Дом, который будет ждать. Книга 4

Пролог. Глава 1

Дом ждал. С восторгом встречая каждый новый день, он чувствовал, как к нему возвращаются силы, как бурля, словно весенний ручей, бежит по невидимым венам живительная энергия. Он смаковал эти ощущения, как гурман вдыхает аромат терпкого напитка прежде чем сделать первый глоток. Мучившая его ещё недавно безнадёжность растаяла словно дымка, которая на рассвете окутывает Франгай. Как туман исчезает под горячими солнечными лучами, так и мрак, тлен и тоска растворялись в сияющей силе, которую дарила ему она, его Лиз, его солнце, его жизнь.

Дом ждал. Он видел, как постепенно слабеют магические оковы, мешающие Лиз стать той, кто она есть на самом деле – владычицей Франгая. И как только они окончательно падут, он примет её в свои объятия, подарит ей всего себя. Если ей станет грустно, он расскажет ей самые весёлые истории, которые хранит его память. Если она заскучает, он откроет ей тайны прошлого и будущего, распахнёт перед ней двери удивительных секретов множества миров.

Дом ждал. Он предчувствовал перемены и мечтал о том, как заслонит собой от любых опасностей ту, что для него дороже собственного бесконечного существования. Что может быть прекраснее, чем жить ради той единственной, что предназначена судьбой? И если ему суждено пожертвовать собой ради неё, он сделает это с восторгом, ибо это и есть истинное счастье.

Дом ждал. Он ощущал мощь тёмной жадной силы, которая зародилась где-то очень далеко на севере и расползается оттуда словно гниль, уничтожая всё живое на своём пути. Он знал, кто стоит за этой силой, и его ненависть к нему с каждым днём становилась всё сильнее, всё яростнее. Есть огромная разница между убийством ради жизни и убийством ради удовольствия. Тот, кто стоял за северной силой, убивал просто потому что жаждал власти, и Дом не мог этого понять и принять.

Дом ждал. Он знал, что скоро наступит момент, когда каждый должен будет сделать выбор. Не останется ни одной более или менее значительной силы, которую не затронет грядущая битва.

Дом ждал. Даже от него, того, кто видел, как прорастает первое дерево этого великого леса, было скрыто то, чем закончится противостояние, которое уже началось, хотя и не коснулось пока ни самого Франгая, ни его обитателей. Но скоро, очень скоро, тьма и ползущая под её прикрытием мерзость доберётся сюда. И вот тогда он покажет всем, чего стоят Древние Боги.

И Дом ждал.

Каспер

Наверное, ни в одном языке ни одного мира не найдётся слов, чтобы описать ночной Франгай. Любые определения меркнут и кажутся недостаточно яркими, слишком простыми и примитивными.

Это было нечто совершенно невероятное, и если наше путешествие начинается с таких впечатлений, то что же ждёт нас в дальнейшем? По потрясённому лицу Минни я понимал, что её тоже обуревают похожие чувства. Да иначе, в общем-то, и быть не могло.

Шагнув за периметр, мы словно попали в другой, незнакомый и волшебный мир, погружённый в зеленоватый сумрак. Откуда исходило это едва заметное изумрудное сияние, я так и не смог понять. То, что это была не луна – это совершенно точно, ибо над Франгаем, как это бывает почти всегда, висел плотный туман, сквозь который не пробился бы никакой свет. Тем не менее, загадочного призрачного освещения вполне хватало для того, чтобы не спотыкаться о выпирающие корни и не сбиваться с тропы.

Шегрил шагал впереди, хотя мне порой казалось, что он просто скользит над землёй – настолько плавными были его движения. Впрочем, я слишком мало знаю о существах, подобных ему. Некоторое время назад я вообще считал Повелителя мёртвых не более чем героем старых сказок. А теперь сам стал участником практически сказочных событий, во всяком случае, предстоящий путь по таинственным дорогам мёртвых был именно из этой категории.

Не знаю, что было тому причиной: присутствие Шегрила или стечение обстоятельств – но нам не встретилось ни одного хищника. А ведь по идее ночной лес должен просто кишеть ими, так как ночь – это традиционно их время, когда никакие законы кроме закона силы не действуют. Лишь иногда в густых кронах деревьев раздавался негромкий рык, говорящий о том, что чаща Франгая вовсе не так необитаема, как может показаться.

