000
ОтложитьЧитал
© Ольга Щербакова, текст, 2021
© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2021
* * *
«Миф» – короткое, но очень ёмкое слово, знакомое с детства. Слово это имеет несколько значений, и некоторые друг другу противоречат. Первое приходящее в голову определение: миф – это выдумка, сказка, легенда. Определение это потому первым приходит в голову, что практически каждому знакома книга Николая Куна «Легенды и мифы Древней Греции». Многие герои мифов, родившихся несколько тысячелетий назад в солнечной Греции, с детства знакомы нам по книжкам и мультфильмам. Могучий Геракл, смелый Персей, мудрая Афина… Именно греческие мифы ассоциируются со словом «миф», хотя свои мифы и своя мифология есть практически у всех народов, населявших и населяющих земной шар. И вот тут надо сказать ещё об одном определении мифа: Миф – это способ объяснения действительности. В этом смысле миф стал предшественником науки. Сознание древнего человека при помощи мифа объясняло явления окружающего мира, одушевляя и персонифицируя всё, что создала природа. Гроза – проносящийся по небу разгневанный Зевс, солнце – лучезарный бог Гелиос, звёзды – вознесённые на небо герои. У каждого дерева, цветка или камня была своя история происхождения, свой миф. То есть миф не воспринимался как выдумка и фантазия. Миф был правдой, имеющей материальное подтверждение. Мифологические сюжеты и образы, переплетаясь друг с другом, составляли сложную, но в то же время и понятную картину мира. Древние греки жили среди мифов, потому понятно, что на мифах выстраивалась их культура, заимствованная древними римлянами. Возникший симбиоз греческой и римской культуры принято называть античностью. Античная литература, скульптура, живопись, философия – всё это вырастало из мифов. А потом из античности перешло в последующие исторические эпохи и, не растеряв своей силы и глубины, дошло до наших дней. Античная культура стала колыбелью культуры европейской. И во многом этим объясняется такая непреходящая притягательность античной мифологии: она кажется «своей», такой близкой и понятной, потому что веками её образы воплощались в искусстве. И каждый автор (художник, писатель, поэт, композитор, режиссёр) открывал в этих образах всё новое и новое содержание, предлагал свою интерпретацию.
Скоропадская Анна Александровна, кандидат филологических наук, доцент Петрозаводского государственного университета
Пролог
Есть много сказок на планете,
Их все узнать не могут дети,
Но Древней Греции легенды
Прочесть им нужно непременно.
Всё про героев и богов
Из самой глубины веков.
Герои мифов знамениты:
Орфей, Афина, Афродита…
А чтобы их не перепутать,
Усвоить нужно атрибуты[1]:
У Зевса величавый трон,
Трезубец держит Посейдон;
В доспехах воинских Афина
(С копьём и в шлеме, как мужчина),
С повязкой на глазах – Фемида,
Колчан и стрелы – Артемида;
А у Гермеса что, ребята?
Конечно, шлем его крылатый.
А бог Асклепий взял рукой
Змеёй обвитый посох свой.
Ты сможешь обо всех узнать –
Лишь мифы нужно почитать…
Миф о Геракле, Млечном Пути и овсяной каше
Действующие лица:
Зевс – верховный бог на Олимпе[2].
Гера – жена Зевса.
Гермес – вестник Зевса, проводник воли богов.
Геракл – сын Зевса, герой греческих мифов; известен тем, что совершил 12 подвигов.
Присказка о горе Олимп
Есть в Греции гора одна:
Три километра вверх она,
Олимп ей имя. Раньше боги
Имели там свои чертóги[3].
Кто знает, может, в наши дни
Там до сих пор живут они?
И Зевс над всеми властелин.
Их много –
Он, как царь, один.
И вот об этом мы сейчас
И начинаем наш рассказ.
* * *
Давно, неведомой порой
Рождён был в Греции герой:
Он бога Зевса сын родной
И смертной женщины одной.
И с незапамятных времён
Он был Гераклом наречён.
Отец ребёнка, Зевс могучий,
Глядел на сына из-за тучи.
Заботясь о его судьбе,
Гермеса он призвал к себе
И приказал.
ЗЕВС (обращаясь к Гермесу):
– Ребёнка взять
И на Олимп его поднять!
Богиню Геру там найди
И приложи к её груди.
Напьётся молока малец –
Бессмертным станет, как отец.
Всегда на подвиги готов,
Неуязвимый для врагов.
– Есть! –
громко отвечал Гермес
И мигом сорвался с небес.
Крылатый шлем, и обувь тоже:
Гермес летать, как птица, может.
Из колыбели взял дитя
И на Олимп поднял шутя.
А там, в тени большой сосны,
Богине Гере снились сны,
И лёгкий ветер среди скал
Ей кудри весело ласкал…
И, чтоб Богиню не спугнуть,
Гермес тихонько ей под грудь
Кладёт Геракла. И ребёнок,
Подняв головку из пелёнок,
Стал жадно молоко сосать
И струйки тёплые глотать.
Но стиснул он без всякой меры
Губами грудь великой Геры.
От боли вскрикнула она
И пробудилась ото сна…
И изумляется спросонок.
ГЕРА:
– Откуда здесь чужой ребёнок?
Проделки Зевса, не иначе:
Меня кормилицей назначил!
Ах, Зевс, обманщик, погоди!
И оттолкнула от груди
Геракла…
Молока фонтан
В небесный брызнул океан,
И там из капель молока
Родилась белая река,
Туманом светлым разлилась
И к ночи звёздами зажглась.
Нельзя в той речке утонуть,
Она зовётся Млечный Путь[4].
