Корпорация. Чумная планета

© Щепетнов В., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

Глава 1

– Дзззз… Дзззз… Дзззз…

Слай вытащил из-под головы мокрую от пота подушку и с силой метнул ее в источник звука.

– Дзззз… Дзззз…

Звук не пропал. Он впивался в мозг, проникал до самой его сердцевины, и через несколько секунд – долгих секунд, надо сказать! – Слай понял: он обречен. Обречен слушать этот проклятый сигнал, и он точно не сулит ничего хорошего. Потому что это сигнал видона, который не сдох вчера, когда получил порцию шипучки прямо в свое гладкое рыло.

Эта неделя была худшей в жизни простого менеджера, торгующего чрипсами. Началось с того, что гравтобус врезался в красномордого ренака, припершего груз псанов на своем древнем грузовике, по которому пробегали голубые искры из-под пробитой гравизащиты. Ренак с завидным умением и основательностью, достойной настоящего селянина, лобовым ударом вывел из строя двигатель гравтобуса, и пассажирский аппарат со скрежетом прочертил днищем пластбетонную дорогу, по которой ветер мел обертки из-под проклятых чрипсов.

Слай еще тогда заподозрил, что это знак: с обертки ухмылялась и показывала язык анимационная картинка, изображающая будуга, сладострастно пожиравшего проклятые печенья, сделанные из таких же псанов, что вывалились из разбитого грузовика ренака. Уши будуга, похожие на чаши гравирадара, оттопыривались в стороны, а черный язычок, облизывающий печенье, напоминал о бренности бытия, о том, что все когда-то будем на том свете и ответим за свои прегрешения перед Создателем, и вот такие проклятые будуги станут жрать грешников, предварительно облизав их с ног до головы!

Слай в детстве увлекался историей человечества, и эти самые будуги очень напоминали чертей – так, как их изображали древние авторы.

Слай как-то в офисе заикнулся о том, что не стоило бы в качестве рекламной картинки ставить изображения чертей, но был встречен совершенно тупым и презрительным взглядом старшего менеджера. Тот не интересовался ни историей, ни древними верованиями, ничем, кроме набивания своих «карманов» деньгами в валюте любой планеты, а лучше – в Имперских Кредитах, сокращенно ИК. Ему посоветовали не лезть не в свое дело и увеличить объемы продаж, иначе он рискует остаться без такой «жирной» работы, как менеджер по продаже чрипсов.

Слай не назвал бы такую работу очень уж выгодной – сидеть на видоне, обзванивая потенциальных клиентов, рассылать коммерческие предложения – что может быть отвратительнее этой работы? Когда каждый потенциальный клиент, оторвавшийся от созерцания девиц в глобальной планетной сети ради того, чтобы ответить некому болвану двадцати восьми лет от роду, ненавидит тебя лютой ненавистью – тем более что он такой же униженный и обиженный болван, как и ты! Вот только ты в роли просителя, а значит, можно потянуть из тебя нервы, погнусить, испортить настроение, чтобы потом с чистой совестью снова открыть портал знакомств и уткнуться в прелести очередной блудницы, мечтающей не о нищем болване-менджере, а как минимум о капитане межгалактического боевого линкора, одетом в красивую форму и обладающем жирной кредиткой. А главное, улетающего в патруль на долгие месяцы, оставив жену с неограниченным доступом к семейному капиталу.

Как следствие, после аварии Слай опоздал на утреннее совещание, и ему было заявлено, что работает Слай последнюю неделю – до пятницы. Фирма сокращает работников в связи с падением продаж проклятого печенья, и руководство решило избавиться от балласта – надо понимать, его, Слая Донгара! Он балласт, мать их!..

Проклятые идиоты! Они не смогли по своей тупости увеличить продажи продукции, а расплачиваться должен простой менеджер, который, кстати, не раз и не два доказывал, что продавать можно больше, гораздо больше! И продавал. На свою-то дурацкую голову… Ведь каждый менеджер получает жалованье от суммы заказа – казалось бы, работай сколько влезет!