Однажды на нас обрушился настоящий сверкающий дождь, и я только через некоторое время понял, что это тысячи, миллионы крохотных светлячков, которых чем-то привлекла наша троица. Они на несколько мгновений окутали нас с ног до головы, превратив в светящиеся статуи. Потом, убедившись, что ничего интересного мы собой не представляем, они поднялись и упорхнули куда-то дальше по своим непонятным делам.

– Чудо какое, – с улыбкой проговорила Минни, и это были первые слова, которые были произнесены после того, как мы пересекли периметр.

– Франгай таит в себе много удивительного, – как ни странно, голос Шегрила звучал почти нормально, не напоминая ни камнепад, ни грохот обвала, – он просто показывает свои чудеса не всем.

– Неужели он счёл нас достойными? – не то чтобы мне было действительно интересно, но нужно же как-то поддержать беседу. Да и лишний раз продемонстрировать лояльность и готовность к сотрудничеству тоже не помешает.

– Не знаю, – Повелитель пожал плечами, – я не ведаю мыслей Франгая, мне это не дано, в отличие от Элизабет. Это она всегда знала, что нужно лесу, чего он хочет, о чём грустит, чему радуется.

– Ты говоришь в прошедшем времени, это означает, что сейчас Лиз не слышит его?

Теперь мне не приходилось изображать заинтересованность, потому что это действительно было важно. Если сестрица умеет чувствовать Франгай, значит, она может с ним договориться, а это дорогого стоит. И тогда он может – исключительно по дружбе – подсказать ей, где лежат древние могущественные артефакты, может быть, даже легендарное Око Тьмы.

– Ты же слышал, – в голосе Шегрила послышалось недоумение, – её магия спит, она заблокирована, но Лиз упряма, она справится, я в неё верю.

Мне, конечно, могло показаться, в рокочущем голосе Повелителя мёртвых Франгая послышались нежность и гордость. Неужели это существо способно испытывать человеческие чувства? Я вспомнил, как бережно Шегрил обнял сестрицу, прощаясь, и решил, что попытаюсь выведать побольше. Это те сведения, которые будут не просто важными, они станут поистине бесценными.

– Нам долго ещё идти? – Минни, как всегда, влезла не вовремя, и я с трудом удержался от резких слов в её адрес.

– Мы почти пришли, – казалось, Шегрил ждал этого вопроса, так как ответил сразу, и в его голосе не было даже тени того раздражения, которое испытывал я.

– Мы ведь и сейчас передвигались не самыми обычными тропами, верно? – со своей неизменной мягкой улыбкой спросила монахиня, – иначе даже под твоей защитой мы не прошли бы и полмили.

– Ты очень внимательна и наблюдательна, – одобрительно пророкотал Повелитель, – мы уже очень далеко от того места, где углубились в лес. Обычной дорогой мы шли бы в несколько раз дольше, а время дорого, на тайные тропы лучше вступать в полнолуние. Тогда для чужаков, таких, как вы, больше шансов благополучно добраться до выхода. Со мной вы в безопасности, но лучше не рисковать понапрасну, мёртвые очень не любят живых.

– Как-то мне страшновато, – с кривой улыбкой призналась Минни, глядя на меня, – а тебе, Каспер?

– Не боятся только глупцы, – я пожал плечами, хотя от слов Шегрила и у меня мурашки по спине пробежали, – но, я уверен, с таким спутником нам ничего не грозит.

– Тогда не будем задерживаться на пороге, – хохотнул Повелитель и широким жестом указал на неожиданно обнаружившуюся между двумя высокими елями тропинку, уходящую в непроницаемый мрак. – Я пойду первым, за мной женщина, ты замыкаешь. И запомни, magician, не сходи с тропы, не слушай никого и не отставай.

– А разве нам не надо спускаться под землю? – озвучила Минни вопрос, который и у меня вертелся на языке.

– Зачем? – Шегрил скинул капюшон, и я почему-то подумал, что понимаю сестрицу, которая явно испытывала к этому существу нечто большее, чем просто дружеский интерес. Повелитель был хорош какой-то нездешней, нереальной, мрачной и завораживающей красотой. Даже меня, хоть я и мужчина, проняло, а Минни просто вздохнула и покачала головой, мол, бывает же такое.

