© Щепетнов Е., 2013
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013
* * *
Мы бренны в этом мире
под луной,
Жизнь – только миг,
небытие – навеки,
Кружится во Вселенной
шар земной,
Живут и исчезают
человеки.
Ю. В. Андропов
Пролог
Снова и снова приходит ко мне мысль – правильно ли я поступил? Зачем мне все это было нужно? И снова говорю себе – я по-другому не мог. В общем-то, мне некуда было деваться – разве я мог бросить без защиты Василису, которой грозила смерть? Какой нормальный мужчина бросит влюбленную в него девушку, даже если на нее ополчился весь мир и находиться рядом с ней равносильно тому, как если бы он сел на тикающую бомбу?
Впрочем – вполне допускаю, такие бы и нашлись. Но только не я, Вася Кольцов, бывший полицейский маг, бывший телохранитель, а ныне, ныне… кто я теперь? Великий маг? Неизвестное науке существо? Мессия? Или просто человек, волей обстоятельств закружившийся в водовороте невероятных приключений?
И то, и другое, и третье, и четвертое.
Несет меня ветер мироздания по чужим мирам, ставшим своими, к непонятному будущему, и никто не может предсказать – что ждет в конце. А будет ли он, конец? Нет конца вселенной. Есть только начало.
Глава 1
– О боже мой! Сколько времени я не была на улице – это уму непостижимо! Солнце, люди! Море! Класс!
– И сколько времени? Всего-то пару дней посидела в квартире – под кондиционером, с вкусной едой и любимым мужем – вот уж трудности-то неописуемые!
– Вась, ты не понимаешь. Тут же воздух, солнце! И вообще – ты какой-то мрачный, невеселый. Похоже, что когда делал физиономию, думал о чем-то мрачном. Так и остался этот отпечаток мрачности на твоем лице. Правда, Сергей?
– Не знаю. Вообще-то, поменьше бы болтали, а больше думали об операции. Успеете еще наболтаться.
– А ты уверен, что он дома? И вообще – уверен, что он тебя запустит к себе домой?
– Он дома, в это время Альберт как раз приходит домой, я узнавал. Запустит ли домой? Запустит. Мы Василису под его ясные очи представим – от такой красотки не откажется даже гомик. Впрочем – вроде как он не брезгует никем – ни друзьями, ни подругами. Но это мы уже обсуждали. Не говорите ничего лишнего на улице. Уши есть и у магнолий.
Мы замолчали и пошли дальше, избегая столкновений со стайками отдыхающих, хаотически перемещающихся в пространстве и держащих в руках различные средства самоспасения – надувные матрацы, крокодилов, уточек и бегемотиков.
Идти было недалеко – Альберт Козлоченко, убийца своего отца, жил в девятиэтажке невдалеке от набережной, на тенистой улице, спускающейся к морю.
– Вот этот дом, второй подъезд. Действуем, как договорились. Входим в дом, поднимаемся, Василиса звонит в дверь и сообщает, что она новая соседка и хотела бы попросить у Альберта немного сахара, так как не хочется идти в магазин. Это тупо, но сработает – стоит только глянуть на сиськи твоей жены в топике, особенно когда она вздыхает. Ага – вот так! Мамма-миа… ну почему я не колдун? Итак, Альберт откроет, тут и мы появимся. Вали его сразу сонным заклинанием, не раздумывай.
– Серега, мы все уже обсудили, и не раз. Не повторяйся. Я все помню.
– Это я так, на всякий случай. Не люблю пускать дело на самотек. От мелочей зависит исход операции – это я давным-давно уяснил. Надеюсь, уяснишь и ты.
Открывать дверь подъезда заклинанием отмыкания не пришлось – дверь перед нами открылась, и появилась девушка с собачкой-болонкой, подозрительно осмотревшей и обнюхавшей нашу компанию. Компания ей не понравилась, так что собака фыркнула и слегка зарычала.
– Тише, Марго! Гуляй! – прикрикнула девушка и, не обращая внимания на нас, соскочила по ступенькам во двор. Сергей уже держал дверь, и мы спокойно вошли в подъезд, как всегда, загаженный рекламными трехмерными картинками грудастых див в соблазнительных позах.
