Я подарю тебе крылья. Книга 2

© Шерри А., 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Глава 35

– Боже. – Даниэль схватил свой паспорт со стойки регистрации. Он не ожидал увидеть Оливию так скоро. По его подсчетам, она уже должна ждать его на собрании. Это он опаздывал, задержавшись у начальства.

Но это Оливия. Те же глаза цвета неба… Теперь они испуганно смотрят на него. Она тоже не ожидала.

Девушка схватила свой паспорт и прижала его к груди.

– Я пропускаю тебя, – сказала она, пристально всматриваясь в его лицо, рассматривая каждую деталь, каждую черточку. Три месяца его не изменили. Только эта усталость в его глазах… И да, черт, она соскучилась по ним.

– Нет, – он отрицательно покачал головой, – я пришел вторым.

Оливия выдохнула, почувствовав, как дрожат губы, и твердо сказала:

– Моя мать учила меня пропускать старших по званию.

– Моя мать учила меня пропускать женщин вперед.

Что он говорит? Почему она ему не перечит? Почему не кидается с кулаками, пытаясь не дать влезть вне очереди?

Девушка за стойкой регистрации переводила удивленный взгляд с одного на другого, потом не выдержала и одновременно выхватила у них паспорта.

– Перестаньте спорить. – Она поставила печати. – Вы такие странные.

Только теперь Оливия вспомнила ее. Это она регистрировала ее на первый рейс. Перед глазами всплыла картина, как они с Даниэлем встретились. Впервые. Сейчас они тоже встретились впервые. Все изменилось. Больше не хотелось ненавидеть его.

Схватив чемодан, Оливия покатила его дальше. Даниэль последовал за ней. Эта близость волновала обоих.

Внезапно он остановился и, улыбаясь, протянул ей руку:

– Мы не познакомились. Капитан Даниэль Фернандес Торрес.

Девушка удивленно подняла брови, пытаясь понять, что он задумал. И сознание сразу выдало слово «игра». Его игра. Которую она с радостью примет.

– Оливия Паркер. – Она коснулась его ладони, и капитан пожал ее.

– Откуда ты, Оливия?

– Из Лондона.

– Правда? – удивился он. – Самый замечательный город из всех, в которых я когда-либо был.

Оливия засмеялась. Это было безумием.

– Добро пожаловать в мой экипаж, Оливия. Я очень надеюсь, что мы найдем общий язык.

– Конечно, Даниэль, не сомневаюсь в этом, – кивнула она, не переставая улыбаться.

Девушка первая переступила порог брифинг-комнаты, обнаружив, что все уже в сборе. И под громкие аплодисменты за ней вошел он – их капитан. Они ждали его, скучали по нему. Но она сильнее всех.

Даниэлю было приятно. Их радость, аплодисменты… Значит, любят. Значит, они одна семья, члены одной команды и между ними не должно быть войны.

Капитан сел рядом с Марком во главе стола.

– Рад всех вас видеть, – улыбнулся он и обвел взглядом присутствующих, лишь на долю секунды задерживаясь на девушке, с которой только что познакомился.

Это была шутка, Даниэль придумывал на ходу. Увидеть Оливию у стойки регистрации было неожиданно, он едва сдержался, чтобы не зацеловать до смерти. Но, поняв, что судьба дает им второй шанс, решил действовать иначе. От первого знакомства зависит многое. Вторая попытка дана, чтобы исправить ошибки первой.

Он говорил про рейс, пассажиров, про экзаменатора, про топливо, но Оливия чувствовала лишь шелк, который проникал в ее тело. Она ничего не понимала из сказанного им. В голове были другие мысли: этого мужчину она ждала три месяца, не знала, как вести себя при встрече. Сейчас все, казалось, уже решено. Он начинал с чистого листа. И в этом листе нет места им двоим. Больше их нет. Есть он, она и дурацкий договор авиакомпании. И воспоминания, от которых она никогда не избавится. Все встало на свои места.

Медленно она шла за экипажем к самолету. Вдалеке слышала его голос – Даниэль шел с Марком и успокаивал его. Не Марк успокаивал экзаменуемого, а наоборот. Сколько терпения в нем?.. Сжав руки в кулаки, Оливия приняла решение меньше думать и больше работать. Сегодня будет тяжелый рейс не только для Даниэля.

