Справедливости – всем

© Щепетнов Е. В., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

Хотя самурай должен прежде всего чтить Путь Самурая, не вызывает сомнений, что все мы небрежительны. Поэтому если в наши дни спросить: «В чем подлинный смысл Пути Самурая?» – лишь немногие ответят без промедления. А все потому, что никто заранее не готовит себя к ответу на такие вопросы. Это свидетельствует о том, что люди забывают о Пути. Небрежение опасно.

Хагакурэ. «Книга Самурая»

Пролог

– Что ты двигаешься, как беременная овца? – Сазонов холодно посмотрел на Витьку, и я едва сдержал улыбку, глядя, как здоровяк дернул щекой. Такое обращение ему явно не нравилось. Оно и понятно – сто девяносто семь роста, сто тридцать килограммов веса, и тут какой-то дед говорит ему такие слова! Да кто он такой, этот старый пердун, чтобы тявкать на того, кто придавит его одним пальцем?! Только щелкнет под каблуком, боровик червивый!

– Чего как овца-то? – еще больше нахмурился Витька. – Нормально двигаюсь!

– На кой черт ты столько мяса на себя нажрал? И жира! Лишняя масса уменьшает скорость, резкость удара. Ну что толку от твоего мяса?

– Да мне только попасть, – ухмыльнулся Витька, сжимая и разжимая пальцы, в которых «макаров» смотрелся бы детской игрушкой. Сосиски, а не пальцы!

– Попасть, говоришь? – Сазонов недобро посмотрел на парня, потом на выстроившихся вдоль окна восьмерых парней и спокойно пожал плечами. – Хорошо. Попробуй попасть в меня. Чего застыл? Ну?!

Парни-зрители переглянулись, из них «старичков» было только трое – те, с кем я занимался с самого начала. Они и «подогнали» почти всех остальных, заверяя, что парни проверенные, не трусливые и вообще – готовы на все. Что значит – «на все»? А то и значит – на все что угодно. По приказу командира, конечно. А командир – это я.

Посмотрим, чего уж там. Пока что я не подпущу их к Тайне. В курсе только Шурка Зайцев, он же Косой (по понятным причинам), а еще – Валера Инятин, позывной Янек, и Дима Мелехов, позывной Казак. Мы специально говорили – не «кликуха», не «погоняло», а «позывной». Чтобы отделять себя от бандитской шушеры. Этим ребятам я доверял – до определенной степени, конечно. Шурка служил в охране аэропорта, давно уже занимался карате, бредил единоборствами и сильно страдал от отсутствия денег. Два других парня – примерно то же самое – менты, не высоких должностей, из охраны. Сержанты. И тоже занимались карате, как когда-то и я сам. Только я бросил занятия после того, как погибла моя семья, а вот они не бросили.

В отличие от меня семьи у них не было никогда. Парни молодые, по двадцать с небольшим лет, все после армии сразу ушли в ментовку, где быстро поняли, что палат каменных здесь не заработаешь, социального статуса не приобретешь, и все, что получишь в результате, – это радикулит от сквозняков да цирроз печени в конце своей скучной жизни – от постоянных выпивок после дежурства.

Теперь они не пили. Совсем. Это было моим условием, когда парни шли работать ко мне. Не пили и не курили. Как и я.

Заставить их выполнять мои правила было достаточно просто. Со мной они имели такие деньги, которых не видели никогда в жизни. И боялись потерять такой источник дохода. Какой именно источник? Да самый что ни на есть обычный в девяностые годы – плата за «крышу».

Ох уж эти девяностые! Все как с цепи сорвались! Вдруг оказалось, что народ почти весь состоит либо из бизнесменов, либо из тех, кто желает защитить их от негодяев. Каких негодяев? Да всех негодяев, которые желают получить с бизнесменов проценты от прибыли.

Стоило открыться магазину, ларьку, да просто встать на улице с лотком и начать торговать – к тебе тут же подходят молодые парни и начинают разводить: «Ты чо тут встал?! Тебе кто сказал тут стоять?! Под кем работаешь, кто у тебя «крыша»?! Нет «крыши»? Теперь мы твоя «крыша». Будешь нам платить по пятницам… вот столько!»

