000
ОтложитьЧитал
Отдельной группой на коленях сидели пленники со связанными за спиной руками. Подданные Годдарда-Натаниэля, которых пленила Эрика. Уже не пятьдесят, а сорок семь человек, обречённых на смерть и потерявших надежду на спасение. Двое уже превратились в растерзанные останки, а третьего только что распластали на жертвенном камне, фиксируя конечности специально встроенными в алтарь ремнями.
Палачом выступал сам баронет, а в роли его подручной – Эрика. Эдик её даже не сразу узнал, настолько она была перемазана кровью. А когда узнал – ужаснулся. Желание, мелькнувшее, при её первом появлении из ворот Морбрунна, переместилось в категорию несбыточных. Речь идёт не об утешении плоти, а о попытке вернуть Эрику в прежнее состояние. Но, судя по всему, в ней даже остатки валькирии растаяли бесследно. Было видно, что фурия сейчас наслаждается действием и упивается кровью беспомощных жертв. И виноваты в этом даже не Осквернители. Опять виноват Ортис ди Ньетто, мятежный баронет. Единолично.
– Паскуда ты, одноглазая! – не сдержал Эдик разыгравшихся эмоций, – Тварь едучая!
Переполнившая его ненависть ухнула вниз Огненным Столбом, и тут же вдогонку отправился Каменный Дождь. Решать проблемы, так все и сразу. Радикально. Чтобы ни одна гнида не уцелела. А то, что он только что обрёк на смерть пять десятков людей короля, так они ему спасибо сказали бы, если имели такую возможность. Лучше так погибнуть, чем на алтаре под жертвенным ножом. В обратном Эдика никто не смог бы убедить.
Что касается Эрики, то нечего ей гулять по Аркенсейлу в образе Чёрной Девы. Пусть у всех в памяти останется светлой Валькирией, а не сподручницей мятежного лорда и приспешницей Скверны.
Глава 4
Гудящее пламя, выжигая кислород, рухнуло с высоты, но намеченной цели не достигло. Красно-оранжевые языки вдруг приняли очертания полусферы, обтекая её по поверхности, а следом уже заколотили острые осколки Каменного Дождя. Тоже без какой-либо пользы. Атака стихийного мага провалилась.
По-хорошему, Эдику надо было сначала заклинанием вдарить, а потом уже матерно выражать своё отношение к происходящему. Глядишь, и получилось бы закончить всё одним махом. Хотя тоже навряд ли. Погонщики на площади наверняка не для красоты стояли и не для создания общей численности. Они, скорее всего, и защиту заранее поставили. Просто пока никто не атаковал, незаметно было. Возможно, с одним Осквернителем Эдик ещё справился бы. И даже с двумя, но шесть для него явный перебор. Можно, конечно, попробовать, но для этого серьёзная подготовка нужна, а сейчас условия не позволяли, да и момент упущен.
Услышав голос с небес, погонщики разом задрали головы вверх в поисках угрозы. А хрен ли там искать. Вот она, угроза, как на ладони, смотри – не хочу. Эдик действительно стоял в вышине, открытый всем ветрам и взглядам. Словно на стеклянном мосту в национальном китайском заповеднике Тяньмэньшань. Не самая хорошая позиция, учитывая активные военные действия и статус незваного гостя.
Осквернители не задержались с реакцией. Чернильные сгустки их заклинаний метнулись к нарушителю границ цитадели, но тот уже улепётывал со всех ног. Предварительно скастовав заклинание Гнева Матери Гор. В таких случаях гигантские сосульки никогда лишними не будут. Не поубивают никого, так с толку собьют хоть немного. Задумка сама по себе правильная, только не совсем получилось её осуществить.
Время, конечно, удалось выиграть, но его было явно недостаточно для спокойного отступления. Всё-таки шесть противников, подобных Осквернителям, это не шутки. Сосульки ещё сыпались с неба, а первый Погонщик уже появился на стене и начал швыряться заклинаниями в беглеца. Да так резво, словно взбесившаяся пушка, предназначенная для тренировки бейсболистов.