За улыбкой и шутками Даниэль скрывал тревогу и волнение. Виной тому экзаменатор на борту в его первый полет после длительной паузы. Плюс добавляла смятения плохая погода в Сингапуре. Но хуже всего даже не это: впереди идущая девушка не давала ему покоя. Она стала его наваждением. Как будто почувствовав его взгляд, Оливия обернулась, слегка улыбнувшись. На какую-то долю секунды ему захотелось прижать ее к стене и мучить долгим поцелуем. Думала ли она о том же?

Ничего он не забыл. Он вернулся, чтобы помнить.

– Пойду осмотрю самолет, ты начинай вбивать маршрут. – Он кивнул Марку и направился вниз по лестнице, на ходу надевая сигнальный зеленый жилет.

Оливия вошла в салон и ощутила волнение. Сегодня особенный рейс. Пора было выкинуть из головы «первую» встречу и собраться с мыслями.

Келси помогла ей, сунув Оливии листок бумаги со словами:

– Твое расписание прихода к пилотам, как просил Марк. Соблюдай строго, иначе он будет нервничать. И звони пилотам каждые сорок минут. Твой салон первый, ближе к кокпиту.

– Хорошо, – кивнула девушка, вчитываясь в записи. Всего три: один раз напитки, второй – обед, третий – ужин. Так мало?

Еще пару месяцев назад она бы облегченно вздохнула. В памяти еще свежи воспоминания о том, как Даниэль загонял ее с кофе.

– А как же кофе? Даниэль любит кофе. Много кофе.

– Он сам попросит тебя принести кофе, когда захочет, но, боюсь, сегодня ему будет не до него, – вздохнула Келси.

Это было правдой – еще на брифинге капитан сказал про зону сильной турбулентности в пути и грозовой дождь в аэропорту Сингапура. Несколько бортов других авиакомпаний попадали в этот фронт и зону турбулентности над Азией. Несколько человек пострадали, обшивка салонов треснула – непристегнутые пассажиры бились о нее головой. Даже на кухнях все было вверх дном – крепление не выдержало этих толчков. Она видела фотографии в газетах, и они шокировали ее.

– Интересно, если самолет попадет в зону самой сильной турбулентности, есть вероятность сваливания?

Келси с удивлением посмотрела на Оливию:

– Тебе больше не о чем подумать? Спроси у Марка. Или нет, – она указала рукой на вошедшего в салон Даниэля, – сразу капитана.

Даниэль предвкушал полет. Сейчас он сядет в свое кресло, и жизнь пойдет так же, как и раньше. Экзаменатор его уже не пугал.

Он оглядел салон, отметив про себя суету бортпроводников. Они переживали больше его, это было заметно по всему – Келси пыталась всех контролировать, указывая, что кому делать. Но, видимо, Оливии задания еще не досталось. Она стояла, сложив руки за спиной и смотря в его сторону. Она одна ничего не делала, но ее задумчивый вид заставил Даниэля сделать шаг в ее сторону.

– Тебя что-то беспокоит?

Девушка вздрогнула. На ее лице что, плакат с надписью «Меня что-то беспокоит»? Но да, ее беспокоило все, начиная от нервозной атмосферы в экипаже и заканчивая вероятностью сваливания, но не признаваться же в этом.

– С чего ты взял?

Спрашивать про турбулентность и нервировать его она не хотела. Если бог есть, то он сейчас перекрестился – Оливия впервые спасла Даниэля от вспышки раздражения.

Даниэль заметил, как она закусила нижнюю губу, устремляя взгляд голубых глаз в пол. В том, что ее что-то беспокоит, он не сомневался.

– Скажем так, я хорошо тебя знаю и вижу, что ты нервничаешь. Но, если посмотреть на остальных, – он вновь взглянул на людей своего экипажа, – то могу предположить, что тебя волнует не только мой экзаменатор. Они все суетятся и бегают, а ты стоишь с большими испуганными глазами. Что тебя беспокоит?

Оливия посмотрела на него, а в голове множились вопросы. Она буквально запихивала их обратно, не давая вырваться наружу. Только не сейчас.

