История о том, что все возможно. Даже если ты – человек.
Глава 1. Veni, vidi… pulsavi!
Veni, vidi… pulsavi!
Пришел, увидел… постучал! (лат.)
Невероятные вещи случались и раньше. Но в этом году произошло настоящее, совершенно чудесное и никем не жданное чудо – в студенческом общежитии МГУ, которое планово дряхлело с момента постройки, начали делать ремонт.
Студентов выселили в другой корпус. Увы, Феликс в этом году как раз защитил диплом и сдал студенческий в деканат.
Планы Феликса пожить в общаге ещё год-другой рухнули. Не помогло даже поступление в аспирантуру.
– Аспирантам мест не выделили, – порадовала милейшая бабушка-«этажерка» – старшая по этажу, – комнату освободи к первому августа.
Нужно было срочно съезжать. Искать жильё. В Москве. И для этого нужны были деньги, которых у вчерашнего студента, конечно же, не было.
Феликс обновил резюме на интернет-порталах по поиску работы, после чего неделю откликался на любые вакансии, куда он, хотя бы примерно, да мог подойти. И где платили что-то, хоть издали похожее на зарплату.
Не то, чтобы у него не было работы. О нет! Работа у Феликса, к сожалению, была.
С первого курса, и даже еще до поступления, кем он только ни был: и грузчиком, и листовки раздавал у метро и даже официантом на банкетах, лишь бы не просить денег у матери, простой школьной учительницы литературы.
На третьем курсе, после первой же практики на телевидении, пошли подработки по специальности.
Брался за всё: и диалоги прописать в готовых сценариях, и даже просто постоять статистом в массовке.
А полгода назад его взяли в крупное информагентство – журналистом-«новостником»: собирать новости, писать заголовки, редактировать, переписывать и сокращать огромную массу новостных текстов с одной лишь целью – отжать их них всю воду, оставить суть, самое главное, самое «цепкое», то есть то, что зацепит читателя.
Работа – не сахар, и даже не сахарозаменитель. Тяжелая. К обеду голова гудит от букв и цифр. К ужину и вовсе сложно говорить – мозг перегружен. Платят при том меньше, чем официанту.
«Да что там, даже в стажерам ресторанах быстрого питания платят больше!» – жаловался как-то его сменщик, парень из параллельной группы журфака.
«Не ныть, дамочки, – в такие моменты поднимал голову начальник их невеликого отдела, сидевший за столом напротив, – тяжело в учении, легко в бою. Кто в новостниках полгода отработает, тому уже везде дороги открыты. Наслаждайтесь бесценным опытом и впитывайте крупицы знаний».
Опыт был бесценным, но малооплачиваемым. А вопрос с жильем встал остро. Феликс тянул до последнего, но все же подловил начальство на парковке и открыто спросил, можно ли рассчитывать на повышение или какую-то подработку. Потому что жить на что-то надо.
Увы, ни подработок, ни повышений не предвиделось. К тому же, после неприятного разговора начальник решил, кажется, и вовсе отправить требовательного новостника в свободное плавание.
Поэтому он и принялся рассылать резюме и делать тестовые задания в поистине промышленных масштабах, которых и сам от себя не ожидал.
К сожалению, брать на работу вчерашнего студента никто не хотел. При этом начальство уже привело и посадило за стол Феликса смазливую второкурсницу с его же факультета.
Теперь у него в офисе не было не только перспектив, но даже рабочего места. Пришлось работать из дома.
«Что ж, так даже проще будет ездить на собеседования, – не стал противиться такому произволу юный журналист, – главное, что совсем не уволили».
И действительно начал ездить на собеседования.
На текущий момент у Феликса было уже несколько предложений, но каждое имело какое-то «но»: в одном месте зарплата на испытательном сроке была ниже той, что у него сейчас, «но когда пройдете, будут совсем другие условия», всего-то три месяца испытательного!
Но у Феликса этих трех месяцев не было.
В другом – платили хорошо, но список обязанностей занимал с десяток страниц и включал в себя даже смену чернил в картриджах офисных принтеров.
Не то, чтобы Феликс был против неквалифицированной работы, но судя по настроению работодателя, он один должен был работать за два-три отдела!
В третьем месте его готовы были взять прямо завтра, но не для того же он получал диплом с отличием, чтобы работать в колл центре с перспективой роста и работы… в колл центре?
