Пролог
Марсель
– Это не просьба, – спокойно произнесла мать, игнорируя свирепый взгляд сестры. – От таких предложений не отказываются, Белладонна. То, что Верховный почтил наш клан своим вниманием, уже огромная честь. Его желание видеть членов рода Лафайет среди работников экспериментального отдела многократно возвысит нас над другими благородными домами. Я понимаю твои чувства. Работать или даже находиться в одном помещении с этими… но мы не можем отказаться.
– Да, матушка, я всё понимаю, кроме одного: почему я?! – Донна всплеснула руками, со дня столетия впервые на его памяти так бурно реагируя на слова старших. – В нашем клане тридцать семь вампиров! Больше двадцати совершеннолетних особей!
– Наша ветвь в клане главная, посему именно наши дети должны принять участие в этом смехотворном мероприятии. Габриэль, Велорина, Иезавель и Аделаида сейчас заняты воспитанием своих детей. Каталина и Марсель ещё не достигли совершеннолетия. Остаётесь вы с Эмануэлем.
– Не думаю, что Верховный ставил такие строгие требования. Почему бы нам не отправить Эмануэля от нашей ветви и не выбрать кого-нибудь из побочных ему в пару?..
– Как ты смеешь пререкаться с матерью? – угрожающий голос отца прошипел, будто отовсюду: вырывался из-под толстых паркетных досок, обогнул по дуге сводчатые потолки и врезался с глухим звоном в витражные окна.
На мгновение в малой гостиной моргнул свет и на соседнем троне появился жгучий брюнет с гладко зачесанными по бокам волосами. Отец. Его вольготная поза и маска бесстрастия на лице сегодня были обманчивы как никогда. Даже тонкие и неглубокие борозды морщин, пересекающие покатый лоб и впалые щёки словно налились силой и стали ярче выделяться на бледной коже. Имея представление о его тяжёлом характере и фундаментальных ценностях, что впитывались с первого глотка крови всеми вампирами старого времени, Марсель прекрасно осознавал, насколько болезненно тот воспринял новость о смешанном отделе, где вампиры будут вынуждены работать бок о бок со всяким зверьём. Для всей аристократии это было хуже смердящего перегаром плевка в лицо.
Отец нарочито медленно обвёл всех присутствующих в зале мрачным взглядом и лишь затем позволил матери взять себя за ладонь с таким видом, точно оказывал ей большую услугу. Его очерствевшее сердце давно перестало биться из-за её трогательной красоты и нежных поцелуев. Формально она сохраняла за собой звание бесценной жены, но фактически, уже как три столетия он открыто разделял постель с другими женщинами.
– Дорогой супруг, прощу прощения за тон нашей дочери. Она слишком юна и ещё плохо контролирует свои эмоции.
– Не выгораживай её, Морэна! – Он грубо вырвал руку из хватки матери и возвёл к потолку указательный палец. – Чтобы так откровенно выражать своё несогласие в присутствии старших? Неслыханная дерзость! В её возрасте я блестяще участвовал в напряжённых дискуссиях с самыми опасными вампирами эры зарождения и не позволял ни одному мускулу дрогнуть на своём лице. А эта даже в присутствии родителей не в состоянии подобрать правильных слов, что уж говорить про более деликатные обстоятельства… У других видов женщины хотя бы репродуктивную функцию выполняют, наши же и с этой мелочью справиться не могут. Бесполезные.
В нос ударил острый аромат ржавого железа. И спустя несколько секунд гнетущей тишины на пол оглушающе громко закапала кровь из сжатых кулаков Донны. Больше оставаться в стороне было нельзя, поэтому Марсель беззвучно скользнул к сестре и встал рядом с ней перед родителями.
– Матушка, отец, позвольте вмешаться в разговор.
– Говори, – сухо бросил глава семьи, презрительно сморщив нос из-за запаха родной крови – ещё одной непозволительной слабости, опустившей сестру в его глазах на ступень ниже.
