Глава 1
– Да чтоб ты в страшных муках сдох!
Дверь c грохотом захлопнулась за её спиной, не дав мне закончить. На щеке всё ещё полыхал след от тяжёлой ладони, а мерзкая полуулыбочка всё не сходила с моего лица.
Здоров. Этого чёткого засранца, приложившегося к дверному косяку в прихожей, зовут Лёха. И это как бы я. Долговязый поц с бритыми висками и хвостом на макушке. Мордой я вышел от души. Умом, вродь, тоже не обделили. Одно подвело, как бабка считает – характер. Хотя меня всё устраивало.
Жизнь у меня не сахар, но всё лучше, чем брать за щёку, чем любила промышлять сеструха.
Моя семья не была богатой, ничё такого. Существовали от зарплаты до зарплаты. Каждый выживал как мог. Полагаться друг на друга у нас не принято. Так что ещё со школы я повадился промышлять нехорошими делишками, а сестра водилась с мальчиками, приучившись тратить их денежки. Из предков – покой ей вечный – кое-как за нами одним глазом приглядывала бабка. Жуткая старуха сталинского закала, да тётка Агнесса – мать наша, но за это слово могла и по губам надавать. А то мало ли, ухажёры испугаются, что она в свои сорок девять с выводком. Но щас не об этом. Вернёмся к конфликту, лады?
Дверь распахнулась тяжёлым пинком. В дом раздражённым вихрем влетела худощавая брюнетка и дёрнула Лёшу за белый воротничок.
– И чё ты за мной не побежал, урод!? – рявкнула она.
Это Анька, та самая сестра, о которой я упомянул ранее. До сих пор, в шутку, прошу Бога избавить меня от неё. Не подумайте, она была, ну, нормальной бабой. Хабалистой, правда, и раздражающей, но получше некоторых барышень с нашего района.
А ещё, пожалуй, она была единственной бабой на свете, что могла безнаказанно влепить мне леща, а после мило улыбнуться и заслужить прощение. Только вот сама она никогда не улыбалась мне, засранка, и не извинялась.
– А чё, с фига ли я должен бегать за тобой, – отцепив её острые коготки от своей свеженькой рубашки, Лёша вытянул сигарету из-за уха и прикурился. – Жесть, ещё и по морде незаслуженно втащила, – растирая ладонью щеку, процедил он. – Как тебя твои бойфренды вообще терпят, – Аня в ответ лишь недовольно хмыкнула и толкнула брата в плечо. – Хоть бы дослушала.
– Если б ты рожал чуть быстрее, – начала она на повышенных тонах. – У тебя бы было гораздо меньше проблем, Лёх.
Парень стряхнул пепел щелчком пальцев. Затем начал сердито жевать сигу в сторону, демонстративно игнорируя само существование сестры.
– Так ты продолжишь или тебе очень понравилось получать по морде? – Анин громкий голос раздался снова. На сей раз она выросла прямо под самым носом Лёхи и стала мельтешить.
Лёша неохотно передал сигаретку в девичьи цепкие ручки и произнёс:
– В общем, я трахнул жену твоего босса, – повторил Лёша, наблюдая за нервно подрагивающим веком сестры. Их разговор начался с этой же фразы ещё пять минут назад и никак не мог продолжиться. – И ей понравилось, – Аня обхватила губами фильтр покрепче и медленно перевела пустой взгляд с ничего на лицо брата. – Я не хотел этого, зуб даю, ты же знаешь! Просто… так вышло.
– Так вышло, блин! – Ан всплеснула руками. На её лице застыла нервная улыбка, а глаза яростно заблестели. – Из воды жизнь вышла – вот, что вышло. А то что ты тёлку моего босса натянул – это уже косяк, Лёх.
– Короче! – вскинув ладонь, Лёша потребовал её заткнуться. – Суть не в этом. Она устроил меня на работу. В офигенный офис.
Аня вмиг переменилась в лице, произнося одними губами короткое «ох, вау».
– У меня, ну, типа, будет теперь обалденная зарплата. Я смогу отдать свой долг, и твой долг.
– Но для этого тебе придётся спать с женщиной моего босса, я правильно понимаю?