Хитрая система. Когда Слай пришел в фирму, ему радостно сообщили, что он будет получать много – очень много! Если будет много работать. Главное – выполнять план. Продал чрипсов на сто кредитов – получи два кредита на карточку! Как только деньги пришли. В том случае, если ты выполняешь план. Не выполнил план – тебе ничего не платят. Ну… почти ничего. Так, чтобы с голоду не сдох – что-то вроде пособия. Нищие, которые не желают работать, и то больше получают. Наверное… До такого уровня падения Слай еще не дошел, так что точная сумма пособия для безработных ему неизвестна.

Слай, как дурной, бросился в «бой», как будто уже не обжигался в своей не очень простой жизни. В первые же дни он заключил столько контрактов, что… начальство серьезно обеспокоилось, а коллеги-менеджеры начали смотреть на него злыми бугерами!

Через три дня к нему подошел один из парней, Мориц Силов, и тихо, на ушко, объяснил, почему Слай – идиот и как надо жить в этой фирме, если не хочет как-нибудь получить по башке – для активации остатков разрушенного галлюциногенами мозга. Ведь если он продолжит свою идиотскую деятельность в том же ключе, то через неделю план подымут, и все они будут работать гораздо больше, а получать столько же, сколько и сейчас! А оно ему надо? Если ему надо – так другим не надо! И они сделают все, чтобы убрать такую долбоособь из здорового коллектива, вплоть до физического его устранения путем засовывания в чан для перемешивания мерзкой массы, из которой и пекут чрипсы, так любимые жителями побережья.

Слай все понял и быстро свернул свою бурную деятельность, став одним из незаметных винтиков заштатной конторы, паразитирующей на дурном вкусе ренаков побережья. Начальство облегченно вздохнуло, посчитав всплеск активности нового сотрудника результатом вспышки на голубом светиле, коллеги оценили сообразительность нового товарища и простили его опрометчивый поступок – все иногда тупят.

Два года. Целых два года он продержался, все больше тупея, погружаясь в болото скучной и пустой жизни. Работа, арендованная квартирка с исцарапанными стенами, по пятницам – посещение бара с галлюциногенами и девками, на которых утром, без маски иллюзий, слетевшей с них за ночь, и глянуть-то страшно…

Семья? Какая семья при такой работе? Какая приличная девка пойдет замуж за простого менеджера с заштатной аграрной планетки со стомиллионным населением, разбросанным по громадному материку, словно огромный корабль, плавающему посреди зеленого океана, полного опасных, но довольно-таки вкусных тварей?

Мама пыталась найти Слаю какую-нибудь партию: то дебелую девицу, дочь общих знакомых, то разведенку с ребенком – уси-пуси, смотри, какой хорошенький! – но из этого всего ничего не вышло. Дебелая девица была толстоватой, широкой, как шкаф, от нее пахло чем-то кислым. Даже если бы Слай закрыл глаза и представил, что находится не с ней, а с победительницей планетарного конкурса красоты Джеленой Гостас – ничего бы не вышло. Запах указал бы ему на реалии жизни, врезав по носу кислятиной правды.

С разведенкой вышло еще хуже: он переспал с ней раз пять, и на том завершилось – не без переживаний. Так-то девица была ничего, соблазнительная, вот только никак не могла держать себя в руках – очень уж любила мужчин. Застав ее как-то в компании сразу трех мужиков отвратно-клубной наружности, Слай решил, что это слишком даже для него, не сторонника моногамии, и покинул ее квартиру, сопровождаемый жалобными криками о том, что это не то, о чем он подумал, и что это просто деловые партнеры, зашедшие обсудить сделку по продаже блоков к гравипланам. Возможно, что она не обманывала и это в самом деле были ее партнеры по бизнесу, вот только Слай не понимал, как можно обсуждать сделку совершенно голыми, да еще и в «боевой готовности», и чем это может продвинуть бизнес.