Заглядевшись на одну из них, я едва не наступил в кошачье дерьмо, вольготно расположившееся на верхней ступеньке, как подарок партизан вражескому эшелону.
– Заразы! – выругался рядом Сергей. – Мордой бы их в эту кучу! – Похоже, что он все-таки подорвался на «мине» и теперь истово оттирал подошву о ступени.
Поднявшись на нужный этаж, мы остались стоять на лестнице, выходя из поля зрения камеры слежения, укрепленной над дверью Козлоченко. Василиса же пошла к двери, поправила микрошортики, в которых она сильно смахивала на проститутку с рекламного листка, натянула поплотнее топик, не закрывающий пупок и больше похожий на лифчик, и сделала глупое лицо с легкой блуждающей улыбкой, приличествующее даме свободных нравов и нелегкой профессии. Затем нажала на панельку возле двери. Мы затаили дыхание – дома или не дома?
Дома!
Тарабарщина с сахаром и сладкой жизнью сработала – хозяин квартиры больше всматривался в формы посетительницы, чем вслушивался в ее слова. Дверь распахнулась… и я тут же выпустил сонное заклинание в того, кто ее открыл. Высокий мужчина лет тридцати пяти – сорока рухнул на пол, выронив из руки пистолет, глухо ударившийся о бетонный, покрытый линолеумом пол лестничного пролета.
– Быстро! Берем его!
Мы бросились к упавшему и, схватив его с обоих боков, быстро затащили в квартиру. Василиса нагнулась, двумя пальчиками, как какую-то гадость, подняла пистолет и вошла следом.
– Стоять! Полиция! – неожиданно перед нами появился индивидуум, держащий в руках пистолет Макарова, неизменный спутник всех ментов на протяжении ста лет. Кстати, такое ощущение, что это уже не пистолет, а что-то вроде части формы – ну как себе представить мента без «макарова»? Нонсенс!
– Эй, ты, брось пистолет, иначе стреляю! – угрожающе заявил человек с восточными чертами лица, обращаясь к ошеломленной Василисе. Та постояла секунду без движения, а потом, размахнувшись, бросила пистолет в незнакомца. Тот увернулся, «макаров» врезался в косяк и тут внезапно прозвучал выстрел. Сергей, стоящий рядом со мной, вздрогнул и схватился за бедро, а я, воспользовавшись суматохой, сделал пассы руками и метнул сонное заклинание в кавказца. Тот упал и больше не шевелился.
– Сильно ранен?
– Ляжку прострелили. Видать, когда пистолет ударился о стену, стряхнуло предохранитель и он пальнул. Выдают всякую древнюю гадость. Хорошо хоть не с карамультуками заставляют ходить на работе. Перевязать надо – кровь свищет неслабо. И больно, ужас как. Будто бейсбольной битой врезали. Мне как-то один нарк на притоне битой врезал – ощущение, я тебе скажу, малоприятное. Я потом эту биту ему в зад засунул.
– Что, правда в зад? – не поверила Василиса. – Это, ты прости, что случайно тебя подстрелила… я не хотела.
– Было дело. Молодой был, горячий. Сейчас бы просто отлупил, и все. А тогда… Ну что, ищем бинты? Что касается ранения – да ты ни при чем. Старье эти пистолеты, так что ничего удивительного, что при падении он пальнул.
– Обойдемся без бинтов. Лежи спокойно – сейчас будет зудеть.
– Ай! Ой, ой! Ни хрена себе – «зудеть»! Опять злостными заклинаниями балуешься! Ой, ой!
– Терпи, ну что ты как баба! Кстати, насчет баб – Василису лечил, она так не вопила и терпела.
– Так бабы всегда терпеливее, ясно дело! У них чувствительность слабее, чем у мужчин! Шкура толще!
– Добавь ему еще, пусть позудит как следует, – мстительно попросила Василиса, чтобы не болтал чего не надо.
– Сейчас все пройдет, – пожал я плечами, – минуту уж можно потерпеть? Зато теперь рана не болит. Кстати – если были какие-то болезни, – теперь ты и от них излечился. Чист, как горлинка. Это что за мужик-то был? Со стволом?