Лёха ничего путного не ответил ей, лишь уныло башкой кивнул, а чуть погодя вздохнул тяжко. Ему, совершенно точно, было стыдно за то, что произошло. Не просто стыдно, а даже как-то немного стрёмно, что вышло так, как вышло. Вообще-то это по его вине произошло всё. Не стоило допоздна по Москве шарахаться, да на щедрых баб у бара вестись, что коктейлями снабжают.
Тем не менее, разговор двух родственников закончился на ноте позитивной. Приблизившись к своему «дурачку» и, честно признав факт того, что не очень то ей и нужен был этот старикан, Аня обняла Лёшу за плечи. А затем подленько укусила за ухо, чтоб тот не расслаблялся. Она не простила его. Обиды в принципе никакой не было. Так что и извиняться было не за что. Ни ему, ни ей.
***
Алексей Герасимов нарядился… как смог.
Единственная его приличная рубашка была запихана в брюки и туго затянута ремнём. С галстуком справиться ему помогла сестра, которой пришлось повозиться, будто бы ни один из её мажоров галстуков в жизни не носил. Лёша даже купил на рынке более-менее неплохие запонки, раз уж его жизнь вышла на новый уровень.
Если честно, Лёха не создан для офиса, но ему очень хотелось стать частью этой рутины.
Первый день не предвещал никаких сюрпризов. Лёша, неумело скрывая волнение, знакомился с коллективом.
Хмурые дядьки и тётки неохотно шли на контакт с пацаном, сгорбившим спину. Единственной его доброжелательницей, во всём этом царстве чёрно-белых костюмов, оказалась офис-менеджер Маргарита, давшая парню не только краткий инструктаж по работе на новом месте, но и в кабинке во время обеда.
– Алексей, будьте добры, изучите наш глоссарий, – почти строго произнесла Маргарита, пока туго затягивала свои русые волосы в высоком хвосте. Она одёрнула юбку-карандаш со всех сторон и отстранила от себя нового сотрудника лёгким толчком. – Увидимся, – покидая кабинку уборной, она милейше улыбнулась. Её каблуки цокали по кафелю до тех пор, пока в туалете не повисла гробовая тишина. Классная Маргарита баба, у неё глаза добрые и сиськи большие – а чё ещё нужно классной бабе? Вот и Лёха думает, что ничё.
Застёгивая ширинку, Лёша замер в коридоре и осмотрелся по сторонам. Он уже догадался, что здесь каждый норовит сожрать друг друга.
Но Лёха был готов к дедовщине. Хотя ему тяжело давалось сдерживать тот поток мата, который он в себе таил. Особенно учитывая особенности его прошлой жизни, в которой каждый новый диалог начинался с мата.
Лёша искренне желал прыгнуть выше своей головы. Парень мечтал сделать это как можно скорее и как можно проще. Но без труда не вытащить и рыбку из пруда, как говорится. Лёша всё понимал. И был хорошо знаком с данной пословицей. Он вызубрил её после сотни школьных взбучек, после тысячи драк, разбитых костяшек, колен и хитрых махинаций. Да, возможно, он не знал многого и не отучился в институте, когда это было необходимо, но он прошёл свою школу жизни. Школу жестоких и честных правил. Да, мать вашу, ему всего лишь двадцать семь! Никогда не поздно подняться со дна. Даже если ты на дне родился, дышал особым воздухом этого дна, ел еду, которую едят только на дне, и ничем не отличался от всех других, обитавших на этом дне.
Рабочий день был окончен в шесть тридцать. Ровно в шесть разбежались его «коллеги», все поголовно, тютелька в тютельку. К тому моменту Лёха уже сдал ключи от офиса (хотя с этим у него тоже возникли трудности) и задержался в поисках поста охраны. Это не заняло много времени, но когда Герасимов всё закончил, здание совсем опустело.
Оно, к слову, было массивное, оформленное в последних модных тенденциях, с колоннами из металлика и стеклянными потолками. Так понтово, что Герасимов гордо выхаживал по коридорам, фантазируя, будто бы он герой фильма «Американский психопат». Правда в этом он никому не признается, даже сестре.
