Сон

Я десять дней просидел в квартире, выходил изредка, в магазин, всё время курил траву и писал картины с мрачными сюжетами. Горы кислотными красками, чёрно-белые обнажённые женские тела в неестественных позах, шторм на море и маленький корабль, сильно накрененный на волнах. Читал Евангелие и ждал редкие вести от Марины. На одиннадцатый день экспедиции я получил сообщение от жены Николая, она писала, что их группа попала в непогоду и пока неизвестно, живы ли они. Ещё через три дня написали из федерации альпинистов, что распогодилось и ведутся поисковые работы. А на следующий день пришло сообщение о том, что поиски прекратили из-за непогоды и их тела уже не найти.

– Марина погибла. – Тихо произнёс я, меня изнутри разрывало горе и подступало давящим комком к горлу, который хотел вырваться криком и залить слезами всю мою предстоящую жизнь без неё.

– Погибла? – Переспросила Аня. – С чего ты взял?

– Они попали в непогоду, вчера была поисковая экспедиция, сегодня её приостановили, погода снова испортилась. – Так же тихо произнёс я. – Шансов найти их тела нет.

– О! Боже! Как так? – Аня заплакала, убежала в ванную и заперлась там.

– Ты пытался зайти к ней в сон? – Спросила Света.

– Нет. Я не знаю жива ли она, скорее всего, нет. Тогда, как это сделать и куда я попаду?

– Я думаю, попробовать стоит. – Настаивала на своём Света. – Вдруг она жива и это может помочь ей.

– Может ты и права. – Я достал из Аниного портсигара самокрутку, прикурил, затянулся несколько раз, отдал Свете, сел в кресло, закрыл глаза, увидел дверь, открыл, шагнул, за ней было всё белое, от снега, я начал бродить наугад, оставляя следы на целине. Услышал глухой стук и побежал в ту сторону, откуда доносились звуки. Посреди белоснежной поляны я увидел лежащую на боку Марину, свернувшуюся калачиком, закутанную в капюшон пуховика, а возле неё сидел человек с бубном, тот самый, которого мы встретили во сне Марины. Он с длинными интервалами и широкими размахами бил в бубен чёрного цвета, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. Глаза его были закрыты, на веках нарисованы вертикальные кошачьи зрачки. Я подбежал к Марине, попытался перевернуть её на спину, но тело словно каменное, не поддавалось. Обернулся на человека с бубном, тот поднял веки, в глазницах была небесно-голубая бездна, меня начало затягивать в неё. Я открыл глаза и глубоко вдохнул, напротив меня сидела Света, слёзы сами покатились по моим щекам.

– Ну, что? – Спросила она. – Ты видел что-нибудь?

– Видел. – Еле проговорил я. – Она умерла.

– Как ты это увидел?

– Её тело лежало замёрзшее на снегу, над ней сидел человек и бил в бубен, а в глазах его бездна, которая меня чуть не затянула.

– И ты смог вернуться? – От удивления её глаза стали круглыми.

– С трудом, но смог. Как там Аня?

– Не знаю. – Света встала, подошла к двери в ванную, прислонилась к ней щекой и тихо позвала. – Аня, Аня, ты как там? – Аня что-то ответила, мне не было слышно. – Выходи, нам тоже плохо, не закрывайся от нас. – Света вернулась ко мне и села на кровать, следом вышла Аня, подошла ко мне, наклонилась, обняла, она уже не плакала, но громко всхлипывала.

– Ничего уже не поделаешь. – Прошептала мне на ухо. – Уже ничего.

– Да. – Я встал, оделся, открыл входную дверь.

– Ты куда? – Спросила Света.

– В студию, мне там всегда легче.

Я сбежал по лестнице в подземный гараж, мысли в голове путались, сел в машину, собрался с силами, повернул ключ, выехал на улицу, моросил мелкий дождь, как в день отлёта Марины на встречу собственной гобели. Ехал медленно, в голове вспыхивали воспоминания, как мы с ней познакомились, как смеялись в горах в палатке, её улыбка, её грудь, как парились в бане, как ей было плохо в гостинице Бишкека, я невольно улыбнулся. Пока доехал, немного полегчало, отпер дверь, в студии горел свет, звучала музыка, я сразу узнал – это была моя пластинка Шопена. Я зашёл на кухню, за столом сидела девушка, которая плакала под дверью в тот самый день, когда улетела Марина, она приходила на мой семинар. – Ты что здесь делаешь? – Спросил я.