Так что семейная жизнь, и вообще жизнь, у Слая не задалась. В пятницу он набрал самых злых галлюциногенов – часть из них запрещена Министерством Здоровья Планеты, – как следует нажрался, чтобы этим несчастным субботним утром проснуться от дзыканья проклятого видона.

Скорее всего, звонила мама, у которой он накануне занял сто кредитов. Занял, конечно, понятие растяжимое – Слай в жизни никогда не отдавал маме долгов, но нужно же соблюсти хоть какое-то лицо, не сознаваться же самому себе, что на двадцать девятом году жизни ты, как проклятый паразит, сосешь кровь из мамы, получающей не такую уж и большую пенсию за отца, погибшего на героическом крейсере «Гордость Империи».

Эта ржавая «Гордость» двадцать лет назад протаранила линкор беаргов во время Десятидневной войны, повредив его маневровые двигатели, и тем самым переманила богиню победы на сторону имперского карательного корпуса, который воспользовался беспомощностью дредноута мятежников и раздолбал корабль с мстительной радостью людей, только что напугавшихся до упускания в штаны.

Уже став взрослым, Слай закономерно начал подозревать, что с этим подвигом было не совсем чисто – он ведь все-таки интересовался историей и выяснил, что крейсеры подобного класса были ржавыми рухлядями, снятыми с производства несколько сотен лет назад в связи с тем, что управляющий мозг, от которого зависит жизнь на корабле, именно на этих крейсерах отличался особой дурью. Он время от времени как бы сходил с ума, терял управление и под вопли гибнущей команды летел туда, куда Создатель пошлет, напрочь игнорируя приказы командира.

Такие крейсеры, некогда выпускавшиеся большой серией, оставались лишь на захолустных планетках вроде Беории, на которой угораздило родиться Слаю.

Голубое солнце, поливающее жесткой радиацией, сила тяжести 1.5g – в общем, не такой уж и курорт, как можно было бы подумать. Основная деятельность населения – добыча полезных ископаемых (автоматизированно!), ловля морских гадов, мясо которых ценится в пределах шарового скопления и даже, как говорят, на самой Земле. Ну, и самое главное – поставка пушечного мяса для всех типов звездолетов, от линкоров до обычных торгашей и почтальонов.

Неплохо иметь на корабле пилота с Беории: во-первых, не так боится перегрузок, если нужно совершить посадку на планете с повышенной силой тяжести или необходимо совершить маневр при отказавшей корабельной гравитации, а во-вторых, ему, пилоту, можно не бояться радиационных протечек такого уровня, какой гарантировал смерть обычного человека, не привыкшего к жесткому излучению.

Чем устанавливать хорошую защиту – не лучше ли нанять дурака с Беории, который будет согласен работать и в таких скотских условиях? Риторический вопрос.

Не зря многие пилоты и механики с других планет недолюбливали беорийцев, отнимающих у них законный заработок, а еще – «портящих» работодателей, экономящих на хорошей защите. Попробуй заикнуться, что стоило бы установить более мощные и, как следствие, более дорогие экраны! Тут же тебе дуля в нос и обещание, если не заткнешься, нанять беорийца – притом за гораздо меньшие деньги, чем те, что получает избалованный, «мягкий» уроженец Земли или Цинтии, планет, где климат похож на райский сад.

Слай никогда не был на Земле, но предполагал, что все это именно так и есть на планете-Праматери – истинный рай! Видон на что? Целыми днями крутят фильмы, в которых стройные светлокожие красотки нежатся в объятиях белокожего красавца, плескаясь в лазурных волнах земного океана. И никто при этом не откусывает им конечности! Что на Беории совершенно невероятно.

Слай давно бы уже отправился в космос – как его отец, как поколения предков, выросшие на Беории, словно в питомнике для пилотов, если бы не одно «но»: мама была против. Очень против. Она так и не вышла замуж, посвятив жизнь маленькому сыну, и воспитывала его – как могла – на протяжении более двадцати лет.

Школа, колледж – само собой, с уклоном в навигацию, это же планета пилотов, не просто так! – а потом… бесконечная вереница фирм и фирмочек, в которые мать засовывала своего непутевого сына.