К слову, утомиться за день он не успел. Его прошлые работёнки казались куда более изматывающими: стройки, доставки, клубы и так далее. Всё на ногах и где-нибудь обязательно у чёрта на рогах, чтоб потом ещё сто лет добираться до дома.
Лёха щёлкнул зажигалкой. И ещё разок. Затянулся с присвистом. Глянул вдаль с прищуром. Он глядел в небо, стоя на пороге офиса, и пускал дым кольцами.
Иногда он бросал взгляд на шикарные припаркованные тачки неподалёку, завидно присвистывал, но продолжал идти.
Он знал наверняка, что ближайшие двадцать лет такой роскоши ему не светит. Тем не менее, если он продолжит карабкаться со дна, когда-нибудь у него обязательно появится своя собственная тачка. Он так думал, и это придавало ему сил.
***
Дорога до дома заняла час времени, хотя ещё даже не начало темнеть. Лёха позволил себе расслабился: приобрёл бутылочку Жигулевского в каком-то табачном и с удовольствием закурил, расслабленной походкой отдаляясь от метро в сторону родного клоповника.
Хата его, кстати, реально напоминала, уж если не притон, то как минимум убежище для бездомных. Но Лёха к ней уже настолько привык, что сроднился со всеми прописавшимися на пару с ним тараканами. Те даже приветствовали его по утрам, пока Лёха думал думы в туалете, шурша целыми тараканьими семьями под изъеденным дверным косяком.
– Молодой человек, купите лотырейный билет! – окликнула Лёху осунувшаяся старушка, чьё сморщенное лицо выглядывало из крохотного окошка ларька неподалёку.
Лёша посмотрел на бабку с широченной улыбкой и подошёл поближе, чтобы заглянуть в окошко.
– Знаю я ваши эти лотырейные билеты, тёть! – отозвался Герасимов, стуча пальцем по деревянной раме. – Это всё развод!
– Сынок, у меня всё честно, Богом клянусь! – протестовала старушка. – Купи билет, а я обещаю, что удача к тебе точно нагрянет, – пожилая настаивала, но Лёша на неё лишь снисходительно рукой махнул.
– Ай, чёрт с вами, бабушка, – Лёх приметил глазами билет и ткнул пальцем в тот, что висел на витрине. – Мне, пожалуйста, «сюрприз от космоса» – сказал он и достал из кармана сотку, бросая ту в монетницу. – Вот, это за этот… как его, – наморщив лоб, Лёха махнул рукой. – Короче, за ништяк от космоса, да. Если вы чё-то выиграете, считайте, это подарок от меня вам, бабушка! А в моей жизни щас и так всё на мази, – на этих словах Лёха развернулся и бодро попёр дальше.
Пока шёл, Лёха даже придумал, что на вечер жрать будет, ещё и жигуль допил. Пустую алюминиевую банку в кусты коронным броском сверху пульнул. А там уж и к подъезду подгрёб, дверь открыл, а на него как посыпались – один за другим – мальчишки хулиганского вида. Бритые под ноль, кипишеватые и громкие. Вылетело таких из подъезда человека четыре, двое из которых Лёху плечом зацепили и даже не заметили. Как будто что-то нехорошее сотворили и по тапкам дали. Может, караулили кого? Лёха напрягся.
Район у них был не самый спокойный. Тут по лицу получить можно с большей вероятностью, чем в самых опасных местах мира, типа Пакистана или Мексики. Да и шпана всякая ночами гуляла, то девок пугала, то пожилых, отжимая и сумки и мобилы, а иногда и жизни. В общем, ничего святого.
Герасимов с шаткой уверенностью двинул по винтовой лестнице к своей квартире, заглядывая на верхние этажи заранее. Мало ли.
Второй. Третий. Четвёртый. Его этаж был пятый, и парень молил всех тех, кто заправлял небесами, чтоб у его хаты никакие утырки не тёрлись. Мало ли.
Лёша шагнул выше, поднимаясь на пятый. К счастью, утырками там и не пахло, но было кое-что другое.
– Э? – Лёша опешил, обнаружив на лестнице развалившегося пацана. – Эй! Ты живой?