– Извини. – Девушка, соскочила с диванчика. – Мне Аня и Дмитрий разрешили здесь пожить какое-то время.

– Хорошо. – Я усмехнулся. – Ты откуда?

– Я приходила на тренинг, или как это называется, помнишь?

– Помню. – Я посмотрел ей в глаза. – Ты откуда?

– Я приехала на заработки сюда, но так получилась, что осталась без денег, без работы и на улице. А приехала из Киргизии.

– Опять Киргизия. – Я вздохнул. – Как зовут тебя?

– Марина. – Девушка растерянно смотрела на меня.

– Марина из Киргизии. – Я сел на барный стул. – Это слишком. Трава есть?

– Есть. – Она достала портсигар, наполненный скрученными косяками. – А, что слишком?

– Мне сегодня сообщили, что погибла моя девушка, а звали её Марина и полюбили мы друг друга в горах, в Киргизии. – Я вытащил кривую самокрутку, прикурил. – Это ты накрутила?

– Да. – Ответила Марина. – А ещё я прибрала здесь всё.

– Чем ты питаешься?

– Аня мне привозит продукты и готовую еду. – Марина сконфузилась, ей явно было не по себе от разговора. – Если хочешь, я могу уйти.

– Не вздумай. – Я улыбнулся. – Живи хоть всю жизнь, не переживай. У тебя вещи есть?

– Мне Аня привезла свои. – Марина немного расслабилась. – Вы все очень хорошие люди, спасибо вам.

– Хорошие. – Тихо повторил я за ней. – Да, уж. Очень хорошие. – Я улыбнулся. – Спасибо тебе. Я приезжаю сюда в моменты, когда мне очень плохо, чтобы побыть в одиночестве, послушать музыку, а ты немного развеяла мои мысли. Это хорошо, что ты здесь. Я надеюсь, ты надолго останешься. Если что-то понадобится, звони, пиши, мой номер второй на визитке. – Я пододвинул ей визитку, из стопки, лежащей на баре.

– Спасибо. – Глядя на визитку, сказала Марина. – Почему ты так добр ко мне?

– Просто так, не парься. – Я улыбнулся. – Я ухожу, закрой за мной дверь.

Я приехал домой в другом настроении, встреча с Мариной в студии меня отвлекла от разъедающих мыслей, Аня тоже успокоилась, она сидела за столом, подогнув под себя одну ногу, пила кофе и курила сигарету, Света лежала на кровати, читала книгу.

– Дениска, как ты? – Спросила Аня.

– Уже лучше, я отошёл немного, ты мне не говорила, что в студии живёт девушка. – Я сел в кресло. – Она милая.

– Ты две недели был сам не свой, писал картины, не хотела тебя отвлекать. – Аня громко отхлебнула кофе. – Тебе стоит сделать выставку.

– Отличная идея. – Сказал я. – Ты займёшься организацией? А семинары по снам надо отменить, я не хочу этим заниматься.

– Да, я организую выставку, если отменим семинары, то освободится время. – Аня задумалась, наморщив лоб. – Выставку в память о Марине и Николае, я думаю, это сработает.

– Ты цинична. – Я скорчил недовольную гримасу. – Два часа назад ты оплакивала Марину, а сейчас предлагаешь мне использовать её гибель.

– Не использовать, а «выставка в память». – Хитро прищурив глаза, тихо заговорила Аня. – Но, если не хочешь, можешь выбрать любую другую тему, например, сохранение планеты или мир во всём мире. – Аня хитро улыбнулась.

– Я подумаю о мире, обо всём мире. – Я улыбнулся ей в ответ. – Какие планы со Светой у тебя сегодня?

– Мы сейчас уезжаем на выставку, фотограф выставляется, ты его всё равно не знаешь. – Сказала Аня.

– А он меня знает?

– Конечно, знает.