И платили. А куда деваться? И пятнадцати минут не проработаешь – кто-нибудь из братков да подойдет.

Вот и мы этим занялись – в свободное от работы время. Вернее, от службы. Ментовская «крыша» – она надежнее всего. Это знают все предприниматели. Бандиты живут одним днем, им сегодня сорвать куш – а завтра и трава не расти, завтра или «закроют», или убьют. Так чего заботиться о процветании барыги? О его здоровье и жизни? И вообще стремно – учитывать интересы барыги. Он на то и барыга, чтобы «греть» честных бродяг, настоящих пацанов! Такая его, барыжья, судьба!

А вот менты – совсем другое дело. Менты думают о будущем, они нацелены на долговременное сотрудничество, им нет интереса тебя задушить непосильными поборами. Потому нашу защиту принимали даже с благодарностью, и я следил за тем, чтобы наши клиенты в нас не разочаровались. Поэтому, когда объем работы увеличился, понадобились дополнительные бойцы. Не всегда и не везде я мог вовремя появиться и урегулировать вопрос. Все-таки я на службе!

В общем, ребята подобрали себе подчиненных, объяснив им то, что я потребовал объяснить. Не переходя за рамки необходимости. Само собой, одним из условий работы были тренировки с Сазоновым. И сегодня как раз была первая тренировка с участием новичков. Со мной и с тремя моими… Как их назвать – даже и не знаю! Подельниками? Ведь то, чем мы занимались, вообще-то было преступлением не только с точки зрения наших командиров и начальников, это была уголовная статья, «вымогательство» – вот как это называлось.

Можно было, конечно, попробовать как-то прикрыть наши делишки туфтовыми бумагами, мол, нанялись в предприятие такое-то охранниками, подрабатываем в свободное от службы время. Но, как следует обдумав, я пока не стал этого делать. Фактически это все равно, что создать доказательства преступления своей собственной рукой. А так – взял деньги и ушел. И попробуй докажи, что я их брал. Тем более что я лично в руки денег давно не беру, посылаю подчиненных. Не по чину мне собирать мятые купюры от ларечников. А если будет договор на оказание охранных услуг? Так не имею я права устраиваться на вторую работу, если уже служу в органах внутренних дел. Нет уж, тут как все – не я первый, не я последний. Полным-полно ментов подрабатывает на охране в свободное от службы время. Платят им мало, зарплату задерживают – как жить? Начальство знает, да помалкивает. Прижмешь, разгонишь подчиненных – кто тогда служить будет? По головке не погладят за развал службы!

Да и не принято выносить сор из избы, тем более что по большому счету у всех рыльце в пушку. Все берут, все крутятся как могут. Время такое…

Нет, совесть меня не мучила. Я ведь отрабатывал эти деньги по полной. Во-первых, после того как мы с парнями измордовали человек пятьдесят всяческой шпаны, пытавшихся подоить наших клиентов, о группировке Самурая (так меня называли) пошли очень нехорошие слухи среди братвы. Мол, это ментовской беспредел, и лучше с ними не связываться. А значит, если сказали, что под «крышей» Самурая, то лучше и стрелу не забивать. Дурно закончится.

До стрельбы пока не доходило, наши объекты защиты не те куски, ради которых стоило начинать войну, но я знал, что все еще впереди. Предприятий не такое уж большое количество, а вот аппетита у всевозможных группировок свыше всяких мер. Голодный, злой молодняк не видел никакой возможности выбраться из нищеты, кроме как единственным способом – пойти в организованные преступные группировки. И пополнял ряды пехоты ОПГ, а еще – ряды памятников на городском кладбище… мясом.

Я ненавижу бандитов. Всех, без исключения. Меня буквально трясет от ненависти, когда я вижу их тупые морды с печатью деградации на хмуром челе, их «адидасы», их шапки-пидорки, натянутые на уши. И я жду. Терпеливо жду, когда Сазонов скажет: «Ты готов!» – и я смогу начать сезон охоты. Точнее – сафари.