В ответ Герасимову лишь прокряхтели.
Этот незнакомый чёрт попытался подняться, но его тряхнуло и инерцией прижало к перилам.
– Стоять можешь? – Лёха расслабился, уже более смело, но по-прежнему осторожно подбираясь к парню. Пусть его потрёпанный вид вас в заблуждение не вводит. На свете столько всяких хитрожопых уродов, что Лёха бы ничуть не удивился, если бы этот актёришка резко достал припрятанную в кармане заточку. Хотя, как оказалось позднее, чутьё Лёши на сей раз подвело.
Герасимов незнакомца за плечи схватил и попытался его зафиксировать. Тут же на Лёху взглянуло бледное мраморное лицо с грязными разводами и парой царапин. Этот парниша был лет двадцати трёх на вид, хотя в нынешнее время точно не определишь. Бледные потрескавшиеся губы подрагивали от холода. Из-под кепки торчала взъерошенная рыжая копна волос, а на Лёху внимательно смотрели здоровенные чёрные зрачки, что походили на монеты.
– А, – печально усмехнулся Герасимов. – Ты под чем-то. Всё понятно. Ну, давай, короче, –оттолкнув от себя чувака и проскочив мимо, Лёша поплёлся в свою квартиру, но не смог отойти слишком далеко. Нахальный пацан удивительно крепко вцепился в его рубашку со спины. Чужие холодные ладони скользнули по рёбрам, будто планируя обнять. Лёха напрягся пуще прежнего, когда руки парня стали цепляться за него слишком настойчиво. – Слышь, ты, отпусти по-хорошему, если зубы не лишние, – резко дёрнувшись, Лёша развернулся и толкнул ушлёпка в стену, прижал парня к той локтём так, чтоб у рыжего от страха очко скукожилось. Пусть говнюк знает, что Алексей не какой-то там дрыщ.
– Помо, – неожиданно приятный высокий голос оказался у этого мальчишки. – Помоги мне, – незнакомец начал шарить рукой в своём кармане, из-за чего Герасимов нахмурился, готовясь отразить атаку в любой момент. – Мне негде переночевать и нечем заплатить, но, – подозрительный тип медленно вынул из кармана скомканную бумажку. – У меня есть только это, – парень вытащил лотерейный билет со звёздами и планетами. – Будь человеком, а, – он улыбнулся невообразимо мило и добавил: – По-братски.
Глава 2
«Ну и чё я творю?» – спросил себя Леха, разглядывая конопатого гостя, сложившегося в самой неестественной позе для сна на диване в гостиной.
Тот выглядел, пах и вёл себя как истинный беспризорник.
Лишь одно смущало абсолютно гетеросексуального Алексея – чересчур миловидная у пацана рожа. Ну, вот, симпатичная дофига, и всё тут. Для Герасимова это казалось куда более странным, чем всё остальное, что с ним происходило за день. Хотя совершенно не странно, что именно по этой роже парню и наваляли. Местному быдлу симпатичного лица для драки достаточно, чего скрывать. Даже Лёха пару раз становился жертвой косых взглядов «ровных пацанов» только потому, что хорош собой. Ну, он так думал.
«И чё он такой милый-то», – подумал Лёха, продолжая разглядывать спящего человека. И тут уж чёрт ногу в душе Герасимова сломит, то ли искренни мысли его, то ли пару принятых бутылок пива так на мозги жмут.
Заколебавшись смотреть, но не трогать, Герасимов оставил парня откисать на диване, а сам пошёл по квартире расхаживать: то на кухне мелькнул, чтоб с парой бутеров разобраться, то в ванную комнату юркнул, дабы щетину подбрить, но каждый раз Лёха с любопытством выглядывал в дверном проёме, бросая косые взгляды на своего гостя. Короче, дел у Герасимова жопой жуй. Прикуриваясь каждые полчаса, он успел намутить более-менее сносный хавчик, аккуратно развесил чистую одежду на утро, ознакомиться с новыми правилам своей будущей успешной жизни и даже бросить смс сеструхе. Уж больно Анька парилась о том, что Лёша просрёт все их шансы на успешную житуху в первый же день. Но Лёша, кажись, не облажался. По крайней мере, ему так казалось.