Сколько таких устраивается на временную работу, чтобы обнаружить себя через пару десятков лет точно в том же месте в той же должности?
А время ушло, знания устарели, да и дать пора дорогу молодым.
«Москва – город возможностей», – долбили ему в родном Томске, потому Феликс не терял надежды устроиться журналистом, отгоняя тоскливые мысли о возможной неудаче.
Брать на работу журналиста по специальности с «бесценным опытом работы новостником» почему-то никто не спешил.
А Феликс спешил. Так спешил, что сегодня приехал на уже не помня какое по счету за этот месяц собеседование на целых полчаса раньше.
Адрес оказался в самом центре Москвы. Он вышел на станции метро Китай-город и довольно быстро добрался в нужное место.
Остановился перед железной дверью, выкрашенной уже порядком облупившейся серой краской.
Утопленная в нишу, эта дверь была единственным, что хоть как-то разбивало монотонность высокой бетонной стены, более уместной на подходах к тюрьме или военному полигону.
Отсутствие вывески, охраны или вообще каких-то признаков жизни Феликса не удивили.
За последний месяц он насмотрелся на самого разного формата, размера, цвета и конфигурации двери и спокойно отнесся бы даже к ее полному отсутствию.
Феликс подергал за ручку. Дверь была закрыта. Он постучал. Ничего не изменилось.
Он осмотрелся. Метрах в десяти, где кончалась пугающая монотонностью и высотой бетонная стена, радовало модерновыми изгибами оконных проемов отделение полиции.
«Может как-то связаны с органами, потому такая нарочитая секретность? – размышлял он, – А может просто ремонт, как у нас в общаге, и всех пускают с черного хода».
За забором, тем временем, кипела жизнь. Гавкнула собака. Судя по тембру гава – размером с теленка. Трое-четверо (опять же, судя по голосам) таджиков загружали контейнеры в мусоровоз. Мусоровоз тарахтел и ароматизировал окрестности, таджики весело и задорно щебетали на фарси.
Феликс поморщился от запаха и подумал, что стоит, наверное, позвонить по телефону, указанному в приглашении на встречу. Сказать, чтобы впустили его внутрь, пока куртка не пропахла банановой кожурой, кислой капустой и еще какой-нибудь дрянью.
Определить точное описание дряни он не успел. Дверь в глухой стене распахнулась и показала блондинку ослепительной красоты.
На безупречной сияющей коже ее лица проступил легкий румянец, полные ягодные губы неуловимо облизнулись и растянулись в нежной теплой улыбке.
– Феликс, доброе утро! Вы такой молодец, что пришли заранее, Зинаида Николаевна ужасно не любит опоздунов!
Она ласково взяла за руку вмиг забывшего весь словарный запас Феликса и потянула на себя.
– Зовите меня Энжи. Да, никаких церемоний. Я увидела по камере, что вы стоите на улице. На такую рань было назначено только вам, потому я знаю ваше имя.
Феликс сделал три шага в темноту за Энжи, которая распахнула перед ним дверь.
– Осторожно, вот тут ступенька.
Они шагнули в зал, освещенный огромными окнами.
Феликс, никогда не страдавший топографическим критинизмом, вдруг осознал, что именно здесь должна находиться помойка, таджики и мусорные баки.
И вообще, за стеной не было никакого строения, которое могло бы вместить в себя просторное пустое помещение. С окнами, в которых был виден уютный… парк!?
«Это переутомление. Я или сошел с ума, или же просто из-за стены мне было не видно, что там на самом деле. Да, кто их знает тут в центре. Вполне могли выкопать себе овраг и засадить кустами. Ну точно. А звуки мусоровоза были не из-за стены, а дальше. Звук просто исказился о стены зданий и мне казалось, что за стеной были люди. А ничего такого не было и в помине» – лихорадочно искал объяснение Феликс, делая вид, что все идет ровно так, как он и ожидал.
– Проходите, Феликс. В верхней одежде дальше этого зала нельзя, так что давайте свою куртку.
Феликс безропотно отдал.
Попроси Энжи его разуться, он без вопросов расстался бы и с ботинками.
Вторая волна удивления догнала его, когда блистающая красотой Энжи, авансом растратившая, кажется, весь запас женских улыбок, положенных Феликсу в этом году, зашла за полированную стойку палисандрового дерева и повесила его куртку в шкаф.
«Это что это за место такое, где в гардеробе куртки принимает топ-модель?»