– Твою мать, твою мать, твою мать! – орал во весь голос Эдик, отправляя за спину защиту за защитой.
Любой бы орал, доведись ему оказаться в подобной ситуации. Сложно удержаться от крепких выражений, когда приходится бежать сломя голову, стараясь при этом не шагнуть мимо едва видимых ступенек, да ещё и отбиваться от враждебной магии. Так что строго его судить не приходится.
Жалеть, что он так высоко и далеко забрался, Эдик начал с первых шагов бегства. А закончил уже в полёте. Потому что Погонщики Скверны собрались, наконец, вместе и объединили усилия. Шесть чернильных мазков прочертили сумеречное небо и слились в подобие жуткой каракатицы. Выставленная защита выдержала удар, но сшестерённое заклинание противника получилось настолько сильным, что незадачливого лазутчика смело вместе со стеклянной стеной. Эдик потерял опору под ногами и полетел вверх тормашками, кувыркаясь и матеря Осквернителей, на чём свет стоит.
Впрочем, не самый худший вариант из имеющихся. Могло быть и хуже. Эдик даже не растерялся. Такое с ним не впервые происходит, и перечень мероприятий, направленных на безопасное падение с любой высоты, выработан уже давно. Мало того что выработан, но и неоднократно применён на практике. Успешно применён, надо отметить. Но чёрт, как же, оказывается, тяжело координировать действия, падая кувырком! Занятие выдалось то ещё. Пришлось серьёзно попотеть, даром что погода стояла холодная. Облачные подушки то и дело возникали не там, где планировалось. Нет, возникали они, конечно, под ногами, но какой от этого прок, когда ноги в тот момент оказывались выше головы.
Естественно, в такой ситуации про защиту пришлось забыть, не говоря уже о нападении. И если бы Аларок не пришёл на помощь и не отвлёк Осквернителей неожиданной атакой, то пришлось совсем туго. Добили бы Эдика в полёте, как пить дать добили. Магистр удивительно своевременно вре́зал по стене, где стояли Погонщики самым убойным заклинанием, что было у него в арсенале. Молот Чистого Разума. Это чародейство подвластно лишь немногим магистрам, и среди магического сообщества Аркенсейла считается, что действенной защиты против него нет. Но Погонщики смогли осуществить невероятное и каким-то образом умудрились отразить убийственную волшбу. Их защита, правда самоуничтожилась при ударе, но и вреда они никакого не получили. Молот Чистого Разума тоже развеялся. На сотворение следующего заклинания Алароку требовался перерыв, но оказалось, что Осквернители вполне успевали создать очередную защиту приблизительно за то же время. Так что получилось их лишь боем связать, но и это уже немало. Эдик слетел с последней Подушки, ударился копчиком так, что хрустнули позвонки, и со всего маха приложился затылком о лёд. И затих.
Если не снег, наверное, раскроил бы череп, а так только сознание потерял. Впрочем, ненадолго. Когда к нему добрались встревоженные менникайны, он уже очнулся и пытался принять сидячее положение. Тошнило, правда, немного и голова кружилась, но на это можно не обращать внимания. Хотя без лёгкого сотрясения мозга, похоже, не обошлось. Но всё, что с приставкой «лёгкое», в военное время за вред не считается.
Штерк даже возразить ничего не успел, как Эдик вскочил и снова полез вверх. Но на этот раз, даже до середины дистанции не добрался. Осквернители держали его, как держат результативного нападающего на баскетбольной площадке. Самому стихийному магу сделать они ничего не могли, но заклинание Воздушной лестницы навострились развоплощать вполне успешно. На пятый или шестой раз Эдик устал падать в снег и прекратил неудачные попытки.