Лёша бросил взгляд на настенные часы, чтобы заценить время. У него с детства проблемы с определением времени суток по механическим часам, так что ему всё-таки пришлось отыскать свой телефон, дабы ужаснуться, что уже три часа ночи. Идеальное время для совы, коей Герасимов и являлся, так что приучать себя к новому графику ему будет нелегко. Но парень оказался готов к подобным жертвам. В теории так точно, а вот на практике – уже лажал.
Лёша понимал, что жить «в кайф» – это не про удел успешного человека. Успешный человек идёт тернистым путём. Успешный человек ломает себя. Успешный человек бросает вредные привычки, даже если эти привычки тебе важней, чем воздух. Успешный человек бегает по утрам, ложится и встаёт по графику. У успешного человека всё по расписанию, даже, блин, приёмы пищи. Короче, успешный человек – это не Лёха. Даже более того – никто из тех, кого знал Лёха.
Лёха любил злоупотребить алкоголем. Любил смаковать дешёвые сигареты. Любил свой кашель курильщика. Любил доступных девушек и быстрый секс. Любил сидеть на своей старой грязной кухне, забросив одну ногу на стол, почти сбивая заплесневелую хавку. Он любил устраивать тусовки на своей хате. Любил свой район. Любил орать во всё горло с балкона на ночных дебоширов или дрочить, сидя на толчке, на жёсткое порно в четыре часа утра. Вот, что любил Лёха.
Хотя, возможно, Лёха не любил всё это искренне, а просто насмотрелся на знакомых. Всё-таки другой жизни он не знал.
Зато чего-чего, а вот в сказки Лёха никогда не верил – да никто их ему и не рассказывал – да и сам Лёха явно не походил ни на одного из книжных героев. Он слишком рано вырос. Слишком рано взял на себя непосильный груз ответственности и, пускай в их семье не принято впрягаться друг за друга, но он был единственным, у кого действительно имелись яйца, чтобы тянуть за собой восьмилетнюю сестру. Именно потому что этого никто не делал, Лёха впрягался не только за неё, но и за всю их немногочисленную семью. Незаметно. Скрытно. Пихая деньги их докучливой бабке в щель под дверью. Решая проблемы матери на работе одним чётким ударом под дых тому, кто её всё время третировал. Или запинывая толпой, скрипя зубами, поднявших на сеструху руку мужиков.
Лёха никогда не был хорошим сыном, внуком и братом. По крайней мере, он всех в этом убедил, безустанно демонстрируя родственникам свой говёный характер.
Бычкуя сигарету, до сих пор не покинув кухни, Герасимов вдруг икнул.
– Ля, перебрал, – резюмировал Лёша, пытаясь сфокусировать мутный взгляд на пепельнице.
Всегда так – задумаешься о жизни и уже шестую бутылку кончаешь, да третью пачку сигарет выкуриваешь, из-за чего все внутренности желудка сводит спазмом.
Кое-как поднявшись из-за стола, Лёша побрёл в спальню, но по пути снова завернул в гостиную, где до сих пор валялся гадёныш с лотерейным билетом.
Тут Лёха и кончился.
К свернувшемуся калачиком на диване пацану хозяин квартиры подошёл раз, два и даже три. Первый, чтобы умыть грязное лицо влажной тряпкой, которое после этого стало только красивее. Второй, чтобы стянуть с несчастного ботинки и снять куртку. А третий раз можно считать актом наивысшей любезности – Герасимов притащил кружку воды, от которой рыжий наотмашь отбрыкивался, когда тот притулил к чужим губам керамику и вынудил незнакомца сделать пару глотков. И знаете, как-то так Герасимова повело. Как-то так нечаянно случилось, что Лёша прилёг рядом после этого. А затем и вовсе отключился.
***
Проснулся Лёша от звука тарахтящей дрели соседа. Лежал себе, слюни по полу пускал и всё моргал, медленно так, явно не осознавая реальности в полной мере. Потом, чуть погодя, уже прикрыв глаза снова, резко в себя пришёл и подскочил.
