не имела никакого отношения к криминалу – просто чудо, учитывая то, что Даника рассказывала о трудном детстве подруги, – эти ублюдки не колеблясь причинили бы ей вред.
Джилли учится в выпускном классе средней школы и, без сомнения, рада находиться подальше от Владык. Рядом с Аэроном ей все еще не по себе. И неудивительно. Несмотря на то что ей всего семнадцать, Джилли неоднократно сталкивалась с темной стороной мужской натуры и уже много лет сама о себе заботилась. Владыки предложили ей комнату в крепости, но она предпочла собственное жилье. Это и к лучшему. Теперь Аэрону не придется бесцельно бродить до самой ночи, и он наконец получил возможность вызвать Легион.
Он встал в центре гостиной, предварительно отодвинув диваны и кресла к стенам, чтобы освободить место для круга из соли и сахара, который насыпал прямо перед собой. Он собирался вызвать демонессу так, чтобы она не могла не подчиниться.
Разведя руки в стороны, он произнес:
– Легион, Quinientos Diecéis of the Croisé Sombres of Neid and Notpe hocil. – Все в точности так, как она его учила. Он назвал ее имя, порядковый номер и звание на смеси разных языков. Легион, номер пятьсот шестнадцать из числа Темных Крестоносцев Зависти и Нищеты. Не проговори он всего этого, мог бы случайно вызвать кого-то другого. – Приказываю тебе появиться передо мной. Сейчас же.
Не было ни вспышки света, которой так любил знаменовать свои визиты Кронос, ни остановки времени. Только что Аэрон стоял в комнате один, а в следующий миг внутри круга возникла Легион. Вот так просто.
Она упала на пол, тяжело дыша. На чешуйчатой коже блестели капельки пота.
– Легион!
Аэрон наклонился и подхватил ее на руки, внимательно следя, чтобы ни единая крупинка соли или сахара не попала на ее кожу. Она предупреждала, что это вызовет ожог.
Ярость замурлыкал, вновь придя в благодушное настроение.
Легион тут же свернулась клубком в объятиях воина.
– Аэрон. Мой Аэрон.
Ее действие напомнило об Оливии. Милой, прекрасной Оливии, которая осталась с Кайей, чокнутой гарпией с извращенным чувством юмора, и с Камео, безжалостной убийцей с трагическим голосом. Не говоря уже об Уильяме и Парисе, помешанных на сексе. Прими их Аэрон всерьез, разнес бы квартиру Джилли в приступе ярости. Да-да, именно ярости, а не ревности. Если бы они попытались приставать к Оливии, то навлекли бы на себя гнев Лисандра, – и исключительно эта мысль (а вовсе не то, что Оливия могла бы увлечься кем-то из его друзей) привела Аэрона в бешенство.
Чуть погодя Аэрон решил, что в стенах квартиры Джилли не хватает нескольких дыр. Он оказал бы хозяйке услугу, помогая разнообразить интерьер дома.
Учитывая то, как настороженно держалась Оливия со всеми – всеми, кроме него самого, но Аэрон вовсе этим не гордился, – возможно, не сильно-то она и преуспела с этой своей дружбой. Быть может, прямо сейчас она прячется в его комнате, плачет и молится, чтобы он поскорее вернулся.
Определенно диван покажется Джилли куда более удобным, если разломать его надвое.
«Закрой свое сердце – ты ведь уверял Париса, что это тебе по силам». Настроение Оливии его не волнует. И слезы ее ничего не значат. Просто не могут что-то значить. На самом деле так даже лучше. Она гораздо быстрее уберется из крепости.
Для него самое важное в жизни – это Легион. Дитя, которое он втайне желал, но не мог иметь. Не только потому, что никогда не встречался с женщинами, но и потому, что знал, насколько слабыми могут быть дети. Неизвестное ему счастье отцовства не стоило агонии наблюдать, как собственный ребенок стареет и умирает на твоих глазах.
С Легион ему нечего опасаться. Она будет жить вечно.
– Что случилось, драгоценная моя девочка? – спросил Аэрон, неся демонессу к дивану, где устроился на подушках, держа ее в объятиях. От нее пахло серой, и Ярость вздохнул от тоски по дому. Некогда демон ненавидел этот запах. Теперь же, познав ужас заточения в ларце Пандоры, Ярость считал вонь серы райским ароматом.
– Они пресследовали меня. – Она потерлась шершавой щекой о его грудь, оцарапав кожу, и замурлыкала. – Поччти поймали меня в этот разз.
Из-за раздвоенного языка Легион всегда растягивала некоторые звуки, и Аэрон находил это очаровательным. Когда они только познакомились, она и говорила как ребенок, путая времена и местоимения. По просьбе самой Легион Аэрон занимался с ней грамматикой и очень гордился ее успехами.
– Сейчас ты здесь. В безопасности. – Аэрон погладил маленькие рожки у нее на голове, зная, что они очень чувствительные и что ей это нравится. – Тебе не нужно возвращаться.
– Ангел мертв?
– Не совсем, – ответил он, откладывая объяснения на потом.
