000
ОтложитьЧитал
– Да что ты, Николенька, снова за своё! Всем хватит! ― сказала она, вынося на стол рыбу.
– Да нет, это я так… просто.
Карамельников осторожно сел на бархатное зелёное кресло, всё уводя взгляд от Николая Петровича.
– Василий Антонович! ― вновь крикнула женщина, возвращаясь на кухню.
– Ау! ― с улыбкой выкрикнул он в ответ.
– Вам чай или вино? Не стесняйтесь!
Николай чуть было не поперхнулся свой слюной от щедрости своей супруги.
– Воды, Аллочка. Воды! ― не дождавшись ответа гостя, гаркнул Жабадушев и уселся напротив него.
– Василий, я вас спросила… ― усмехнувшись, подошла к столу женщина.
Началась настоящая комедия. Василий сначала было с удовольствием хотел сказать: «Вино», но, смотря на раздражённое лицо Жабадушева, остановился на чае.
– Чай с карасями? ― немного удивилась она, ― Я же в шутку предложила, вы хорошо подумали? ― переспросила Алла.
– Да хорошо, хорошо, Алла! Что же ты пристала к Василию!? ― будто защищая Карамельникова от надоедливой жены, ответил Николай.
Женщина принесла всем столовые приборы и сама села рядом с мужем.
Карамельников боязливо постукивает пальцами по столу, дожидаясь, когда кто-то начнёт трапезу первым. Но как специально никто не начинает…
– Ну и что же мы сидим? Всем приятного аппетита!― оптимистично проговорила Аллочка.
И будто после этой фразы все, точно роботы приступили есть. Жабадушев с хрустом оторвал карасю голову, словно намекая Карамельникову о возможном исходе событий, и принялся обгладывать рыбий хребет.
– Василий, ну так вы скажите, наконец, причину вашего визита? ― нагло поинтересовался Николай.
– Оу! А я что ещё не сказал? ― Карамельников сделал вид, что забыл об этом, нелепо хохотнув.
– Нет. Не сказали…
Василий Антонович до конца прожевал и, облизнув от волнения губы, издалека начал:
– Как Анатолий ваш поживает? Не хворает?
– Нормально, поживает. Слава богу, не хворает, ― сиюсекундно без эмоций ответил Жабадушев.
– И правда! Слава богу! ― добавила Аллочка.
– Наверно, невестку ищет? ― продолжил Карамельников.
– Ну, ищет… А что? ― недоумевая, спросил Жабадушев.
Василий намерено сделал паузу, укусив хвост карася, а Николай Петрович тем временем, будто заглядывая ему в рот, ел уже второго.
– Знаю я одну прекрасную девушку, которая очень даже подойдёт вашему сыну, ― сказал Карамельников.
– Да вы что! Правда? ― с ещё большей радостью наивно поинтересовалась Алла Фёдоровна.
– Чистейшая правда, Аллочка! ― уверяя, ответил он, ― Чистейшая!
– Ну и кто она? ― пожелал скорее узнать Жабадушев.
Кресло гостя отодвинулось чуть назад, Василий Антонович привстал, приподнял голову и гордо произнёс:
– Её зовут Дарья Васильевна Карамельникова!
Это прозвучало, точно гром приближающегося урагана. В комнате зацарила мёртвая тишина. Алла Фёдоровна вышла из комнаты. Николай Петрович чуть было не упал со стула.
– Чего?! ― сурово спросил он.
– Ну да, Дарья Васи…
– Ты с ума сошёл?! ― перебивая, гаркнул Николай.
– Почему же? По-моему, очень даже хорошее предложение… ― не понимая такой реакции, промолвил Карамельников.
– Хитро придумал! ― прозвучало возмущение, ― Свою коровёнку нам сбагрить решил… Ага, щас! ― повысил голос Жабадушев.
– К-ко-коровёнку?! ― опешил Василий, ― Ну, знаете ли! Она уже не та, кем вы позволили себе её назвать!