– Миша Исхаков, кто же еще? Его подельник. Откуда взялся – хрен его знает. Он не должен был тут находиться. Его вроде как в командировку отправили. Хммм… и правда не болит. Силен. Тебе бы врачом работать, а не злодеев искать. Какого черта ты в полиции забыл? Ладно, решай вопрос. Я в порядке.
– Нож найдите… кровь пустить надо.
Через полчаса оба негодяя сидели перед нами и взахлеб рассказывали, как и почему они совершили свое преступление. Ужасное преступление. Вообще-то, я читал, что для отцеубийц в аду приготовлены особые условия – прямо по их «заслугам».
Мы все верно догадались – проигравшись в казино, Альберт попал под пресс уголовных авторитетов и со дня на день ждал, что ему отстрелят башку. Просьба отца была очень своевременной – кстати, Альберт и до этого подумывал о том, чтобы грабануть папашу – тем более что он его всегда недолюбливал и считал ненормальным. И разве справедливо, что этот ненормальный имеет деньги, а его сын нет? И помирать папаша не собирался. А тут еще и приезжий, сделка – точно приедет с наличными. Обычно эти делишки обстряпываются именно наличными. В общем – дальнейшее мы уже знали.
Деньги два подельника поделили – большую часть взял себе Альберт, но и Мише кое-что перепало, очень даже кое-что. Пятьсот тысяч евро. Коллекцию они не продавали – пока что не было необходимости. Притом Альберт какой-никакой, а все-таки мент, и понимал, что стоит начать продавать коллекцию – тут же засветится. Кстати сказать, он потом понял, что сглупил – надо было подождать окончания расследования и нормально вступить в права наследства. Тогда и коллекцию можно продать. Но сработала жадность, а еще он, зная своих коллег, решил – попрут ведь монеты. Не все, но попрут. Положат в карман – кто потом скажет, сколько их было? Некому сказать. Вот и забрал. Ну а нас подставили довольно умело и позвонили, вызвав полицию. Нормальное дело. Любой бы сообразил, что выгоднее подставить двух лохов, чем оставить все как есть.
– Деньги где? – безмятежно осведомился Сергей.
– Отвечай ему! – приказал я (заклятие-подчинение было сделано на меня и на Василису, Сергея он игнорировал).
– Часть отдал за долг, часть лежат на антресоли, в пакете, – с готовностью ответил Альберт, – ваши монеты лежат вместе с коллекцией, в шкафу, под одеждой.
– Сергей, достань, пожалуйста! – попросил я. – Только позаботься, чтобы не оставить отпечатки пальцев, ладно?
– Ты чего?! Я что тебе, пацан? – оскорбился опер и демонстративно надел нитяные перчатки, которые достал из кармана.
Через несколько минут перед нами лежали наши пять монет, с которых все началось. А еще – миллион двести тысяч евро и около пяти миллионов рублей. Неплохая добыча.
– Что будем делать дальше? – спросил Сергей, шурша пачками денег и выстраивая из них домики. – На деньгах не написано, чьи они. Так что будем делать?
– Заберем, само собой. Деньги нам нужны. А коллекция будет доказательством. Эй, негодяи! Сделаете так: после того как мы уйдем, вы являетесь в управление ФСБ и заявляете, что совершили убийство, грабеж и готовы написать явку с повинной. И пишете все, что вы сделали у Козлоченко. А также все, что противозаконного вы творили, будучи полицейскими. Категорически запрещаю вам упоминать то, что мы были у вас в гостях и что это мы направили вас с повинной. Запрещаю упоминать имя Сергея. Нас тут никогда не было. Это только ваша инициатива, так как вы решили сбросить с себя груз вины. Все ясно?
– Ясно! Ясно! – нестройно забубнили негодяи, глядя на меня влюбленными глазами. Не удержавшись (вспомнил старого нумизмата, и ярость взяла – жил дедок, жил, никого не трогал, получал удовольствие от кружочков металла, именуемых монетами, а эти твари…), я приказал:
– В заявлении упомянете, что вы являетесь приверженцами гомосексуализма. И любовниками. Как вы это напишете – безразлично.
– Это жестко! – восхитился Сергей. – Теперь их будет любить вся колония! Если только не дадут пожизненное… там не разлюбишься. Ну хотя бы в СИЗО как следует отлюбят. Заслужили, уроды.