– Думаю, понравится ли Кариму мясо под сливочным соусом.

Даниэль удивленно поднял брови, не ожидая такого ответа. Улыбка тут же коснулась его губ. Хитрая. Роковая. В то же время нежная.

– Какая разница, что ему понравится? Главное, что нравится мне.

Зачем он так сказал? Ее щеки тут же захватил легкий румянец. Черт, теперь он видит еще и эту ее реакцию на свои слова. Оливия отвела взгляд, пытаясь собраться с мыслями. Впервые она не знала, что ему ответить. Впервые оставила его без колкого комментария.

– Странно, – прошептал он, – ты молчишь.

– Ты не рад?

– Меня это настораживает.

Лучше бы он отошел от нее, стоять рядом становилось невыносимо.

Оливия уже забыла про турбулентность и меню для Карима, в голове стучал только один импульс, и он был весьма непристойный. Вот что должно его настораживать. А не ее молчание, которое – в сравнении с внезапно возникшим желанием затащить его в туалетную комнату, сорвать с него рубашку, отрывая пуговицы, и прикоснуться губами к его телу – ничто.

Оливия закрыла глаза, слегка качнув головой, чтобы возникшая в голове картина тут же исчезла. Но она не исчезла. Ничего не забылось. Этот мужчина стал только желаннее. Раньше бы ее это взбесило. Но сейчас, стоя в шаге от него, она ощущала внутри себя тепло. Она хотела Даниэля Фернандеса, и это ее не раздражало. Он не раздражал ее. Ее мысли не были противны, напротив, ей нравилось думать о нем, вспоминать его прикосновения. Но самым сокровенным желанием стало повторить ту ночь. Хотя бы раз…

– Мне пора. – Даниэль кивнул ей, поняв, что девушка не скажет больше ни слова, и направился к себе в кабину.

Видеть ее молчаливой так непривычно. Раньше он бы обрадовался, но сейчас хотелось слушать ее голос. Хотелось говорить с ней, спорить, ругаться. А она молчала.

Заняв свое кресло под пристальным взглядом Марка, Даниэль откинулся на спинку, наконец ощущив себя в своей среде.

– Как же хорошо.

– Скоро придет Карим, и будет не так хорошо. – Марк заставил его опуститься на землю.

Надо было срочно собраться с мыслями, выкинуть из головы Оливию и ее странное молчание. Даниэль взял в руки чек-лист, чтобы пройтись по пунктам, но не выдержал:

– Оливия стала больше молчать, у нее все в порядке?

– Я мало с ней общался, – пожал плечами Марк, – и я не ругаюсь с ней каждый раз, когда ее вижу.

Даниэль кивнул, смотря в чек-лист и задавая вопросы по предполетной подготовке.

Оливия приступила к работе лишь после того, как Келси вручила ей в руки стопку одеял, замотанных в целлофановую пленку. Она раскладывала одеяла, бережно поправляла подушки, лежащие на креслах. И хотя все салоны самолетов авиакомпании были выше всяких похвал, сегодня этих похвал должно быть больше. Так же, как и ее улыбок.

– Встречаем пассажиров! – крикнула Келси, и Оливия заметила, как все направились к своим выходам. Натянув улыбку, девушка встала рядом с Ниной и Келси в ожидании первого гостя – страшного и злого экзаменатора.

– Может, поставить ему подножку? – сквозь улыбку прошептала Нина, чем вызвала взрыв смеха у Оливии. Но недовольный взгляд старшей стюардессы вмиг прекратил это веселье.

– Он идет, – произнесла Келси, и взгляд Оливии устремился к трапу.

Экзаменатор – мужчина лет пятидесяти, коренной житель арабской страны, одетый в форму пилота с четырьмя золотыми шевронами на рукавах, шел быстрой, уверенной походкой, держа в руках кейс.

– Он капитан? – прошептала Оливия. – Я думала, он обычный смертный.

– Ты что! – шикнула Келси, натягивая улыбку еще шире. – Экзамены у капитана может принимать только капитан. И не просто капитан, а лучший в своем деле. Улыбаемся!