Аня и Света ушли, я остался один в квартире, лёг на кровать, среди бардака в основном из женских вещей и всяких штучек вроде фена, косметички и секс-игрушек. «Интересно, есть ли загробный мир», – подумал я – «если есть, можно ли туда попасть, может, я могу встретиться с Мариной там». Я закрыл глаза, представил дверь, а за ней – то самое, о чём я ничего не знаю, да и никто не знает. Я толкнул дверь, перешагнул через порог и оказался на берегу то ли широкой реки, то ли озера, над которым нависало серое небо с густыми свинцовыми тучами. Над водой стелился белый туман, похожий на эффект дым-машины. Я стоял на массивных гранитных плитах, о которые бились мелкие волны, из тумана выплыла узкая, длинная лодка, в ней стоял высокий человек в балахоне. Когда он подплыл ближе, я узнал в нём одного из тех, кого встретил на луне, мне стало страшно. Постарался проснуться, но не смог, у меня сильно скрутило живот, я чувствовал боль и осознавал, что лежу на кровати в своей квартире, и в то же время нахожусь здесь, в этом сером и мрачном месте. Лодка подплыла вплотную к берегу, я спустился в неё, сел на дощатую скамейку напротив высокого «кого-то» на другом конце лодки, он оттолкнулся вислом от каменного берега, и мы поплыли. Вскоре берег исчез за пеленой тумана, тёмная вода тихонько плескалась о борта судна.

– Куда мы плывём? – Я обратился к человеку, но ответа не последовало. – Где я нахожусь? – Снова тишина. Я старался проснуться, но не мог, лежал и корчился от боли на кровати. – Кто вы такой? – Я повысил голос, человек стоял ко мне спиной, молчал и медленно грёб веслом то с одной стороны, то с другой, «человек ли это, вообще», мелькнула мысль в моей голове.

Через некоторое время я увидел блики света в тумане, мы двигались в его сторону. Подплыли к большому гранитному острову, в середине находился яркий свет, он сильно светил, но не слепил глаза, на него было приятно смотреть. Лодка причалила к берегу, я сошёл на каменные, серые плиты, сделал несколько шагов к свету. Тем временем в области солнечного сплетения жгло и резало, я лежал на кровати свернувшись калачиком и держался за живот, было ощущение, что из меня что-то выдирают и это что-то я сам.

– Зачем ты пришёл? – Раздался приятный, бархатистый голос из неоткуда.

– Где я?

– Там куда ты пришёл. – Ответил голос. – Что тебе надо?

– Хотел встретиться с Мариной. – Я пытался разглядеть, есть ли кто-то в лучах света или это свет со мной говорит.

– Ты с ней никогда не увидишься. – Мягко сказал голос. – Умерших – живые не могут встретить и наоборот.

– А после смерти?

– Не думай о том, что будет после смерти или чего не будет, живи, пока живёшь, это временно. – Ответил мне голос сухо.

– Но, как же ад и рай? И кто ты? – Спросил я. – А как же мёртвые являются живым во сне, к кому-то наяву даже приходят?

– Есть и ад, и рай. Но даже здесь ты никого не встретишь. Мёртвые не являются, это плод воображения или те, кто наполняет мир духов.

– Где мы? На рай это не похоже, ад, что ли?

– Да, это ад. – Ответил голос.

– Но кто тогда ты? Почему ты здесь?

– Я есть Альфа и Омега. И здесь я нужен больше, чем где бы то ни было. – Голос стал звучать рассержено. – Уходи и больше не приходи сюда, здесь живым не место.

Я сел в лодку, и мы поплыли, прочь от света, вскоре он вовсе скрылся в тумане, боль в животе по мере того, как мы отдалялись, отступала. Я опустил руку в воду, она была холодная и густая, она начала меня затягивать и медленно подниматься по руке, я дёрнулся всем телом и вырвался из воды. Мы подплыли к берегу, я сошёл на гранитные плиты, обмытые волнами, но двери, через которую вошёл сюда, не было. Гранитная площадка уходила в даль под мрачным небом, я пошёл прочь от воды по гладкому камню, стараясь представить дверь. Налетел сильный ледяной ветер, я вжал голову в плечи и медленно плёлся, куда глаза глядели. До меня донеслись одиночные крики. «Ветер завывает, наверное», – подумал я, но чем дальше уходил от водоёма, тем громче становились голоса, вскоре стали различимы слова на неизвестном мне языке, вперемежку с мужскими и женскими стонами. Впереди мерцало зарево, я ускорился, подойдя ближе, увидел толпу людей в рваной, окровавленной одежде. Они что-то ели и отбирали друг у друга, я присел на корточки, чтобы они не заметили меня и стал наблюдать. Женщина подкралась сзади к мужчине, который, что-то грыз, стоя на коленях, запрыгнула ему на спину и откусила ухо, он взревел и соскочил на ноги, а она побежала прочь, жуя на ходу его плоть и веселясь. Её схватил другой мужчина, повалил на каменную площадку и начал насиловать, целуя окровавленное тело. Она визжала и царапала ему спину, а он смеялся. Я пригляделся, что же это они жрали такое, они отгрызали куски и разрывали человеческий труп, из моей груди вырвался стон. Женщина из этой толпы повернулась в мою сторону, она прислушалась, но меня не видела, я понял, мы находимся в кромешной темноте, только почему-то мне их видно, а они ничего не видят, только на слух находят друг друга, насилуют, убивают и съедают. Я заплакал от всего этого кошмара. Сидел, закрыв ладони руками, и плакал, мне казалось, что никогда уже не проснусь. Неожиданно я провалился сквозь землю и полетел вниз.