– Пойдете сдаваться через полчаса после того, как мы уйдем. Сергей, поищи пакет, а? Надо бабло сложить.
Из подъезда мы вышли тяжело груженные и довольные – все получилось так, как запланировано. Ну – за исключением ранения Сергея, конечно. Но от таких неожиданностей никто не застрахован. Пришлось изыскать в гардеробе Альберта чистые штаны. Сергеевы все пропитались кровью.
– И теперь куда? Надеюсь, баблом поделишься, поработитель?
– Теперь сидим у тебя в квартире, пока не притаскиваешь паспорта. И затем летим в Москву – устанавливать справедливость. Ты вот что – подумай, как нам туда долететь. Официальным рейсом мы не можем – с таким грузом денег да золота.
– А чего думать? Есть у меня один человек с частным самолетом. Семиместным. Дадим ему бабок и полетим в Белокаменную. Придется брать отпуск…
– А ты напиши рапорт на увольнение, да и поехали с нами. Будешь работать на нас. Зарплата больше, чем в полиции. Будешь так же искать злодеев, расследовать дела, только теперь за хорошие деньги. Как тебе это?
– Если прикажешь, то – да. А так… подумать надо. Зачем мне менять мою жизнь, вполне приличную и размеренную, на должность какого-то частного сыскаря? Зарабатываю я неплохо – официально и в черную, так что…
– Ну, как знаешь. Неволить не буду, – слегка обиделся я.
Почему-то мне казалось, что Сергей сейчас же крикнет: «Да, да, конечно! Я всю жизнь мечтал работать на тебя!» Не так, конечно, но что-то в этом роде. И когда он высказал то, что думает, стало ясно, что не все так просто. И правда – зачем ему менять размеренную, сытную жизнь на неизвестность? Связываться с двумя «преступниками», гонимыми по свету, как перекати-поле.
Когда подходили к дому, где находилась квартира Сергея, обратили внимание на то, что возле него стоит толпа народа, припаркованы автомобили с надписями «Телевидение», стоят патрульные автомобили полиции и творится всеобщая суета. Вокруг важно ходят люди в белых халатах, а человек, напоминающий всех чиновников на свете, стоит перед парящими в воздухе автоматическими телекамерами и вещает, тараща глаза и надувая щеки.
Мы вначале насторожились и встали в сторонку – не по нашу ли душу прикатила вся эта камарилья? Оказалось – нет. Впрочем – да. Впрочем… тьфу! В общем – велось расследование того, как это все граждане в радиусе пятидесяти метров разом стали обладателями гладких, как бильярдные шары, голов. Моя работа, однако.
С одной стороны, – меня переполняла гордость – это надо же так жахнуть, чтобы все в радиусе пятидесяти метров облысели, это какую нужно иметь магическую мощь! А с другой стороны – мощь эта сравнима с тем, как если бы ребенку пяти лет дали противотанковый гранатомет и показали, как нажать на спуск. Он и нажал…
Я был слегка смущен и раздосадован.
– Валить надо отсюда, – хмуро сказал Сергей, разглядывая происходящее вокруг, – рупь за сто, что этим событием заинтересуются фээсбэшники. Они всегда суют нос туда, где происходит что-то странное, необъяснимое. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять – тут поработала Магия. Что бы я сделал на их месте – начал поквартирный опрос. И обязательно кто-то бы сказал, что в моей квартире поселились незнакомые люди – некая парочка, подходящая по описанию на тех, кого разыскивают. На некоего мага и его девушку. А если связать – я, похищенный парочкой, – парочка, проживающая в моей квартире, – сразу появляется мысль, а не находится ли хозяин квартиры под контролем? Не захвачен ли он? И не взять ли странную парочку и их жертву для допросов? Кстати сказать – я вчера почувствовал, что за мной кто-то следит. На всякий случай сбросил «хвост». Сегодня наблюдения не ощущал, но это ничего не значит. Захотят взять нас в разработку – мы ничего не почувствуем, пока не подойдут с наручниками. Так что сейчас берем вещи и быстро отсюда валим.