– Ой, мать! – заорал Герасимов и схватился телефон, судорожно проверяя который час. – Чёрт!
Он начал торопливо собирать себя в кучу, щупать свои же ноги, руки, шею, грудь. Всё болело, будто его за ночь толпой отпинали все подряд, а не из-за неудобной поверхности пола. Да и башка немного ныла, но это для Лёхи казалось едва ли не родным чем-то. Потому что он с похмельем – как псих с антидепрессантами – не расставался ни на день.
– Опаздываю, ёпт!
Герасимов со скоростью звука понёсся в спальню, быстро натянул на себя рубашку, штаны, упаковался в мгновение ока, там же, в давшем трещину зеркале, причесался пальцами и замутил нехитрую баранку на затылке. А затем как развернулся, чтобы бежать на выход, так и застыл, короче, на месте.
– Ты такой шумный, – усмехнувшись, в дверях застыл тот, о ком Лёха с утра даже не вспомнил. – А ещё чуть рёбра мне не сломал ночью, дурной сон приснился? – слегка подавшись в сторону Герасимова, человек не переставал ухмыляться. – Или замёрз? – ну слишком ехидная рожа смотрела на Лёшу. Правда, было ещё кое-что, о чём стоит сказать. Влажные рыжи волосы оказались зачёсаны назад, а лицо тщательно умыто. Под широкими штанами со стропами прятались весьма стройные женские ноги. Почему именно женские? Ну, блин, перед Лёхой стояла худенькая девушка в Лёхиной растянутой футболке. И всё… больше на ней ничё не было. – Слушай, я душ приняла, окей? И там завтрак сделала, – снова заговорила барышня, чей переменившийся облик вызывал у Лёхи лютый диссонанс. – Если хочешь, можешь ко мне присое… – но договорить ей Лёша не дал. Он жёстко сгрёб незнакомку за воротник и безотлагательно выволок в прихожую, наплевав даже на то, что девушка пыталась что-то там добавить. Чего говорить о недовольных, если Алексей буквально запрыгнул в свои ботинки и, вышвырнув своего гостя за дверь, точно щенка, вышел и сам. Он прихватил две первые подвернувшиеся под руку куртки, одну из которых швырнул девчонке.
– Ты, – закрыв хату на ключ в пару оборотов, Герасимов бросил взгляд через плечо и угрожающе посмотрел на неё. – Чтоб духа твоего тут не было, когда я вернусь, усекла?
Не дождавшись ответа от барышни, Лёша бросился вниз по лестнице. Он уже опаздывал, из-за чего знатно нервничал где-то внутренне. Его действительно волновало, что о нём подумают и скажут.
Герасимов не мог облажаться, нет, не в этот раз. Он будет держаться за этот шанс зубами, намертво, точно бультерьер за кролика Роджера. И как-то даже по-барабану уже на гордость, если она у него, конечно, осталась.
***
К счастью для Алексея, никто не заметил ни его опоздания, ни прибытия.
Парень упал за своё рабочее место и начал неловко пытаться имитировать рабочую деятельность, но тот совсем не осознавал, что от него требуется. Потом, конечно, на него посыпались задачи. Менеджером отдела продаж работать нелегко, особенно если до этого опыта ноль. Для Лёши казалось удачей уже то, что почти никто не обращал на него внимания. Правда вот то, что и разговаривать с ним не особо рвались, как и помощь оказывать – Герасимову не улыбалось. Он, как бы, привык ко вниманию на своём районе, но и выделяться пока что ему не хотелось, а то как-то это всё стрёмно.
По офису тут и там разносились шутки, смешки, все друг с другом так или иначе контактировали, и Лёша пытался тоже, но он был какой-то не такой. Какой-то угловатый, неправильный и неподходящий, так что ни шуток, ни разговоров с ним никто не оценил.
– Герасимов, – позвал его непосредственный начальник, когда рабочий день уже подошёл к концу, и парень собирался дать по тапкам одновременно со всеми. – В следующий раз не опаздывай.
– А, – Лёша слегка замялся. – Да, конечно, – он добавил, опуская глаза в пол: – Прошу прощения.