– Если вы дадите на то согласие, я бы хотел заменить Белладонну в исполнении семейного долга перед двором Темнейшего. Знаю, что до совершеннолетия мне не хватает девяти лет, и, следовательно, по критериям матушки не подхожу, но вам не о чем беспокоиться – я не опозорю дом Лафайет. Последнее тестирование на контроль способностей и подавление жажды, проходившее в прошлом году, я закрыл с наивысшим баллом на потоке. И хоть в отличие от сестры у меня нет опыта работы законником, но я тоже являюсь дипломированным специалистом в смежной области. В предложении Верховного я вижу прекрасные перспективы для своего первого профессионального опыта. Дозволите же вы мне, отец, воспользоваться этой чудесной возможностью?
– О чём я и говорил. Вот оно: различие между мужчинами и женщинами у вампиров, – едко усмехнулся он, лениво изучая его надменным взглядом. – Поскольку ты так жаждешь поучаствовать, я позволю тебе заменить Эмануэля.
– Благодарю, отец. – Марсель склонил голову в низком поклоне, пряча за длинной чёлкой самодовольную улыбку.
Годы берут своё, и, как бы ни кичился предок остротой своего ума, его лучшие дни остались далеко позади. Так бывает, когда пресыщаешься вольготной жизнью – инстинкты притупляются. И тогда даже вампирскому ребёнку не составит труда предугадать его наимудрейшее решение и хватит минимальной провокации, чтобы получить нужный результат.
Занять место Донны отец не позволил бы ему в любом случае. Теперь заставить её для него было делом принципа. А вот если бы Марсель выказал прямо своё желание потеснить старшего брата, то мог спровоцировать у мнительного родича обратный эффект. Такова уж природа вампиров: на правду в сочетании с прямолинейной простотой у них аллергия.
– Тебя же, Белладонна, я не освобождаю от обязанности принять приглашение на работу. Хочешь того или нет, ты отправишься в Саларун.
– Хорошо, отец, – подчёркнуто холодно произнесла сестра. – Не буду просить прощения за своё поведение ранее, тем не менее я приму приглашение и исполню свой дочерний долг.
Марсель скользнул по красивому профилю Донны пытливым взглядом, стараясь за праздным интересом скрыть тревогу из-за кардинальных метаморфоз в её настроении. Он явственно ощутил, что перемены в ней носили больше внутренний характер, чем внешний.
Едва ощутимое касание кончиков пальцев, огладивших тыльную сторону его кисти, говорило, что с ней всё в порядке.
– И исполнишь хорошо. По возвращении вознагражу выгодной партией, поскольку ты уже достигла брачного возраста. Сколь удачно я подберу тебе будущего мужа, будет зависеть исключительно от твоего поведения на общих землях. Это ясно?
– Да, отец. Предельно ясно. Я могу быть свободна?
Одним небрежным движением руки он отпустил их. К старшим братьям и сёстрам, спрятавшимся в тенях зала, это тоже относилось, поэтому они улизнули первыми. Удовлетворили своё хищное любопытство – не каждый день доводилось стать свидетелями столь занимательного представления, где дети осмеливались оспаривать решения родителей – и теперь ближайшие пару недель им было о ком посудачить.
Впрочем, понять их можно. Не так уж и много развлечений в глуши провинциального княжества: сплетни, балы, интрижки на стороне – вот и всё. А отныне сразу на двух участников мыльной оперы станет меньше. Пусть хоть напоследок развлекутся…
Рикард
Вскарабкавшись по стене до подоконника, он одним рывком подтянулся вверх и нырнул головой вперёд в собственную комнату на втором этаже. Первое правило ночных гулянок: всегда оставляй окна спальни открытыми. А второе – возвращайся до того, как семейство проснётся – он нарушил, поскольку из кресла у компьютерного стола на него сурово взирал отец.
– Я тут проголодался…
– Интересные у тебя способы добраться до кухни.
– По ночам есть вредно, приходится калории сжигать, – хохотнул Рик, незаметно пятясь обратно к окну.
– Даже не думай смыться, паршивец, – тонкие губы отца изогнулись в ироничной улыбке, – вязку организую.
– Ого, сразу с козырей пошёл! – присвистнул он и прекратил ползти к окну, отбросив всякую мысль о побеге от очередной головомойки. Лучше часок послушать нотации, чем не один месяц отбиваться от прилежной волчьей сучки, мечтающей обзавестись породистым потомством. – Я весь внимание. Давай, начинай экзекуцию.