– Как зачем? Мне всегда казалось, что пути мёртвых, если они вообще существуют, – тут Шегрил насмешливо фыркнул, а с соседнего дерева донеслось низкое грозное рычание, – пролегают под землёй.

– В тебе говорят привычки людей, – соизволил пояснить наш провожатый, – потому что у вас принято закапывать умерших в землю или прятать тело в склеп. Но ты же не думаешь, magician, что кто-то занимается этим здесь, в сердце древнего могучего леса, насквозь пропитанного магией и древним колдовством?

– Вообще-то я не смотрел на вопрос под этим углом, – признался я, невольно улыбнувшись при мысли о снующих по лесу в поисках умерших помощниках Шегрила.

– Я так и подумал, – кивнул Повелитель, и его глаза вспыхнули двумя багровыми факелами, – идите за мной. Помни, что я сказал тебе, magician.

«Неужели я сейчас прикоснусь к одному из чудес, о которых рассказывают только шёпотом, потому что не дано никому из простых смертных их увидеть!» – с замиранием сердца подумал я, вступая вслед за Шегрилом и Минни под сень вековых деревьев, туда, где царил непроницаемый мрак.

Здесь уже не было ни призрачного зеленоватого сияния, ни озорных светлячков, поэтому Повелитель зажёг магический светильник, от которого исходил холодный синеватый свет. Я никогда раньше не думал, что цвет может быть настолько обжигающе ледяным, промораживающим насквозь, до самого сердца.

Но небольшой шар, который Шегрил держал в поднятой руке, излучал именно холод, могильный, сырой, от которого ныли зубы и судорогой скручивало мышцы. Интересно, и как это сестрица не боится строить глазки этакому монстру? Впрочем, если разобраться и порыться в родословной, то мы все не совсем удачные объекты для нежных чувств. Да и сама Лиз – та ещё шкатулка с секретами, причём я даже не сомневаюсь, что большая часть этих секретов смертельно опасна.

Тайные пути мёртвых больше всего были похожи на узкие, непонятно кем проложенные коридоры, со всех сторон окружённые таким плотным переплетением веток, лиан и корней, что казалось, будто они срослись в монолит. Сначала я пытался понять, где они находятся: вроде бы под землю мы не спускались, но в то же время вокруг было столько корней, сколько никак не могло быть на поверхности. Потом же я просто перестал об этом задумываться, потому что все размышления и попытки строить версии были вытеснены постепенно нарастающим страхом. Да, мне совершенно не стыдно признаваться в том, что в какой-то момент я понял, что вытираю о брюки ладони, потому что они стали отвратительно влажными. И причина этого была не в давящих со всех сторон стенах, переходящих в потолок и в пол, а в ощущении десятков, сотен, тысяч взглядов.

Они буравили мне спину, острыми шипами впивались в затылок, каменными плитами ложились на плечи. Смаргивая пот, выступивший на лице крупными каплями, я с удивлением и вполне понятным раздражением смотрел на Минни, которая шагала впереди меня легко, явно не испытывая почти никакого дискомфорта. Она лишь иногда отмахивалась от чего-то невидимого, но явно надоедливого, но делала это спокойно, словно комара отгоняла. Неужели на неё не действует та атмосфера заглушающего всё ужаса, которым проникнут здесь воздух? Или это место так действует именно на меня? Но почему? Я раньше, до всей этой истории с Лиз, вообще не бывал во Франгайском лесу, он как-то не попадал в сферу моих интересов. Откуда здесь могут взяться мёртвые, так яростно меня ненавидящие? Или так они относятся к любому живому существу? Но тогда почему они не трогают Минни? Она ведь вошла там же, где и я, но идти ей явно намного проще.

Да и не было у меня за плечами особых грехов, если так уж посмотреть: я не наёмный убийца, не разбойник с большой дороги, не тюремщик и не императорский палач, в конце-то концов. Ну да, не безупречен, но кто без греха, как говорится?

– Касси, – неожиданно раздалось сзади, и я споткнулся на ровном месте. Этот голос я узнал, хотя и не вспоминал о его обладательнице уже много лет. Но как она могла оказаться здесь, в тысячах миль от того места, где нашла свой вечный покой?

– Почему ты так поступил со мной, Касси? – звенел за спиной голос, но я мужественно не оборачивался, повторяя про себя слова, сказанные мне Шегрилом: «Не сходи с тропы, не слушай никого и не отставай».

