Глава 1
1
Дождь, опять дождь. Родина опять встречала слезами. Хотя, ведь всё правильно. В те далёкие времена, «когда деревья были большие», да, нет, когда не было интернета и смартфонов, погоду узнавали по прогнозу из Москвы. Скажут в программе «Время», что в столице дождь, значит через три дня именно этот дождь и доберётся до Урала. Солнце тоже доберётся, только устанет по дороге, и чуть менее интенсивно будет изливать тепло на жителей богом забытого городка. В те времена такое предсказание работало. Сейчас уже нет. Глобальное потепление! Действительно зимой стало теплей. А летом? Вопрос. Всё смешалось в доме…
Вот, раз все время, пока после Кубы Пётр накручивал круги по Москве, был дождь, то теперь через три дня он и дотянулся до Урала. И не скоро кончится. Там ведь так и не кончился.
1 июня Пётр пришёл на работу чуть пораньше. Хотел проверить облигации. Сейчас это мероприятие сводилось лишь к сравнению двух таблиц. Розыгрыш был 15 мая, но со всеми поездками и прочими проблемами было не до этого действа. Вот теперь можно и позаниматься подсчётом дивидендов. «Правда» нашлась у секретарши на столе. Была подшита в немаленькую уже пачку. Вот столько он уже в этой реальности, или в прошлом.
Не успел. Звонок раздался неожиданно и Штелле даже вздрогнул. Кому могло прийти в голову звонить сюда в семь утра.
– Да.
– Кто говорит? – опять.
– Слон.
– Пётр Миронович, сейчас будите говорить с Екатериной Алексеевной.
Вот ведь неугомонная бабулька. В Москве ведь сейчас пять утра. Чего в это время ей из-под него надо. Так ведь и заместитель, получается, не спит. А теперь, скорее всего, и все его домочадцы. Ведь элементарно просчитывается, что сначала позвонили на квартиру и всех перебудили. И это в первый день каникул.
– Пётр Миронович? – голос бодренький. Странно.
– Слушаю вас, товарищ министр.
– Хренушки, – и молчание.
– Извините, Екатерина Алексеевна, не расслышал. Что вы сказали? – пьяная что ли?
– Хрен, говорю! – точно пьяная.
– Что-то случилось?
– Понятно случилось, раз я уже не министр.
– И что опять случилось?
– Ты теперь министр.
– Екатерина Алексеевна, что случилось? У меня куча дел, вон даже пораньше на работу пришёл, – точно под мухой, но ведь зачем-то звонит.
– Пётр Миронович, ты не психуй. У меня для тебя две новости. Конечно, одна плохая и одна хорошая. С какой начать? – а ведь голос нормальный. Трезвая? Пора заканчивать все эти словесные жонглирования.
– Давайте плохую.
– Убили Михаила Андреевича Суслова.
– Твою ж! Как это? А КГБ? Девятка? Кто? Поймали? – Пётр почти не изображал удивление и даже оторопь. Фу, бугаям удалось. А с ними что?
– Мою ж! Пулей из снайперской винтовки. А вот половины вины за тобой.
– За мной? – Пётр покрылся мурашками.
– А кто с негритянкой пять спецов положил? Там и началась свистопляска. Увольнения и перестановки. Контроль ослабили. Вот израильтяне и подобрались. Да ещё письма эти.
– Письма?
– Тьфу, проболталась. Забудь. Подозревают «Мосад». На месте лёжки снайпера нашли монетку с цветочками. Это монета Израиля. Мне кто фунт говорит, кто лира. В КГБ думают, что это снайпер специально оставил, чтобы показать, кто за этим стоит.
– А зачем Израилю убивать Суслова? – вот это поворот.
– Так Михаил Андреевич последовательно выступал за помощь арабским государствам и войну с евреями.
– Не очень в это верится, да ещё монету оставили. Мы же теперь должны порвать отношения с Израилем.
– Уже. Сегодня объявят. Про Суслова тоже. Хотели замять, но Брежнев был против. Да и Семичастный удила закусил.
– А что со снайпером? Поймали? На след вышли? – вот самый главный вопрос.
– Пока нет. Но на сегодняшнем ночном заседании Политбюро Семичастный сказал, что мысли есть.
– Политбюро?