Но начну я с тех, кто некогда убил мою жену и мою дочку, проехав на красный свет и уничтожив всю мою прежнюю жизнь. Я знаю их по именам, я знаю, где, с кем и как они живут! Я знаю о них столько, сколько нужно знать о человеке, которого собираешься убить.

А еще я искал преступников. Тех, кто осмелился напасть на моих клиентов, тех, кто их ограбил, кинул, нанес какой-то вред. То есть занимался своими непосредственными служебными обязанностями – как обычный опер. Коим я и служил уже несколько месяцев в городском УВД.

Мы брали за нашу работу от десяти до пятнадцати процентов от дохода – вполне себе приемлемые цифры, если учесть, что бандиты брали от двадцати пяти до пятидесяти, а то и больше, и только лишь за то, что не будут трогать клиента. В отличие от нас, ментов, честно отрабатывающих бабло…

Итак, тренировка. Сазонов стоял расслабленно, обычный человек неопределенного, старшего возраста – от сорока пяти до семидесяти лет. Сколько ему на самом деле – никто не знал. Никто – кроме меня, да и то я не был совершенно уверен, что ему именно столько лет, сколько было указано в чистеньком, будто только что сделанном паспорте.

Честно сказать, я ничегошеньки о нем не знаю. Ну – совсем ничего! Знаю, что он служил в какой-то специальной службе, что изучал спецприемы, которыми владеет в совершенстве, что Сазонов великолепно разбирается в восточной философии и даже медицине (например, иглоукалывание он делает великолепно). Что разбирается и в фармакологии, а уколы, которые Сазонов делает мне и моим трем основным парням, делают из нас просто-таки боевые машины. Я заметил это не сразу, но заметил. И трудно не заметить, когда можешь выполнить то, чего никогда раньше не мог. Например, несколько раз подряд отжать лежа штангу в двести килограммов или поймать летящие со скоростью пули камни, брошенные в тебя сильной рукой тренера – так, будто эти камни просто зависли в воздухе.

Два месяца понадобилось на то, чтобы я заметил в себе эти изменения, и, честно сказать, меня они очень порадовали. Потому что на огромный шаг приближали к Цели.

Витька выбросил руку со здоровенным кулачищем, собираясь покончить с наглым стариком в первую же секунду. Что ни говори, а боксер-тяжеловес (а Витька был именно им) против «балеруна» с единоборствами типа ушу и нынешнего карате – это все равно как ландскнехт времен Ренессанса по сравнению с нынешними фехтовальщиками. Ну да, нынешние – они такие все из себя спортивные, ловкие, умелые! Смотреть на них – красотища! Вот только ландскнехт привык убивать. И готов быть убитым. Как боксер привык бить и всегда готов получить в морду. Если бы принимали ставки на бой между каратистом и боксером примерно равного уровня – я бы точно поставил на боксера.

Вот и Витька прекрасно знал положение дел и считал Сазонова кем-то вроде «старого сенсея», который будет учить их «балетному» карате. Я не стал особо распространяться – кто наш тренер и что он может. Все равно бы не поверили. Такое нужно только показывать.

Сазонов не стал уклоняться от удара. Он стоял неподвижно, расслабленно – слегка располневший пожилой человек с лицом, на котором оставила свой след вся его нелегкая жизнь. Обычный инженер или бухгалтер, который вышел на пенсию, а потому копается в грядках, ходит в магазин за хлебом и молоком, поругивая правительство за то, что оно творит со страной (и за дело поругивает!).

Я сумел увидеть то, что сделал этот «пенсионер», потому что скорость моего восприятия действительности была в несколько раз выше, чем у обычного человека. Скорее всего, увидели и мои «адепты» – Янек, Косой и Казак. А больше – никто. Потому что случилось ЭТО слишком быстро.