– Я ведь любила тебя, – забытый голос Лилианы фон Рествуд заполнил собой всё тесное пространство коридора. Интересно, почему на него никак не реагируют ни Минни, ни Шегрил?

– Посмотри на меня, Касси, – ввинчивался в мозг голос, – это ты довёл меня до такого состояния, ты бросил меня, забыл и даже не вспоминал.

«Это иллюзия, этого нет, Лилиана не может разговаривать со мной…» – как заклинание, повторял я про себя, с усилием преодолевая сопротивление внезапно загустевшего воздуха.

– Ты отправил меня на верную смерть, – неожиданно вплёлся в причитания Лилианы другой голос, мужской, – ты не мог не знать, что Франгай сожрёт меня, уничтожит, но тебе было наплевать.

– Касси, ты виноват в моей смерти…

– Ты отправил меня сюда умирать…

– Ты выгнал меня из замка, когда мне было всего шестнадцать…

– Этот поединок не был честным, ты не должен был использовать магию…

Голоса множились, заглушая друг друга, сплетаясь в сводящий с ума гул, и мне казалось, что моя многострадальная голова сейчас взорвётся от этих воплей. Я уже не пытался вспоминать обладателей новых голосов, сосредоточившись на простой задаче: двигаться вперёд, любой ценой, не сходить с тропы и не оборачиваться. Почему-то я даже не сомневался, что стоит мне сделать шаг в сторону, и мне уже никто не поможет, я просто растворюсь в этих корнях и ветках, стану одним из сотен тысяч голосов. Поэтому я механически переставлял ноги, считая шаги и стараясь дышать более или менее размеренно.

И вдруг голоса исчезли, словно кто-то захлопнул невидимую дверь, и они остались там, позади, неслышные и потому уже не страшные. Неужели я справился? А ведь были мгновения, когда хотелось закрыть голову руками, опуститься на колени и сдаться, дать теням прошлого растерзать меня на сотни маленьких Касперов. Я перевёл дыхание и заметил, что со всей этой суетой слегка отстал: ледяной огонёк светильника виднелся далеко впереди, там же были заметны и два тёмных силуэта – Шегрил и Минни.

Стряхнув полуобморочное состояние, я прибавил шару и вскоре почти нагнал монахиню и Повелителя. Шегрил шёл не торопясь, солидно, как хозяин по своим владениям, да оно, в общем-то, так и было. Чувствуя, как непонято откуда взявшийся ветерок холодит мокрую спину, я поправил увесистый мешок и мысленно похвалил себя за то, что не поддался на провокации голосов прошлого.

Не знаю, сколько мы шли, но Шегрил наконец-то остановился и, повернувшись к нам, сказал:

– Полчаса на отдых, потом идём дальше. Мы преодолели уже половину пути, пока вы справляетесь очень неплохо, для людей, разумеется.

Тут я посмотрел на Минни и с удивлением увидел, что её лицо до сих пор залито слезами, а губы искусаны в кровь. Надо же, значит, и ей этот фрагмент пути дался не так легко, как мне показалось. Интересно, чьи голоса слышала моя мать, какие демоны прошлого довели её до такого состояния?

Отведённое нам Повелителем время закончилось очень быстро, и я, с трудом поднявшись на ноги, помог встать Минни, которая устала гораздо больше меня, что и неудивительно. Всё же я боевой маг, тренированный молодой мужчина, а она – всего лишь немолодая, пусть и одарённая магически женщина.

Как ни странно, вторая половина пути началась достаточно спокойно, если, конечно, не считать постоянно давящего на сознание ощущения тысяч взглядов. Голоса исчезли, но пристальное внимание к нам никуда не делось. Складывалось впечатление, что эти невидимые наблюдатели просто ждут какого-то сигнала, после которого на нас можно будет наброситься. И это состояние потенциальной жертвы начинало меня бесить просто невероятно!

Однако минут через пять я сделал очередной шаг и неожиданно оказался в достаточно большом зале, в котором чувствовалось движение воздуха, и я только теперь понял, какая невероятная духота царила в узких коридорах, по которым мы шли. Полной грудью вдыхая относительно свежий, но казавшийся восхитительным воздух, я внимательно оглядывался, стараясь понять, куда нас занесло. Точнее, куда нас привёл удивительный провожатый. За нашими спинами чернел узкий коридор, точно такой же, только чуть просторнее, темнел на противоположной стороне. Само же это место больше всего напоминало не пещеру, а огромную поляну, так как где-то высоко, в нереальной дали, сияли звёзды, значит, мы находились под открытым небом.