– Умный. Это и есть вторая новость, которая хорошая. Меня приняли в члены Политбюро, минуя кандидата, и сняли с министров культуры. Отвечаю за идеологические вопросы и культуру. Ну и догадался, наверное, тебя предложили назначить министром культуры. Брежнев предложил. Политбюро проголосовало большинством голосов. Воздержался только Семичастный. Заодно и членом ЦК КПСС избрали. Рад?
– Екатерина Алексеевна, а где хорошая новость? Я же сто раз говорил, что не хочу в Москву. А Краснотурьинск? – как обухом по голове. Министр Культуры?!
– Всё, кончились Васюки. Пора работать. Даю тебе неделю на передачу дел и переезд. 8 июня выходишь на работу. Готовься. Пока! – булькнула и трубку положила.
МИНИСТР КУЛЬТУРЫ!
2
Первые несколько минут Пётр тупо сидел, откинувшись на стуле, и смотрел в потолок. Пока не заметил муху. Точно, сам ведь вчера вечером, забежав на минутку, открыл форточку. Показалось душно. Вот, теперь весь день придётся слушать жужжание. Весь день? Да ему всего неделю дали на сборы и переезд. И ведь не откажешься. Досочинялся. Не до мухи.
Штелле посмотрел на разложенные перед собой таблицы. Одну в «Правде» с выигрышными номерами, вторую напечатанную на машинке. Причём лично. За день до поездки на Кубу целый час вечером, после ухода секретарши терзал машинку, стуча одним пальцем. Как на компьютере не получалось, нужно давление на клавишу. Большая получилась, на много-много листов. Правильно, ведь у них теперь тринадцать с небольшим тысяч облигаций. К имеющимся до набегов на преступность Москвы семи с половиной тысячам добавилось 1500 двадцатирублёвых и 100 десятирублёвых. Плюсом от полученных денег после двух ограблений, в сумме 118 тысяч рублей, отделили восемьдесят тысяч и тоже купили облигации. Вот больше тринадцати тысяч штук и получилось.
Что ж, тупое сравнивание номеров помогло отвлечься от радостно-нерадостных новостей. В результате выигрышных облигаций набралось почти двести штук. Ничего сверхъестественного. В основном выигрыш по сорок рублей. Десяток с выигрышем в сто рублей. Три выигрыша в двести рублей и одна облигация принесла пятьсот рублей. А в сумме огромная цифра в девять тысяч рублей с копейками. Удачный розыгрыш. Правда, и денег в этих бумажках аккумулировано не мало, больше двухсот пятидесяти тысяч рублей. Что ж, нужно выигрышные номера теперь найти в этих тринадцати тысячах и опять превратить в облигации. Сейчас, после назначения, точно швыряться деньгами не стоит. Да ещё имея Семичастного во врагах. Как бы его заменить-то, да ещё не на Андропова. Кстати, ведь против Юрия Владимировича у нас есть козырь. Руководство компартии США работает на ФБР и большую часть выделяемых им Андроповым денег сдаёт в родное казначейство. Как только это доказать? Стоп. А зачем доказывать. Фамилии Пётр знал, а дальше третье письмо, и Семичастный сам угробит Андропова. Вот, стресс иногда заставляет мозги работать.
В здании захлопали двери, стали разговаривать люди, слышался смех. Сегодня в горкоме партии и горисполкоме первая пятница, которая не закончится рабочей субботой. Всё, для огромного количества жителей страны суббота 2 июня будет выходным днём. Все субботы. Из истории Пётр помнил, что предприятия будут переходить на пятидневку медленнее. Последние аж до августа дотянут. Оно и понятно, на некоторых непрерывный цикл, нельзя просто выключателем щёлкнуть. Нужно всё тщательно продумать и даже попробовать.
На второй чашке весов было обратное действо. Например, ПАТО. Ведь люди в эту свободную субботу не на печи лежать собираются. Собираются в сады и огороды. И их туда нужно отвезти. Расписание автобусов поменять, а, следовательно, и график работы водителей, контролёров, диспетчеров и прочая. Про столовые уже говорилось. Три самые крупные решили-таки в субботу переобуться в пельменные, о чём дали объявления в газету и вывесили бумажки на двери. Вот в понедельник и посмотрим, что получится.