– Согласен, – подумав, сказал я, – давай сделаем так: ты идешь в квартиру, берешь золото и выходишь к нам. Мы все уходим. Куда? Подумаем. Валить из города надо. Позвони своему другу насчет самолета. Уходить надо быстро.
Сергей кивнул и быстро зашагал к дому, раздвигая плечом тех, кто толпился возле подъезда. Кто-то кинулся к нему за комментариями, но он отодвинул человека в сторону и шагнул в подъезд.
Мы с Василисой отошли подальше и уселись метрах в пятидесяти в стороне, рядом с двумя интеллигентными старушками, наблюдавшими за событиями и громко комментировавшими происходящее. С их слов выходило, что некий маг забрался в этот дом и в террористических целях произвел выброс заклинания, желая запугать граждан и устроить хаос и панику в городе. Зачем? Чтобы бросить тень на нынешнего мэра, и тот проиграл на выборах.
Мы послушали неожиданный вывод населения, переглянулись, а Василиса тихонько похихикала в кулак.
Одна из старушек это заметила и сказала, что мы напрасно смеемся – планы уголовного мира простираются настолько далеко, что мы даже себе и представить не можем, потому что молоды и в голове у нас одним поцелуйчики. На что вторая старушка, вздохнув, заметила:
– И слава богу. Сбросить бы лет пятьдесят, я бы об этом мэре и не вспомнила, и вообще бы ничего не вспомнила, кроме поцелуйчиков! Целуйтесь, ребята, любите друг друга… жизнь так коротка! Потом пожалеете, что не использовали каждую минуту жизни, чтобы любить друг друга.
После чего обе старушки загрустили и замолчали, а мы, переглянувшись, встали и пошли прочь, к Сергею, идущему нам навстречу.
– Я созвонился с человеком. Встанет нам в копеечку – по три тысячи баксов с человека. Самолет уже готовится, нам нужно заехать за паспортами – обещано сегодня к ночи. Сейчас заедем к ней домой. Это… вы снизу подождете, хорошо? Толпой ходить к ней не стоит. И еще – если меня не будет полчаса – минут сорок, не беспокойтесь. Я приду.
Глаза Сергея метнулись из стороны в сторону, а Василиса ехидно спросила:
– А хватит вам получаса? Можно и час подождать, ничего страшного. Должен же ты как следует отблагодарить свою подругу.
– Хватит, – буркнул Сергей, – язык у тебя…
– Нормальный язык, – непонимающе подняла брови Василиса, – розовый, здоровый – вот, погляди!
Она высунула язычок и покрутила им в воздухе, от чего Сергей еще сильнее нахмурился, отвернувшись в сторону. Я тихо показал Василисе кулак, после чего она шепнула:
– А я чего? Я ничего! Уж сказать ничего нельзя! Я против, что ли? Пусть себе развлекаются.
Ожидание и вправду затянулось на час – это время мы сидели в кафешке рядом с домом работницы паспортного стола, пили сок, ели стейк с жареной картошкой, наслаждаясь вечерним покоем, тишиной и шелестом орехового дерева над головой. Дневная жара уже спала, так что было нежарко, но довольно тепло. Летнее кафе постепенно заполнялось посетителями разного социального статуса и облика – от элегантных парочек до каких-то гопникообразных граждан.
Впрочем, в нынешние времена определить по внешнему виду, кто есть кто, было непросто – вот тот мордастый гражданин, похожий на какую-то шпану, может быть менеджером среднего звена большого банка, расслабляющимся на отдыхе, а вот та интеллигентная парочка – водителем такси и его подругой. Сейчас в мире многое перемешалось, стерлись грани между сословиями. Тем более на отдыхе. С некоторых пор возникла такая тенденция – ездить на отдых на российские курорты, – это после того, как волна катаклизмов, обошедшая весь мир, напрочь уничтожила множество островов и прибрежных курортов во всем мире, прихлопнув тысячи туристов, в том числе и российских. Россияне стали бояться ездить на зарубежные курорты.
С одной стороны, для наших курортов это хорошо, развиваются, деньги остаются в стране, а с другой – все подорожало, а уровень сервиса остался практически на прежнем уровне. Сам-то я не мог сравнить, не бывал на курортах за границей, но читать-то и слышать не разучился.
