Психоанализ. Среди Миров, Пространств, Времён…

© Шибаев А. М., 2013

Предисловие и благодарности

Благодарности

Хочу выразить благодарность людям, которые приняли участие в моём психоаналитическом становлении. Я признателен д-ру Михаэлю Шебеку, моему аналитику, за вдумчивое вслушивание в мои внутренние миры и пространства, за внимательное выслушивание моих жалоб, опасений, глупых умствований и наивных надежд. Я рад, что на своём пути повстречал зорких, проникновенных и терпеливых супервизоров. Д-р Вацлав Микота всегда находил новое в ассоциациях моего пациента. Д-р Мартин Малер всегда волновался за другого моего пациента больше меня. Д-р Мирослав Борецки всегда провидчески обнаруживал драйвы третьего моего пациента. Д-р Гари Голдсмит научил меня чёткости, краткости и терпению неопределённости в работе с ещё одним пациентом. Он был первым моим супервизором. А д-р Оксана Любарская раскрыла мне взаимоотношения психоаналитика и пациента как взаимоотношения двух личностей.

Я до сих пор ощущаю харизму д-ра Леона Вурмсера, д-ра Джона Кафки, д-ра Хомера Куртиса, д-ра Генри Пэренса, д-ра Чарльза Бреннера, д-ра Петера Куттера, д-ра Диноры Пайнз, д-ра Даниэля Штерна, д-ра Шелдона Роса, д-ра Патрика Кейсмента, д-ра Роберта Хиншелвуда, д-ра Ховарда Левина… – неповторимых и увлечённых своим делом профессионалов, способствовавших созданию внутри меня психоаналитического базиса и сыгравших важную роль в выработке моего первичного психоаналитического инструментария. Хочу сказать отдельное спасибо коллегам – за внимание к моим статьям и за доброжелательность, помогающую мне в работе. А без моих рассудительных и эмоциональных пациентов, доверяющих мне и учащих меня мужеству, я не смог бы доверить свои мысли читателям. Я благодарен также моим близким и друзьям. Без их участия и поддержки, а иногда и мягкого подталкивания, было бы сложнее осуществить настоящий проект.

Предисловие

Книгу, которую уважаемый читатель держит в руках, составляют три раздела. В первый раздел входят семь коротких эссе, написанных мною в последние годы к психоаналитическим конференциям различного формата. Собственно – это доклады, сделанные на семи конференциях, в форме эссе. По этическим причинам я удалил из некоторых эссе, частично или полностью, клинический материал. Представленные тексты вызвали определённый резонанс в психоаналитических сообществах и сообществах психологов и психиатров, ориентированных в своей работе на психоаналитическую теорию.

Если говорить кратко, то настоящий материал посвящён проблемам внутренней интроспекции практикующих психоаналитиков и психоаналитических психотерапевтов. Тем проблемам, о коих некоторые психоаналитики и психоаналитические психотерапевты не хотят ни говорить, ни слышать. Однако после многочисленных исследований таких авторов, как Хайнц Кохут, Оуэн Реник, Дэвид Лихтенберг, Томас Огден, Роберт Столороу, Ховард Левин, Абрам Экстерман, и многих других авторов, становится всё труднее не замечать – сколько пользы может извлечь психоаналитик, опирающийся не только на трансферно-контртрансферные отношения с пациентом, но и на трансферно-трансферные взаимодействия и на отношение к пациенту не как к объекту, а как к субъекту и личности.

Другое направление приведённых ниже работ – важность понимания нами как аналитиками собственного внутреннего мира и внутреннего мира пациента в нелинейных категориях Самости, интерсубъективности, в нелинейных категориях взаимопроникающих внутрипсихических миров, пространств, времён. Так же я нашёл полезным суммировать и вербализовать для себя наблюдения, вынесенные мной из моей частной практики и из моей работы в качестве супервизора, используя термины трансформация и трансвестиция.

Третье направление вектора движения мысли в представленных эссе – иллюзии внутри психоаналитических теорий и внутри психоаналитических сообществ, психоаналитический сленг и создание ложных идентификаций, – всё, что мешает нам, психоаналитикам, исполнять наш профессиональный долг.

В первом эссе, «Отрешённость и принятие Самости», разбирается наша бессознательная идентификация с «психологом» и «специалистом». Второе эссе, «Сюртоны функции расщепления», о том, что нам бывает сложно удержать в себе представление о психоаналитическом термине как о символе. Эссе «Западный ветер» – про наш плохой слух и про одну из причин, почему он становится плохим. В эссе «Трансформации и трансвестиции» я попытался описать динамику процессов, инициирующих согласие пациента на изменение в себе, динамику, возникающую внутри субъект-субъектных отношений. «Dr. Zero» из пятого эссе – это полумёртвый зомби-объект = патологический автономный аспект Нарциссической Вселенной, паразитирующий в нас и стремящийся завладеть нашим аналитическим инструментом и нашей Самостью; мы всегда должны держать его в поле зрения. Шестое эссе дало название книге; в нём я предпринял попытку приблизиться к пониманию нелинейных внутрипсихических процессов. «Египет» – седьмое эссе. Оно выражает моё огорчение, мою печаль и мои надежды, – чувства, которые я испытываю, наблюдая за развитием психоанализа в России.