– До выхода осталось совсем немного, – Шегрил повернулся к нам, и его багровые глаза вспыхнули, – вашим шагом не больше получаса. Здесь мы с вами расстанемся, потому что дальше начинаются не мои владения. С здешним Повелителем я не враждую, но и особой дружбы между нами нет, поэтому остаток пути вы пройдёте сами. Я дам вам охранные светильники, – с этими словами он вытащил из кармана своего плаща два небольших фиала, – они не позволят местным обитателям причинить вам вред. Но не задерживайтесь, потому что как только они погаснут, вы станете абсолютно беззащитными, и я не смогу помочь. Да и никто не сможет. В фиалах света примерно на три четверти часа, вам должно хватить, если не станете отвлекаться и останавливаться. Дорога здесь прямая, заблудиться просто негде. Вы выйдете в нескольких милях от Ирманской обители, в предгорьях Ледяного хребта. Там разберётесь. Чтобы вернуться обратно, воспользуетесь помощью моего брата, Повелителя мёртвых Ирмы. Он дал слово провести вас, а мы, в отличие от людей, свои обещания выполняем всегда. Просто позовёте его, когда станет темно, он отзывается на имя Хелеш. Но помните: призвать его вы сможете лишь один раз, и сделать это лучше тогда, когда захотите вернуться. Иначе придётся добираться от Ирмы самостоятельно, а это не одна тысяча миль.

– Прими мою искреннюю благодарность за помощь, – неожиданно твёрдым голосом проговорила Минни, и я удивлённо взглянул в её сторону. На всё ещё красивом лице монахини не осталось даже следа недавних слёз, голова была гордо поднята, спина выпрямлена, в глазах горел огонь. Ирманка была удивительно, невероятно хороша, и я начал понимать, что нашёл в молоденькой жене герцога Даргеро наш с Максимилианом и Лиз отец.

– Если тебе вдруг понадобится помощь, – продолжила Минни, однако Шегрил, к моему удивлению, даже не подумал засмеяться, – ты всегда найдёшь её в обители или у любой из сестёр, бывшей или нынешней, где бы она ни находилась.

Повелитель не стал ничего говорить, он лишь поклонился женщине, но в этом движении было намного больше уважения и признательности, чем в тысяче слов. После этого он передал нам сияющие ровным зеленоватым светом флаконы, похожие на небольшие пирамидки, сделал неуловимый шаг назад и молча растворился в темноте.

– Идём, Минни, – я вздохнул и направился в сторону уходящего во мрак очередного коридора, – чем раньше выберемся с этих путей, тем лучше.

– Тебе уже не так интересны тайные дороги мёртвых? – с едва уловимой насмешкой спросила монахиня. – Но я полностью поддерживаю твои слова, Каспер. Здесь, мягко говоря, не слишком уютно и спокойно.

Наверное, если бы я знал, в какой кошмар превратятся следующие полчаса, я плюнул бы на все обязательства и вернулся бы обратно. Во всяком случае, попытался бы, хотя вряд ли без Шегрила преодолел бы и сотую часть пути.

Сначала, как только мы вступили в коридор, который действительно оказался чуть шире того, по которому мы уже шли, всё было спокойно. Я шёл впереди, а Минни следовала за мной почти вплотную. Мы даже на всякий случай привязали её пояс к моему, использовав для этого шёлковый шарф, которым были прикрыты волосы монахини.

Но неожиданно стены словно вскипели, и из них высунулись мертвецы разной степени «свежести»: от полурассыпавшихся костяков до почти не тронутых тлением. Я резко остановился, а Минни, глухо вскрикнув, крепко схватила меня за руку, по возможности прижавшись к спине.

Мертвецы смотрели на нас, и в их провалившихся глазницах пылал такой безумный голод, что даже у меня перехватывало дыхание. Они двинулись вперёд, и я приготовился дорого продать свою жизнь, но, как только первый из спешащих к внеплановому ужину мертвецов достиг границы зеленоватого света, он зашипел и остановился. Создалось впечатление, что зеленоватое свечение обжигает его, не пускает, и в этом было наша спасение.