Паритет сил получился. Так говорят, когда ни одна сторона не может уконтрапупить другую при всём своём жгучем желании. Эдик встал после очередного кульбита и, тяжёлым взглядом уставился на стену, где по его предположению должны были стоять Осквернители. В темноте их уже сложно различить, но то, что они там, это точно. Эдик вдруг осознал, что за всё это время крики несчастных жертв не смолкали. Страшно такое подумать, но их вопли стали восприниматься, как привычный фон. Не дай бог к такому привыкнуть.
Какое-то время ничего не менялось. Аларок, Эдик и менникайны чернели пятнами на белом фоне заснеженного льда. Мрачный абрис цитадели подсвечивался вспышками разрывов огненных снарядов и заклинаний. Вопли из замка заставляли вздрагивать и вызывали перебои в работе сердца, но помочь пленникам не представлялось возможным. Пришлось вернуться ни с чем.
Короля на прежней позиции уже не было, он переместился поближе к артиллерии, чтобы было удобнее наблюдать. С новой точки действительно оказалось лучше видно. И посмотреть было на что. Совместные усилия магов и расчётов орудий причинили ощутимые разрушения. После выплеска ярости обстрел стал более вдумчивым, и в стене зияла внушительная прореха. Ещё немного расширить книзу и можно будет через неё проехать на лошади. Войска, кстати, уже готовились к штурму, концентрируясь на выбранном для удара направлении.
Эдик машинально отметил, что заряды требушетов на определённом расстоянии от стены начали приобретать фиолетовый оттенок. Поначалу он даже подумал, что ему померещилось, настолько мимолётным было ощущение. Но нет, с течением времени фиолетовый цвет становился насыщеннее, а полёт камней даже как будто замедлялся от определённой точки. Словно они натыкались на какую-то преграду в воздухе. Сомнения ученика подтвердил наставник.
– Защиту ставят, сволочи, – выругался магистр, сплюнув сквозь зубы.
Ну, хоть стало понятно, зачем Осквернители кровавый ритуал затеяли.
Слова Аларока будто катализатором подействовали. Вокруг цитадели сформировалась тонкая плёнка магического купола, заметная уже невооружённым взглядом и она крепла с каждой минутой. Первыми начали отлетать назад камни, выпущенные из онагров. Заряды требушетов, из-за большей массы, некоторое время ещё преодолевали выставленную защиту, но с каждым выстрелом получалось всё хуже и хуже. Бомбардировка утратила прежнюю разрушительную мощь, и кроме световых эффектов, особенного вреда не приносила. А когда здоровущая пылающая каменюка отлетела от купола чуть ли не под ноги приготовившихся к атаке пехотинцев, обстрел и вовсе прекратили.
Шум обстрела смолк, позволяя услышать речитатив заклинания на чужом языке, доносившийся из Морбрунна. От заунывных интонаций становилось не по себе. Очень хотелось заткнуть уши, или убежать куда-нибудь подальше, чтобы не слышать мерзкого завывания. Наконец, прозвучало последнее слово. Следом раздался истошный крик убиваемой на алтаре жертвы, и тут же оборвался. Тишина стала всеобъемлющей.
Конечно, так не бывает. При таком скоплении людей, животных и техники полной тишины добиться не получится, как бы ни старались. Конь зафыркает, наплечник звякнет, скрипнет ремень поправляемой портупеи, мало ли что может издавать случайные звуки. Да и природа тишины не любит, так что этот образ больше для художественного приукрашивания придумали. Для нагнетания тревожности перед грядущими неприятностями. И, сука, здорово придумали, надо сказать. Потому что тревожности сейчас хватало на всех с избытком. На все эти поскрипывания, позвякивания, шуршания и потрескивания внимания никто не обращал. Всех интересовал вопрос, чем разродится вынужденная пауза.