Улыбка Оливии от этих слов машинально стала шире, но внутри росло волнение. Теперь не за себя, а за Даниэля. Лицо Карима Джабраила, как и предупреждал Марк, было угрюмым. Черные густые брови сходились в одну большую толстую линию. Они срослись на переносице, видимо, от постоянного недовольства. А черная борода завершала жестокий образ.

– Добро пожаловать на борт, сэр, – громко и внятно произнесла Келси, но он даже не улыбнулся на ее приветствие. Этот человек был напрочь лишен манер. – Я провожу вас до кокпита.

– Не стоит, – он шагнул на борт самолета, – я прекрасно знаю дорогу.

Оливии захотелось закричать от ужаса и преградить ему дорогу до кабины пилотов. Она еле сдержалась, стиснув зубы и сжав руки в кулаки. Теперь ее не пугала турбулентность, она переживала за своего капитана. Бедный Даниэль, первый день после долгого перерыва в работе, и вынужден будет терпеть этого человека больше семи часов лета. В одном маленьком помещении. При закрытых дверях. Этот монстр будет мучить его, высасывая последние силы.

– Что получит Даниэль, сдав сегодняшний экзамен? Надеюсь, это будет что-то вроде Нобелевской премии, не меньше, – прошептала Оливия.

– Если сдаст, останется капитаном, – ответила Келси.

– Всего-то? – буркнула она, думая, что он, даже если не сдаст, останется тем же Даниэлем. Ее отец был капитаном, и как ему это в жизни помогло? Никак. Лишь на надгробной плите теперь написано.

Даниэль в присутствии Карима вел себя достаточно уверенно. Марк даже позавидовал ему, ощущая легкую дрожь в руках, исполняя все, что говорил капитан, и пытаясь не обращать внимание на человека, сидевшего сзади. Карим молчал, пристально наблюдая за всеми действиями пилотов. Он что-то отмечал в бумагах, лежащих на коленях. Но страшнее стало, когда из него, как зерно, посыпались вопросы. Марк устал считать, сколько он их задал. И хоть все они касались работы, он чувствовал себя, как в школе возле доски.

Даниэль отвечал спокойно, иногда с улыбкой, иногда нахмурив брови, пытаясь углубиться в теорию. Но отвечал, и Марка это очень радовало. И хотя самолет еще не взлетел, казалось, Даниэль ответил уже на все.

Оливия прошла по салону, помогла людям уложить вещи. Она улыбалась, произносила приветливые слова, получая довольные ответные улыбки. Самолет тронулся, и долгожданный голос капитана произнес:

– Уважаемые леди и джентльмены, говорит капитан Даниэль Фернандес Торрес, мы рады приветствовать вас на борту авиакомпании «Arabia Airlines» по маршруту Дубай – Сингапур. Время в полете – семь часов пятнадцать минут. Полет пройдет на высоте тридцать девять тысяч футов. В течение полета ожидаются несколько зон турбулентности, рекомендую не расстегивать ремни безопасности. Желаю вам хорошего полета, спасибо, что выбрали нашу авиакомпанию. Экипажу приготовиться к взлету.

Оливия стояла между креслами, зачарованно слушая и чувствуя растущий внутри груди трепет. Как давно она не слышала его по громкой связи… Где-то вдалеке звучали восторженные аплодисменты – бортпроводники встречали своего капитана. Жаль, он не слышит, ему было бы приятно знать, что он такой один. Ему нет равных.

Глава 36

Время летело со скоростью самолета. Оливия по-прежнему чувствовала нервозность, но прятала ее за улыбкой. Улыбка – искусственная маска. Улыбка – первое требование авиакомпании. Улыбка – это, прежде всего, спокойствие пассажиров. Улыбка – это престижность и большой профессионализм. Сегодня она давалась ей с трудом. Ощущение постоянного тремора самолета и негаснущий знак пристегнутых ремней на панелях в салоне заставляли ее улыбаться сильнее.

Подходило время нести обед пилотам и грозному Кариму. Волнение выдавала дрожь в руках. В голове было так много мыслей, что она едва слышала просьбы пассажиров.

Еще три месяца назад она бы порадовалась участию Даниэля в таком сложном экзамене. Сейчас же она сочувствовала ему, переживала вместе с ним, понимала, как тяжело ему управлять самолетом в постоянной турбулентности под наблюдением такого угрюмого человека.