Мы поели и, попивая напитки, расслаблялись в креслах. Возле меня лежала целая сумка денег – столько я не видел никогда и не думал, что увижу. Почему-то они перестали для меня представлять большую ценность – ну деньги и деньги, возможность выполнить какие-то свои задачи, инструмент – как пила или топор. Деньги сильно ценишь, когда их мало и когда заработать их трудно, тяжко и нереально сложно, а когда они у тебя есть, и много – начинаешь относиться к ним с презрением. Да, легко презирать деньги, когда они у тебя есть.
Заиграла музыка – настоящая, не с флешки или из Сети. Три музыканта музицировали что-то из старого – я узнал «Битлз», вечную музыку на все времена. Моей любимой песней было «Yesterday», и, подойдя к музыкантам, я сунул им купюру и попросил ее сыграть. Что они и сделали.
Мы сидели, слушали, а потом Василиса встала и протянула мне руку. Я плохо танцую, но как мог отказать своей любимой женщине? Мы танцевали обнявшись, глядя в глаза друг другу, и мне было очень хорошо. Надеюсь, Василисе тоже.
Внезапно она ойкнула и обернулась:
– Потише, пожалуйста!
Я посмотрел – какая-то девица, вдрызг пьяная толкнула мою жену, а когда та обратилась к ней с претензией, покрыла ее матом на все буквы. Я замер, зная свою Василису, следовало ожидать бури. И она не заставила себя ждать.
Это была не буря, а целый торнадо – пьяная девка снесла два столика и устроилась отдыхать между ног того самого «менеджера», на мордастой физиономии которого возник неподдельный интерес к появившемуся в интересном положении объекту.
Дальше события развивались очень быстро и живо – упавшая девка сидела за столиком с пятью такими же, как она, дамами полусвета, накачавшимися еще до нас. И при нас вошедшими в полную кондицию. Они с визгом бросились на Василису, чтобы покарать обидчицу – в корпоративной солидарности проституткам не откажешь. Я забросил Василису за спину и героически принял удар на себя, тут же покрывшись полосками от ногтей фурий и синяками от пинков крепких длинных ног.
Василиса выглядывала из-за моей широкой спины и, подпрыгивая, пыталась стукнуть какую-нибудь из обидчиц босоножкой, снятой с ноги, чем приводила их в еще большую ярость. В бой вступили и мужчины, сидевшие рядом. Женское побоище они восприняли как сигнал к началу веселья – один посмотрел не так, другой что-то сказал, толкнул, а еще были выдвинуты небеспочвенные претензии ко мне как «владельцу» буйной девицы, снесшей два столика телом пьяной девки.
Я, отмахиваясь спереди и сзади сдерживая Василису, бросающуюся в бой, отступал к драгоценным сумкам с деньгами и золотом. Напряжение достигло такой стадии, что обычными методами остановить побоище было нельзя. Барменша визгливо кричала: «Полицию! Вызовите полицию!» В воздухе мелькали стулья, бутылки. Одна из них ощутимо врезала мне по макушке – благо, что вскользь.
Наконец, я решил прекратить это торжество духа и плоти и выкрикнул сонное заклинание. Из всех, кто находился в кафе, полегли девяносто процентов – на ногах остались только «менеджер», добивающий своего противника, интеллигентная парочка да еще пара-тройка человек, видимо, защищенных охранными амулетами. Бой завершился.
Подхватив сумки, мы быстро свалили из кафе, чтобы натолкнуться на Сергея, выходящего из подъезда. Он был доволен, расслаблен и слегка улыбался, насвистывая какую-то бодрую мелодию. Окинув нас взглядом, удивленно поднял брови и задумчиво спросил:
– Интересно, если вас оставить где-то в безлюдном месте, где и как вы найдете неприятности? Потом расскажете, чего тут творили. Пойдемте на проспект, поймаем такси.
Мы прошли мимо сонного царства под большим орехом, где как тени бродили оставшиеся на ногах персонажи, прибавили шагу, услышав вой полицейских сирен, и, выйдя на проспект, тут же отловили такси, вовремя покинув место очередного нашего приключения, уж и не упомню – какого по счету.
