Смеркалось. Я лежал в зарослях густой, зловонной травы, боясь пошевелиться. Практически не чувствуя собственного тела, в мучительном нетерпении я ждал пока сумерки не станут гуще, чтобы можно было отправиться дальше. Я почти добрался до границы. Уже сегодня ночью я надеялся пересечь её и постараться навсегда забыть о кошмаре, в который вовлекло меня собственное любопытство. В который раз перед глазами побежали картинки последних дней.
Позавчера, с группой таких же интересующихся всем подряд туристов я прибыл в закрытый город Ф-27. Нас провезли по историческим местам, показали достопримечательности, организовали вечер в местной опере. Городок небольшой, но очень чистый, по-европейски уютный и доброжелательный. Старинная архитектура так хитро переплетена с современными элементами, что я не успевал восхищаться умельцами, которые смогли так тщательно продумать каждую мелочь, так гармонично соединить красоту с удобством. А люди здесь – просто услада для глаз. Даже разнорабочие были одеты в яркие, чистые комбинезоны. Ни разу не донеслось до нас никакой ругани. Возможно, всю жизнь прожить в таком благоденствии мне было бы скучно, но неделька отдыха от привычной суеты и хамства не помешали бы. Женщины же все до одной писаные красавицы! Изящно одетые, с идеальными стрижками, ухоженные деловые дамы сновали по узким улочкам. Не менее ухоженные и счастливые мамочки следили за своими детьми на игровых площадках. Детвора радостно носилась друг за другом, играла в песочницах, сражалась за качели и прочие игрушки, но как-то совершенно беззлобно, цивилизованно. Туристы ахали: недаром Ф-27 объявлен самым лучшим городом для жизни. И сетовали, что простому смертному сюда не пробраться. Эфчанином нужно было родиться. На нашу туристическую группу доброжелательно смотрели все: и дамы, и чинные пенсионеры, щебечущие за столиками в кафе, и серьёзные мужчины, спешащие по делам. Все они улыбались и приветливо махали рукой мне и другим туристам.
Я так и уехал бы полный уверенности в идеальной жизни маленького городка, отгороженного от мира огромной стеной и колючей проволокой. Как и другие путешественники, побывавшие в Ф-27, до конца своих дней я удивлялся бы, почему в остальном мире никак не удаётся достичь такой же гармонии. Перед отъездом нам выделили час свободного времени, и я прогуливался по главной площади, жалея, что не могу поселиться здесь навсегда. И вдруг я увидел девушку из своих снов. Впервые я встретил её с полгода назад в поезде метро и не мог отвести от неё взгляда. Парализованный внезапно накатившей смесью стеснительности и трусости, я тогда будто приклеился к сидению, пока она выходила из вагона. Позже я ещё несколько раз видел её на своей станции метро, но так к ней и не подошёл. Потом она куда-то пропала, и я решил, что если наши с ней пути пересекутся вновь, я больше не упущу шанса. С тех пор я встречал её лишь во сне.
И вот она здесь, в Ф-27. Истинное воплощение женской красоты, с золотисто-рыжими волосами, длинными ногами, тонким станом и изящной походкой, слегка покачивая бёдрами, она вела меня прочь от центра. Я шёл на почтительном расстоянии, мучительно выискивая предлог для знакомства, и впитывал в себя нежный образ. Вспоминал какого цвета её глаза, представлял какова на ощупь её бледная кожа. Мелькнула мысль, каким нелепым мужланом я буду выглядеть на её фоне. Но, чёрт возьми, у нас точно вышли бы красивые дети. Я долго не решался подойти к ней ближе и уж тем более заговорить, ведь общение с местными, а она по всей видимости была эфчанкой, было строго-настрого запрещено. Все разговоры вели гид и водитель. Нам, туристам, было велено лишь кивать и улыбаться. Считалось, что местных смущает наша речь.