Рука с ударным кулаком отведена в сторону и взята в захват, свободная рука уже держит реципиента за горло, а сам он мягко опускается на пол спиной к противнику, хрипя и закатывая глаза. Секунда, две – и противник в нокауте.

Так же умею делать и я. Очень полезное умение, если хочешь завалить противника, не лишая его жизни. Хотя надо сказать – подержи его чуть подольше, и он уснет мертвым сном.

А можно и не усыплять, а просто воткнуть пальцы под трахею и вырвать ее «с корнем». Я так уже делал, когда меня хотели «наказать» кавказцы, которым я угробил их маленький бизнес. Кстати сказать, через два месяца после случившегося я узнал, почему Ибрагим так яростно держался за свой ларек. Он хотел толкать через него дурь, а я ему обломал всю малину. Ну вот и решил Ибрагим по своей глупости, что все дело только во мне.

Хорошо, что я об этом узнал. Честно скажу – шевелился у меня в душе некий червячок, шепча: «Ну на кой черт это было надо? Порушил бизнес абреку, вот и вызвал его на агрессию. Не терроризировал бы торгаша, и ничего бы не было!» Но когда стало известно про торговлю дурью – сразу с души отлегло. Ненавижу наркоманов, а тем пуще – наркоторговцев. Буду убирать их по мере возможности. Чистить город от дряни! Вот – Цель! Вот он – путь Самурая!

И для этого мне нужно крышевать торгашей. Деньги-то для работы где взять? Извините – на пути самурая кормить этого самого самурая никто не обещал! И тем более – обеспечивать катанами, броней, луками и стрелами. Сам должен добыть пропитание и оружие! Вот я и добывал. И себе, и своим «вассалам».

Витьку откачали, и минут через пять он уже сидел на скамье, хлопая глазами и едва понимая, что с ним случилось. А через десять минут уже стоял на ногах – как ни в чем не бывало. Боксер, одним словом. Привычка давать, привычка получать. По мордасам, конечно.

– А теперь Андрей. Против вас шестерых. Всех сразу! – Сазонов даже не ухмыльнулся, скосив глаза на мое поморщившееся лицо. – Можно – все.

– Как это – все?! – недоуменно спросил Паша Желтяков, которому скоро предстояло стать… Желтым, наверное. Так легче запоминать.

– Вам можно – все! – Сазонов пожал могучими плечами, в которых не было и грамма жира. – Ему позволяется только то, что выведет вас из строя, но не покалечит. Можете валять его, как хотите.

– Это нечестно! – запротестовал я, чем вызвал улыбку моих соратников, – Какого хрена?! Я что, не могу никого убивать?!

Соратники захохотали в голос, но Сазонов даже не улыбнулся. Он вообще редко улыбался и уж тем более – смеялся. Абсолютный контроль над эмоциями, не человек, а настоящий робот! И по силе, и отсутствию эмоций.

Впрочем, как я могу знать о том, что творится в голове другого человека? Может, у него адреналин зашкаливает так, что сердце норовит выпрыгнуть из груди!

Хе-хе… ага, смешно. У Сазонова – сердце норовит выпрыгнуть из груди! У этой глыбы камня!

А между прочим – смешного мало. Запрет (и справедливый!) ограничивает арсенал моих средств защиты и нападения ровно в пять раз. Все те приемы, которым меня обучал Сазонов на протяжении нескольких месяцев, совсем не предполагали «балерунских» развлечений вроде ушу и тому подобного. Он учил меня убивать, голыми руками и с применением любых подручных средств – начиная со швабры и заканчивая шариковой авторучкой (кстати, очень эффективное средство нападения).

В моем арсенале мало приемов, которые позволяют мне «работать» со взрослыми, достаточно подготовленными к бою людьми, не прибегая к смертельным способам их нейтрализации. В реальном бою я бы вырвал им глотку. Выбил глаз, сломал пальцы. А здесь – что? Как выключить того же Витьку, если и попасть-то по мастеру спорта по боксу большая проблема! А уж вырубить его – совсем уж проблемная проблема! Боксеры, которые не умеют держать удар, не доходят до мастера спорта.