Второй раздел представляет культурологическое эссе «Вечный бой. Проблемы эволюционного психоанализа. Психоэволюционное исследование», где рассматриваются связи структурной теории с другими концепциями, включая мистические, философские, религиозные. Это моя дань структурной теории. Я давно не мыслю подобными категориями (тем более – юнгианскими), но, думаю, эссе имеет определённый академический интерес и может быть интересно психиатрам и психологам.

Третий раздел книги – клинический случай госпожи Герды. Г-жа Герда помогла мне, в своё время, приоткрыть тайны интерсубъективного взаимодействия и завесы внутрипсихических пространств. Она заставила мой аналитический инструментарий работать с полной отдачей.

В завершении я хотел бы подчеркнуть, что большинство описанных ниже сложностей интроспекции присущи и мне. Психоаналитик учится всю жизнь. Обучается у пациентов, учится на успехах и неудачах коллег, набивает шишки на собственных неудачах и успехах… Остаётся пожелать всем нам хорошей учёбы!

Д-р А. М. Шибаев

22.10.2012 г.

Москва

Семь эссе

Отрешённость и принятие самости
(эссе)

Недавно, на одной психоаналитической конференции, я с большим интересом прослушал выступление уважаемого психолога с научной степенью, настаивавшего на обязательном активном поиске негативного переноса в пациенте и последующей интенсивной работе с ним. В любом тексте пациентов этот уважаемый психолог успешно находил скрытую агрессию и затем упорно конфронтировал её с личностью своих пациентов, достигая таким образом проработки.

В другом месте мне пришлось услышать, от другого специалиста, занимающегося динамической психотерапией, что главным знаменателем терапии является «стратификация защит» и вскрытие того материала, которому пациенты сопротивляются, причём терапевту не нужны собственные чувства.

В обоих случаях, у «психолога» и «специалиста» (позвольте мне теперь так именовать их), выступления сопровождались богатой моторикой, мимикой, учительски-напористой речью и непримиримо-убеждённым пафосом, что должно было указать на героизм «психолога» и «специалиста» в их борьбе за справедливость, за жизненную правду их пациентов… против скрываемой, скрытой, коварной агрессивности, против хитрого, многолико-неуважительного, пренебрежительного сопротивления… против самих пациентов.

Конечно, не вызывает никаких сомнений важность вскрытия и проработки негативных реакций переноса, как и важность работы по анализированию сопротивления, – только через доверие нашим пациентам, через поддерживаемую убеждённость в возможности их роста и прогрессирования. Даже когда наше доверие и наша убеждённость требуют от нас огромных психических затрат – приз терапии, выигрыш пациента, несопоставимо больше выигрыша «психолога» и «специалиста» от научно-познавательной одержимости или от одержимости какой-либо теоретической концепцией. Кроме того, данные виды одержимости, глубоко проникая в контртрансфер, скрещиваясь с ним, порождают чудовище, способное психотически деформировать терапевтическое пространство, лишая пациента спонтанности, чёткости внутренней реальности, лишая его права на экспериментирование, на изменение отношения с внутренними объектами, – и, одновременно, навязать пациенту чувства всепоглощающей вины и нестерпимой душевной боли, толкнуть пациента на путь психотической репарации.

Я хотел бы в этой заметке, по крайней мере, прояснить, в том числе для себя, как мы слушаем наших пациентов, и что происходит в нас, если мы действительно стремимся им помочь, а не используем их для научных изысканий или для инкапсуляции и отыгрывания наших собственных непроработанных конфликтов.

В своих «Советах врачу при психоаналитическом лечении» (1912) Freud говорит о «die gleichschwebende Aufmerksamkeit», т. е. о «равномерно парящем (равнопарящем) внимании». При вторичном переводе с английского мы получаем «свободно плавающее внимание» или «равномерно распределённое внимание», что, на мой взгляд, может привести к утрированной позиции «психолога» и «специалиста».

Постараюсь пояснить, что имеется в виду. Слова «свобода», «свободный», «свободно» в новейшей российской истории подразумевают низвержение чего-то предшествующего, уход от чего-то старого во имя умозрительной идеи, – «быть свободным от…» – это пустота, заполненная мифом. Чем больше «свободы» – тем больше пустоты и тем могущественнее в ней миф. Но какой же миф может процветать в пустоте? Только миф о собственной исключительности, правильности и борьбе с множественными врагами, которые всегда коварны и агрессивны. Я говорю о варианте омнипотентного мышления, о тоталитарном мышлении, в конечном счёте, о параноидальности. Существует «Я-хороший» и «враг». Цель ясна: доказать себе, что Я всегда хороший, а «враг» – всегда плохой. И доказать это врагу. Сделать подобное в терапевтическом пространстве проще, если сосредоточиться на чём-то одном. Когда акцент смещается на доказательство, что «враг» – плохой, то мы наблюдаем антитерапевтическую позицию «психолога»; когда акцент смещается на «Я-хороший», то есть, Я всё понимающий, Я всё знающий, – превалирует, столь же антитерапевтическая, позиция «специалиста». Здесь свобода=пустота означает, вероятно, свободу от собственных чувств.