– Быстро вперёд, – скомандовал я Минни и бросился по коридору, слыша за собой её рваное дыхание, – Шегрил сказал, что света должно хватить. Держи фиал над головой, чтобы они не могли напасть сзади.

– Молчи, не сбивай дыхание, – в голосе Минни, как ни странно, не было страха, и я с трудом поборол желание обернуться и взглянуть на неё. Но подумал и не стал этого делать: Минни права, сейчас надо сосредоточиться на том, чтобы двигаться как можно быстрее.

Между тем мертвецы уже заполнили всё пространство коридора кроме двух кругов слабого зеленоватого света. Они толпились впереди, неохотно расступаясь, когда струящийся из фиалов свет касался их тел, чтобы снова слиться за нашими спинами в сплошную, воющую от голода толпу. Мы словно плыли в море мёртвых, которые были всюду: по бокам, снизу, сверху. Я старательно отгонял от себя мысли о том, что случится, если кто-то из нас вдруг выронит спасительный светильник. Прислушиваясь на бегу, я слышал позади быстрые, но не спотыкающиеся шаги Минни, которой, по идее, как любой нормальной женщине, полагалось сейчас валяться в глубоком обмороке.

Но всё в этом мире имеет свойство заканчиваться. Завершился и наш кошмарный забег по кажущемуся бесконечным коридору. Сначала впереди едва заметно посветлело, а затем стал виден выход с тайных путей. Постепенно из маленькой точки он превратился в чётко видимый проход, и толпа мертвецов за нашими спинами разочарованно взвыла, а затем отступила в густой мрак.

Тут фиал в моих руках начал мигать, словно сердце старика, которое рвано трепещет, прежде чем замереть окончательно. Я вложил все силы в последний рывок и буквально вывалился наружу, рухнув на холодную землю, которая показалась мне желаннее любой самой мягкой перины. Фиал вспыхнул в последний раз и превратился в бесполезный кусок стекла.

И вдруг я резко сел, хотя больше всего мне хотелось не шевелиться и дать себе отдохнуть. Но я вдруг осознал, что за несколько минут до выхода, уже когда впереди сияла свобода, я перестал ощущать связь с Минни. До этого момента я всё время чувствовал, что она идёт за мной, так как шарф, которым мы были связаны, то слабел, то натягивался. И вдруг это прекратилось, но я был так занят тем, чтобы успеть добежать до выхода, что не обратил на этот момент никакого внимания. Со стоном я поднялся на ноги, и вдруг увидел, что из чёрного зева тайного хода, пошатываясь, вышла монахиня, сжимавшая в руке почти погасший фиал. Она устало улыбнулась мне и, прислонившись к скале, медленно сползла на землю. Я подбежал к ней и с облегчением убедился, что это просто обморок. Это ей просто повезло, что уже был виден выход, потому что шарф мог перетереться раньше, и тогда никто не знает, сумела бы она выбраться или нет.

Но меня ждал очередной сюрприз: присмотревшись, я увидел, что шарф не перетёрся, как я предполагал, а был аккуратно развязан. Не понял. То есть она что – добровольно отвязала себя? Но зачем? Какой в этом смысл?! Если бы её фиал погас раньше, мертвецы просто растерзали бы её. А я даже не заметил бы. Что за нелепое самопожертвование? Как же они меня бесят, просто передать не могу! И, если быть откровенным хотя бы перед самим собой, причина этого раздражения кроется в том, что я прекрасно понимаю: я на подобное не был и не буду способен. Никогда.

Пока я размышлял, выгодно мне или нет то, что Минни готова пожертвовать ради меня всем, в том числе, как оказалось, жизнью, она негромко застонала и открыла глаза.

– Зачем ты это сделала? – неожиданно для самого себя спросил я, хотя ещё минуту назад вообще не собирался затрагивать эту тему. – Это был нерациональный и бессмысленный поступок.

– Возможно, – она устало прикрыла глаза, – но ты никогда не думал, что не все поступки основываются на рациональности? Иногда их причина кроется совершенно в других областях.

– Любое решение должно базироваться на логике и анализе потенциального результата, – сказал я, ни секунды не сомневаясь в собственных словах, – всё остальное лишено всяческого смысла. Эмоции, если они не подконтрольны разуму, – это источник лишних проблем.