Разродилась она неожиданно мелодичными звуками колокольчика, донёсшимися из седельных сумок Альдеррийских магов. Так обычно современные гаджеты дают знать, что пришло сообщение в мессенджере. Эдику с Алароком даже в сумки лезть не пришлось, чтобы понять, что будет дальше. А через минуту это стало ясно и всем остальным.
Если не создавать интригу, то звенели портативные техно-магические приборы, возвещая скорое появление портала. Настолько скорое, что рассказать об этом не получилось бы. Вспышка портала внутри замка добавила яркости защитному куполу, а вместе с этим событием дрогнули и поплыли стены цитадели. Но совсем не так, как оплывает воск горящей свечи. Скорее, как дрожит воздушное марево над перегретым в жаркую погоду асфальтом. Или мираж возникает в пустыне, что, наверное, будет лучшим сравнением. Воздух наполнился треском, скрипом, утробными стонами и замок стал преображаться прямо на глазах.
Прямые, геометрически выверенные линии построек начали изгибаться в произвольной форме. Зубчатые площадки сторожевых башен комкались, скручивались и устремлялись ввысь острыми шпилями. Ровная поверхность каменной кладки покрылась уродливыми наплывами. Да и сама кладка уже была непохожа на продукт работы здешних каменщиков, превращаясь в сплошную запёкшуюся массу насыщенного сиренево-фиолетового цвета. Цитадель увеличивалась в размерах, разрастаясь во всех направлениях.
Шабыттандыру Айдас приобретал первозданный вид. Абсолютно чужеродный для этого мира.
Оплот Скверны вёл себя как живой организм. Пролом в стене начал зарастать, сводя на нет многочасовые усилия королевской осадной артиллерии и Орденских чародеев. Погнутую решётку ворот, будто выплюнул кто-то за ненадобностью. Такое появилось впечатление, когда она отлетела на несколько метров в сторону. А потом и сам проём ворот заплыл сплошной массой. Правда, оказалось ненадолго. Под оглушительный не то вздох, не то всхлип, в стене появился провал нового входа. Сверху опустилась монолитная плита, скошенным нижним краем напоминающая нож гильотины, и запечатала въезд наглухо, а наружу пополз чёрно-фиолетовый язык. Для чего, стало ясно чуть позже. Шабыттандыру Айдас формировал новый мост вместо разрушенного.
Замок ещё расползался, рос и шевелился, а на стене над воротами появился баронет. Урод даже от крови не потрудился отмыться, так спешил обозначить своё превосходство. Его сопровождал Погонщик Скверны. Почему-то один. Но этот один стоил десятерых. Из-под капюшона сверкали голубые глаза, и ошибиться не представлялось возможным.
– Цэнхер-Нудтэй, – охнул Эдик.
Для полноты впечатлений его только и не хватало.
Баронет без опаски выпрямился во весь рост, расправил плечи и торжествующе посмотрел вниз, выискивая своего главного противника. Нет, не Эдика. Эдик для него был всего лишь личный враг, с которым можно расправиться позже. Сейчас ставки гораздо выше. Мятежный дворянин всерьёз собрался конкурировать с действующим монархом. И претендовал он на абсолютную власть в Аркенсейле. Ни больше, ни меньше.
– Годдард-Натаниэль! – заорал баронет во весь голос. – Теперь ты понял, какую ошибку совершил. Тогда, в Круге Мечей. Тебе всего лишь нужно было соблюдать извечные традиции дворянского права, и позволить мне расправиться с самозванцем.
Откуда что берётся. Ни почтительности к старшим, ни уважения к королевскому статусу. Понесло парня, на фоне достигнутых успехов. Он даже позу величественную принял, как её себе представлял, по крайней мере. Король пока молчал, позволяя баронету вдоволь наговориться. А тот и не унимался.
– Народ! Вельможные лорды и простые воины! – Ортис ди Ньетто выпростал правую руку вперёд и обратился к войскам. – Тех, кто сложит оружие или примкнёт ко мне в борьбе против несостоявшегося монарха, я обещаю помиловать. Иных же ждёт мучительная смерть.