То же самое касательно остальных ребят. Мне стоило немалых усилий найти таких: одиноких, нищих, голодных, готовых на криминал, не боящихся крови, да еще и работающих в милиции. Большое дело, когда ты прикрыт «ксивой»!

Потом буду брать к себе и не ментов – парней со стороны. Но пока нужно образовать костяк организации. Нужная своя ОПГ, которая будет бороться с преступными ОПГ. Эдакая контора по очистке города от нечисти!

Я встал перед шестерыми парнями, задумчиво и слегка насмешливо поглядывающими на меня, и сразу же выбрал себе главную цель – как меня и учил Сазонов. Первым нужно валить того, кто опасней остальных. Если только нет цели завалить определенный объект.

Кто в этой шестерке самый опасный? Ну, конечно, Витька! Если этот «центнер с лишним» поймает на удар, то снесет на раз, «три года перед глазами как живой стоять будешь!».

Вторым нужно валить вот этого – боксера-средневеса Кольку Петрухина. Он резкий, как понос! Такого надо сразу «лечить»!

Самые опасные, наверное, полутяжи – у них нокаутирующий удар, но двигаются они легко, как танцоры.

Средневесы-скоростники. Нокаутеры среди них не все, но если попадет…

Нет – все-таки они равны по степени опасности, и средневесы, и полутяжи. Попадет любой из них – мало не покажется.

Что касается остальных, их я знаю хуже. Двое у Герова занимались, в секции карате, но уровень их подготовки мне неизвестен. Еще двое – бывшие десантники, но только дурак может судить о десантниках по фильмам, в которых «голубой берет» одной рукой забивает толпу хулиганов, а другой при этом щупает девушку. Действительность гораздо прозаичней. Большинство из тех, кто нацепляет на себя тельник и голубой берет, к настоящей десантуре имеет косвенное отношение. Ну да – служил в «войсках дяди Васи», только вот кем служил? Хлеборезом? Или возил комбата на «уазике»? Максимум – висел на турнике, как груша, под насмешками и матом похмельного командира. Не та теперь служба, и не та десантура. Хотя… кто знает? Не зря ведь притащили их мои ребята…

– Начали! – хлопнул в ладоши Сазонов, и парни неуверенно пошли вперед, примериваясь, как бы получше намять мне бока. То, что у них это получится, ни на секунду не сомневались.

Я не стал дожидаться, когда они наконец-то сообразят, как надо меня валить, бросился вперед, рыбкой нырнул под ноги Витьке и, кувыркнувшись через голову, так впечатал ему ногой в солнечное сплетение, что боксер улетел к стене, где и затих, зажав руками свой многострадальный организм. Сегодня ему досталось – вначале от тренера, теперь от меня. Ну, извини, Витя! Не мы такие – жизнь такая! Она тебя точно не пощадит! Скажи спасибо – я удар нанес не в полную силу, иначе бы твоей печени каюк! Вдребезги бы разбил!

Следующим я завалил десантника, сработав его примерно таким же захватом, как сегодня сделал Сазонов, одновременно прикрывшись им от нападавших соратников. Когда десантник потерял сознание и обмяк, осторожный Петрухин попытался достать меня через голову «мешка» и едва не лишился гортани – я даже не ударил, а только лишь щелкнул ему по кадыку пальцем. И этого хватило, чтобы Колян схватился за горло и покраснел, давясь воздухом и пытаясь протолкнуть его в онемевшую глотку.

Остальных пришлось гонять по залу и валить уже там. Они пытались броситься врассыпную, чтобы напасть потом сзади, пока я буду расправляться с одним из них. Само собой, не вышло. У меня ведь глаза на затылке. «Иметь глаза на затылке должен каждый порядочный диверсант» – так говорит мой дорогой тренер. А именно диверсанта и убийцу он из меня и готовит.