Однако ему дали короткую отсрочку для того, чтобы освежиться и привести свой внешний вид в порядок, после чего велели спуститься в гостиную. Естественно, Рик не был бы собой, если бы не растянул банные процедуры на полтора часа. Логика проста: чем больше отец маринуется в ожидании, мотает свои нервные клетки на кулак, тем меньше у него останется сил на воспитательные беседы.
К искреннему удивлению Рика, он мало того что не злился, так ещё и умиротворённо улыбался под стать горному монаху, отрешившемуся от всего мирского. Неужели подсел на какие-то успокаивающие пилюльки? Да, довели они с сеструхой бедного папаньку.
– Ко мне вчера заглядывала Кейсара, – начал он издалека. – Её обеспокоили твои ночные прогулки вдоль территории их поместья. А учитывая твою репутацию, о которой в народе уже ходят легенды, понять причину этого беспокойства я могу.
– Подумаешь, разок прошёл мимо. От этого девчонки не залетают.
– И как это нужно проходить мимо, чтобы тебя кошаки подрали?
– Ну, может, немного поболтал с одной кошечкой, сидящей на заборе. Чуть-чуть. А что до этих придурков, то я им усики и коготки тоже повырывал. Там ещё можно поспорить, кто кому сильнее навалял.
Улыбка дала трещину, и теперь, как ни пытался отец натянуть её обратно, она упорно соскальзывала, обнажая испытываемое им раздражение.
– Рикард, неужели ты не можешь подыскать никого из своих? Ладно, пёс с ними, с волчицами. Но ещё же есть гиены, шакалы… на худой конец еноты и лисы.
– Да никого я не ищу. Что ты сразу начинаешь… это так, разовое приключение.
– Если ты обрюхатишь кошку, скандал разразится немыслимый! – мгновенно вспыхнул он и шандарахнул кулаком по столу. Поскольку тот не разлетелся на щепки, родитель ещё вполне контролировал себя и свой гнев.
– Пап, много нервничать вредно для твоего здоровья, – назидательно отметил Рик, приподнял его руку и подул на кулак. – Так и пораниться можно, чё ты как маленький?
– Вот же засранец! Это ты у сестры…
Окончание фразы потонуло в бодром крике той самой сестры, что наверняка сотряс не только их дом, но и соседние. И крик этот не предвещал ничего хорошего ни для кого из старших. Ведь говорил он, что малая снова откопала нечто такое, во что собиралась вцепиться бульдожьей хваткой.
– Папа! Мама!
– О небесный пёс, – простонал папа, прикрыв ладонями бородатое лицо. – Вспомнишь солнце – вот и лучик…
– Папа! – Вэл ураганом влетела в комнату, одним чудом не снеся дверь, которая уже целых две недели держалась на петлях – маленький рекорд. Взгляд шальных голубых глаз скользнул по Рику, как по предмету мебели, и, наконец, отыскал отца. – Чего не отзываешься?!
– Папы здесь нет. – Он сполз в кресле и как-то весь скукожился, словно пытался слиться с интерьером комнаты. Комичности ситуации добавляло то, что в обивку сиденья при виде миниатюрной дочери вжимался двухметровый здоровяк, весящий под сто пятьдесят килограмм. Вот где пролегала истинная сила – сила духа.
– У меня к тебе серьёзный разговор!
– Да я уже догадался…
– Подожди минуту, Вэлли, не начинай концерт. Я сейчас быстренько сгоняю за попкорном!
– Иди в задницу, Рикки, – беззлобно огрызнулась Вэл и снова сконцентрировалась на отце. – Папа, почему наша стая не участвует в отборе?!
– Почему не участвует? Просто до нас не дошла очередь. Уже достаточно набрали добровольцев среди оборотней. Клянусь своим волком.
– Но я тоже хочу быть добровольцем!
– Что за крики с утра пораньше? – проворчала мама, выворачивая с бутербродом со стороны кухни.
– Папа скрыл от нас важнейшую информацию!
– Это я настояла на поспешном отъезде Варга с правнуками. На мальчиков было больно смотреть после ваших спаррингов. Да и шарахались они…
– Да при чём тут соплежуи, – раздосадованно отмахнулась она.
– А, ты о другом.