Глава 2. Более редкий, чем белая ворона
Rarior corvo albo est.
Более редкий, чем белая ворона (лат.)
– Сейчас заходите в лифт, – Энжи указала на ряд зеркальных панелей в полусотне метров от них, – едете на восьмой этаж. Вам нужна переговорная с черной дверью. Располагайтесь, Зинаида Николаевна подойдет ровно в тринадцать ноль-ноль.
Феликс посмотрел вокруг.
Черные стены, черный пол, черные рамы, черное дерево стойки и даже глаза Энжи казались черными. А если на восьмом этаже тоже самое? Не будет же он ломиться в каждую дверь? «Ладно, на месте разберусь, не выглядеть же полным идиотом перед этой богиней», – смутился он, поблагодарил красавицу и отправился на встречу с судьбой.
На восьмом этаже вопрос, мучивший Феликса, отпал. Весь этаж был окрашен простой белой краской. Такой обыкновенно красят больничные коридоры. Нужного цвета дверь из черного матового стекла была единственной.
За ней оказалась абсолютно банальная переговорная комната с овальным столом и пятком разномастных офисных стульев. Пользуясь случаем, Феликс занял место напротив входа.
Недалеко ударили старинные часы. «Видимо, уже час дня», – успел подумать он.
Черная дверь открылась. Вошла та самая Зинаида Николаевна.
Она выглядела на ухоженные тридцать пять лет. Глядя в ее блестящие, как звезды, глаза, Феликс не дал бы ей и тридцати. Если бы не седые волосы, которых было никак не меньше половины…
Холодный электрический свет не мог скрыть лёгкий загар на ее смуглой и по девичьи нежной коже, а ресницы были длиннее и гуще, чем у Феликса.
Черное шелковое платье свободно сидело сверху и было стянуто на талии широким бархатным пояском.
Широкие рукава открывали изящные запястья с длинными пальцами.
Она сделала шаг, юбка распахнулась, приоткрыла тонкую ножку в бежевой туфельке на высоком каблучке.
Мгновение и ткань черной волной прикрыла и ножку и туфельку, будто их и не было.
– Добрый день, Феликс, – Зинаида села, перевела взгляд на стиснутые в его руках листочки, – расслабьтесь и уберите резюме, оно вам не понадобится.
Изогнутые черные брови, чуть присыпанные по краям серым, драматично приподнялись на ее лице. Запахло сандалом и корицей.
– Не будем терять время. Построим нашу беседу так: сперва вы расскажете о себе, после я задам вам несколько вопросов и расскажу подробнее об условиях работы и задачах. Вы согласны?
«А разве были варианты?» – подумал Феликс. – Конечно, – ответил он, – только зовите меня Алексом.
Зинаида выслушала короткий и деловой («Молодец, подготовился!») рассказ об учебных и карьерных достижениях юного кандидата.
Было интересно, насколько он приукрасит свои достижения. И приукрасит ли? К короткой радости будущего начальства, Феликс свои заслуги оценил достаточно скромно и даже умолчал о том, что еще месяц назад ему предлагали место зам. отдела. Возможно, дело было в том, что в итоге его получила племянница подруги сестры начальника этого самого отдела.
«Неплохо, неплохо. Видно, уплывшее повышение его задело, но перемывать кости бывшим коллегам не стал. Значит сплетничать не любит и не будет», – сплетников Зинаида не любила еще больше, чем опоздунов.
– Фе.. Алекс, – она в последний момент вспомнила о его просьбе и поправилась, – расскажите, что для вас было самым сложным в работе журналистом?
Зинаида выбрала момент, чтобы перевести беседу ближе к поводу, ради которого она пригласила в Министерство этого мальчика в винтажных очках.
– Рутина. Однообразность. Слишком простые задания, – Феликс задумался, – впрочем, это не самое страшное. Можно пережить. Ведь чтобы что-то делать хорошо, нужно повторить это действие много раз. И чем больше – тем лучше. Будь у меня в запасе сто лет тренировок с текстами, я думаю, стал бы виртуозом, – он улыбнулся немного грустно, – сложнее всего, наверное, было преодолеть разочарование. Я имею ввиду разницу между работой журналиста в кино или книгах и в реальностью.
«Будь у тебя сто лет для упражнений, тебя бы интересовали совсем другие вещи, мой мальчик», – подумала Зинаида, но вслух сказала:
– И что же вас так разочаровало?