Сколько их было, этих фирм? Слай уже сбился со счету. Фирмы, торгующие металлом, комплектующими к звездолетам, к видонам, к гравибусам, к… да черт-те к чему! Офисы, рожи – все слилось в бесконечный серый поток будней, захлестывающий, как приливная волна красной луны, оставляя после себя копошащиеся на берегу мертвые мечты и планы, все больше и больше затягивающиеся глухим илом быта.

Нет, он не винил мать и даже не собирался ее ненавидеть, как это принято у молодого поколения, с каждым годом становящегося все отвратительнее и гаже – по крайней мере со слов пожилых беорийцев. Он любил мать. Кроме нее, в этом злом мире у него, если разобраться, больше никого и не было. Однако Слай предпочитал жить не дома, а на съемной квартире, чтобы совершенно не утонуть в удушающей материнской любви, доводящей до исступления, до бешенства, до безумия, когда хочется разбить о стену видон… или голову, когда хочется обругать, нахамить любимой мамочке, в очередной раз требующей что-то съесть или надеть – а то напечет голову или продует.

Как только Слай заработал первые деньги – он съехал из материнской квартиры под причитания, слезы и жалобные крики мамули, с трудом удерживая себя от того, чтобы не вернуться назад. Привычка, что поделаешь?

Впрочем, иногда он жалел об этом шаге, особенно когда оставался один долгими выходными днями, когда хотелось услышать хоть кого-то родного, того, от кого не ждешь пакости, удара в спину.

Но проходили выходные, наступали будни, и снова засасывала серая рутина – разговоры, разговоры, разговоры… когда мечталось забиться в нору и не видеть ни одной примелькавшейся рожи, чертовски надоевшей в этом клятом – до самого маленького пятнышка на столе – знакомом офисе.

И вот – в очередной раз все кончилось. И вот – очередное пробуждение. После потери работы…

Дзззз… Дзззз… Дзззз…

Слай протянул руку и шлепнул ладонью по неубиваемому видону, в который он вчера мстительно налил хорошую порцию галюцина.

«Попей, сучонок! Будешь еще по утрам беспокоить?!»

Видону, само собой, галюцин навредил так же, как пушки беорийского крейсера беаргскому линкору, то есть никак. Эти пакостные аппараты делали на века – только бытовым аннигилятором можно уничтожить. Или сунуть под удар корабельной пушки.

Видон мгновенно отсканировал ладонь хозяина, и над кроватью возникло голубое окно с виртуальными окнами управления. Слай ткнул в окошко громкости, дзыканье прекратилось, и комнату наполнил голос мужчины, бархатный, красивый, какие бывают у актеров, адвокатов и высококлассных мошенников, впаривающих людям то, что им совершенно не нужно, – например, поганые печенья из клубней, произрастающих на полях тупых ренаков.

Из первых же слов мучителя, поднявшего Слая в такую рань, да еще в выходной день, понял: это был худший вариант мутации человеческого рода – стряпчий. Стоит попасться этим прожорливым гадам в их потные руки – разденут, разуют, по миру пустят с голым задом, да так, что ты еще и будешь благодарен за то, что оставили в живых, и только лишь разорили. По крайней мере так говорила мама, имевшая дело с одним стряпчим, который выбивал для нее законную пенсию по потере кормильца от Империи, что, как всегда, наплевала на героя, грудью вставшего на защиту денежных потоков, идущих из провинции в карманы богатеев, обступивших трон Императора Земной империи. Тот стряпчий едва не разорил маму, содрав с нее такие деньги, что она расплачивалась за услуги жадного адвокатишки несколько лет подряд.

– Господин Слай Драгон Донгар?

– Ну, я! – невероятно приветливо ответил Слай, не сомневаясь, что стряпчему плевать, каким тоном говорит его клиент – ведь если бы не зачуял запах денег, звонить бы не стал.