– А кто? Слон?! Что с ней станет-то?
– Милостивый, следите за выражениями! ― с серьёзным лицом сказал Карамельников.
– Иди ты, знаешь куда?! Пришёл тут, сожрал всё мою рыбу, ещё и дочь свою нам суёт. Да я разорюсь её кормить! Ты сына-то моего хоть спрашивал? ― Николая прорвало.
– Николай Петрович, как вы со мной разговариваете! ― насторожился Василий Антонович.
– Толик! Живо сюда!
Ноль реакции.
– Толя!
Со второго этажа вразвалку спустился Жабадушев младший.
– Чего? ― с постным лицом спросил он.
Карамельников живо сделал добрые глазки.
– Здравствуй, Анатолий! ― поздоровался Василий.
– Здрасте, ― не обращая никакого внимания на гостя, сказал в ответ Толя.
– Сын! Скажи мне, тебя Даша Карамельникова привлекает? Может быть, нравится тебе, а ты нам не говоришь? ― громко спросил Жабадушев.
– Карамельникова?! ― насторожился Толя, ― Как такое может привлекать? Что шутишь? Да я иной раз боюсь пройти мимо неё…
Глаза Василия Антоновича так раскрылись, что будто сейчас и вовсе выкатятся на стол. Он абсолютно не ожидал такого нахальства, по крайней мере, при нём.
– Да вы… Да как! ― пробормотал Карамельников, ― Говорю же, сейчас Дарья совсем не та, она невероятно красива и стройна и с каждым днём будет всё лучше, ― пытался убедить их, доверчиво полагаясь на свои надежды.
Алла Фёдоровна заглянула к ним в гостиную.
– Если так подумать то, какое вообще значение имеет внешний вид человека? ― уверенно сказала женщина, ― Главное ведь, что у человека внутри, какова его душа.
– Ну, извини, Аллочка, сына на крокодиле женить тоже не хочется! ― бесцеремонно ответил Николай Петрович, ― Ступай. У нас здесь мужской разговор. А ты, Толик, ещё раз скажи этому оборзевшему: нравится тебе Даша или нет?
Толя развернулся обратно к лестнице, и, поднимаясь к себе, крикнул:
– Даром мне не нужна эта свинья!
– Вот! То-то же! ― словно обрадовавшись ответом сына, сказал Жабадушев.
– Да как вы смеете оскорблять мою дочь? ― взбудоражился Василий Антонович, ― Тогда я тоже скажу, что ваш сын ‒ невоспитанное хамло!
– Закрой хайло! Будешь мне тут о воспитании говорить. Сам-то посмотри, кого воспитал! ― моментально проорал в ответ Жабадушев старший.
Николай Петрович не проявлял никакого уважения к гостю, даже не смотря на его должностное положение. Он считал его своим врагом. Происходила настоящая перепалка. Жабадушев так гневался, что его спина вымокла от пота насквозь. У Василия Антоновича сильно потел лоб, часто исторгая массивные капли влаги, текущие с висков по его щекам, шее.
– Да вы… Во рту у вас Мамай прошёлся! Беспорядочно говорите только гадости одни! ― с возмущением вымолвил Карамельников.
– Что?! ― взбунтовался Николай, ― И это ты, рожа, будешь говорить мне о беспорядке? Да ты посмотри, ирод бестолковый, во что ты село за четыре с половиной года превратил! Повсюду грязь, мусор, никто ничего не убирает. Все дороги разбиты от старости, все тропинки заросли. Скамейки и лавочки сгнили, посидеть не на чем! Всё твои лень и нежелание работать, дармоед! А в Гадюшке полный бардак…
– Извольте, ― не задумываясь, стал отвечать Василий, ― Вы, Николай, и копейки в село и не вложите, вот вам крест! Ваша жадность сожрёт вас, и будет Гадюшка в таком же беспорядке и застое! Я уверен, что даже если после меня ленивого на это место взойдёте вы, ничего не изменится, потому что вы, Николай, ‒ старый скупердяй!