– Иллюзия свободы и выбора. Вот, вроде бы, пока учишься, учат тебя по-старому, будто мы в каком-то идеальном мире живем. А выходишь в реальную жизнь, где нужно бежать и собирать три десятка статистов для съемок сюжета о погоревшем доме или взрыве на площади, и чувствуешь себя не журналистом, а сценаристом плохого кино. Которое потом показывают по телевизору в новостях на всю страну и говорят, что это документальная съемка.
«Как много открытий чудных ждет тебя на новом месте работы», – откомментировала Зинаида про себя, – впрочем, пора сворачивать эту тему, пока мальчик в ней не запутал».
– А что кажется вам самым интересным в работе?
– Новые люди, события, движение куда-то, – «в общем-то я за любой движ, лишь бы не тухнуть за столом над гигабайтами текстов, которые нужно вычитать и исправить ошибки вроде не к месту расставленных запятых», – хотел продолжить Феликс, но не стал. Вдруг еще подумают, что он неусидчивый или ленивый. – Ведь, по сути, большинство профессий подразумевает, что ты постоянно общаешься в одной группе людей, вы все занимаетесь примерно одним и тем же. Кто еще, кроме журналиста может в течение одной недели пообщаться с сварщиком, писателем или с актером, вжившимся в роль потомственного мага?
Зинаида кивнула, отщелкивая в уме озвученные пункты. Почти все они имелись в резюме. Относились к студенческим практикам Феликса в университете и многочисленным подработкам, о которых Феликс умолчал. Но на то Зинаида и была Зинаидой Клейнмихель, что никогда не опиралась на официальную документацию. На каждого возможного кандидата в нижнем ящике её стола имелось досье более полное, чем тот сам мог бы составить.
– Что вам нравится в вашей работе сейчас?
Феликс улыбнулся, посмотрел ей прямо в глаза. Открыло, искренне.
– Практика. Сейчас я работаю в настоящем СМИ, не учебном, знакомлюсь с коллегами, узнаю, как работают журналисты. Не в теории и не на учебной практике, а в реальной жизни.
Зинаида прикрыла глаза. Отложила первую страницу резюме в сторону. Под ней лежал список публикаций Феликса.
– А есть что-то, что не нравится? – продолжила она, не скрывая, что идет по стандартному списку вопросов, которые задает на каждом собеседовании.
Быть может через полчасика Феликс выйдет отсюда, а к ней постучится новый кандидат. Может быть, он уже топчется у железной двери, крашенной серой краской. Там, внизу. Может быть, красавица Энжи уже увидела его на мониторе и спешит обласкать новенького своей потрясающей улыбкой.
– Если честно, – Феликс, наблюдая за скупым на эмоции лицом Зинаиды Николаевны, подобрался, сосредоточился, – то у нас, а информагентстве, где я сейчас работаю, довольно… – тут он припомнил о коварно утекшей от него возможности стать зам. отдела и постарался еще тщательнее подобрать слова, – непросто подняться по карьерной лестнице. Все структуры давно укомплектованы, ставок не хватает, да и бюджет не резиновый, так что зарплаты оставляют желать лучшего. – «а еще у меня нет родственников, друзей и любовниц, и, аллилуйя, любовников среди руководства, а значит путь наверх мне заказан», – добавил он про себя. – Мне интересно работать новостником, но, не сочтите за жалобу, это не предел мечтаний и тяжелая работа. Каждый день я делаю одно и тоже упражнение по сокращению текста до основной мысли и составлению яркого заголовка, который люди захотят прочитать.
«Как интересно он описал ситуацию, в которой его банально подсидели и выселили с собственного рабочего места», – подумала Зинаида, чуть приподнимая брови.
«Она приподняла брови, удивилась? Или я сказал что-то не то?!» – подумал Феликс и постарался улыбнулся как можно доброжелательнее и беспечнее.
– Алекс, – Зинаида Николаевна чуть тронула пальцем тонкую чёрную прядку на виске, пометила ручкой на полях и перешла к следующему вопросу, – подумайте, кого из ныне живущих вы считаете действительно великим журналистом?
Вот к этому вопросу он не готовился. Хотя ответ знал. Как раз недавно думал об этом. И вот, вытянул билет, который выучил.
– Жак ив Кусто, – он улыбнулся еще доброжелательнее. Как ему казалось.
Зинаида оторвала взгляд от листка и приподняла бровь, теперь уже точно удивленно.
– И когда месье Кусто стал великим журналистом?