– Сейчас проходит отбор оборотней для работы в экспериментальном отделе раскрытия межвидовых преступлений!
– И что ты забыла в этом отделе?
– Как это что?! – Вэл от возмущения едва не задохнулась. Неожиданно задрала ногу и со смачным шлепком опустила её на многострадальный журнальный столик. Тот жалобно скрипнул и таки не выдержал издевательств – развалился, уже в следующую секунду вынудив её убрать свою могучую пятку с руин столешницы и сбиться с мысли: – Что за ветхую рухлядь вы вечно покупаете? Неужели денег не хватает на нормальную мебель?
Рик прикрыл рот ладонью, изо всех сил стараясь не заржать. Застывшая в дверном проёме мама даже жевать перестала. Так гляди и перекинется, чтобы оттаскать их за загривки. Лучше лишний раз её не провоцировать на активные воспитательные меры.
– Да тебе легче ноги повыдирать, чем подходящую антивандальную мебель найти! – рявкнула она с прорезавшимися звериными клыками. – Тогда, быть может, ты перестанешь громить наш дом!
– Так у меня ещё руки останутся, – без задней мысли напомнила сеструха, лишив родительницу дара речи. – И что сразу: «выдирать»? Вам, что ли, эта рухлядь важнее меня – драгоценной доченьки? Вот так вот живёшь свою жизнь, стараешься, всем помогаешь, а тебе из-за какого-то говна на ножках угрожают ноговыдераловом. Мама, ты меня сильно разочаровала. Вот уж от кого, от кого, а от тебя я такого не ожидала!
– Смотри-ка, металлическое основание и литые ножки были хорошей идеей, – задумчиво отметил отец, разглядывая оставшийся стоять голый каркас столика. Но через мгновение его взгляд наткнулся на глубокую трещину в месте спайки, и он удручённо вздохнул. – Любимая, давай просто отправим её в этот грёбаный отдел.
– Но она же недавно из щенячьего возраста вышла…
– Наглая ложь! – завопила Вэл, словно ей хвост без наркоза попытались оторвать. И на сей раз Рик разделял её негодование, ведь они уже как десять лет вышли из него и считались полноправными подростками. – Скоро я вообще стану совершеннолетней!
– Что я нахожу чудовищной ошибкой, – заворчала мама, приходя в себя. – В наше время оборотням необходимо повысить возраст совершеннолетия как минимум с сорока до пятидесяти. И вообще, ты не только станешь совершеннолетней, но ещё и вступишь в брачный возраст…
– Ингрид! Пожалей бедных мальчиков… – прошипел папа, делая страшные глаза, – …она же их сожрёт.
– Ничего, мам, с этой фигней я тоже разберусь, – энергично пообещала не слишком впечатлённая угрозой сестра, чем вызвала у Рика завистливую улыбку; напугали лису курицей. – Будут тебе волчата: пять, десять, двадцать – не суть, договоримся. Всё устрою в лучшем виде.
– Хотя это такие устаревшие понятия. Кто сейчас на этот возраст вообще смотрит? Можно и повременить, карьерой заняться, – моментально дала заднюю она, точно в красках представила, какое конкретно потомство даст Вэл. – Что ты там говорила про отдел?
– Это бомба! Хочу там работать!
– Хорошо, я поняла тебя, – пообещала мама и скосила на Рика глаза, – Рикки.
– Конечно, мам, я присмотрю за ней.
– Кто бы за тобой присмотрел, – недовольно проворчал теперь уже папа.
1 глава: Сложное знакомство
Белладонна
Полтора дня им пришлось потратить на дорогу из родного княжества Баиносса, коим управлял дом Лабом, поддерживающий тесные дружеские отношения с домом Лафайет, до центрального княжества Верховного – Орсель. Неофициальной, но общепризнанной столицей для всех княжеств считался город Флане, расположенный на окраине Орселя. Именно там обосновался единственный на весь материк аэропорт.
Вампиры во все времена очень тяжело принимали нововведения и до последнего противились стремительно развивающимся технологиям. Даже когда люди изобрели синтетическую кровь, находились целые кланы староверов, которые отказывались ею удовлетворять свою жажду. Видимо, поэтому их вид изгнали на самый дальний и мелкий из шести материков – Флемоа. Территория ещё четырёх для них оставалась закрытой уже много столетий: люди не хотели соседствовать с вампирами из-за страха, а оборотни из-за обоюдоострой ненависти. И лишь Саларун принимал на своих землях всех без исключения.