– Вот ваши паспорта. Все зарегистрировано, пройдет любые проверки. Прописаны в Сочи. Кстати, по паспорту вы муж и жена – Ваншенкины, ты Петр, а ты Ольга.
– А мне нравится – Ольга! Хотя мое старое имя мне нравится больше. Надеюсь, мы сможем вернуть его назад.
– Сможем, сможем, – бодро заявил я, совсем не уверенный в своих словах. Единственно, в чем я был уверен, это в том, что сделаю все, что можно, чтобы попытаться сделать это. А там… там видно будет.
Самолет меня удивил, я ожидал что-то автомобилеподобное, стремное, как такси Заводского района. Ан нет – небольшой реактивный самолетик, со всеми удобствами – от бара до туалета. Даже поспать можно при желании.
Пилот, мужчина лет сорока с непроницаемым лицом, поприветствовал нас и вежливо осведомился – не пора ли нам на взлет? Мы ответили: «Пора». Красивая белая птичка с обратной стреловидностью крыла шустро вырулила на взлетную полосу, быстренько разогналась, и скоро мы уже неслись, рассекая воздух.
Лететь в самолете было не в пример комфортнее, чем на каких-то там магических средствах. Вообще-то всегда удивлялся этому делу – неужели нельзя сделать магические средства перелета более комфортными, чем сейчас? Ох, уж эти коврики, не изменившиеся со времен джиннов! Все-таки мы не во время царя Соломона живем, можно же сделать что-то и посовременнее. Впрочем – для этого надо быть магом высшего уровня, а их – раз, два и обчелся.
Я все время поглядывал на лежанки, устроенные за занавесками, потом не выдержал и тихонько толкнул Василису в плечо:
– Глянь, не хотела бы? Прямо в воздухе… экзотика, а?
– При Сергее?
– А занавески задвигаются…
– А вдруг заглянет? Кроме того… Вась… ты же знаешь… я не могу.
– Ну да, да… помню. Черт побери… было бы что вспомнить!
– А то вспомнить нечего, что ли? А на вулкане? А первую нашу брачную ночь помнишь? Кстати, совсем не больно было. Ну… почти не больно. Ты заклятие на меня накладывал?
– Нет… с какой стати? Я и не умел тогда. Грифон в моем мозгу тогда помалкивал, сидел, как червяк, и молчал.
– Не говори так – противно как сказал. Червяк… не червяк он. Мне жалко, что он ушел. Можно было бы расспросить его о многом – об иных мирах, о том, как там живут люди… о магических цивилизациях.
– Ты чего? Ведь почти все знания грифона – во мне! Я – грифон!
– Хмм… я как-то и не подумала. И ты что, помнишь все, что он знал? Вась, это же здорово! Это классно!
– Нууу… не все помню, но многое. Всплывает в памяти, как будто я когда-то был, что-то делал. Ну представь себе, что ты вспоминаешь, как ты жила где-то там у бабушки. Ты много помнишь из детства? Основное помнишь, а какие-то детали забылись, все как в тумане. Помню много заклинаний – столько, что раньше мне это и не снилось. Невероятное количество. Некоторые я даже не знаю, как и применить. Например, заклинание поиска определенных руд полезных ископаемых. Или заклинание отращивания длинных ногтей. Или заклинание выведения пятен на коврах. Или… в общем – каких только нет – вплоть до заклинания для мытья посуды и чистки котлов! Кстати, это заклинание работает и у тех людей, что не владеют способностями к магии – надо только зарядить амулет и все. Обычную деревяшку из красного дерева, кубик три на три сантиметра. Его хватает на несколько лет.
– Хммм… мы можем открыть завод посудомоечных амулетов, – с восхищением сказала Василиса, глядя на меня влюбленными глазами, – слушай, а ты помнишь, как грифоны занимаются любовью?
– Да на фига тебе это?
– Ну так… интересно.
– Бабский вопрос. Притом какой-то извращенческий. Дурно попахивает, а?
– Тьфу… глупый! Я что, зоофилка какая-то, что ли? Совсем спятил! Просто такие красивые существа, с радужными крыльями… красотища! Они, наверное, взлетают в вышину и, кружась в лунном свете, сливаются в любовной страсти!