Феликса выдержал немой вопрос «Вы в своем уме?» в глазах Зинаиды:
– Для меня он таким был всегда. Я вырос на его фильмах. Он исследовал места, в которые до того никто не отваживался попасть. Сам разрабатывал батискафы, снимал фильмы и привлек внимание людей во всем мире к теме природы и экологии. Он вкладывал свои силы, свое время и деньги ради действительно важной идеи. Сталкивался с трудностями, перед которыми любой другой сдался бы, но он шел вперед. Благодаря ему наше поколение совсем иначе относится к природе и ее сохранению. Он не только исследовал море и рассказывал о нем. Он сам был примером такого исследователя, активного и смелого.
Стандартный разговор принял интересный оборот, Зинаиде захотелось мурчать от удовольствия от мысли, что она вытащила из этого человеческого моря безликих интересного собеседника.
– Хорошо, – голос её чуть завибрировал, отчего Феликсу показалось, что она вот-вот превратится в большую черную кошку, – Алекс, оцените себя по десятибалльной шкале от одного до десяти, где десять – это специалист уровня Жака Ива Кусто, а единица – абитуриент, проваливший вступительные на журфак вашей alma mater.
Кандидат был явно озадачен. Феликс замолчал на мгновение, потянулся по привычке взъерошить волосы, но остановился, одернул.
– Четыре. Хотя знаете, думаю, даже пять.
«Неплохой результат. И самооценка адекватная».
– Как думаете, чего вам не хватает, чтобы вы могли оценить себя на твердые десять?
Феликс почувствовал, что по лбу потекла капелька пота. И Зинаида смотрит прямо на нее. Мысли намотались на толстую катушку, в которой куда-то спрятался крайний хвостик, за который можно было их размотать. Феликс выдохнул, вдохнул.
– Опыта. В первую очередь. Базовых знаний у меня достаточно. Иногда мне кажется, что не хватает смелости в решениях, но я стараюсь перешагивать через страхи.
«Страхи – двигатель эволюции. Надеюсь, он никогда не избавится от всех своих страхов», – мысленно усмехнулась ведьма и кивнула чуть равнодушно, чуть надменно.
– Чем хотели бы заниматься, Алекс? Какие у вас планы на жизнь?
«Все страньше и страньше, – подумал Феликс, – видимо здесь те самые демократические нравы, какие бывают в зарубежных компаниях. Что ж, терять мне нечего, почему бы не рассказать?»
При приеме на последнее место работы у него спросили только трудовую книжку. А на подработках все, о чем спрашивали, это когда он может выйти. Ситуация, когда потенциальное начальство интересовалось его желаниями и планами, была Феликсу в новинку.
– Когда поступил в университет, хотел стать настоящим журналистом, как в кино, знаете… расследования, встречи с великими умами современности, путешествия и открытия.
Феликс потянулся за бутылкой минеральной воды.
«Волжанка, прочитал он название, – ничего себе, дорогая вода, не во всяком ресторане встретишь, а тут в переговорной стоит, бери и пей. У нас в офисе из воды – один кулер на этаж…»
– Продолжайте, – кивнула Зинаида чуть благосклоннее, чем до того момента.
– Сейчас я понимаю, что магия кино – это и есть магия кино. Актеры – нереальные люди, стены на съемках из картона, двери из пенопласта, улыбки наигранные, над сюжетом работает команда сценаристов. Все роли расписаны, и не только на площадке, но и за кадром. Чего бы я хотел? – хитрая крышечка на бутылке с водой наконец щелкнула и начала откручиваться. Феликс воспользовался паузой, чтобы сформулировать мысли в слова, – реальность далека от того, что показывают в кино. Я хотел бы делать что-то, что принесет реальную пользу миру, а не только создаст иллюзию. Я хотел бы исследовать новое. То, что еще не открыто. Брать интервью у интересных обществу людей. Исследовать путь, по которому шел человек. Шел и сделал что-то важное для человечества.
Было что-то еще. Что-то важное, но это Феликс сформулировать пока не смог. Так бывает, что хочешь сказать, но слова застревают где-то внутри, путаются между собой и не могут найти дорогу наружу. Им еще не время быть сказанными, нужно просто подождать.
– Интересных собеседников я вам могу обещать в ближайшее время, – ответила она и добавила про себя, чтобы не пугать мальчика до подписания договора. – «Не уверена только, что все будут людьми».