Оборотни в единоличное пользование забрали два материка. На крупнейшем участке суши, омываемом тремя океанами, больше тысячи лет назад поселились травоядные виды и нарекли свой новый дом Мумбрешем. Раньше они враждовали с агрессивными хищниками, постепенно вытеснив их на другой континент – Ираш. Там же, в свою очередь, жили преимущественно парнокопытные, грызуны, рептилии и птицы, которые не смогли дать достойный отпор расплодившимся хищникам. Самым слабым пришлось бежать в поисках более безопасного места для жизни. Какая-то часть осела в Мумбреше, но основную массу приняли в Шемуане, до этого населённого исключительно людьми, а ныне ставшего вторым материком со смешанным населением.
– Кто бы подумал, что двадцатичасовой перелёт может вымотать сильнее двухдневной тряски на поезде? – пожаловался Марсель, таща за собой сразу два огромных чемодана. – Зачем этим странным людишкам столько аэропортов? Тем более внутри одного города. Почему мы должны тащиться с одной окраины на другую, чтобы сесть на очередной самолёт? Да ещё под этим унизительным конвоем…
– Шемуанцы хотя бы предоставляют нам возможность осуществить пересадку. Куда менее дипломатичные авиминцы не допускают даже экстренной посадки на своей территории воздушного судна с вампирами на борту. – Белладонна кокетливо улыбнулась молодому таможеннику, галантно подавшему ей руку при подходе к высокому порогу у основания трапа. Тот не улыбнулся в ответ, но показательно раздался в плечах, точно распушивший хвост павлин. – И перелёт – меньшая из наших проблем. Ты забыл про навязанное работодателем общежитие? У меня вот нет ни малейшего желания жить в бараках.
– Не напоминай. Я до сих пор не верю, что собственноручно подписался на это.
Конечно, им было бы намного удобнее пересаживаться в Авимине. Сей континент располагался ближе к Флемоа, чем Шемуан. Но там проживал воистину дивный народец. Справедливости ради стоило отметить, что оборотней авиминцы так же сильно не жаловали, как и вампиров.
На территории Авимина, ненамного превышающей земли Флемоа, ютилось больше пятидесяти независимых государств, где перемешались республики, королевства, федерации и княжества с разными формами правления, но объединённые одной страстью к религии. В одних странах духовные служители могли потеснить действующую власть, в других – обладали полномочиями поскромнее. Тем не менее почти единогласно все они сходились во мнении, что оборотни и вампиры – прямые потомки демонов, родом из самой преисподней. А следовательно, олицетворяли всё зло на земле, которое им, тронувшимся рассудком религиозным фанатикам, надлежало уничтожить.
«Великую охоту» авиминцы развернули больше двухсот лет назад, что в человеческих глазах было делом давно минувших дней из-за скоротечности их жизней. Но другие виды прекрасно помнили учинённый людьми геноцид, будто тот произошёл вчера. Одни сумели сбежать, других вырезали целыми семьями. Но находились и те, кто смог дать достойный отпор, перед кончиной хорошенько проредив строи этих фанатиков.
Белладонна не застала «Великую охоту». Та прошла до её рождения в человеческой ипостаси. Но изучая всемирную историю, она не могла не порадоваться тому факту, что родилась не в одном из государств Авимина. Вот уж печальнее участи не придумаешь. К магически одарённым там относились ненамного лучше, чем к оборотням и вампирам: где-то помягче, а где-то посуровее. Худшая судьба ждала тех, кто рождался в Цэртоне, главный закон которого звучал как всё сверхъестественное необходимо предать огню, вне зависимости от возраста и деяний.
– О темнейший, дай мне сил не свихнуться, – взмолился братец, стоило им занять свои места в первом классе вполне уютного салона. Обивка кресел из натуральной кожи, барные мини-столы из красного дуба у подлокотников и бортовые компьютеры с доступом к интернету располагали если не к приятному времяпрепровождению, то уж явно не к такому мучительному, как он пытался преподнести.
– Ты излишне драматизируешь.