Получится? Всё, уже не его заботы. А чьи? Романова? Есть второй секретарь, ещё есть секретари. Не потянут. Опять превратят Краснотурьинск в обычный городок на Урале. А Романов? И Михаил Петрович не потянет. Тоже ведь не попаданец. Но за пять месяцев совместной работы кое-чего нахватался, и самое главное, не будет беспрерывно оглядываться, а что скажет обком. Да даже если обком и «скажет» чего, то поправим. Если и не сам, могут и не послушать министра какой-то культуры, то есть Фурцева, а это как бы и не третий – четвёртый человек в стране. Отвечает в СССР за идеологию. Поправит. Кто бы её ещё поправил? Холерик, фанатик и ни разу не шахматист. Никогда не думает на несколько ходов вперёд. Ударила вожжа под хвост и погнали.
Решено, передаём эти самые вожжи Романову. Что ещё сегодня в планах? Ну, да, чествование победителя и призёров всесоюзной олимпиады по предметам. Одно первое место. По биологии. Ну, не физика с математикой. Против московских и ленинградских спецшкол носом не вышли, но ведь первое место по стране. Девочка просто молодец. Кроме того есть второе место по химии и два третьих по немецкому языку и опять по химии, только среди восьмиклассников. Оба «химика» из второй школы, нужно будет пообщаться с учительницей.
Пообщаться? Всё, Пётр Миронович, кончилось твоё время. «Которые тут временные? Слазь!». Лучше думать о переезде. Нужны контейнеры? Стоп. А что с жильём в Москве? Есть, конечно, дача в Переделкино. Но там для грудного ребёнка не самые лучшие условия. Горячая вода, ванная. Отопление печное. Дача, она и в Переделкино дача. Есть деньги и можно всё это там наладить. Хотя и не просто будет. Очень не просто. Легче снести старую и построить нормальный тёплый дом с небольшой котельной. И сразу предусмотреть в доме ванную комнату и туалет с подогреваемым полом, предусмотреть батареи, да даже камин. И обязательно подвал с вытяжкой. Можно и на бассейн крытый замахнуться и на пристроенную к этому бассейну парилку с комнатой отдыха. Тьфу! Занесло. Нужно будет ехать пока одному без семьи и решить вопрос с квартирой. Должны же целому министру и члену ЦК дать квартиру в приличном доме. «На набережной»? Есть ещё высотка авиаторов. А ещё Суслов жил в неплохом доме. Шутка. Чёрная. А выселят ли семью Михаил Андреевича? Опять шутка. А «Чайку» дадут? И что с водителем? Забирать Петра? А его жена? А им квартиру? А Как же ковровый цех? А что делать с Макаревичем? И у него жена. Ну, спасибо, Екатерина Алексеевна и Леонид Ильич, пустили вагон под откос. А как всё хорошо начиналось. Песни пели. Книжки писали. Ордена получали. Генуг. Гегенубер. Алес. Финита.
3
Дан приказ ему на Запад.
В Москве солнце било из всех щелей. Про какие щели речь? Рядом с дачей Кнорре, которая теперь куплена Петром, купили ещё одну. У члена правления СП СССР, председателя секции поэтов – Степана Петровича Щипачёва. Почти земляка. Товарищ родился в деревне Щипачи под городом Богданович Свердловской области. Лауреат двух Сталинских премий, за 1949 и 1951 годы. Постарел. Семьдесят лет. Деньги нужны детям и внукам. Вот и решил избавиться от разрушающейся дачи. Показывал строение его сын Ливий, известный художник и по совместительству, тот самый паренёк, что сыграл роль Тимура в знаменитых советских фильмах «Тимур и его команда» и «Клятва Тимура». Сейчас в сорок лет заматерел и совсем не походил на пионера.
Просил лауреат много. Если вполне жилой дом и далеко не запущенный сад у Кнорре сторговали за двенадцать тысяч, то Щипачёв за одноэтажную развалюху и заросший диким малинником участок хотел одиннадцать. Был лишь один плюс. Дача граничила с участком уже купленным. Иметь соседом Петра Оборина, а именно для него и покупал Штелле дачу, очень выгодно, и друг, и защитник, и водитель в шаговой доступности. Ну, и деньги ведь есть. Стоит ли из-за пары тысяч торговаться. Конечно же, стоит. Не из-за денег. Из-за возможных слухов. А они, сто процентов, появятся. Как же, новый министр уже вторую дачу покупает, не пора ли органам заинтересоваться этим типом. Рассмотреть под микроскопом. Пусть странностей будет поменьше.