– Замечательно! – бархатным голосом ответствовал человек, выходя в трехмерное пространство. До этого внизу голубого экрана пульсировала надпись: «Доктор юриспруденции, магистр Беорийского университета, Даком Стратум-Младший». – Господин Слай Драгон…

– Можно просто «Слай», – буркнул, с тоской думая о том, что разговор затянется и Слай еще не скоро сумеет доползти до кухонного доставщика, чтобы получить порцию холодной газированной минералки. Голова трещала так, что казалось – она сейчас взорвется, будто атомная торпеда.

– Господин Слай, у меня к вам важный разговор! Вы не могли бы перейти в трехмерность, чтобы мы могли удобно обсудить наши дела?

– Какие, к черту, дела?! Нет у меня никаких дел! – И тут же с ненавистью заподозрил: – Что, «Вкусные Чрипсы Пельцера» прислали? Чего они там надумали, твари? Навесить мне какой-нибудь долг за испорченный стол? Или продавленный пол?

Слай уже имел печальный опыт в данном направлении, так что его подозрения не были абсолютно беспочвенны.

– Чего вам надо, стряпчий? Говорите и валите отсюда! Я сегодня не в настроении!

– Я слышу, что вы не в настроении, но никаких пельцеров я не знаю и вообще хотел обрадовать вас! – Голос адвоката сделался еще более бархатным, обволакивающим, как Живое Одеяло из южных джунглей – сжирает тебя заживо, а ты только нежишься, представляя, будто находишься в объятиях молодой белокожей красотки.

– Послушайте, уважаемый… забыл, как вас звать, говорите быстрее, а? У меня в голове носится десяток гравибусов, а во рту нагадила сотня бродячих пегонов! Какого черта вы тянете мугура за хвост? Сегодня я не расположен к долгим разговорам! Короче, стряпчий!

– Наследство! Вам причитается наследство! – быстро сказал адвокат, видимо, опасаясь, что клиент сейчас прихлопнет разговор. – Ваш дядя оставил вам наследство, и нам необходимо провести необходимые процедуры, если вы хотите его принять!

– На… наследство? – У Слая внезапно перехватило горло, а в глазах поплыли картинки: вот он с молодой, стройной красоткой ныряет в морскую волну… вот сидит на корме роскошной антикварной лодки, опустив ноги в воду и не боясь, что какая-то тварь сейчас откусит пятку или залезет под кожу – рай! Земля, одним словом!

* * *

– Наследство! Транспортная фирма вашего дяди, Ферема Хайрола Донгара! Все ее имущество!

– Имущество? А деньги? Деньги есть? На счетах что-то есть? – жадно переспросил Слай, вырвавшийся из лап «красотковых» мечтаний и опустившийся на взлетное поле серой реальности.

– Хмм… эээ… нет, увы. Счета фирмы пусты, но имущество есть! Вам причитается грузовой звездолет класса «Орднунг-95», ангар, в котором он стоит, и все содержимое ангара, помимо вышеупомянутого звездолета. Ну, и счета фирмы, документы и все такое прочее.

– Звездолет?! – У Слая сперло дыхание, и он недоверчиво покачал головой: – Мне, звездолет? Целый звездолет?! Это сколько же он может стоить?!

– Хмм… нуу, не вполне целый, он уже видал виды, да… но денег стоит. Около пятидесяти тысяч кредитов. Если быть точным, по оценке Независимого оценочного центра, сорок девять тысяч, пятьсот тридцать кредитов. Ну, и ангар – он оценивается в двадцать тысяч кредитов. Правда, там висит небольшой долг за охрану, обслуживание, но… в общем, вам нужно подписать документы и стать счастливым обладателем великолепного наследства!

Слай вдруг почувствовал, что на его кудрявой голове зашевелились волосы – так всегда бывало, когда возникало ощущение, что его хотят надуть. Этим чутьем Слай был в дедушку по материнской линии – тот был одним из лучших торгашей в этой части звездного скопления Атраг. Вычислял мошенников просто на раз! И в бархатном голоске прилизанного, аккуратного стряпчего Слай четко почувствовал стальной крючок, на который рыбаки-спортсмены по старинке ловили морских гадов, – вкусная наживка, внутри жало, слезть с которого очень трудно, даже если у тебя из головы растет пучок щупальцев, способных завязать узлом стальную трубу.