Договоренность у нас с ним. Он обеспечивает возможность отомстить за мою погибшую семью, сбитую фургоном «Джи-Эм-Си», мчавшимся на очередную «стрелу» и проехавшим на красный свет, а я помогу ему расправиться с нехорошими людьми, которые портят жизнь людям нормальным. С бандитами, которых я ненавижу лютой ненавистью.

С наркодилерами. Со взяточниками и подлецами, распродающими мою Родину оптом и в розницу.

И самое смешное – его планы никак не расходятся с моими. Я этим и собирался заняться – после того как совершу свою, личную месть. Мне терять нечего, и нет у меня другой Цели, кроме как умереть. Ведь путь самурая – это смерть. И он всю свою жизнь готовится к смерти.

Я давно умер. Умер в тот самый час, в ту самую минуту, в ту секунду, когда увидел на мостовой растерзанные тела моей жены и моей дочки. Умер и возродился – чтобы убивать.

– Ну что же, теперь вы знаете, что может сделать правильно подготовленный человек, даже если против него враг в подавляющем численном преимуществе.

Сазонов был так же спокоен, как и раньше, каким я помнил его все месяцы нашего знакомства. Да, именно месяцы, а казалось, прошла целая жизнь. Почти год прошел с тех пор, как я перешагнул порог его дома и… все изменилось. Совсем все. В лучшую ли сторону? Наверное, все-таки в лучшую.

Впрочем, жизнь покажет.

Глава 1

– Каргин, получи бумаги! – из кабинета выглянул заместитель начальника уголовного розыска майор Игошин и, повелительно махнув рукой, снова исчез за дверью.

Я вздохнул – сейчас навалят всякой дряни, не продохнуть! Я всего три месяца в отделе и уже не раз пожалел, что свалил из своего родного райотдела, где работал обычным, незамысловатым участковым. В городское УВД я попал после того, как прибил Ибрагима и его подельников, решивших преподать мне урок правильного поведения, да так, чтобы я запомнил это навсегда – на все оставшиеся мне пятнадцать минут жизни. Или пять. Это уж как получится.

Учиться манерам я не захотел, «учителей» своих перебил (спасибо Сазонову за тренировки), и после моей эпической битвы поднялся необычайный шум – ну как же, милиционер, самый что ни на есть простой Анискин разобрался с целой бандой вооруженных негодяев! И это в то время, когда все твердят, будто милиция зажралась, работать не умеет, только поборами занимается да водку хлещет! А тут – молодой, непьющий (тогда я уже не пил), голыми руками всех разбросал!

Статья в газете. Медаль на грудь и внеочередное звание – капитан. А самое главное – предложено перейти в городское УВД. Нет, не участковым, обычным оперативным уполномоченным.

Честно сказать, думал недолго. Посоветовался с Сазоновым и на следующий же день дал положительный ответ. Все-таки у опера больше пространства для маневра: гражданская одежда, не привлекающая внимания, опять же – возможность носить с собой штатный ствол – и не только штатный, но в кобуре скрытого ношения. Да и зарплата опера была повыше, хотя что мне зарплата? Я за ней и ходил-то только потому, что так положено. Мне выше головы хватало моих левых доходов от крышевания предприятий.

Честно сказать, я даже не особо знал, куда девать деньги. Пить я не пью, ем достаточно скромно, хотя и добротно. Ну да, квартиру отделал, купил новую японскую технику: телевизор, видик, магнитолу. И – все.

Машина? Есть у меня машина. Досталась, можно сказать, в уплату за работу после того, как я нашел негодяев, убивших родителей одного олигарха.

Могу купить хорошую иномарку, но – зачем? Во-первых, засвечусь возле УВД – у нас не любят, когда простые менты разъезжают на дорогих иномарках. Эдак можно попасть под пристальное внимание УСБ, а они вцепятся, и дорогого будет стоить, чтобы отвязались. Если что, доят они ментов по полной, семь шкур сдерут…

Опять же, для моих целей лучше всего «девятка» – «мокрый асфальт». Незаметная, неброская серая мышь, которая заводится с первого толчка, а в городе носится не хуже самого быстрого «Мерседеса» или BMW – здесь мощность двигателя особого значения не имеет. Да и не жалко бить, если что. Надо будет, так я завтра еще одну такую же куплю. Или две, или пять!