И термины-то начал употреблять какие. Народ! Борьба с монархом! Ни дать ни взять повелитель всего сущего. Император мира, твою мать. Там, откуда Эдик родом к таким персонажам обычно красная скорая помощь приезжает. Психиатрическая неотложка, другими словами. Почему красная? Сложилось так. Сформировался такой стереотип, после того как местный дурдом закупил для подобных нужд бордовые уазики. Оттуда и пошло выражение. Но смех смехом, а у баронета, похоже, совсем кукуха поехала. И мучительную смерть он сейчас очень опрометчиво упомянул. Не любят люди угроз в свой адрес, тем более военные с оружием в руках.
– Не до хрена на себя берёшь, одноглазый? – в ответ на его излияния из рядов линейной пехоты раздался дерзкий выкрик.
Солдаты народ простой, и за словом обычно в карман не лезут. Если, конечно, ситуация позволяет. Сейчас позволяла, поэтому особенно языкатые себя не сдерживали. Баронет грозно нахмурился, пытаясь высмотреть обидчика, а тот и не прятался. Шеренги зашевелились и вперёд выступил доспешный ратник. Он разухабистым жестом воткнул алебарду пяткой в снег и упёр руки в бока. Да ещё и покрутился при этом в разные стороны, словно заявлял: смотри, одноглазый, если уж так интересно, вот он я. Его выходка вызвала довольное ржание воинов, а Ортис ди Ньетто побледнел от приступа ярости.
– Тебя я первым распну на алтаре! – злобно прошипел баронет.
Что и требовалось доказать. Мятежный лорд потерял связь с реальностью. Кроме того, Эдик был уверен, что первенство будет его, у тут вон как вышло. Живая очередь образовалась. Нехорошо как-то получается, непоследовательно. Но баронету на последовательность было наплевать, он упивался своими успехами, продолжая разыгрывать роль верховного владетеля. Осознав, что базарная перепалка с простым солдатом умаляет его достоинство, ди Ньетто вновь обратился к королю.
– Годдард-Натаниэль, предлагаю тебе добровольно сложить полномочия и передать корону мне, как более достойному, – баронет хлопнул в ладоши и за его правым плечом возник Аватар Претендента, – иначе Аркенсейл захлебнётся в крови!
Совсем дурак, или не понимает чего? Вещать о собственном достоинстве, тут же обещая залить кровью свою же страну. Пиар ход так себе, прямо сказать. Ну а чего ещё ждать от средневековья. Политические технологии по воздействию на сознание электората здесь ещё не выработаны толком. Поэтому каждый извращается как может, в подготовке предвыборных выступлений. В силу своего разумения и личных амбиций. Но Ортис ди Ньетто сейчас несёт явную чушь. Что, впрочем, его совершенно не смущало, и останавливаться он не собирался.
– Я думаю, что моего ближайшего друга и первого советника вам представлять не надо. На что способен Цэнхер-Нудтэй и его соратники многие знают не понаслышке, и теперь вся их мощь на моей стороне, – с этими словами он попытался по-приятельски приобнять Осквернителя.
Получилось комично. Не столько из-за разницы в росте, сколько потому, что Погонщик Скверны попросту отмахнулся от самозваного «друга», как от назойливой мухи. Если уж совсем уточнять, то, как от навозной. Противной, жирной и зелёной. С таким же омерзением и пренебрежительностью. Цэнхер-Нудтэй, вообще, не обращал внимания на пламенную речь ставленника, он прислушивался к чему-то своему. Эдик заметил такое его поведение и стал внимательно наблюдать за Синеглазым.