Проснулся в холодном поту, боль постепенно отпускала, я лежал в кровати и силился понять, что произошло, мне было по-прежнему страшно от увиденного. Дверь открылась, я вздрогнул, услышал голоса Ани и Светы, они вернулись и что-то весело обсуждали, я встал с кровати, держась рукой за живот.

– Как вы думаете, есть ад? – Обратился я к ним.

– Я стараюсь не думать об этом. – Ответила Аня. – Меня грузят такие мысли.

– Ну, и зря. – Я вздохнул. – А ты, Света, тоже не думаешь?

– Думаю и очень много. – Света улыбнулась. – Но сейчас не то время, чтобы говорить об этом, я понимаю, ты сильно переживаешь из-за Марины, но есть ещё и рай, я верю, что она там.

– Дело вовсе не в этом, забудьте.

ГЛАВА 3

– Прошло уже полгода со дня гибели Марины. – Аня сделала большой глоток вина из бокала.

– Я знаю. – Ответил я сухо.

– Ты сам не свой всё это время. Жизнь продолжается.

– Я сильно устаю.

– От чего?

– Я пишу картины, ты устроила выставку, стараюсь наклепать шедевров. – Я усмехнулся.

– И о картинах, кстати, они у тебя мрачные, в серых тонах, кроме, конечно, гор.

– Ты предлагаешь раскрасить их яркими цветами? – Я достал из портсигара самокрутку, послюнявил и прикурил, глубоко затянулся. – Знаешь, а ты права, пора снять маску страдальца, пройдёт выставка и всё изменится.

– Я думаю, тебе стоило бы сейчас её снять, ребята переживают за тебя. – Аня взяла у меня косяк и затянулась.

– Они не за меня переживают, им неприятно моё общество, скорее даже общество моего настроения. – Я передал самокрутку Анне.

– Ты рискуешь вылететь из группы. – Аня затянулась и косяк затрещал. – Что ты тогда будешь делать? Пачкать холст серыми красками?

– Давай отложим этот разговор, я хочу тебя без Светы и Марины. – Я положил руку на ей колено и прищурил глаза.

– Ты не умеешь переводить тему разговора. – Аня вздохнула. – Если тебе это поможет.

– Нет, не поможет. Не надо делать мне одолжение. – Я убрал руку. – Когда ты стала такой жеманной?

– Я всегда была такой, просто рядом с тобой раньше было легко отдаваться безумию, не только в мыслях, ты дарил свободу, жил безрассудно, и это заряжало энергией и позитивом.

– Я сам тогда не был свободен. – Я усмехнулся. – А теперь, когда я освободился от гнетущих мыслей, перестал дарить свободу другим. Может, то была совсем и не свобода и позитив, а просто состояние, в котором я прятал свою тоску и боль, разъедающие изнутри.

– Да, и твоё общество не тяготило, а сейчас ты растворился в своей депрессии, она проела в тебе дыру и вырвалась наружу, поглощая всех вокруг. – Аня затянулась. – Перестань оправдывать всё это говно, живи, дари людям радость и свободу, как раньше. Иначе я не смогу продавать твою музыку и картины.

Щёлкнул дверной замок, открылась дверь и вошла Света, Аня встала к ней навстречу, они обнялись, поцеловались. Я молча наблюдал за всем происходящим и не мог понять, когда это всё зашло так далеко, как я оказался лишним в своём доме. Я чувствовал неловкость, находясь там. С каких пор Аня учит меня жить и лезет в моё творчество?