Табло погасло, и Оливия облегченно выдохнула, молясь, чтобы оно не включилось до конца полета. Одной проблемой стало меньше, но возникала другая.

– Оливия, время кормить экипаж, – напомнила ей Келси. Но девушка не забывала об этом ни на минуту и лишь кивнула. – Улыбайся и молчи.

– Потом расскажешь, как обстоят дела, – произнесла Нина, – может, уже пора отправлять пилотам спасательную группу.

Нервный смешок слетел с губ Оливии. «Я просто поставлю еду на их столики и уйду», – успокаивала она сама себя, направляясь на кухню. Взяв три подноса из рук Джуана, девушка уставилась на еду, а в голове уже зарождалась отличная идея по временному устранению нежелаемого объекта из кабины пилотов.

– Джуан, возьми у меня верхний поднос.

– Ты кого-то оставишь голодным? – удивился он, но выполнил ее просьбу.

– Все будут сыты, – улыбнулась она, – но каждый в свое время.

Оливия пошла с двумя подносами и под пристальным вниманием стюардесс открыла дверь кабины пилотов, заметив, как они перевели взгляды, пытаясь рассмотреть, что творится внутри. Оливия зашла внутрь, набрав в легкие как можно больше воздуха, и тут же выдохнула его, оказавшись в полной тишине. Казалось, ее присутствия никто не заметил – никаких улыбающихся лиц, каждый был занят своим делом. Карим сидел позади пилотов на дополнительном кресле, в котором когда-то сидела она, летя на новом самолете из Гамбурга. На его коленях была разложена тонна бумаг. Вес этой макулатуры можно было сравнить с весом большого рюкзака странствующего путника. Марк листал толстый журнал, лежащий на столе. Даниэль сидел к ней спиной, он даже не обернулся на звук закрывшейся двери.

– Добрый день, – улыбнулась она, нарушив могильную тишину. На ее голос обернулся только Марк. – Время обедать.

Пилот кивнул ей и перевел взгляд на Карима в ожидании его реакции.

– Спасибо, Оливия, мы как раз проголодались.

Наконец, черный взгляд экзаменатора коснулся ее лица, и девушка улыбнулась шире, меняя тон голоса на убаюкивающий шепот:

– Капитан Джабраил, я предлагаю вам пообедать наверху, в нашем лучшем люкс-классе, где вас никто не побеспокоит. Здесь, боюсь, вам будет неудобно.

Даниэль тут же обернулся. Перед полетом он отбросил все мысли – ему нужна была ясная голова. Он решил игнорировать Оливию, но после произнесенного это оказалось трудно. Увидев море удивления на лице второго пилота, он улыбнулся, понимая, что Оливии Паркер никто не указ, она все равно сделает по-своему. В ее голове слишком быстро рождаются безумные идеи, она просто не успевает думать об их последствиях.

Три месяца назад он убил бы ее за самодеятельность. Сейчас лишь улыбался, переводя взгляд с лица недовольного Марка на окно. Буря решила спасти их на время, чтобы передохнуть от угнетающей тишины. Молчать столько времени становилось пыткой. Даниэлю казалось, что все диспетчеры на время стали его лучшими друзьями, и, выходя с ними на связь, он был рад, что может сказать хоть пару слов.

– Я вас где-то видел, – произнес Карим, но его голос не испугал девушку, – ваше лицо мне знакомо.

– В аэропорту, – улыбнулся Марк, – Оливия – лицо нашей авиакомпании.

– Ах да, да, – задумчиво сказал Карим, подняв указательный палец правой руки вверх, – я вспомнил. Вы и капитан Фернандес, да-да. Красивая фотография. И, кажется, это вы приняли роды у женщины, когда ваш капитан посадил самолет в Коломбо. Я видел вас по телевизору.

Даниэль перестал улыбаться, вспомнив, сколько нареканий услышал в свой адрес из уст этого человека после посадки. Карим не одобрил решения Даниэля садиться в Коломбо, мотивируя тем, что пятьсот жизней не стоили одной новорожденной.

– Да, это я, – все так же тихо произнесла Оливия.