– Так. Стряпчий! Ну-ка где подвох? Давайте-ка без вранья! Где тут подвох – что с наследством? Особые условия или долги, которые вы хотите навесить на меня? Я не подпишу ни одного документа, пока вы не скажете мне, в чем дело! Знаю я вас, стряпчих!

– У вас какое-то превратное мнение о юристах, молодой человек! – Голос стряпчего сделался совсем сладким, и Слай вспомнил, что адвокаты частенько вживляют в себя нейросеть, которая дает им возможность с помощью модулированного голоса воздействовать на подсознание клиента с целью получения желаемого результата. На судей это не действовало – те были защищены от таких штучек, а вот на простых смертных – запросто, если они, конечно, не прошли через горнило отделов продаж, когда такие вот ухари встречаются на каждом шагу и волей-неволей вырабатывается иммунитет на «бархатные голоса».

– Я говорю – конкретнее! По делу давайте!

– Хорошо. – Голос адвоката стал сухим и скучным, будто он уже просек, что его ухищрения не прошли. Впрочем, почему «будто»? На то он и адвокат, чтобы разбираться в людях и ситуациях. – Задолженность за стоянку, по имущественным налогам – шестнадцать тысяч кредитов. Пени на задолженность – три тысячи кредитов. Счет за ремонт маршевого двигателя – десять тысяч кредитов. Налог на наследство две тысячи кредитов. Мои услуги по вступлению в наследство – двадцать тысяч кредитов. Итого – сорок одна тысяча кредитов.

– Это что получается – я, если подпишу, тут же навешу на себя дядин долг в сорок одну тысячу кредитов, и это при наследстве в семьдесят тысяч?!

– Ну… у вас останутся двадцать девять тысяч кредитов! Неплохой куш для молодого человека, не правда ли? Если продать имущество, конечно…

– Так, так… и все-таки где-то подвох! Я просто чую, что от сделки воняет! Тааак… стряпчий, существует ли возможность продать все это имущество за названную цену? Вы можете продать все это за семьдесят тысяч кредитов?

– Эээ… ммм… я не занимался продажей звездолетов… не могу вам сказать точно… хммм… лишь замечу, что времена теперь тяжелые, после Десятидневной войны экономика так и не встала с колен, вы знаете, каково положение, так что продать звездолет, да еще и старый, сейчас довольно проблематично. На Главном космодроме много заброшенных ангаров, вы знаете… люди не хотят связываться с созданием своих фирм, предпочитают работать в крупных корпорациях, на чужих кораблях. А крупные корпорации имеют свои корабли и не покупают бывшие в употреблении небольшие грузовики. Так что… И тут еще одно маленькое условие, ваш дядя его специально обозначил, я забыл вам сказать…

«Забыл! Хрена с два ты что-то забыл!»

– Условие вот какое: вы не можете продать полученное в наследство имущество ранее чем через пять лет после того, как вступили в наследство. Дядя хотел, чтобы вы попробовали свои силы в бизнесе, стали самостоятельным человеком. Он считал, что вы слишком ограждены от реального мира вашей мамой. Это с его слов, не обижайтесь. И он сделал так, чтобы вы захотели получить это наследство, захотели изменить свою судьбу. Дядя оставил вам письмо, сейчас перекину его вам на видон. Прочитайте, а потом примете решение. Не скрою, мне хотелось бы, чтобы вы подписали документы, ведь я получу приличный гонорар. Если не подпишете, наследство отходит в фонд пилотов-инвалидов, где и будет благополучно разворовано отцами-попечителями – это со слов вашего дядюшки. Я ничего такого не думаю! Но и гонорара, причитающегося за мою работу, тоже не получу… так, жалких пару кредитов. Сколько времени вам нужно, чтобы принять решение?