– Как день прошёл? – Спросил я, не свойственным мне, растерянным тоном.

– Ой, знаешь, замечательно. – Ответила, разуваясь, Света. – Как ты себя чувствуешь?

– Странный вопрос, но хорошо. – Я засмеялся.

– Ты последнее время подавлен и странно себя ведёшь. – Света подошла ко мне и поцеловала в щёку.

– Да, возможно, я этого совсем не ощущаю. – Я снова засмеялся.

– Я же говорю, вот даже этот смех. – Аня указала на меня ладонью. – После гибели Марины ты сам не свой.

– Это вы сами не свои после этой трагедии, дня не проходит, чтобы кто-то из вас не заговорил об этом. – Я взял самокрутку и прикурил. – Я уже пережил, всё в прошлом. Давайте оставим эту тему, я больше не могу жить в трауре.

– Вот об этом я и говорю. – Сказала Аня. – Ты не можешь смириться.

– Да, смирился я, причём сразу. – Я протянул Свете самокрутку.

– Знаешь, что? Ты меня достал своим нытьём и истериками. – Аня принялась одеваться. – Я ухожу.

Мы со Светой молча следили за тем, как Аня собиралась, и курили косяк. Дверь хлопнула, она ушла.

– Света, когда это всё вдруг изменилось так? – Спросил я.

– После смерти Марины.

– Мне кажется дело не в этом. – Я достал ещё один косяк. – Ощущение, что мир изменился, был лёгким и непринуждённым, а стал невыносимо тягостным.

– Ты практикуешь? – Света взяла у меня косяк и глубоко затянулась. – Я про осознанные сновидения?

– Нет, забросил после гибели Марины. – Я вздохнул. – Давай не будем об этом.

– Однажды ступив на путь, нельзя свернуть или остановиться. – Света подошла к проигрывателю, и поставила пластинку, зазвучала группа «Led Zeppelin».

– Можно, я же остановился, не верю больше, всё это может свести с ума. – Я достал ещё одну самокрутку, послюнявил и прикурил.

– Это существует и происходит, независимо от твоей веры. И ты существуешь независимо от своей веры, можешь вообще ни во что не верить, но это не исключает существования того или иного. – Света взяла у меня косяк и затянулась. – Ты сколько скурил уже?

– Много. – Раздражённо ответил я. – Если я не верю, для меня этого нет, давай закроем эту тему, раз и навсегда. С каких это пор тебя стало волновать, сколько и чего я употребляю? Вообще, чего вы лезете ко мне со своими нравоучениями?

– С тех пор, как ты замкнулся в себе. А если не веришь, то да, для тебя не существует и остальных, кто не верит, но кто ты такой, чтобы прекратить существование того, что есть независимо от тебя? – Света вздохнула. – Не отвечай, давай оставим этот разговор и не будем больше возвращаться к нему. – Света потянулась ко мне и поцеловала. – Я хочу быть с тобой всегда и везде.

– Я знаю, но сейчас сильно запутался во всём происходящем. – Я докурил и потушил окурок в пепельнице.

– Вижу, и Аня тоже это видит, она сильно переживает, я понимаю, что дело не в Марине, но она это может объяснить только так. Не сердись на неё.

– Не сержусь, я много работаю над картинами для выставки, постоянные концерты, да ещё и альбом сольный записываю. Я устаю.

– Пройдёт выставка и всё закончится, она уже скоро, съездим куда-нибудь, отдохнём. Тебе надо сменить обстановку, вырваться из всего, что тебя окружает.

Зазвонил телефон. На экране светился улыбающийся Димон. Я нажал «ответить».

– Да.

– Привет, Дэнчик, как ты?

– Хорошо, как твои дела?

– Слушай, как тебе это сказать, блин.

– Что случилось, говори?

– Антон повесился.

– Как так? Ты разыгрываешь меня?

– Нет, не разыгрываю, чувак. Сегодня утром его девушка обнаружила мертвым у себя в квартире, то есть у него в квартире.

– У него была девушка?

– Оказалось, что была.

– Записку оставил?

– Нет, скорее всего обдолбался, он в последнее время на героин подсел.

– Что с концертами?

– Не знаю пока, не думал. А ты, что думаешь?