– И что думаете вы, Оливия, по поводу того случая?

Он рукой указал на пилотов, давая понять, что, пока она будет подавать еду, у нее есть время подумать над ответом. Девушка слегка занервничала и, повернувшись к Марку, встретилась с недовольным взглядом. Но позвать ее сюда было его идеей, поэтому она пожала плечами и передала ему поднос. Он недовольно выхватил его из рук и поставил себе на столик.

Девушка повернулась к Даниэлю и протянула ему поднос, мысленно представляя, как он мечтает перевернуть его на нее. Но она ошиблась. Его пальцы слегка коснулись ее руки, глаза осветило солнце, подливая молоко в эспрессо. Взгляд без гнева и раздражения. Теплота его пальцев пронесла сквозь нее вспышками, но среди них не было ярости. В памяти вновь возникла картина той ночи, о которой она одновременно мечтала забыть и повторить. Она все еще отчетливо помнила эти пальцы, нежно скользящие по ее коже…

– Спасибо. – Он слегка улыбнулся и тут же отвернулся от нее, ставя поднос возле себя.

У нее было время подумать об ответе, который ждал Карим, но она забыла вопрос. Вопросы другого рода жили теперь в ее мыслях…

– Ну что ж, – Карим отложил гору бумаг в сторону и встал со своего места, – раз вы так настаиваете, я пообедаю в более удобном месте, но при условии, что вы, Оливия, расскажете мне ту историю своими словами. Я слышал только версию пилотов, и она до сих пор кажется мне безумной. Хочу знать мнение экипажа. Сторону, которая не имеет отношения к механике и пилотированию, а базируется лишь на психологических аспектах.

Почему она не встретила Карима три месяца назад? Она переврала бы все на свете, выставила бы Даниэля сумасшедшим, который посадил двухпалубный лайнер на полосу вдвое короче положенной.

Оливия почувствовала себя студенткой, сдающей сложный экзамен, где каждое слово в ее ответе – это минус или плюс для Даниэля. Вот только бы правильно их подобрать, чтобы не подвести его…

Карим открыл двери, пропуская Оливию вперед, и она вышла, уводя с собой того, от которого так хотели избавиться в кабине пилоты, но которого не ждали в салоне.

План Оливии сработал, она дала Даниэлю перевести дыхание, переводя на себя все внимание этого угрюмого человека.

– В общем-то, я на это и рассчитывал, – произнес Марк, – только не думал, что Карим вспомнит Коломбо и уж тем более – что втянет в это ее. Вы не ладите друг с другом, как думаешь, она обвинит тебя в неправильных действиях?

Даниэль пожал плечами. Раньше он бы не сомневался в этом, сейчас все было иначе. Он до сих пор не мог понять ни своих действий, ни ее молчания.

– Я не знаю, – произнес, наконец, он и открыл касалетку. Аппетита не было, но надо заставить себя есть. Лучше это делать, пока Карим не вернулся. В его присутствии даже самый сочный кусок мяса превращался в безвкусный и сухой.

Оливия проводила Карима на верхнюю палубу и, улыбаясь, предложила сесть за столик между двумя мягкими креслами.

– Сейчас я подам вам обед.

Она направилась на кухню, возле которой столкнулась с Джуаном. Он открыл рот, желая что-то сказать, но девушка опередила его:

– Зато пилоты расслабятся без Карима, им нужно время, чтобы перевести дыхание.

Он понимающе кивнул:

– Я позабочусь об этом, ты можешь идти.

Она с большой радостью убежала бы, но экзаменатор Даниэля Фернандеса Торреса задал и ей вопрос, ответ на который, возможно, что-то изменит.

– Джуан, – девушка с мольбой посмотрела на старшего бортпроводника, – вспомни день, когда женщина рожала в нашем самолете. Скажи мне, что ты чувствовал в тот момент, когда Даниэль объявил об экстренной посадке в Коломбо на полосу короче, чем требуется для такого гигантского лайнера? Ты был согласен с таким решением?