Несколько минут они просидели молча, пока дыхание Легион не пришло в норму. Наконец она успокоилась, и пышущие жаром чешуйки на коже остыли. Она села и посмотрела по сторонам своими красными глазами.
– Это совссем не нашш дом, – озадаченно протянула она.
Аэрон попытался посмотреть на обстановку ее глазами. Мебель всех цветов радуги: красная, синяя, зеленая, фиолетовая и розовая. На деревянном полу ковер с цветочным узором. Стены увешаны большими и маленькими картинами с изображением небес – подарки от Даники.
– Мы дома у Джилли.
– Мило, – отозвалась Легион с явным почтением в голосе.
Аэрон давно перестал удивляться женственности демонессы. Когда они вернутся в крепость, он устроит так, чтобы у нее появилась собственная комната. Комната, которую она украсит по своему вкусу. Неизвестно, сколько еще розового он сможет вынести в своей спальне.
– Рад, что тебе нравится. Мы можем побыть здесь некоторое время.
– Что? – Она посмотрела Аэрону в лицо, и благоговение ее сменилось яростью. – Ты теперь жживешшь с Джжилли? Она… она тебя любит?
– Нет.
Легион медленно расслабилась.
– Что ж, ладно, а теперь я хоччу домой. Я соскуччилась.
«И я тоже».
– Увы, мы не можем вернуться. Там ангел.
Легион напряглась, и ярость ее вернулась с новой силой.
– Поччему там она, а не мы?
Отличный вопрос.
– Она хочет помочь разобраться с охотниками.
– Нет. Нет! Это я помогаю с оххотниками!
– Я знаю, знаю.
Легион хоть и мала ростом, но жестока, и убийство для нее – просто игра. Однако в ее жизни было столько борьбы, что теперь Аэрон желал для нее покоя и не хотел втягивать в новую битву. И не станет этого делать.
Она слишком много значит для него.
– Здесь мы можем побыть одни, – сказал он.
– Хорошшо. – Легион снова прильнула к нему и расслабилась. – Осстанемся, но я помогу большше, чем она.
Или Оливия лишится головы. Предупреждение получено. Пришло время отвлечь милую крошку.
– Хочешь сыграть в игру?
Усмехнувшись, Легион подскочила и, скользкая как змея, обвилась вокруг шеи Аэрона.
– Хоччу, хоччу, хоччу!
Его милая Легион всегда готова играть. Хоть речь ее и улучшилась, желания по-прежнему оставались детскими.
– Выбирай любую, какая нравится.
Потянувшись, чтобы приласкать демонессу, Аэрон обратил внимание на свою руку. На запястье остался крошечный незанятый татуировками кусочек кожи, и он решил наколоть там змею на память о Легион. Эта татуировка станет единственной в своем роде, так как, в отличие от остальных, будет напоминать о хорошем в его жизни.
Да, идея ему понравилась.
– Хоччу играть… в «Одежжда не обяззательна». – Забава, также известная под названием «Порви в клочья все, что надето на Аэроне».
– Может, выберешь что-то другое? Как насчет «Салона красоты», в который мы играли неделю назад? Разрешаю накрасить мне ногти.
– Да! – Легион в восторге захлопала в ладоши. – Схожжу за лаком Джжилли.
Она сорвалась с места и исчезла в коридоре.
– Спальня Джилли последняя по правой стороне, – крикнул Аэрон ей вслед, решив, что еще пару часиков побалует Легион, а потом отправится прочесывать город в поисках охотников и Девушки-из-Тени. После всего, что Легион пришлось пережить в аду, он просто обязан дать ей возможность немного развлечься, и черт с ними, с обязанностями.
Обязан. Слово буквально взорвалось в голове, и Аэрон выругался. Парису он тоже обязан помочь.
Хоть он и заявил, что не вернется в крепость, пока Оливия не уйдет, но ему нужно заботиться о Парисе. Эта обязанность не из тех, от которых отлынивают под любым предлогом, а Аэрон уже три дня подряд сваливает свою работу на Люсьена. Аэрон вздохнул, недовольный собой. То, что Люсьен переносит Париса в город, еще не означает, что тот кого-то там себе находит.
Может, Парис и переспал с Кайей прошлой ночью, но силы, которую он при этом почерпнул, надолго не хватит. Хоть за завтраком он и улыбался, все же выглядел усталым. А усталость, как успел узнать Аэрон, служит первым признаком начала проблем.
Он был готов побиться об заклад, что после Кайи Парис больше ни с кем не спал. А так нельзя.
Легион, широко улыбаясь, вприпрыжку вернулась в гостиную с пурпурной пластиковой коробкой в руках.
– Когда я законччу, твои ногти будут похожжи на радугу.
Радуга. Все лучше, чем ярко-розовые всполохи, которые она намалевала на нем в прошлый раз.
– Прости, детка, но игру придется отложить. Мне нужно вернуться в крепость и кое-что уладить. Ты пока останешься здесь.
Коробка с грохотом ударилась об пол.
– Нет!
– Я ненадолго.
– Нет! Ты меня выззвал. Сказзал, мы будем играть.