– Я устал изнывать от скуки, будучи запертым в летающей железяке.
Второй перелёт занял чуть меньше девяти часов. И это время Марсель потратил на повторение саларунского, чем хорошенько повеселил Белладонну. Знание как минимум одного иностранного языка для каждого вампира считалось самым обычным делом, учитывая продолжительность их жизни. А ещё был один нехитрый способ, что позволял в короткие сроки овладеть любым умением на уровне профессионала. Если, конечно, вампиру удавалось найти нужного профессионала.
Способ этот давно относился к числу незаконных, но с некоторыми оговорками и смягчающими обстоятельствами прибегнуть к нему вампир мог и по сей день: главное – обойтись без летального исхода. И желательно на руках иметь несколько документов, подтверждающих добровольное согласие жертвы на ритуал.
Когда вампир пьёт кровь всё ещё живого существа, то на время наследует его вредные привычки и уникальные умения, в том числе знание языка, носителем которого это существо является. Эффект можно закрепить длительной серией укусов, либо, что сурово карается в большинстве цивилизованных стран, одним затяжным глотком, испивающим жертву досуха. Но, помимо проблем с законом, подобная поспешность грозит вампиру ещё жесточайшей интоксикацией и долгой, мучительной процедурой избавления от чужих привычек.
Так уж вышло, что Белладонна на собственном опыте узнала обо всех последствиях практического применения этого способа. И повторно пройти через него она бы так просто не согласилась.
– Сестра, как тебе моё произношение на саларунском? – спросил Марсель с выраженным акцентом из-за специфической гнусавости флемоанского языка. – Я чётко выговариваю слова и правильно ставлю интонационное ударение?
– Есть сильный акцент, но в целом произношение хорошее. Не думаю, что у кого-то возникнут проблемы с тем, чтобы понять тебя.
– Сильный акцент, говоришь, – задумчиво протянул он и, прихватив себя за мочку уха, пошевелил в ней серьгу. – Я подумаю, что с этим можно сделать.
– Спустя пару месяцев активной практики он сгладится.
– Но не исчезнет.
– И что? Мы летим в страну, которая прославилась утерянной национальностью. Ксора – обитель неприкаянных душ, чудаков и дезертиров. Всех тех, кто бежал из своего дома в поисках лучшей жизни. А столица её является местом концентрации такой дикой солянки из всевозможных видов и народов, что, скорее, более странным будет выглядеть полное отсутствие какого-либо акцента.
– Блохастых выродков там, наверное, тьма…
– Мой глупый, но очаровательный брат, тебе нужно будет научиться сдерживать свои эмоции в присутствии оборотней. – Белладонна провела острыми кончиками длинных ногтей по белоснежной коже его навечно молодого лица: от уголка аккуратной брови с крохотными бусинами пирсинга до уголка выразительных губ, украшенных скромным платиновым колечком. – Мне предоставили отличный шанс. Если смогу закрепиться на новом месте, то не придётся возвращаться в террариум к нашим родственничкам.
– Знаю. – Марсель отвернулся, отстраняясь от её прикосновения, оставившего на его скуле тонкую кровоточащую царапину. – Где ты жила до перерождения? В Ксоре?
– Нет, в Лаварии.
– Значит, ты не сможешь найти потомков своей прежней семьи, – вяло отметил он.
Тратить слова на разговоры о человеческих корнях у неё, в отличие от брата, порой отличающегося излишней сентиментальностью, не было ни малейшего желания. Она помнила свою жизнь до кровавого рождения и цепляться там не за что: скучнейшая история о вырождающемся магическом роде. Так бывает, когда предки совершенно не заботятся о чистоте крови. Пренебрегают целесообразными браками в угоду глупым, эфемерным чувствам. Ей повезло родиться магически одарённой спустя три поколения простоя. И повезло с яркой внешностью, благодаря которой на неё обратила внимание вампирская аристократия. Но больше всего повезло в генетической лотерее, смирившейся с трансформацией ДНК. Именно из-за адаптационной гибкости своего организма она смогла попасть в те смешные семь процентов людей, выживающих во время ритуала принятия в клан. И пока этот успех оставался единственным в полосе препятствий её длинной жизни.