– Не знаю! – Еще более мрачный, чем до разговора, Слай помотал головой, разгоняя остатки мечтаний, и сделал жест рукой, будто отгонял назойливую мутапчелу, норовящую утащить с ложки кусок мороженого: со Слаем такое было – в детстве. Он горько плакал, а родители смеялись, утешая глупенького мальчишку. Эти воспоминания остались в его памяти навсегда, как самые лучшие воспоминания детства. Папа, мама, мороженое, и все хорошо – ведь по-другому и быть не может, правда же? Детство – счастливая пора…

– Мне самому вам позвонить? – вкрадчиво осведомился стряпчий, снова «бархатея» голосом, но Слай тут же пресек преступные поползновения:

– Сам позвоню. Не нужно беспокоиться!

– Хорошо, хорошо… только я еще вот что скажу – мой гонорар можно будет заплатить в рассрочку, например – в течение пяти лет. Что касается долга по налогам и за обслуживание техники, я берусь уладить дело и также договориться об оплате по частям. Не зря же беру гонорар! Подпишем с космопортом договор об отсрочке долга, о выплате по частям – по секрету скажу, им все равно деваться некуда! Согласятся! Иначе вообще ничего не получат – потому что в первую очередь деньги хапнут налоговые органы, потом я возьму свой скромный гонорар, а уж потом – хапуги-механики! Эти негодяи так и норовят раздеть честных граждан, заламывают несусветные цены за ремонт машин!

Адвокат замолчал, будто пытаясь успокоиться – похоже, что тема с ремонтом была для него очень личной. Слаю стало смешно, и он едва не хихикнул – это, оказывается, механики обдирают граждан! А не адвокаты!

– Что касается налогов, тут тоже есть лазейка – государство предоставляет налоговые отсрочки тем, кто вступил в наследство и собирается оплатить долги умершего налогоплательщика. Рассрочка на три года – даже пеня идти не будет. В общем, работай, зарабатывай – простор для предпринимательства! Никаких преград тем, кто хочет заработать хорошие деньги! Итак, письмо вашего дяди я скинул и на время вас покину. Да, вот еще что, не забывайте про сроки… через месяц вы уже не сможете принять наследство.

– Почему месяц? Всегда было полгода?! – Слай подозрительно вперился в невозмутимое голографическое изображение адвоката, не врет ли проклятый стряпчий, но тот и глазом не повел:

– Если дела связаны с налогами, согласно законодательству Беории срок на вступление в наследство уменьшается, кроме того – пока вас нашли, пока подняли документы… в общем, месяц или даже меньше. Потому думайте быстрее, не упустите свой шанс обогатиться, увидеть мир и вырваться с этой чахлой планетки! Ей-ей, я вам даже завидую! – Адвокат нарочито-сокрушенно вздохнул, его изображение пропало, и Слай остался в одиночестве, перед мерцающим над кроватью синим экраном.

Слова адвоката о зависти были явным глумлением, это Слай понял с ходу. А вот что делать дальше, как поступить, он пока понять не мог.

А начинать, ясное дело, следовало с письма дядюшки, вынырнувшего из небытия после двадцати лет молчания – в последний раз Слай видел его тогда, когда был жив отец. Они крепко поругались, и мамин брат исчез из жизни Слая на долгих два десятилетия, а думалось, что навсегда. Единственное, что знал о нем Слай, это то, что фамилия дяди совпадала с фамилией мамы и самого Слая – мама почему-то отказалась ее поменять, когда выходила замуж, – а еще то, что дядя скитается где-то в глубоком космосе, зарабатывая себе на жизнь перевозками грузов.

Честно сказать, Слай давно забыл, что где-то существует некий родственник. Трудно помнить о том, кто давно не помнит о тебе. И вот, как повернулось дело… оказывается, дядюшка следил за ним все эти годы, иначе откуда бы он знал, что мама так опекает своего любимого сынка?

Впрочем, зная маму, можно было сделать подобный вывод и не наблюдая за жизнью племянника.