Брови Джуана поднялись вверх от удивления:

– Ты бы еще вспомнила тот случай, когда мы летели на двух работающих двигателях, – пробурчал он. – Я не помню, возможно, вначале я испугался, но ведь мы обязаны выполнять приказ капитана. Здесь главный он, и не в нашей компетенции перечить ему, даже если мы не согласны или просто боимся. Наша работа – выполнять то, что требует Даниэль Фернандес Торрес. Он сказал «садимся», значит, он был уверен в своих силах. Что касается страха – надо меньше об этом думать, а не кричать на весь салон: «Аллах, спаси нас». – Он уставился на нее широко открытыми карими глазами: – Это все?

Оливия кивнула, совсем неудовлетворенная его ответом. Он говорил шаблонно, как его учили. «Капитан всегда прав». Его слова мало помогли ей, но кое-что она для себя все-таки уяснила.

– Я сама отнесу Кариму еду. – Она взяла поднос и вышла в салон, направляясь к столу, за которым сидел человек, наводящий на всех ужас. У нее появилась возможность почувствовать себя в роли Даниэля Фернандеса.

Девушка аккуратно разложила перед ним большую белую салфетку и поставила на нее поднос. Она выполняла необходимые действия, а в мыслях был тот самый день… Она пыталась воссоздать в своей памяти каждую деталь, вспомнить свои ощущения, свой страх, свои слезы, утешения своего капитана, когда она уткнулась в его грудь, испачкав кровью. Она вспоминала свое желание быстрее сесть. Хоть где, не важно, лишь бы капитан посадил самолет.

Карим указал рукой на пустое место напротив.

– Итак, Оливия, – начал говорить грозный мужчина, – я знаю, что вы сейчас начнете оправдывать своего капитана или упираться на заключенный договор с нашей авиакомпанией подчиняться любому его приказу. Я все это знаю. Поэтому не буду терять свое и ваше время и задам один вопрос, который никак не повлияет на мое отношение к тому случаю. – Карим откинулся на спинку кресла. Оливия же, наоборот, напряглась. Она не ожидала таких слов. Карим, как зоркий орел, видел все вокруг, но, как орел, так же внезапно мог накинуться на свою жертву, перерезая горло когтями. Она боялась даже думать о его новом вопросе.

– Оливия, у вас есть дети?

Это был странный вопрос, и девушка пожала плечами, отрицательно покачав головой:

– Нет.

– Жаль. – Он дотронулся до своей бороды, прищурив глаза. – Но мать у вас есть?

– Да.

– Хорошо, – кивнул мужчина, кладя руку на подлокотник, – представьте ситуацию, Оливия, что ваша мать летит на высоте тридцать шесть тысяч футов, где внезапно начинаются роды у незнакомой женщины. Капитан принимает решение сесть в ближайшем аэропорту. Вроде бы ничего страшного, но кое-что пугающее все-таки есть – этот самолет не может произвести посадку на ту полосу. Но капитан уверен в своих силах и настаивает, жалея бедного ребенка или ту женщину, которая истекает кровью. На борту ваша мать, Оливия, и еще пятьсот пассажиров и двадцать шесть членов экипажа, у которых наверняка тоже есть близкие люди, ждущие их на земле в пункте назначения.

Карим замолчал, задумавшись, этого времени Оливии хватило понять, к чему он клонит.

– Он совершает посадку, но не успевает затормозить. Самолет таранит забор и выкатывается за пределы полосы, натыкаясь на близлежащие здания. Взрывы, пламя, крики ужаса, адская смерть – сгореть в огне заживо. – Карим поморщился. – Вы ждете мать, а она уже не вернется, потому что капитан самолета, на котором она летела, был слишком сентиментален и пожалел рожающую женщину и ее ребенка. Более пятисот смертей ради одной.

Оливия представила эту картину в ярких красках крови и огня. На секунду ей показалось, что она слышала крики. Крики ужаса. Ее затошнило.

– Мой вопрос – скорее не вопрос, Оливия, а убеждение: вы до сих пор считаете Даниэля Фернандеса, посадившего самолет на такую полосу, героем?

Ощущение сухости в горле и нехватка воздуха. Странный человек со странными убеждениями. Жестокий человек, убивший ее мать в пожаре и обвинивший в этом Даниэля. Он пытался воздействовать на психику. Оливия не знала, что ответить, находясь в глубоком шоке. Считала ли она Даниэля героем? Он спас жизни новорожденного ребенка и его матери, сохранил жизни более пятисот человек, хоть и рискнув, но он действовал уверенно, а значит, знал, что все пройдет успешно.