По прибытии в Уларк – столицу Ксоры с многомиллионным населением – у них не оставалось времени полноценно заселиться в общежитие. Они побросали чемоданы в тесном коридоре выделенных комендантом апартаментов и отправились на поиски начальства, с которым на сегодня была назначена встреча.
Пятиэтажное здание главного отделения полиции расположилось на краю центральной площади, территорией закрытой автостоянки примыкая к городскому парку. Слишком узкие коридоры для приехавших из малонаселённой провинции вампиров, были переполнены людьми. И, что во много раз хуже, оборотнями, проходившими мимо них непозволительно близко даже по меркам Белладонны, готовой терпеть любое зверьё во имя жизни, свобнодой от диктатуры старших вампиров.
На верхнем этаже они отыскали кабинет шефа полиции. Однако секретарша не только не пропустила их дальше приёмной, но ещё и ошарашила известием, что никаких аудиенций с Лафайетами у начальника нет в расписании. Правда, эта неприятная особа вовремя догадалась, что они члены новой экспериментальной группы, и перенаправила их в нужное место, где с минуты на минуту должно было начаться собрание.
Спустившись на минус второй этаж, Белладонна по привычке коротко постучала в дверь, прежде чем её распахнуть.
– Чего скребусь? Открытъ тут! – отозвался некто громкий и звонкий на жутко ломанном саларунском языке. Вот уж кого точно не заботило наличие акцента.
Она толкнула дверь и шагнула вперёд, совсем не готовая к тому, что перед глазами предстанет вовсе не нарисованная усталым мозгом тесная каморка в подвале, а поражающее своими объёмами помещение с высокими четырёхметровыми потолками, голыми бетонными полами и глухими стенами, выложенными из красного кирпича. И это огромное пространство хитро разбили на несколько самостоятельных секций при помощи стеклянных перегородок: справа от входа растянулись лаборатории и прозекторская, а слева, перед притаившемся в дальнем углу кабинетом, скучковались столы детективов.
Именно у столов и обосновался скромный коллектив, состоящий из людей, вампиров и оборотней. Ярче всех выделялась рыжая парочка: рослый мужчина с пронзительным взглядом голубых глаз и зажатая у него под мышкой коренастая девушка, истерично дёргающаяся в попытке вывернуть голову.
– Дай мне посмотреть! – прорычала она на ирашском языке. – Это не честно, твою мать!
– Ты какая-то перевозбуждённая. Успокоишься немного, отпущу, – умиротворённо отозвался мужчина приятным баритоном и потрепал её за курчавую шевелюру на макушке.
– Вот так сразу и в зверинец?.. – Марсель брезгливо поморщился, очевидно, не понимая ни слова на языке хищных оборотней, но улавливая в утробном звучании их голосов звериные нотки.
А та девушка, услышав речь на флемоанском, внезапно замерла. Даже вырываться из объятий громилы прекратила. Так и стояла без движения, сосредоточено то ли принюхиваясь, то ли прислушиваясь, пока Белладонна и Марсель не подошли ближе.
– Добрый вечер, господа. Кажется, мы пришли последними, – Белладонна обратилась к мужчинам на местном языке, чистом от акцентов. Доброжелательно улыбнулась и заглянула каждому в глаза, задержавшись на миг на необычно голубых.
– Нет, мы всё ещё ждём начальство, – ответила ей тощая женщина в несуразных обносках, висящих на ней мешком. Она вскинула костлявую руку, тыкнула в потолок пальцем и неопределённо им помотала в воздухе. – Их из верхотуры переводят. Пока свои манатки соберут и сюда притащат – дело небыстрое.
– Идут, – тихо пророкотал рыжий мужчина уже на саларунском. Ноздри его короткого носа с чуть задранным кончиком зашевелились, и он с кособокой ухмылкой добавил: – Нами будут командовать двое мужчин человеческой расы.
Этот здоровяк, стоило признать, не лишённый грубой мужской привлекательности, ослабил хватку на шее девушки, благодаря чему она, едва достающая ему до плеча, наконец смогла обернуться и впиться в них с братом такими же лазурно-голубыми глазами. И в их незамутнённой синеве Белладонна отчётливо прочитала любопытство, тесно граничащее с презрением. Надо же, двойняшки? Но характеры, очевидно, у них кардинально разные.