– Стоит найти замену и устроить их в память о нём.

– Надо собраться, обсудить, ещё и похороны организовать, сейчас в прессе шумиха начнётся, постарайся не говорить про наркоту.

– Не скажу, свалим всё на кризис. Давай в студии соберёмся завтра.

– Да, давай, до завтра тогда. – Димон положил трубку.

– Что-то случилось? – Спросила Света.

– Случилось. – Я глубоко вздохнул. – Мне надо развеяться. – Света сидела молча и смотрела на меня, я встал, собрался и вышел, не произнеся больше не слова. Спустился к машине, сел за руль, позвонил Джону.

– Алёу. – Ответил Джон.

– Привет, не занят?

– Так, немного, приехать хотел?

– Да.

– Захвати тогда сигарет пару пачек.

– Хорошо, скоро буду. – Я положил трубку и поехал к Джону.

Над городом было пасмурное небо, моросил дождь, мокрый асфальт играл цветами фонарей и вывесок. Так странно, но во мне не было никаких чувств, наверное, я ещё ничего не осознал. Силился проникнуться всем масштабом трагедии, но всё было тщетно, никаких эмоций, пустота внутри. Я остановился возле магазинчика, зашёл, купил две пачки сигарет и шоколадку к чаю, вышел, постоял немного под дождём вдыхая прохладный, влажный воздух, постарался ещё раз разбудить в себе чувства, ничего, внутри будто всё вымерло.

– Здаров. – Джон открыл дверь и впустил меня в квартиру, на нём был новый халат. – Как житуха молодая?

– Привет. – Я пожал Джону руку. – У тебя новый халат, да, и словечки новые.

– Да, мама подарила на день рождения. Давно мы с тобой не виделись. Куда пропал?

– Куча потрясений, и дел много, писал картины для выставки, альбом сольный записал, скоро презентовать буду.

– Я тоже альбомчик докатал, приходи, кстати, на следующей неделе выступаю. – Джон зашёл в кухню. – Тебе кофе, как всегда?

– Да. – Зайдя следом, ответил я. – Тебе помощь в организации нужна?

– Да, нет, мы с Аней всё уже сделали.

– С Аней? – Удивился я. – Вы разве знакомы?

– Знакомы. – Засмеялся Джон. – Ты какой-то подавленный, что-то случилось?

– Случилось. – Я вздохнул. – Антон, наш вокалист, покончил с собой.

– Как покончил? Когда? Почему мне никто не сообщил? – В дверях появилась Аня, в старом халате Джона.

– Ого, ребята, да вы серьёзно заняты тут. – Я засмеялся. – И давно ты носишь этот халат?

– Для тебя надела, я хожу без одежды у Джона. – Прищурив глаза, съязвила Аня.

– Повесился. – Я перевёл тему. – Мне самому только что позвонил Димон, тебе не успел ещё, а может и не хотел.

– Что значит, не хотел? – Аня нахмурила брови. – Вы меня слить решили? Да, я вас сама всех солью.

– У тебя теперь новый перспективный проект. – Я продолжал нагнетать обстановку. – Да, Женя?

– Это только работа. – Джон немного растерялся.

– На сцену через постель? – Я засмеялся. – Ребята – это прошлый век. Вы устарели оба.

– Ты просто ревнуешь! – Аня повысила голос. – Ты всегда меня любил, а я тебя только использовала, вот ты и бесишься.

– Давайте остановимся. – Я смеялся. – А то ты зашла слишком далеко. К Джону не ревную и тебя не люблю, я рад за вас, ребята. Теперь ты съедешь от меня?

– Съеду! Ты самодовольный, напыщенный эгоист. – Аня разошлась не на шутку.

– Аня, послушай меня. – Тихо и мягко обратился я, с улыбкой к Анне. – Не желаю с тобой ссориться, если не хочешь, можешь не съезжать от меня, я искренне рад за тебя и Джона, вы большие молодцы.

– Мне плевать, что ты там себе думаешь. – Аня не успокаивалась.

– Денис, тебе лучше уйти. – Тихо сказал Джон.

– Хорошо, допью только кофе, позволите? Аня, ты не против?

– Ань, давай выпьем кофе. – Предложил Джон.