Сотовый телефон – тоже достался от олигарха. Только перевести пришлось на свое имя. Оно и понятно – разговоры-то пятьдесят центов минута! Охренеешь долго разговаривать! Само собой, не желает олигарх оплачивать мои переговоры.

Дорого, да. Правда, первые девять секунд бесплатно, и, если умеешь говорить по существу и быстро, можно уложиться в восемь секунд. Хотя, по большому счету, что мне эти пятьдесят центов? Ерунда! Я в день зарабатываю столько, что могу говорить по телефону круглые сутки. Но все равно – святое дело надуть телефонную компанию! «Я не жадный, я рачительный!»

Смотрели на меня в первый месяц службы на новом месте как на совершеннейшего выскочку. Ну как же – участковый, «от сохи», который стал опером! В участковые нередко ссылают оперов, которые провинились на фронте защиты правопорядка. Обычно ссылают за пьянку и дебоши, например, пригрозил таксисту пистолетом, отказавшись платить деньги. Или пострелял в потолок в ресторане, привлекая внимание замешкавшегося официанта. Само собой, не в трезвом виде. Обычного мента за такое давно бы уволили, да еще и по мотивам дискредитации, но операм обычно сходило с рук – круженые парни, со связями и с деньгами. Это надо быть совсем отмороженным, чтобы тебя поперли из органов. Например, зайти в магазин и начать стрелять в покупателей. Честно сказать, и такое бывало, но, правда, не у нас, не в нашем городе.

И вот появляется некий «колхозник», претендующий на… нечто. На что именно претендую, честно сказать, я не знал, но встречен был именно так. Мол, непростой парнишка из райотдела, взял да и прыгнул в «город», да еще и на должность повыше! Рука, наверное, наверху! Мохнатая такая лапа! Бандитов побил? Глотки им повырывал? Ишь ты, крутяк какой! Медаль еще дали! Небось не все там так чисто, что-то не верится…

На меня сразу навалили всякой хрени, навешали кучу отвратительных висяков. Каждый опер счел своим долгов перевалить на меня самые отвратные, самые глухие-разглухие «глухари», от которых давно уже смердело затхлостью древних гробниц и законным выговором тому, кто не сумел их раскрыть. И при этом я не мог пока полностью самостоятельно работать, будучи фактически стажером.

Три месяца только и слышал нытье о том, что я веду недостаточно интенсивную работу по розыску, что я неправильно оформляю документы и тому подобное. Сто раз пожалел, что ушел из райотдела, с территории, где знал каждую «синюху» и где меня знал каждый пес, в очередной раз норовивший порвать форменные штаны…

Город разделен на зоны, обслуживаемые зональными операми, одним из которых я и стал. Слава богу, зона, на которой я сейчас трудился, как раз перекрывала мой бывший участок. Иначе мне пришлось бы совсем уже тяжко. Все-таки здесь я знал контингент, имел осведомителей. Или, как это называется на ментовском суконном языке, «доверенных лиц».

Судя по ментовским романам и сериалам, опера только и делают, что выпивают, хохмят, флиртуют с красивыми девушками и между основной своей деятельностью шутя находят преступников. Настоящих злодеев, но по сравнению с бравыми операми – совершенно тупых, хотя и хитрых зверюг. На самом деле главное умение опера – грамотно отбиться от заявления «терпилы». Чем меньше заявлений – тем лучше показатели. Чем больше заявлений, а значит, и «висяков», тем хуже показатели и тем вероятнее грядущие кары.

За что кары? Да за все! За нераскрытие преступлений, за «зарезинивание» заявлений, за несвоевременное оформление документации, коей у нас не меньше, чем у участкового. А еще за отсутствие профилактики преступлений.