– И ничего подобного. Происходит все, как у нас с тобой прошлый раз – только я при этом не хватаю тебя клювом за спину и не хлопаю крыльями в последний момент. А ты не клекочешь и не машешь хвостом. Делов-то.
– Испортил красивую картинку. Ну тебя на фиг! Пойду спать. И не подкрадывайся ко мне, бесполезно. Дня через два можно будет. А пока – отвали, приземленный скучный мужлан.
Сердитая Василиса пошла за занавеску, а я остался один, ухмыляясь, как идиот – то, что я описал своей жене, было именно так, как я описал. Все всегда бывает гораздо приземленнее и проще, чем мы себе представляем. Все красивые описания любви есть не что иное, как обычные процессы размножения. Впрочем – не все ли равно? Это ничего не меняет.
Занятый своими мыслями, я не увидел, как Сергей встал и включил здоровенный виртуальный экран, занявший половину самолета. Изображение было качественным – приему спутникового сигнала не мешали ни дома, ни горы, ни провода. Картинка шла великолепная.
Сергей долго щелкал каналами, пока не нашел канал центрального телевидения. Как раз передавали новости, и, прибавив звук, мы расслабленно стали наблюдать за очередными скандалами в Думе, за выступлениями оппозиции, требующей допустить их к кормушке, изгнав тех, кто сейчас из нее жрал. Все было скучно и тускло, все как всегда.
Я давно уже не смотрел телевизор именно по этой причине – какого черта там смотреть? Годами одно и то же, одно и то же. Кроме криминальных новостей, конечно, но это уже чисто профессиональный интерес. Все-таки моя работа заключалась именно в том, чтобы разбираться с событиями, описанными в криминальных новостях.
Послушав минут десять, я плюнул и отключился – неинтересно. Ну на кой черт мне знать, что в какой-то там корпорации произвели обыски и изъяли документацию? Ну поворовали, и хватит. Пусть этими делами обэповцы занимаются, меня от финансовых документов тошнит. Вот если убьют кого-то или похитят – это мое дело. А тут…
– Ты чего дрыхнешь-то? Ты слышал, что творится? – голос Сергея вырвал меня из сладостных грез. В них я летал в вышине и при этом творил с Василисой нечто непотребное…
– А чего творится? – недовольно спросил я и чихнул, как бы в подтверждение своего презрения к теленовостям.
– Ты слышал про обыски в корпорации?
– Ну, слышал. И чего?
– Тьфу, черт! Это корпорация отца Василисы! Его собственность! И она банкрот!
– Как банкрот? – глупо спросил я. – Что, совсем банкрот?
– Совсем. Деньги выведены неизвестно куда, раздроблены по мелким фирмам-однодневкам, следы потеряны. Похищены миллионы тонн нефти и газа. Куда все подевалось – никто не знает. Счета семьи Гриньковых арестованы, на собственность наложен арест. Братца Василисы разыскивают, чтобы предъявить обвинение в мошенничестве. Как тебе это?
– Пока никак, – растерянно сообщил я, – совсем никак. Не понимаю. Это что получается – их семейка теперь нищая? И что это меняет? Мне кажется, ничего.
– Да, ты прав. Но не совсем. Немного меняет. Теперь всем будет слегка не до вас.
– А мне кажется, будет еще хуже. Все решат, что деньги похитили мы с Василисой. Что хитрый маг не только сумел окрутить несчастную дочь олигарха, но и каким-то образом выманить деньги.
– И это возможно. Ваше коварство не имеет границ! Но дело вообще-то пованивает. Если исчез твой родственничек, что это означает? Или он все это затеял, или его грохнули.
– Гадать бесполезно. Когда прилетим, тогда и узнаем. Василисе пока не говори, ладно? А то разволнуется…
– Я все слышала, – из-за занавески показалась безмятежная и спокойная Василиса, – почему ты считаешь, что я буду биться в истерике, узнав, что моя семья разорилась? Да мне плевать. Ты у меня есть, деньги мы заработаем, считай, уже заработали, а что там с отцовскими деньгами – мне абсолютно все равно. Не все равно только одно – все-таки хочется узнать, кто за этим стоит. Слишком уж красиво все обстряпано, согласны?