– Анечка, солнышко. – Начал я спокойным тоном. – Садись, выпьем кофе, не делай из меня врага, я не хочу им быть, правда, несмотря ни на что, я тебя уважаю и ценю. Сегодня повесился Антон, это трагедия и то, что ты встречаешься с Джоном, это никого, повторю, никого, кроме тебя не задевает. Расскажи мне лучше про концерт и как ты вышла на Джона?

– Ты правда не сердишься? – Опустив глаза на бокал с кофе, тихо спросила Аня.

– Нет, я по-прежнему тебя люблю, ты мой близкий друг и Джон тоже мой друг, теперь я смогу приезжать к вам обоим, для меня это ценно, правда. – Я тихо проговорил, а Аня улыбалась и плакала.

– Как ты это делаешь? – Спросил Джон. – Я думал, сейчас будет скандал.

– Просто люблю вас. – Я засмеялся. – И вы меня любите, но не всегда помните об этом. – Я залпом допил остывший кофе. – Ну, вот, кофе выпит, мне пора ехать, дома меня ждёт Света, она ничего не знает ещё.

– Извини. – Сказала Аня. – Если хочешь, можешь остаться.

– Да, не стоит уезжать, я это сгоряча. – Джон потупил взгляд. – Может, ещё кофе?

– Нет, правда, уже всё произошло, что должно было произойти. – Я встал из-за стола.

– Я знаю, что тебя задержит, и от чего ты не откажешься. – Аня засмеялась и достала кисет с травой.

– Ты права, задержит, но ненадолго. Скручивай, а ты, Джон, тоже куришь, что ли?

– Да, начал он курить. – Ответила за Джона Аня. – Поверь, эта дрянь заставит тебя остаться.

– Ты уже отвечаешь за Женю. – Я умилительно смеялся. – Остаться не заставит, меня ждёт Света, так что покурим, и я поеду.

Аня скрутила самокрутку, протянула мне, я прикурил, затянулся пару раз и передал Джону. Она рассказала, что после моих проводов в горы они с Джоном начали общаться, он поставил ей свои записи, а она предложила устроить концерт. Мы скурили косяк, я распрощался и поехал домой. Дождь ещё моросил, трава и вправду оказалась сильной. Выехал на трассу и пожалел, что не остался. Управлять машиной было тяжело, мысли постоянно куда-то уносили, вспоминал неоконченные разговоры с Антоном, не разрешённые споры. Как я был глуп, это всё лишь повисло тяжестью на сердце, он ушёл из жизни, а я остался со всеми нашими спорами и ссорами… Ссорами, зачем только всё это надо было, ничего не имеет значения, только любовь… Только любовь… Мысль зависла на любви и смерти, я любил Марину, она умерла, смерть – это неотъемлемая часть жизни, мы все идём к одному концу, живём, чтобы умереть. Есть ли в этом смысл? А может смерть и есть смысл жизни? Как редко мы вспоминаем о ней, только когда кто-то из близких умирает, пробегает холод по телу, это случится со всеми нами, никто её не избежит. Я осознал, что приехал, припарковал машину, поднялся на лифте, зашёл в квартиру. Света лежала на кровати и читала книгу.

– У тебя всё хорошо? – Она заложила в книгу сигарету вместо закладки и встала с кровати. – Ты убежал, не сказав ни слова и сейчас молчишь, что случилось?

– Ты думала, когда-то о том, что ты умрёшь? – Я стоял в дверях и меня сильно накрывала трава. Понял – пока ехал за рулём старался держать себя в руках, но, сейчас, зайдя за порог, рассыпался. Моя депрессия наложилась на смерть Антона, а трава вытащила всё моё нутро.

– Да, я постоянно об этом помню, не знаю почему, но мысли о смерти меня часто посещают. Не в смысле как о самоубийстве, скорее, как о неминуемом завершении жизни. К чему это ты меня спрашиваешь?

– Антон повесился. – Я сказал и не глядя на Свету и принялся разуваться.

– Кофе будешь? – Света проигнорировала новость.

– Буду. – Я поднял голову и посмотрел на неё, на ней был коротенький, шёлковый халатик, меня ошарашил её вопрос, никакой реакции на сказанное мной. Показалось, что я ничего не сказал, подумал, но не произнёс, а может она не услышала. – Антон повесился. – Повторил я. – Ты слышала?

– Да, я услышала. Когда похороны?

– Не знаю, не думал об этом.