Хоть Лёша и спешил рвануть домой, хрен ему с маслом. О том, что домой его никто не отпускал, намекала короткая смс, полученная с незнакомого номера:
«Я жду тебя на седьмом этаже».
Как бы, вот и всё. Началась неприятная часть его карьерного роста. Паршиво, и вправду. Только сейчас Лёха ощутил на собственной шкуре, какой дорогой решила пробиться в жизни его сестра, а теперь и он тоже.
Эдик являлся одним из самых стрёмных Анькиных мужиков. Мерзкий морщинистый хрен с пробивающейся на висках сединой, ростом чуть ниже самого Лёхи. От него пасло за километр ореховым одеколоном, который Лёша на дух не переносил, а на пальцах сверкали мощные золотые печатки. Глазки мелкие, как у мыши, бегали туда-сюда, а губы поджимались в короткой линии каждый раз, когда Эдик, типа, улыбался. Трижды разведённый. Четвёртая жена оказалась вдвое старше Эдика. С ней-то Лёха и спал. Только в этот раз Герасимова всё-таки вывернуло после секса. Благо, не там же, где всё это происходило, а в одной из кабинок офисного сортира. Что-то Лёша уж слишком природнился к этим кабинкам, в которых за двое суток что только не происходило.
То, что муж с женой работали в одной фирме, Лёша узнал только сегодня. Конечно, новость об этом его не порадовала. Следовало быть осторожней, чтобы не упустить свою счастливую звезду. Желательно вообще не пересекаться с Эдиком, чтобы не дразнить быка.
Уже будучи в метро, Лёша печально обнялся со своим портфелем, разглядывая ботинки сидящих напротив клерков. На последней станции его слегка попустило от неприятного события, произошедшего после работы, тогда то парень и заёрзал: руки в карманах спрятал, одну затем вынул и, удивлённо вскинув брови, посмотрел на комок в своей ладони.
«О, лотерейный билет», – без особого энтузиазма он, так, чисто от нечего делать, потёр ногтем закрашенные места. – «А я говорил», – он внутренне усмехнулся и безмятежно пронёсся взглядом по цифрам. Как Герасимов и думал, это кусок бумаги не мог претендовать даже на самый минимальный выигрыш.
***
К дому Лёха возвращался уже довольно поздно. Его старенькие часы, барахлившие последние пару месяцев, докладывали, что уже почти двенадцать. Отовсюду на улице доносились оры, крики и звяканье бутылок. Ох, как бы Лёха хотел щас накатить, конечно, три, а то и пять стопок. Но сегодня только четверг. Может, завтра он позволит себе чуть больше, чем вчера, но явно не сегодня.
Этажи сменяли друг друга, пока Лёша монотонно взбирался по лестнице. Сегодня он не был «во все оружия», а ещё сегодня Герасимов никак не ожидал повторения вчерашнего сценария, с одной лишь поправкой – в этот раз знакомая незнакомка не лежал на лестнице плашмя, а ждала его, сидя у двери.
Они оба замерли, столкнувшись взглядами. Рыжая девушка резко подскочила на ноги, посмотрев на Лёху максимально странно (столько всяких чувств и эмоций было в этом взгляде), и вдруг закричала:
– Ну ты и урод! – её голос дрогнул. – Я у тебя куртку забыла! Телефон забыла! Я даже обувь, блин, не надела! – в подтверждение собственных слов, она задрала ногу, демонстрируя грязную пятку. – Ты человек или валенок?! – крик преобразился в кашель, который девчонка попыталась утрамбовать в собственный кулак. Её щёки полыхали, а взгляд выглядел несколько ошалевшим. – Жесть, я за тобой до самого метро бежала, потом тут ждал, – она громко выдохнула и добавила: – Не делай людям добра больше никогда, чудовище.
Алексей молчал. Довольно долго молчал, прежде чем сделал шаг по лестнице вверх, а затем бессовестно заржал. Его размазало по стене от смеха из-за нелепости ситуации. Он подавился воздухом, тоже закашлялся и, кажется, даже пустил слезу, настолько ему стало весело.