Самое интересное, что торговаться по даче приехал вместе с бывшим «Тимуром» и очень неожиданный персонаж. У Ливия есть старший брат Виктор, который женат на Фане – приёмной внучке Ильи Эренбурга. Того самого. Вот этот мостодонд, француз и один из главных евреев страны и прикатил в Переделкино. Якобы показать дачу. На самом деле – взглянуть на нового министра. Пусть смотрит. Он посмотрит на министра, а Пётр на эту одиозную фигуру. Тоже лауреат двух сталинских премий. А ещё Илье Эренбургу и Константину Симонову принадлежит авторство лозунга «Убей немца!». И это тот самый товарищ, который в марте 1966 года подписал письмо тринадцати деятелей советской науки, литературы и искусства в президиум ЦК КПСС против реабилитации И. В. Сталина. Колоритная фигура. При нём даже торговаться расхотелось. Домик всё равно сносить и строить новый, тогда какая разница, как он выглядит и сколько в нём щелей.
Главный еврей в 1942 году вошёл в Еврейский антифашистский комитет и вёл активную деятельность по сбору и обнародованию материалов о Холокосте, которые совместно с писателем Василием Гроссманом были собраны в «Чёрную книгу». В 1952 году всё руководство ЕАК расстреляли. Эдинбург уцелел. Нужен был Родине. Как с ним торговаться?
Поручкались прощаясь. Купили. Теперь строить. И это ведь не 2020 год, сейчас найти фирму, что возьмётся строить коттедж с нуля и с разборкой старой развалюхи нетривиальная задача. Пётр за несколько лет до попаданства смотрел сериал про Фурцеву. Там Екатерина Алексеевна связалась с бригадой, которая параллельно ремонтировала большой театр. И ребята материалы с главной стройки страны потихоньку вывозили на дачу к министру. Попались. Слухами вся страна полнилась. За что якобы и сняли Великую. ОБХСС есть. И что делать? Самим карячиться? Построить дом и перестроить второй. Умение нужно. А время?
Да, время! Сегодня же у него встреча с творческим коллективом, что снял один из лучших фильмов СССР – «Кавказскую пленницу». Уже буквально через час. Нужно поспешать, а то вдруг пробка на въезде в Москву. Шутка. Есть плюсы и в этом времени.
Зачем собирать «пленников»? Да, вспомнил Пётр, что в этом году хотели снимать продолжение фильма. Якобы половину картины действие происходит в местах не столь отдалённых. Товарищ Саахов руководит самодеятельностью. При этом, так как там в этих самых «местах» с женщинами не густо, то приходится бывшему районному руководителю и самому участвовать в самодеятельности, играя женщин. Это на зоне-то. Потом его выпускают за примерное поведение, и он пытается занять своё место. А там… Нина. Ну и дальше интриги и борьба за власть. И не состоялись съёмки, хоть сценарий Яковом Костюковским уже написан. Леонид Гайдай вдрызг разругался с Моргуновым. Тот зазвездился и спился. Ну и понеслось. Пытались мирить. Не вышло. Якобы Моргунов даже сказал, что без него фильма не будет. Маляву в Госкино накатал. И что? Не нашлось в той реальность, кто алкаша на место поставит. Вот сегодня и проверим, не врал ли интернет. Один только минус. Кострюковский уже написал сценарий для «Бриллиантовой руки» и его отложили, посчитав, что там советских милиционеров высмеивают. Вот раз не получается снимать «Кавказскую пленницу 2», то чёрт с ним, снимайте товарищ Гайдай эту политически незрелую «Руку». И ведь снял!!! А если сейчас переключить на продолжение комедии про Шурика, снимет ли? А есть ли во второй серии Шурик? Поразбираемся. Может на пару лет раньше дать Гайдаю «Заслуженного деятеля искусств РСФСР» и попытаться всё же помирить с Моргуновым. И со звездуном плотно пообщаться.
Пётр еле успел. Попал таки в пробку. И не в одну, а в целых три. Сначала стояли у железнодорожного переезда. Пропускали длинющий состав с цистернами. Куда-то на запад гнали нефть. Правильно, южный участок нефтепровода «Дружба 2» ещё не построен. Может быть, нужно посоветовать пустить его тоже, как и северный, через Белоруссию, а не через Украину. Брежневу? А аргументы? Предчувствия нехорошие. Весело. Ещё один раз застряли на въезде в город, пропускали колонну автобусов в сопровождении аж трёх милицейских машин. Детей везли в пионерский лагерь. Нужно позвонить в Краснотурьинск, как там с лагерями, подготовили к лету, напомнил себе министр. Блин, не отпускает родной город.