– Тогда давай не будем об этом, все умирают, у каждого своя смерть, это жизнь, извини за каламбур. – Света улыбнулась.

– Что ты читала?

– Библию. Нашла у тебя. Ты читал?

– Читал. – Я по-прежнему стоял в дверях в одном ботинке, не мог собраться с мыслями, мне казался наш диалог нереальным. – Ты Ветхий Завет читаешь или Новый?

– Откровение, захотелось перечитать. – Света подошла ко мне принялась развязывать мне шнурок.

– Что ты делаешь?

– Разуваю тебя, а то так и будешь торчать здесь, кофе уже готов, а ты всё разуться не можешь. – Света подняла мою ногу и стянула ботинок, я прошёл в комнату, сел за стол.

– Ну, и как тебе? – Я громко отхлебнул кофе.

– Что как? – Света улыбалась и глядела на меня.

– Откровение? – Я взял Библию с торчащей из неё сигаретой. – Оригинально. – Я посмотрел на сигарету. – И символично.

– Знаешь, я подумала, что зверь, о котором там написано и число его имени 666, может это стоит воспринимать буквально, как просто цифры, а не символизировать. Тогда выходит, что зверь – это число, цифры. Наш век цифровой, цифровые деньги, цифровые друзья, даже секс цифровой. Посмотри, если ты не в системе, ты ничего не сможешь купить и продать, ты вообще ничего не можешь без карточки.

– Интересная мысль, мы живём в последнее время. – Я хлебнул кофе, во рту всё пересохло. – Во все времена люди считали, что на их век выпал апокалипсис. И сто лет назад и тысячу, даже на другом материке, те, которые не знали Христа никогда. Всем хочется, чтобы метеорит врезался в землю или война ядерная случилась, это решило бы ряд проблем. Но нет, мир не рушится, люди умирают и рождаются, это замкнутый круг. Люди ждут конца света, ждут глобальной катастрофы. Это позволило бы не жить своими мелкими проблемами на работе или отсутствием работы, вопросами, где жить, что есть, с кем спать. Всем было бы одинаково.

– Я не жду конца света и войну тоже.

– Но считаешь, что именно ты живёшь в последнее время, причём в самое последнее. – Я усмехнулся. – Оставим этот разговор, мне надо решить свой маленький апокалипсис в ближайшие дни, похоронить друга, отыграть концерты и провести выставку.

– Ты ничего этого не будешь делать. – Она с укором посмотрела на меня. – Антона похоронят без тебя и выставка уже организована Аней.

– Да, но мне это надо прожить. – Я допил остывший кофе залпом. – Мне надоели постоянные разборки, смерти и связанные с ними последствия.

– Не переживай так. – Света достала самокрутку, прикурила и протянула мне. – Покури, станет легче.

– Ты права, зря я так близко к сердцу принимаю всё это. – Я затянулся, мысли улеглись, тело расслабилось. – Я много скурил сегодня.

– Да, очень. – Света засмеялась и взяла у меня косяк, подошла к проигрывателю, выключила его, в динамиках щёлкнуло, затем подошла к ноутбуку на барной стойке, включила музыку, запела Beth Hart. – Может, вина выпьем?

– С удовольствием. – Я достал с верхней полки бутылку старого Бордо, откупорил, налил в бокалы, комната наполнилась приятным, сладким ароматом. – Для особенного случая берёг. – Протянул бокал Свете.

– Мог ты раньше подумать, что он будет таким? – Она сделала большой глоток и скинула с себя халатик, обнажив красивое тело. Я выпил бокал залпом, стянул футболку и мы завалились в постель.

Проснулся в полдень, Света уже не спала, сидела за столом без одежды и читала Библию, в пепельнице лежала сигарета, от её тлеющего кончика поднимался дым, тонкой, ровной струйкой, а потом заворачивался, образуя причудливые узоры. У меня было лёгкое недомогание после вчерашней травы и вина. Я выпил кофе, оделся и отправился в студию, по пути старался собраться с мыслями, но ничего не получалось. Решил, пусть чуваки сами разберутся, что делать с концертами, а я со всем соглашусь.

Приехал, когда все уже собрались. Зашёл на кухню, поздоровался, Лёха протянул мне бутылку пива, я взял и сделал несколько больших глотков, сразу полегчало.

– Ты плохо выглядишь. – Сказал он.