Кстати сказать, последний пункт совершенно тупой и служит лишь для того, чтобы было на кого перевести стрелки. Ну, к примеру, совершено несколько убийств подряд, за короткое время. Нераскрытых убийств, что сейчас абсолютно нормально. Время такое, нехорошее время. Поднимается вой в газетах, демократическая общественность негодует: «Почему милиция не принимает меры?! Почему не работает?!»

И власть решает показать, что она денно и нощно радеет за свой народ, из которого эта самая власть исправно тянет деньги и который ни в грош не ставит. В конце концов, если отзвуки и запах происходящего дойдет до самых верхов, могут последовать оргвыводы. А кому это надо? «Не работаете с милицией! Не направляете работу МВД в нужное русло!» И власть начинает направлять. Или, точнее, «заправлять» кому следует «по самое не хочу».

А тут уже по нисходящей: «отодрали» руководство УВД – оно со вкусом и сладострастием «дерет» нижние чины. Ведь и на самом деле – это ведь ОНИ допустили, ОНИ просмотрели, ОНИ не предупредили преступления!

Как опера и участковые (именно их и дерут все кому не лень) должны были упредить и предусмотреть? Как должны были предупредить преступление? Да кого это волнует! На чьей территории случилось ЭТО? На их зоне? Так теперь терпи и не пыхти. Радуйся, что не отправили в народное хозяйство за твою вопиющую профнепригодность…

Справедливости ради опять нужно заметить, что увольняют тех же оперов редко и только за что-то совсем уже вопиющее. Если поймали на преступлении или если вообще перестал приходить на службу, уйдя в затяжной запой. В общем, по дискредитирующим обстоятельствам.

В основном выговорешники, задержка присвоения очередного звания – ну, в общем-то, и все. Повыгонишь подчиненных – на кого будешь списывать свою некомпетентность и глупость? Да и кто-то же вообще должен работать, в конце-то концов!

Вместе со мной служебный кабинет разделяли еще три опера: Петька Самойлов – старлей, Юра Семушкин – капитан и Федька Барсуков – тоже старлей. Семушкин из них самый старый, опытный, можно сказать, тертый калач. Хитрый – просто до безобразия. Меня в первый же день службы в отделе прикрепили к нему на стажировку. Нет, она официально не называлась стажировкой – перевели, так работай как все! Никаких тебе скидок! Но при этом начальник розыска Татаринов прекрасно понимал, что я ни уха, ни рыла не смыслю в тех документах, которые положено уметь составлять обычному оперу. Что участковый заточен совсем под другое – пьяные дебоши, мелкие хулиганы, алкаши всех видов и венец всего, как вишенка на торте, протоколы на граждан, выливающих на улицу продукты своей жизнедеятельности. Помои, проще говоря. И преступлениям в моей жизни если и было место, так только своим. Потому толку от меня – как от козла молока. И судьба моя на следующие три месяца – бегать с поручениями наставника да слушать его умные речи.

Вот и учил меня Семушкин, что и как нужно заполнять. С тоской учил, с раздражением, но честно дал мне то, что положено знать каждому оперу. Благо, что я схватывал с ходу и повторять дважды мне не приходилось. Ну и гонял по своим делам: кого-то опросить, что-то выяснить, что-то отнести. Мальчик на побегушках, ага! Одно хорошо – на дежурство пока не ставили. Не доверяли. Или это плохо?

Кстати сказать, с тех пор как я связался с Сазоновым, я вообще феноменально поумнел. Памятью и раньше не был обижен, но теперь мог легко, на слух запомнить длинные куски текста, совершенно неудобоваримые для произношения. Мне легко давались языки, и я по настоянию того же Сазонова за считаные недели изучил английский, а потом, в такие же короткие сроки, – французский и немецкий. Произношение, конечно, было «рязанское», но я понимал слова собеседника и худо-бедно мог построить фразу на этих языках. То есть изъяснялся без словаря. И читал без него! С письмом было похуже, но составить понятную записку я мог. Если бы позанимался немного больше – и эффект был бы выше. Но зачем мне языки? Я вообще никогда не стал бы их изучать, если бы не Сазонов, потребовавший это в приказном порядке.