– Но если Джилли вернется до меня, – продолжал Аэрон, пропустив ее слова мимо ушей, – пожалуйста, умоляю тебя, не пытайся поиграть с ней. Хорошо? – Смертная этого точно не переживет. – Мне нужно кое-что захватить, и все. – Вернее, кое-кого. – Будь хорошей девочкой и жди меня.
Легион подскочила к нему, положила руки на грудь и провела по ней когтями, отчего на коже выступили капельки крови.
– Я с тобой.
– Тебе нельзя, детка. Помнишь? – Аэрон протянул руку и почесал ее за ушком. – Там ангел. Хоть она и лишилась крыльев и теперь ее можно видеть, для тебя она по-прежнему опасна. Она…
Маленькая демонесса подпрыгнула и, устроившись у Аэрона на коленях, посмотрела в лицо. Ее и без того большие глаза расширились еще сильнее.
– У нее большше нет крыльев?
– Нет.
– Значчит, она пала, да?
– Да.
Легион снова радостно захлопала в ладоши.
– Я слышшала про падшшего ангела, но не знала, что это она. Я могла бы помоччь муччить ее! Но это можжно иссправить. Можжно прямо сейччас очисстить от нее дом. Я могу убить ее.
– Нет, – воскликнул Аэрон резче, чем собирался.
Демон Ярости заметался и зарычал у Аэрона в голове, впервые разозлившись на Легион.
Не потому ли, что сам хотел уничтожить ангела? Нет. Аэрон тряхнул головой. Бессмыслица какая-то, ведь совсем недавно Ярость желал «большего». Возможно, демон вообще не хочет, чтобы кто бы то ни было уничтожил ангела. Эта догадка тоже казалась странной, но больше соответствовала истине.
Почему Оливия нравится демону?
«Потом подумаю». Аэрон взял Легион пальцами за подбородок и заставил сфокусировать внимание на себе, чтобы наверняка отвлечь ее от фантазий об убийстве Оливии.
– Посмотри на меня, детка. Хорошо. Теперь слушай. Ты не тронешь ангела.
Легион удивленно заморгала:
– Но я могу! Мне досстанет ссил, правда, правда!
– Знаю, что можешь, но не хочу, чтобы ты это делала. Ей поручили убить меня, но она не стала выполнять приказ.
Вместо этого, Оливия пожертвовала ради него всем.
«Почему?» – в тысячный раз спрашивал себя Аэрон. Кем надо быть, чтобы пойти на такое? Когда Оливия напомнила ему о принесенной жертве, он поднял ее на смех, хотя на самом деле был очарован и смущен. И покорен.
Она же его совсем не знает. Или, вернее, знает немного, ведь неделями следила за ним, но в этом случае ее решение выглядело еще более странным. Более того, он просто недостоин спасения. Только не от ангела – воплощения добра, истины и красоты. И уж точно не от женщины, с которой никогда не позволит себе быть.
– И ччто? – настаивала Легион.
– И то. Взамен мы тоже будем добры к ней.
– Что? Нет! Нет-нет-нет. – Если бы она стояла, то топнула бы ногой. – Я обижжу ее, ессли захоччу.
– Легион, – произнес Аэрон самым строгим тоном, на который был способен. – Это не обсуждается. Ты оставишь ее в покое. Пообещай мне.
Нахмурившись, она спрыгнула с его коленей и принялась мерить шагами ковер.
– Ты хотел, ччтобы я была добра с твоими друззьями. Ззначчит, и она твой друг? Ты не можжешшь дружжить с мерззким ангелом.
Легион словно говорила сама с собой, так что Аэрон не стал отвечать. Просто дал ей возможность выговориться, чтобы выпустить пар.
– Она крассивая? Готова посспорить, что крассивая.
И снова Аэрон промолчал, понимая, что Легион ревнует и хочет быть центром его мира. Такое поведение не редкость у детей отцов-одиночек. Она не любит, когда он переключает внимание на кого-то еще.
– Ты ее любишшь, – с укоризной произнесла она.
– Нет. Не люблю, – возразил Аэрон, слыша неуверенность в собственном голосе.
Несколько ночей подряд он держал Оливию в объятиях, и ему это понравилось. Даже слишком. Понравилось, что за завтраком она сидела у него на коленях. Понравилось ощущать ее чистый небесный аромат. Чувствовать ее мягкую кожу и смотреть в невинные глаза. Ему нравились ее доброта и решительность.
Нравилось то, как она смотрит на него – словно он и спаситель, и соблазнитель одновременно.
– Ты ее любишшь, – повторила Легион с такой яростью, что, будь ее слова огнем, обожгли бы ему кожу.
– Легион, – воскликнул Аэрон. – Даже если мне и понравится другая женщина, это вовсе не означает, что я буду меньше любить тебя. Ты мой ребенок, и ничто это не изменит.
Яд закапал с ее невероятно острых клыков – клыков, которые она с рычанием оскалила.
– Я не ребенок! А ты не можжешшь ее любить. Проссто не можжешшь. Я убью ее. Убью прямо сейччасс!