Баронет продолжал вещать, обещая самые сладкие пряники послушным и девятихвостый кнут непокорным, но его слова уже воспринимались как фон. Эдик пытался спрогнозировать следующий шаг Цэнхер-Нудтэя. Шабыттандыру Айдас закончил расти, в силу чего скрипов, стонов и постукиваний стало значительно меньше. Похоже, Оплот Скверны полностью переместился в Аркенсейл. Осквернитель утвердительно кивнул своим мыслям и сделал шаг за спину баронета.
– В своём великодушии я не стану карать непокорных сразу и дам срок на размышление, – Ортис ди Ньетто решил закончить выступление в ультимативной форме.
Решить-то баронет решил, а вот закончить речь, собственно, не успел. Сколько он отмерял времени на обдумывание, так и осталось для всех загадкой – Цэнхер-Нудтэй свернул ему шею. Лёгким и непринуждённым жестом, в одно движение. Как курёнку. Никто и глазом моргнуть не успел, так быстро это произошло. Раз, и голова не состоявшегося правителя Аркенсейла безвольно повисла, вывалив язык на плечо. Осквернитель брезгливо спихнул бездыханное тело вниз, и труп баронета рухнул к подножию стены поломанной куклой.
Внезапный ход, прямо сказать. Эдик, конечно, ожидал, что Погонщик что-нибудь вычудит, но чтобы такое… Впрочем, если поискать, то логика в его поступках всё же прослеживалась, хоть и максимально жестокая. Ортис ди Ньетто уже сделал всё, что от него требовалось и перестал быть для Осквернителей необходимым фактором. Если конкретизировать, то недовольный лорд обеспечил захватчикам плацдарм и первоначальную маскировку, позволил закрепиться в этом мире. Наивно было бы считать, что Погонщики действительно хотели его возвести на трон. Больше того, баронет, одержимый абсолютной властью, мог серьёзно осложнить воплощение планов Осквернителей. Ну а раз так, то свернуть ему шею, показалось самым простым и дешёвым решением. Тем более что на моральные ограничения никто в этом случае не оглядывался.
Цэнхер-Нудэй рыкнул слова приказа кому-то стоя́щему позади него, и через миг заскрежетали поднимающиеся ворота, освобождая проход. Начался второй этап сражения. Погонщики решили, что пришла пора ответного удара.
Получить себе в противники Осквернителей – не самое приятное предложение. Страшновато против них выступать, эту аксиому любой подтвердит. Но теперь, по крайней мере, никаких двоетолков не осталось. Есть мы – защитники Аркенсейла, и есть враг, стремящийся Аркенсейл завоевать. В этом случае один выбор. Победить или умереть, третьего не дано. Нет ни претендентов на трон, ни политической возни, ни предпосылок к гражданской войне. Всё ясно и предельно понятно. И это хорошо. Единственное, что нехорошо, сейчас собиралось выскочить из ворот Шабыттандыру Айдас, по команде Цэнхер-Нудтэя.
Небольшая пауза между приказом главного Осквернителя и его исполнением помогла королевским войскам прийти в себя. Требушеты возобновили обстрел, с помощью Орденских чародеев, пробуя защитный купол цитадели на прочность. Завозилась обслуга баллист и катапульт, перенацеливая механизмы на мост через ров. Ряды кавалерии и пехотных подразделений пришли в движениях, перегруппировываясь для отражения предполагаемой атаки. И атака не заставила себя долго ждать.
Первым из жерла ворот Оплота Скверны вырвался цокот копыт, и уже следом появились скачущие во весь опор всадники. Эдик ждал от Цэнхер-Нудтэя несусветных монстров, а тут обычные всадники. Он даже почувствовал укол разочарования от такого несоответствия. Как выяснилось, зря. Всадники уже перестали быть обычными, и сами превратились в монстров под воздействием чужой магии. Пусть родом из Аркенсейла и вполне человекоподобных, но от этих нюансов становилось только хуже. Эмоциональная составляющая появлялась, мешающая им противостоять.