– Да ты офигел, – она снова закричала и быстро спустилась к гогочущему Лёхе, сгребая того за ворот. Девушка была гораздо ниже, худей, но злости в ней явно больше. – Чё ты ржёшь! Чё ржёшь? Не ржи, твою мать! – тряся Лёшу за одежду, потребовала она.
– Ёмаё, – насмеявшись от души, Герасимов кое-как нашёл в себе силы, чтобы успокоиться. – Ты сделала мой день. Я даже представить себе не мог, что кто-то сегодня облажается сильнее, чем я, – сбавив громкость своего гогота, Герасимов издал последний смешок, а затем вдруг резко стал серьёзным. – Лёха.
– Даша, – процедила незнакомка, отпуская чужой воротник с откровенным пренебрежением. – И я желаю тебе самой страшной и долгой смерти, Лёха.
***
Лёха пустил Дашу в дом. Её и вправду потряхивало от холода, но слабенький укол совести Лёха ощутил только щас, после того как знатно проржался.
Мерзлячка обулась, укуталась в свою куртку и даже надела штаны, после чего молча прошла в хозяйскую спальню.
Лёха сперва не догнал прикола и решил проследовать за ней.
– Ты чё-то попутала? – спросил Герасимов, наблюдая за тем, как она собрала его одеяло и зарылась в него с носом.
– Я спасаюсь от пневмонии, – пояснила Лёше Даша, будто это было очевидно.
– Это, конечно, круто, но, может, не знаю, свалишь уже, например, что думаешь, детка?
– Я из-за тебя чуть не погибла, – Даша слишком яростно возмутилась для умирающего человека. – И я тебе, кстати, заплатила за кров вчера. Счастливым билетом, – пояснила она.
– Во-первых, мне пофиг, – шутки-шутками, но Алексей не был готов к гостям. Он вообще не любил видеть в доме чужаков, ещё и таких наглых, ещё и двое суток подряд… ну, ночей.
– Во-вторых, можешь забрать, – кинув в ноги гостьи скомканный билет, он продолжил: – Эта бумажка не принесла мне ни рубля. А теперь, прошу, – Лёша шагнул в сторону, освободив дверной проём. Он едва сдерживался, чтобы не вышвырнуть эту нахалку повторно, но совесть, даже при большом желании, не позволила бы ему повторить данный трюк. – Уходи по-хорошему.
Даша проверил лотерейный билет.
– Понятно, – коротко заключила она. – Значит, я не тот тебе дала! – вытянув из кармана куртки ещё один свеженький билет с точно такой же космической картинкой, Даша протянула его Герасимову и очаровательно улыбнулась.
За километр было видно, как у Лёши нервно задёргалось веко. Точь-в-точь, как оно дёргалось у его сестры, когда та рассчитывала координаты перед ударом.
Лёша выхватил у Даши билет из руки и стёр цифры. Ничего. Пустота. Отшвыривая лотерейный в сторону, Лёша гневно посмотрел на закутавшуюся в одеяло девушку. А та и бровью не повела, протягивая Лёхе ещё один билет, но и тот оказался пустым. А затем ещё один. И, о Боже мой! Нифига.
– Так, цыпа, ты начинаешь меня раздражать, – Герасимов подошёл к ней впритык и стал пытаться выковырять девку из одеяла. А та как начала кричать, брыкаться, драться, орать об изнасиловании и ментах. Ну офигевшая, подумал Лёша. Последний аж запыхался, временно сбавив темп их борьбы. – Да ты с дуба рухнула!
– Ещё одну ночь, – перехватив запястья Алексея, взмолилась Даша, состроив максимально несчастную рожу. – Пожалуйста. Мне нельзя ночью на улицу, меня ж там изнасилуют, или побьют.
– А меня это, ёпта, как касается? Вызови себе тачку, принцесса, если боишься улицы.
– Я дам тебе ещё один билет, – сказала Даша, чуть отстраняя от себя хозяина квартиры, но не переставая крепко цепляться за его руки. – Точно выигрышный! Только ты сотри его завтра, не сегодня. Прошу. Я из-за тебя проторчала весь день под дверью, согласись, это твой косяк.