– Бедный мой мальчик, – еле слышно прошептала монахиня, не глядя на меня, – как же ты живёшь-то с таким пустым сердцем? Неужели тебе не холодно?

– Не трать понапрасну красноречие, – отмахнулся я, так как продолжать обсуждение моих моральных качеств мне хотелось сейчас меньше всего. – Я такой, какой есть, и, поверь, меня абсолютно всё устраивает. И если тебе кажется, что ты сумеешь меня изменить, то должен тебя огорчить – ничего не получится.

– Я и не собиралась, – Минни пожала плечами, – и пошла с тобой не для этого.

– А для чего? – мне действительно было интересно.

– Ты чужой в этих местах, – спокойно ответила монахиня, – не знаешь местных порядков и особенностей. Со мной тебе проще будет проникнуть в обитель, особенно если по той или иной причине ворота окажутся закрытыми.

– Думаешь, всё настолько плохо? – обсуждение текущих вопросов казалось мне гораздо уместнее рассуждений ни о чём.

– Всегда лучше предполагать худший вариант развития событий, тогда любой положительный момент всегда будет казаться приятным сюрпризом, – скупо улыбнулась Минни.

– Разумный подход, – я решил, что сейчас самым правильным будет сделать вид, что никакие сложные и не слишком приятные моменты просто не были озвучены. Так будет гораздо рациональнее и удобнее для всех. Мы сейчас исключительно двое попутчиков, связанных общей непростой задачей, не более того.

Поднявшись на ноги, я огляделся: выход с тайных троп был неплохо замаскирован. Узкая расщелина в сплошном скальном массиве выходила на небольшую каменистую площадку, заросшую по периметру какими-то достаточно высокими колючими кустарниками. Они надёжно скрывали её от любопытных или просто случайных взглядов.

Оставив Минни отдыхать и искать в сумках еду для небольшого перекуса, я подобрался к кустам и осторожно раздвинул ветки. Передо мной расстилалась бесконечная равнина, плоская, как стол. Когда мы в прошлый раз ехали из обители до трактира, она не казалась мне такой огромной. Наверное, сейчас сказывалось то, что я оглядывал местность с высоты.

Вдалеке невнятным пятном темнел лес, совершенно не такой, к какому я привык. Издали он казался тёмно-зелёной кляксой, закрывающей весь северо-запад унылой равнины. Я знал по старым книгам, что леса в Ирме исключительно хвойные, густые, практически непролазные. Их немного, но они представляют собой почти непреодолимую преграду на пути неподготовленного путешественника. Будем надеяться, что у монахини есть какой-нибудь хитрый приём, который позволит нам беспрепятственно миновать колючий лес.

– Обитель находится за лесом, – раздался за моим плечом голос Минни, – точнее, она почти примыкает к нему с запада. У нас есть два пути: мы можем обойти лес по кромке или попытаться пройти лесными тропами и сэкономить два-три дня.

– Очередные тайные пути? – невесело усмехнулся я, не поворачиваясь. – И ты выступишь в роли Шегрила?

– Надеюсь, они окажутся более гостеприимными, – без улыбки ответила женщина, – хотя меня кое-что смущает.

– Что именно? Меня вот, например, смущает абсолютно всё.

– Обычно в это время Ирманская пустошь бывает достаточно оживлённой: сейчас много травы, и здесь, как правило, полно стад, которые пасутся даже на небольшом расстоянии друг от друга. Пищи хватает всем, сейчас для этого самое удачное время. Но равнина пуста, я не вижу ни одного даже самого маленького стада.

– Может, они уже съели всю траву и ушли искать местечко получше? – попытался пошутить я, хотя после слов Минни опустевшая равнина стала казаться мне опасным местом.

– Вряд ли, – не приняла моей шутки монахиня и с неприкрытой тревогой добавила, – и я по-прежнему не могу дозваться никого из сестёр, и это мне очень не нравится.

– Тогда нам не стоит рассиживаться, – решил я, – сейчас поедим и отправимся в путь. Надеюсь, нас не ждёт ничего похожего на то, с чем мы столкнулись недавно.

– Я тоже надеюсь, – помолчав, ответила Минни, – будем в это верить, Каспер. Будем верить.