Те, кто раньше составлял элиту дружины баронета, превратились усилиями Осквернителей в Про́клятых Конников Скверны. И сами рыцари, и их скакуны преобразились до неузнаваемости и фактически являли собой единый тандем, предназначенный для максимально эффективного уничтожения вражеских сил. Они даже в размерах раздались, не уступая габаритами менникайнам на гигантских быках.
Всадники пёрли сплошным потоком. Их было гораздо больше, чем в первую вылазку. Похоже, Осквернители кинули в бой столько людей, сколько в замке нашлось лошадей. И на судьбу воинов им, естественно, было наплевать. Что и понятно. На длительную перспективу они не загадывают, да и ещё наделают при случае – труда не составит, был бы исходный материал.
Артиллеристы разрядили орудия в тесное скопление вражеской кавалерии и заряды даже выгрызли приличную брешь в их порядках. Но остановить не смогли. Про́клятые конники выскочили на оперативный простор и, набирая темп, ринулись в атаку. Причём не сплошной лавиной, а разделившись на несколько отрядов. И каждому отряду была определена своя цель.
Кому какая задача поставлена, с этим Эдик разобраться не успел – к ним неслась Эрика во главе одного из отрядов. Даже не во главе, скорее её просто сопровождали штук тридцать Про́клятых Конников. Увидев пылающие фиолетовым пламенем глаза фурии, Эдик понял, что она не поздороваться со старым знакомцем завернула. Ей, вообще на все старое, что было в прошлой жизни сейчас наплевать. Эрика ехала уничтожать Аватар Годдарда-Натаниэля. Ну и тех кто под руку попадётся, не без того.
Что это даст Осквернителем, было не совсем понятно. Ведь Аватар всего-навсего энергетическая проекция разума на расстоянии, и уничтожить его обычными методами не представляется возможным. Чтобы развоплотить Аватара, нужно убить его владельца, других известных способов нет. Но если Погонщики с этим заморочались, то наверняка они преследуют вполне конкретные цели. И скорее всего, не только смогут разрушить Аватар, но и Годдарду-Натаниэлю во плоти придётся очень нехорошо. Конечно, это всего лишь догадки, но проверять на практике почему-то не хотелось.
Гвардейцы охраны выдвинулись вперёд, выстроившись в две шеренги и приготовились встретить всадников в пики. Следом занял позицию Эдик под прикрытием менникайнов. Аларок остался с королём.
О том, что произошло дальше, дольше пришлось бы рассказывать.
Гвардейцев смяли с ходу. Так, словно их и не было вовсе. Эдик вскинул руки, но, встретившись глазами с Эрикой замешкался и заклинание не выпустил. Сработала та самая эмоциональная составляющая, и цивилизованное воспитание немного. Мозг затроил в борьбе гуманности с жестокой необходимостью, задвинув инстинкт самосохранения на задворки сознания. А вдруг можно Эрику вернуть в прежнее состояние? Вылечить там, расколдовать каким-то образом. Поцеловать, в конце концов, как спящую красавицу. Может, и так, только место и время для таких душевных метаний неподходящее. Скакуну фурии осталось преодолеть считаные десятки метров, а гигантский топор уже занесён для сокрушительного удара. И то, что под этот удар попадёт Эдик, девушку ничуть не трогало.
Замечательно, что Аларок оказался лишён всех этих великодушных страданий. Молот Чистого Разума рухнул на землю с обычными спецэффектами, и на этот раз сработал как надо. То есть размазал всех, кому не повезло под него попасть в тонкий блин. И вырвавшихся вперёд Про́клятых Конников. И их преображённых в монстров коней. И Эрику тоже. Ну а дальше и Эдик в чувство пришёл. Лишившись предмета эмоциональных переживаний, он уже никого не жалел. Его Огненный Шквал получился настолько яростный, что от атакующих мало что осталось. Даже подковы, и те поплавились, превратившись в лужицы жидкого металла. А как иначе? Нужно же было Эдику каким-то образом эмоции выплеснуть, вот и выплеснул, как сумел.