– Да я тебя щас! ― заорал он, схватив самого жирного карася.
Жабадушев встал и, мгновенно нацелившись, со всей силы шлёпнул самым толстым карасём остолбеневшему Карамельникову по щеке. Да так шлёпнул, что весь жир, масло брызгами расплылись по лицу гостя и густыми каплями стекли и впитались в его пиджак. Николай Петрович гневно полез через весь стол к Василию, желая набить ему морду.
– Нахал! Да как вы посмели на меня, градоначальника! ― оробел Василий.
– Сейчас я с тобой здесь и покончу, градоначальничек чёртов! Ты меня достал, ― схватив Карамельникова за воротник, гаркнул Николай.
– А ну тихо! Прекратили оба! ― прокричала ошарашенная Аллочка, когда, забежав в гостиную, увидела до чего дошёл конфликт.
Мужчины потупили взгляд и, словно провинившиеся дети, присели обратно на свои места.
– Два взрослых человека, а довели до такого… Кошмар! Ты, Николенька, со своей грубостью! Не даёт она тебе жить, постоянно всё тебе не так! ― раздосадовавшись, говорила она.
– Не надо делать меня единственным виновником…
– А вы, Василий Антонович, ну что ж не перестали с этой темой, а всё больше подзадоривали злость в моём муже?
– Аллочка, но ведь я… Я ведь лишь посватать дочку-то, ― невинно ответил Карамельников, ― Говорил же Николаю, что она уже не такая.
– Хватит уже трепать про свою корову!
– Николенька! Опять ты за своё?! ― раздражённо прозвучало от женщины.
– Молчу…
– Вот пойди с Василием до его дома да посмотри на дочь его, изменившуюся, чем ругаться тут, ― предложила Алла, ― Верно, Василий Антонович?
– Верно! И впрямь, пошлите, Николай, я вам докажу, ― оттирая ладонью жир от щеки, ответил Василий, ― Пошлите сейчас же!
Николай Петрович нехотя встал и пошёл к выходу. Мужчины обулись и вышли на крыльцо, а Алла Фёдоровна проговорила:
– Василий, вы уж извините, пожалуйста, моего мужа… Мы вам обязательно возместим заляпанный пиджак.
– Ага, щас! ― выпучил глаза Жабадушев.
– Тихо, Николя! ― топнув ножкой, пригрозила женщина.
– Не беспокойтесь, Аллочка, всё хорошо! ― позитивно произнёс Карамельников.
– Может быть, вам дать надеть что-то другое? Всё-таки по улице идти с жирными пятнами… ― предложила она.
– Алла! ― намекая, сказал Николай, и, схватив Карамельникова за руку, потащил его от Аллы подальше.
– До свидания, Аллочка! ― крикнул Василий.
– До встречи, Василий Антонович! ― послышалось в ответ.
Жабадушев, отойдя от своего жилища на несколько десятков метров, отпустил неприятеля, после чего они оба направились к дому Карамельниковых.
По пути вокруг них царила нелепая тишина, пока Николай не начал разговор:
– Ну, так ты слышал, что моему сыну твоя дочь даром не нужна?
– Слышал, ― ответил Карамельников, торопливо шагая в сторону дома.
– Так и что ты тогда пытаешься мне доказать, тугодум? ― строго спросил Жабадушев.
– Тугодум здесь ‒ вы, Николай… Говорю же вам, Дашенька моя сейчас, точно хворостинка, просто не узнать!― объясняя, ответил Карамельников.
– Не верю я тебе, бесстыжий, и не собираюсь верить! ― всунул руки в карманы Николай Петрович, грозно шагая, ― Твоя дочь, никому не нужна, её все боятся! Какая свадьба?! Василий, очнись!