Сейчас Оливия еще раз убедилась, как тяжело быть капитаном и принимать подобные решения. Так же тяжело было ее отцу, она помнила, как он после рейсов делился с женой такого рода случаями. Джина Паркер всегда поддерживала мужа.

– Да. – Оливия гордо выпрямилась, отрывая взгляд от своих рук. Ее глаза встретились с глазами жестокого человека. – Я считаю Даниэля Фернандеса Торреса героем. Я довольно много – для стюардессы – понимаю в механике и пилотировании, вы выбрали для беседы не того человека. Я дочь капитана и связана с авиацией каждой клеточкой своего тела. И хоть каждое воздушное судно имеет свою специфику, я уверена, что все они имеют нечто общее. Самое большое отличие – «Эйрбас» слишком тяжел, но это дает ему преимущество перед такой посадкой, а снизить скорость в воздухе никто не запрещает. Есть миллионы способов сделать это, вы сами знаете, не мне вас учить. – Оливия встала, оставляя этого странного человека обедать в одиночестве: – Даниэль спас всех пассажиров, и он не герой. А вот если бы он летел еще четыре часа до пункта назначения, ребенок и женщина умерли, и тогда он стал бы убийцей. Для вас он плохой в любом случае, так к чему весь этот разговор. Приятного аппетита, капитан.

Сжав руки в кулаки, Оливия направилась вниз. Этот человек пытался подчинить ее себе жалостью, настраивал против капитана. И она смогла дать ему отпор. Джон Паркер гордился бы своей дочерью.

Не имеет значения, что будет после. Возможно, Даниэлю придется несладко, лететь оставалось еще долго, но она ни капли не жалеет о том, что сказала. Никакое звание не заменит правды.

Девушка прижалась к стене возле кабины пилотов. Она не войдет и уже тем более ничего не скажет про этот разговор. Вздохнув, она направилась к своим пассажирам, поглядывая на часы и молясь, чтобы пилоты попросили кофе раньше, чем к ним спустится Карим. Больше видеть его она не хотела, все еще находясь в легком шоке от страшных слов.

Как будто почувствовав ее желание, зазвонил телефон возле кухни. Оливия взяла трубку, видя, что звонок от капитана.

– Я слушаю. – Она ждала любых его слов, любого желания, но только его голосом. Он будоражил ее, казалось, наступила тишина и даже шум двигателей умолк.

– Оливия, зайди к нам.

Было странным слышать такое, но она подчинилась и уже спустя пару секунд набирала код на двери. Она зашла внутрь, и две пары глаз уставились на нее.

– У нас есть десять минут до того, как мы войдем в зону сильной турбулентности, – начал говорить Даниэль, но Марк его перебил, встав со своего места и вручая Оливии поднос с едой.

– Хоть в туалет успею сходить.

Она слышала, как закрылась за ним дверь, и перевела взгляд на капитана.

– Десять минут, чтобы убрать все горячие напитки, – продолжил Даниэль, изучая ее побледневшее лицо, – никакого чая и кофе. Прекратить обслуживание до тех пор, пока я не выключу табло. – Он нажал над собой кнопку, и Оливия услышала знакомый звук. Она вздрогнула, переведя взгляд на дисплей погодного локатора, находящегося перед Даниэлем. То, что она увидела, напугало ее еще больше – они влетали в грозовой фронт, и он был настолько большим, что поглощал пол-экрана. У него было начало и не было конца.

– Его нельзя облететь?

Даниэля уже не смущали ее познания в авиации.

– Нет, – он ткнул пальцем в монитор, – он плотный, и я не знаю, где он кончается. Если начну снижаться, станет только хуже. Буду просить эшелон выше, но мы и так летим тридцать восемь тысяч футов.

Зачем Даниэль говорил ей это? Лучше бы она не знала, каждую минуту представляя, что скоро все закончится. В памяти вновь всплыли заголовки газет с жуткими фотографиями разгромленного салона самолета, летевшего этим же маршрутом.