Главное, чтобы он сейчас в депрессию не уехал. Но обошлось. Эдик уже как-то свыкся с мыслью, что Эрику потеряли безвозвратно. А размышления о чудесном перевоплощении фурии обратно в валькирию, всего лишь мечты и неосуществимые желания. Каждый имеет на это право.
Но горечь потери ещё не полностью забыта, а врагов осталось предостаточно. Поэтому, расправившись с прямой и непосредственной угрозой, Эдик подключился к общей свалке, преобразуя негативные эмоции в убийственные заклинания. Творимые им Столбы Огня выбивали Про́клятых Конников пачками, существенно облегчая задачу воинам короля. А один Столб, самый большой, Альдеррийский лорд обрушил на купол прямо над головой Цэнхер-Нудтея, чтобы тому тоже не скучно было. Защита защитой, но вдруг атака пройдёт.
– Какой сраный день, – высказался Эдик, когда битва стихла.
– Что ты имеешь в виду? – уточнил Аларок.
– Устал я и жрать охота, – пояснил Эдик, – да и поспать бы не отказался.
– Может, гномьего грогу, тингамр? – протянул флягу Штерк.
– Может, и грогу, – не исключил такой вариант Эдик и сделал большой глоток.
Но пьянствовать оказалось рановато, потому что ничего ещё не закончилось. Цэнхер-Нудтэй начал читать вербальное заклинание, помогая себе взмахами рук. Очередную каверзу задумал, сучёнок, вот ведь неймётся ему. Уже, казалось бы, и хватит на сегодня. Осквернители и Шабыттандыру Айдас в Аркенсейле воплотили, и королевские войска потрепали изрядно. Шли бы уже. Сами отдохнули и другим отдохнуть позволили. В этом мире вообще по ночам воевать не принято. Но нет, главный погонщик продолжал то, что начал и на разумные резоны чихал с высокой колокольни.
Зараза! И сделать ему ничего нельзя! Даже мощные стихийные заклинания не пробивали защитный купол. Эдик несколько раз безуспешно пробовал и от этого ещё больше злился. Синеглазый говорил без остановки, но пока ничего не происходило. Появилась призрачная надежда, что у него так ничего и не выйдет, но она пропала с первыми испуганными криками людей. Кричали почему-то в тылу расположения королевских войск. Эдик обернулся на голоса.
Что встревожило бойцов, удалось разглядеть не сразу, очень уж в той стороне темно было. А когда удалось, то не вдруг получилось понять причину нездорового возбуждения. Ну в самом деле, не могут же испугать опытных воинов сла́бо шевелящиеся огненные прожилки на земле, пусть и сливающиеся в обширную сеть. Но когда эта сеть начала вспучиваться и обозначила движение вверх, стало не по себе даже Алароку.
Цэнхер-Нудтэй в очередной раз смог преподнести сюрприз, хотя если разобраться, ничего оригинального он не придумал, просто использовал один и тот же фокус дважды. Даже трижды, если считать горгулий. Он попросту возобновил заклинание своего соотечественника, с помощью которого тот смог оживить статуи на подъездной аллее. Эдик, конечно, сумел превратить памятники в бесформенную массу, но магия Скверны так и осталась внутри. И сейчас Синеглазый заново заставил эту магию работать, наделив её новой мощью. И масштабы мощи ужасали.
Застывшая лава стала набирать температуру и ожила. Причём ожила в буквальном смысле, а не как обычно думают, когда применяют это слово при описании расплавленной горной породы. Магма действительно пришла в движение, но при этом она формировалась в гигантского Магмового Монстра, охваченного единственным желанием – убивать врагов своего хозяина. Кто хозяин, а кто враги, сомневаться не приходилось, и это единственное в чём была ясность. Как управиться с невиданным доселе чудовищем, понимания пока не было.