При переводе «die gleichschwebende Aufmerksamkeit» как «равномерно распределённое внимание», я хотел бы сместить фокус уже на два слова: «равномерно» и «распределённое».

К сожалению, мы большую часть нашей жизни, на сегодняшний день, прожили в тоталитарном обществе. И в данном сочетании эти слова, независимо от нашего хотения, ведут к бессознательным ассоциациям и чувствам тоталитарной коммунистической схемы. Тут «равномерно» прокидывается равенством, уравниванием, а «распределённое» – распределением, распределиловкой. Механизмы сии очень тонкие, затрагивающие предсознательное и отзывающиеся в пространствах Ид, подпитывая зависть и ревность. Наверное, из-за того, что мы хорошо знаем варианты равенства и распределения по-советски, когда кучка олигархов имеет всё, а остальные равны в своей нищете и равно лишены основных демократических прав.

Я могу предположить: в аналитическом пространстве «психолог» и «специалист» подобным же образом уравнивают и распределяют психические функции, права и обязанности.

Учитывая вышеизложенное, я считаю важным вернуться к непосредственному переводу термина Freud’а на русский язык, соответствующему российской ментальности, – «равномерно парящее внимание».

В обсуждаемой работе Фройд (Freud) пишет: «Таким образом, не приходится напрягать особенно внимание – что совершенно невозможно делать в течение многих часов – и исчезает опасность, неизбежная при нарочитом запоминании. Как только намеренно напрягаешь внимание до определённой высоты, начинаешь делать выбор из добавляемого материала; одно запоминаешь особенно остро, на другое не обращаешь совсем внимания, следуя при таком выборе собственным ожиданиям или склонностям». Далее следует пассаж о недопустимости использования собственных ожиданий в отношении конкретного пациента. Фройд продолжает: «Правило для врача можно формулировать так: необходимо устранить всякое сознательное воздействие на свою способность запоминать и всецело отдаться своей «бессознательной памяти» или, выражаясь технически, нужно слушать и не заботиться о том, запоминаешь ли что-либо».

Я не хотел бы останавливаться в настоящей заметке на проблемах, которые несколько десятилетий являлись камнем преткновения в психоанализе и которые были успешно преодолены, благодаря замечательным работам P. Heimann, D.W. Winnicott’а и других авторов, на проблемах, возникших в результате неприятия Фройдом контртрансфера. И хотя для «психолога» и «специалиста» это было бы вряд ли полезно – я предлагаю взглянуть на то, как мы слушаем пациента, находясь на другой грани бриллианта познания.

Безусловно, Фройд прав – невозможно предоставить только сознательным инстанциям психики приоритет анализирования. Данное не означает, однако, что нужно доверять только хаотичным и вневременным составляющим Ид. Но мне кажется, что необходимо поднять кондора нашего внимания на определённую высоту «равномерного парения», чтобы оттуда обозревать всю терапевтическую ситуацию в целом, чтобы видеть оттуда всё терапевтическое плато, включающее не только объекта-пациента. Удивительным образом Фройд, в первом цитируемом отрывке, противопоставляет равномерное парение высоте, видимо опасаясь поглощающих психотических механизмов расщепления, фрагментации и идентифицируя частичные объекты и влечения со своими контртрансферными переживаниями, которые так сложно было ему принять. Я говорю о том – насколько болезненным и пугающим может быть представление о собственных драйвах. С сегодняшней нашей позиции, лилипутов на голове у великана, мне кажется актуальным продолжить рассмотрение идей равномерного парения и высоты. Думаю, высота равномерного парения внимания терапевта должна быть оптимальной и для объекта-пациента, и для объекта-терапевта и должна принадлежать отщеплённому терапевтическому инструменту. Т. о. терапевтический инструмент в идеале зависает над территорией, обязательно включающей диспозиции обоих объектов. Хотелось бы подчеркнуть, что внимание должно принадлежать терапевтическому инструменту, но не должно направляться в терапевтической ситуации на сам терапевтический инструмент, т. к. внимание не может быть «вещью в себе»… ибо в таком случае становится принадлежностью либо объекта-пациента, либо объекта-терапевта.

Безусловно, ситуация много сложнее: мы всегда имеем дело не с плоскостью, а с многомерными пространствами и проходящими сквозь друг друга внутрипсихическими Вселенными. И наше внимание суть корпускулярно-волновой путешественник, Инде, непознанный и великий Наблюдатель из сновидений, который поможет, быть может, создать=разглядеть объекта-субъекта в аналитическом пространстве… того самого аналитического третьего, по-другому Самого, Самого, интегрированную Самость. Внутри неё зарождается, произрастает и развивается надежда. Терапевт же и пациент суть не объекты, а субъекты клинических и человеческих Отношений.