Волшебной белой полосой
Пересекает свод ночной.
И во Вселенной нету краше
Галактики любимой нашей.
Внутри неё летают где-то
Системы Солнечной планеты.
Ведь наше Солнце, ты учти,
Звезда из Млечного Пути!
И все галактики на свете –
От греческого «гала», дети.
И вы запомните легко,
Что «гала» значит «молоко».
Ведь греки это слово взяли
И им галактики назвали…
А что Геракл?
Признаюсь вам:
Рос не по дням, а по часам.
Высоким стал, раздался вширь –
И вырос чудо-богатырь.
Всегда на подвиги готов,
Неуязвимый для врагов!
Двенадцать подвигов свершил
И тем бессмертье заслужил.
Созвездьем смотрит он с небес,
Но под названьем – Геркулес.
Так люди в Древнем Риме брали –
И имена Богам меняли.
И там однажды просто он
Был в Геркулеса превращён.
И неслучайно в жизни нашей
Есть геркулесовая каша.
На завтрак съешь –
И станет каждый
Здоровый, сильный и отважный.
С Гераклом он готов спешить
Двенадцать подвигов свершить!
Ты ешь овсянку по утрам –
И не ходи по докторам!
Поверь, что каша из овса
Творить способна чудеса.
Овсянку по утрам съедай
И про Геракла вспоминай!
Миф об Орфее, Эвридике и загадочной пещере
Действующие лица:
Орфей – легендарный античный певец и музыкант.
Эвридика – его жена. Аид – бог подземного царства мёртвых.
Амур – сын богини любви Афродиты.
Давным-давно певец Орфей
Жил с Эвридикою своей.
Искусству музыки служил
И трепетно жену любил.
Он был известен в Древнем мире
Как божество, играл на лире.
Но только вовсе непростая
Была она, а золотая.
Ту лиру Аполлон дарил,
И инструмент волшебным был.
Когда Орфей в лесу играл,
Он тварей хищных укрощал:
Они сходились на опушке
И слушали развесив ушки.
А буйный ветер среди скал,
Услышав песню, затихал.
Его мелодиям учиться
Из леса прилетали птицы.
И даже боги, замерев,
Свой иногда смягчали гнев.
Одну лишь лиру взяв с собой,
Он смог проникнуть в мир иной[5].
Хоть бог Аид был очень строгий,
Орфей вошёл в его чертоги;
Что привело его туда?
В его семье стряслась беда:
Жена недавно умерла –
Змеёй укушена была…
Он дни и ночи тосковал,
Жить без супруги не желал.
И вот решился в ад сойти,
Чтобы жену свою спасти.
И вот у входа в мир теней
В обнимку с лирою своей.
О пещере Дьявольское горло[6]
Такие есть места на свете,
Где оживают мифы эти.
И вот в Болгарии, к примеру,
В горах таится вход в пещеру.
Вокруг камней петляет речка –
Уж то-то райское местечко;
Но все легенды нам твердят,
Что где-то здесь ворота в ад!
Огромный зал внутри пещеры,
Но как понять его размеры?
Так вот, многоэтажный дом
Спокойно встанет в зале том:
И все двенадцать этажей,
И даже подпол для мышей.
(Да-да, семейка здесь живёт
Мышей летучих круглый год.)
Шумит река у входа в зал,
И вдруг поток воды пропал…
Что сталось с бурною рекой?
Неужто скрылась под землёй?
О да, она сорвáлась вниз,
Рождая капли мелких брызг.
О скалы бьётся, камни точит,
Шумит, бушует и грохочет.
Смотри, подземный водопад!
Так здесь и есть ворота в ад?!
У входа Цербер[7] грозно лает,
Он царство мёртвых охраняет.
Застыла мрачная прохлада,
Ужасный грохот водопада,
Темно и страшно,
Меркнет свет;
Живым сюда дороги нет.
* * *
И лишь Орфей в печали дикой
Сюда пришёл за Эвридикой.
Стоит у входа в мир теней
С одной лишь лирою своей.
Он тронул струны и запел…
Трёхглавый Цербер присмирел.
О боли, о любви и муке
Лились божественные звуки.
И самый мрачный бог на свете,
Аид, услышал песни эти.
Он неприветлив и жесток.
Другим он просто быть не мог.
В его ужасном подземелье
Нет места песням и веселью.
Здесь смерти сумрачный покой,
Лишь души движутся толпой.
Но музыка волшебной силы
Аиду сердце растопила.
И он решает щедрым быть
И Эвридику отпустить.
АИД:
– Но есть условие одно,
И о-о-очень важное оно:
Иди один в обратный путь,
Нельзя назад тебе взглянуть.
Молчи и двигайся вперёд,
Супруга вслед тебе пойдёт.
Ступай наверх, скорей иди,
На Эвридику не гляди.
А лишь оглянешься назад –
Она вернётся снова в ад…
И вот Орфей назад бежит,
Из ада выбраться спешит.
Меж скал, по тропке каменистой,
Туда, где солнца свет искристый.
А следом, как большая птица,
Неслышно тень супруги мчится.
В груди трепещет у Орфея:
Скорее к выходу, скорее;
Из царства мрачного уйти
И вновь супругу обрести…
Но холод в сердце у него:
Не слышит сзади никого…
ОРФЕЙ:
– Ах, Эвридика! Где жена?
Не потерялась ли она?
А может, демоны схватили,
И в Тартар[8] страшный утащили?
В груди тревога, что за мука!
Не в силах справиться с разлукой,
Назад взглянул…
ОРФЕЙ:
– Любовь моя!
Мне нету счастья без тебя!
Не видит сзади ни души,
Она растаяла в тиши.