В третий раз застряли на перекрёстке. Чего-то чинили в светофоре, а регулировщика не поставили. Вернее, поставили, но не регулировать, а «непущать». Надеялись быстро, видимо, лампочки заменить, а там что-то серьёзное случилось. Пробка организовалась приличная, даже напомнила о будущих. Сам не бывал, только по ящику. Вот теперь есть с чем сравнивать.
Коллектив ругался. Сидел в приёмной и, несмотря на неоднократные предупреждения секретаря, то вяло перебрёхивался, то переходил почти на крик, а потом и на ёрзанье стульев. Весело. Так юмористы же собрались. Пётр постоял пару минут за приоткрытой дверью приёмной, не заходил. Слушал. «Менять надо население». И самое интересное, что голоса Моргунова было не слышно. Ладно, разберёмся. Пётр кашлянул и открыл дверь. «Пленники» встали, впились глазами в новую метлу.
– Заходите, товарищи, – открыл дверь в кабинет, пропуская решивших потолкаться актёров и прочих сценаристов.
Леонид Иванович, уселся не рядом с министром, а напротив, в самом конце длинного стола. Ну, к нему пока и вопросов нет. Есть вопрос к Костюковскому.
– Яков Аронович, а как вы сами оцениваете свой сценарий по второй части «Кавказской пленницы»? Лучше первого? Хуже? – Штелле внимательно, в упор, смотрел на Костюковского.
Маленький, с острым носом, и совсем не еврейской внешности. Пётр его помнил. Смотрел как-то его интервью по телевизору, на каком-то диссидентском канале, «Дожде», наверное. А может в те времена все каналы были диссидентские? Ругал, сидя в дешёвеньком кресле, великий сценарист маршала Жукова, по прозвищу «Мясник», ругал Сталина, резал правду матку о Зое Космодемьянской. Ни какая она не Зоя, а Таня, просто лень было Железному Шурику – Шелепину разбираться с настоящей фамилией девушки. Понравилась боевая женщина, когда привезли на опознание в деревню несколько предполагаемых матерей. А что Зоя и Таня – это разные имена «пофиг». Может, это псевдоним такой дивчина выбрала. Ну, да ладно, отвлёкся. Аронович, как-то застенчиво улыбнулся.
– Себя не похвалишь, как оплёванный ходишь, – никто не засмеялся, только скривился, изображая улыбку Вицин.
– Знаете, я двумя руками за это продолжение. И выделю даже человека вам в помощники с бумагой, как у Д’Артаньяна, чтоб необходимые двери ногой распахивал. Только и вы не подведите. Если возможно, хотел бы ознакомиться со сценарием. Да, и ещё чуть помочь хочу. Я тут пока ехал в машине на встречу с вами анекдоты про тюрьму и заключённых вспоминал. Сейчас расскажу, может, вставите куда в сценарии, – Пётр заметил, как поскучнело лицо Ароновича, – В соавторы не набиваюсь, просто хочу, чтобы фильм был не хуже, чем первый. Слушайте.
Сосед по камере спрашивает товарища, который выходит на свободу:
– У тебя есть планы на будущее?
– Конечно! У меня есть планы двух банков и одного ювелирного магазина.
Не пошёл. Улыбнулись, конечно, только Никулин хрипло кашлянул. Ничего. Попробуем ещё.
В тюремной камере один уголовник рассказывает другому:
– Эх, до чего же мы с женой приятно проводили время на берегу моря! Бегали, плескались, закапывали друг друга в мягкий беленький песочек… Пожалуй, когда выйду на свободу, съезжу на то место и откопаю её.
Ну, вот другое дело. Даже и сам сценарист засмеялся.
Отсидел мужик десять лет в тюряге и устроился таксистом. Садятся как-то к нему бывшие друганы, узнали его и спрашивают:
– А что ж ты, Вован, шоферюгой заделался? Давай снова к нам. Есть тут одна делюга на примете.
– Не-е, братаны. Вы прикиньте: еду я с ветерком, насвистываю. А мне через каждые сто метров машут и спрашивают: «Шеф, свободен?» А я им отвечаю: «Свободен!» И дальше еду…
Теперь грохнули. Стали друг друга спрашивать: «Шеф, свободен?» и ржать. Штелле решил ещё парочку подкинуть.
– Слышь, братан, ты на воле кем был?
– Студентом.
– А за что сел-то?
– За то что пропустил занятие по квантовой физике.
– Да ты гонишь, как это возможно?