Слай ткнул пальцем в окно писем, извлек нужный файл и развернул его в воздухе. Перед глазами повисло скуластое лицо мужчины неопределенного возраста – от сорока до ста пятидесяти. Определить точнее не было никакой возможности – в нынешние времена каждый, кто имеет достаточное количество кредитов, может позволить себе выглядеть так, как он хочет. Даже вечным ребенком.

Лица дяди Слай уже не помнил. Ну… почти не помнил. Так, что-то круглое, с выступающими частями, побулькивающее: «Ты балуешь ребенка, сестренка! Ну чего ты опять суешь в него мороженое, он же растолстеет, и его не возьмут в высшую школу навигации!»

Дядя очень не нравился маленькому Слаю – ну разве может нравиться тип, который против мороженого и требует отобрать его у несчастного ребенка?

С тех самых пор прошло очень много лет, забылся даже ответ мамочки на гнусные инсинуации по поводу нахождения Слая в школе навигаторов. Можно было только предположить, что ответ не заставил себя ждать и был похож на залп из всех бортовых орудий имперского линкора класса «Армада», сносящего атмосферу с небольшой планеты типа Беории. Дядя после этого исчез навсегда, чтобы теперь вдруг вынырнуть из небытия с бомбой замедленного действия в виде нежданного наследства.

Слай вдруг задумался и с некоторым стыдом вспомнил, что он даже не удосужился спросить стряпчего – какая же такая напасть одолела дядю, что он покинул этот мир в самом расцвете сил? Ведь, по самым смелым прикидкам, дяде было не более шестидесяти-семидесяти лет, может, чуть побольше – самый расцвет сил, мудрости и перспектив! Впереди еще минимум восемьдесят лет – живи и радуйся! Вози за своем корабле почту, ценные грузы, толпы прекрасных девушек, отправляющихся на конкурс красоты и… ну, все такое прочее.

Ну да, да… насчет девушек Слай переборщил – какие девушки в грузовом корабле? В грузовиках от силы три-четыре каюты, обставленные по принципу тюремной камеры: лежак, стол и сортир!

И снова пришло в голову: какого черта он не посмотрел, что за звездолет ему достался? Что-то уж очень дешев для звездолета! Гравияхта среднего класса, считай, пятиместный жалкий кораблик, стоит от ста тысяч кредитов! А тут – целый грузовик, огромный, способный перевезти кучу барахла? Что-то тут не то…

Вздохнув, коснулся изображения на экране, и человек, голова которого появилась на картинке, вышел из нее и сел на виртуальный стул перед кроватью Слая. Ничем не примечательный, он был похож на мать – небольшой, крепкий, смуглолицый, как и все жители Беории. Тут не бывает великанов – попробуй потаскай на себе кучу мяса! Беорийцы – жилистые, крепкокостные, смуглые, со светлыми или голубыми глазами, что странно для таких смуглых людей, но является верным признаком беорийца. Если видишь загорелого до черноты человека, на лице которого сверкают лучистые голубые глаза, точно, беориец. Или синтанец – но тех можно отличить по высокому росту и тонкому сложению, в отличие от беорийцев.

Человек помолчал, слегка улыбнулся, став совершенно похожим на мать Слая, потом слегка хриплым голосом, от которого мурашки по коже – детские воспоминания! – начал:

– Привет, Слай, бездельник ты эдакий! Мне все-таки не повезло, раз ты видишь и слышишь меня сейчас. А вот тебе повезло, и ты имеешь шанс выбраться из того дерьма, в которое твоя мамаша, моя любимая сестричка, засунула тебя до конца своих дней. Или твоих дней.

Итак, что я хочу тебе сказать: это твой шанс стать настоящим пилотом, мужчиной, а не офисным планктоном, просиживающим толстый зад в ожидании очередной подачки по результатам продаж!

Слай почесал ягодицу и с неудовольствием подумал о том, что зад у него не такой уж и толстый, а вполне даже соблазнительный – все девицы ему это говорили. И даже один мужчина, которому пришлось отвесить хорошего пинка, чтобы тот не хватал за то, за что хватать не надо. Мужчине.