– В тот день я брал банк.
Вот теперь это был коллектив.
Объявление в библиотеке на зоне:
«Братва, Толстых в натуре было несколько, если не в падлу называйте имя.»
– В натуре! Ой, не могу! – заливалась колокольчиками Варлей.
– Ну, и на последок. Этот точно можно в сценарий вставить.
Письма от матери сыну в тюрьму и обратно:
– Сына! Без тебя хозяйство не ведётся – огород копать некому, картошку тоже садить не с кем.
– Мать! Ты огород не копай – себе на срок накопаешь и мне добавку сделают.
– Сына! Приходили из милиции – весь огород перекопали, искали что-то!
– Мама! Чем смог – тем помог. Картошку уж сама посадишь.
А ведь по праву потом Никулин стал вести передачу с рассказыванием анекдотов. Следом он выдал парочку. Какой-то не очень смешной про кладбище рассказал Мкртчян. Отметился и сам Гайдай. Весело посидели. Когда стали прощаться, Пётр не забыл и о примирении двух персонажей.
– Леонид Иванович, задержитесь на пару минут, – сам же вышел вместе с остальной гоп компанией и придержал Моргунова, – Евгений Александрович, у меня к вам приватный разговор есть. В приёмной посидите пару минут, как режиссёра отпущу, заходите.
– Мирить вас буду, – сообщил стоящему посреди кабинета Гайдаю.
– Да, вы знаете… – начал закипать товарищ.
– Леонид Иванович, вы ведь коммунист, разведчиком были на фронте. Есть слово «НАДО». К тому же есть мнение, – Пётр указал пальцем сначала на потолок, потом махнул на него рукой и повернул палец к себе, – Есть мнение присвоить вам в этом году Заслуженного артиста РСФСР. А с Моргуновым я после вас поговорю. Он впредь будет вести себя корректно.
– С трудом верится. Вы ведь его не знаете! – снова принялся закипать.
– Сейчас и познакомлюсь. Люди ведь огромные очереди выстаивают, чтобы и на «Бывалого» посмотреть. Им ведь не объяснения нужны, что отличный режиссёр поссорился с любимым героем. Им в нашей тяжёлой жизни нужно отдохнуть душой, расправить складки на ней. Поставьте на одну чашу весов ваши трения с Моргуновым, а на другую смех семидесяти миллионов зрителей. Договорились? – Штелле крепко сжал руку Гайдаю.
– Д’Артаньян точно будет? – сверкнул очками «обиженный» режиссёр.
– Обижаете.
Моргунов не подвёл. Прошёл и уселся за стол без приглашения. Откинулся. Позёр. Пётр смотрел на него и гадал, с чего начать. Пряник? Кнут? Не хотелось с кнута. Упрётся и поедет из принципа руководить драмкружком в Южносахалинск. Чем ещё можно напугать? На Кунашире, наверное, нет драмкружков.
– Евгений Александрович, вы ведь понимаете, зачем я вас оставил? – пусть сам выберет.
– Что сказал Гайдай? – вот ведь «сволочь». Уел.
– Режиссёр согласен на время съёмок фильма закопать топор войны.
– Подозрительно, – сел нормально чуть склонил голову набок. Это при такой-то шее. Вот не воспринимался сей персонаж серьёзно.
– Ладно, давайте торговаться. Первое, по результатам фильма вам присвоим заслуженного, а Никулину народного (А что всего-то на год раньше.) Второе, – Пётр чуть помедлил. Да почему нет? – У меня есть пара написанных сценариев, (На самом деле только в проекте) короткометражки юмористические. Поставлю вас режиссёром. Оправдаете высокое доверие?
Моргунов достал платок и вытер шею. Платок был не свежий. Правильно такая жара на улице, и приёмная на южной стороне. Жарко «Бывалому».
– Извиняться не буду, но постараюсь вести себя корректно, – запихал платок в карман, но тут же вынул и снова протёр бычью шею.
– Вот и договорились, почти. Евгений Александрович, а вы как к новому сценарию относитесь, не появлялось желание чего-нибудь добавить?
– Уголовники не смешные. Может, вы и правы с анекдотами.
– Евгений Александрович, вы на бумаге мне изобразите замечания и добавочки ваши. Договорились.
Вот. Другой человек. Протянул солидно руку, прощаясь. Ох, уж эти артисты. Они не за деньги пока работают, за признание. Плохо это или хорошо? Увидим.
