Тропы длинные и короткие

© Шапошникова Г., текст, 2024

© Annaise, иллюстрации, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

Глава 1

Папаша-волк учил прятаться в тени. Ночью это особенно легко – нужно только оттянуть темноту за ворот, подобраться да скользить по земле подальше от костра.

«На таких раньше волкам хвосты подпаливали», – подумалось горько, но делать нечего – конь сам себя не украдёт.

И скакун в самом деле был хорош. Едва покачивая головой во сне после долгой дороги, он склонился к земле – пара травинок прилипла к губам и дрожала от глубокого дыхания. Тёмно-бурый бок, прямо как шкура медведя, в рассеянном свете костра казался чёрным, только бляхи седла и стремян отливали медью.

И вор почти попался. Поднялся ветер, и от холода задвигался уснувший на подстилке хозяин коня.

«Боже мой…» – успел подумать Гий, прежде чем снова замер в темноте. Пока молодец сквозь сон устраивался поудобнее, он подумал, можно ли просить у Господа удачи в разбое, но ответ всё время ускользал.

Тех одежд, в которые заворачивался неудачливый всадник, Гий никогда не носил. Толстая ткань с вышивкой, две рубахи и ещё столько же, должно быть, в суме. Но всё это лежало у головы, и подобраться ближе было бы совсем опасно. Обойдёмся конём.

Когда Гий почти вплотную подошёл к скакуну, тот медленно открыл пухлые веки и блестящими глазами посмотрел на разбойника. Хвост опасливо ударил по бокам, хоть комарья и не было, и словно по просьбе на вытянутой руке закрутилась сладкая лесная ранетка. Конь громко захрустел, такая взятка была ему по вкусу, – какая разница, кого везти?

За удила Гий потянул его за собой. Мягкая земля проглатывала стук подков. Хозяин даже не потрудился снять с копытного друга всю эту медь и кожаные ремни – слишком устал после дороги. Напав на след богатого простака, несколько часов до ночи Гий шёл следом по спрятанной тропинке. Молодец вёл коня медленно, точно сомневался, что идёт по верному пути, и разбойнику это было только на руку.

Свет костра был всё дальше и дальше. Гий не рисковал пробежаться рысцой – слишком звонкая была узда, но с каждым шагом дышалось легче, казалось, что и половинчатый осколок луны подмигивает наверху, и Гий усмехнулся.

Стало совсем темно. Если в самом деле хочешь скрыться без следа, лучше прямо сейчас запрыгнуть на коня и пуститься вскачь.

– Ну ладно, – сказал Гий, хватаясь за седло, – посмотрим, так ли ты хорош, как твой хозяин.

Ещё мгновение скакун привыкал к чужому весу, переступал из стороны в сторону, но Гий пяткой направил его вперёд, подчиняя. Вверх взметнулась коротко стриженная грива, послышалось сердитое пыхтение, и недовольное животное закружило разбойника.

– Да всё, да ладно тебе! – шикнул Гий, натягивая поводья. – Я тебе сколько хочешь ранеток насобираю, не капризничай!

Конь поборолся ещё немного, а потом рысцой двинулся по сухой дороге. Гий мысленно поблагодарил папашу за подсказки верховой езды, пускай и редкие, и понадеялся, что стук подков не разбудит того боярина.

– Сразу бы так, – довольно сказал он, прижимая голову к груди от свистящего ветра, когда вокруг замелькали деревья. Но ради чистой совести надо было признать – Гий ни за что бы не хотел проснуться этим утром на месте обворованного боярина.

Гостевой дом на перекрёстке никогда не спал. Свет лился из окон, дымила труба печи. У ворот звучал свист, громкий разговор вперемешку со смехом. Будь Гий уважаемым человеком, никогда бы в таком месте не остановился, но сейчас гостинка с сомнительного рода гостями казалась самым весёлым и вольным местом.

Гий уселся за тяжёлый стол у самого окна, один бок в серой косоворотке грел огонь, а другой холодил ветер из раскрытых ставен, гоняющий пыль с запада. Заношенная куртка из кожи лесного зверя прогревалась у очага – на середине пути разбойника застал мелкий дождь.

«Надеюсь, до того бедолаги туча не дошла».

Гий пил из чарки горячий отвар, чтобы отогреть кости, и не было уверенности, что радушный хозяин гостевого дома не намешал в него чего покрепче, догадываясь об удаче нового постояльца.

Даже если бы этот мужчина потребовал платы после сытного ужина и веселящего питья, Гию было чем платить – в суме на боку коня, которую в ночи не заметить, вор нашёл несколько монет, мешочек соли и платок.

Когда угар после удачной проделки прошёл, юный разбойник посмотрел через окно на тёмно-синее небо. Найденных монет было достаточно, чтобы не продавать коня тут же, где полно желающих приобрести безделицу-другую, не вдаваясь в перипетии законности. Появилась мысль вовсе оставить такого красавца себе, а оставшиеся деньги отдать папаше. В семье не было привычки хранить добро по сундукам, была уверенность, что при первой же возможности всё богатство уйдёт на вещь более полезную, чем серебро – прочный нож, сапоги потеплее или славный котелок для общего на всё племя варева.

Гий чуть улыбнулся, представляя вкус варёного с дикой картошкой мяса и похвалу отца, когда услышал на улице заглушённое ржание. Веселье тут же спало, и он прищурился. Звук услышал только он, другие гости весело сидели за едой и горилкой и шумели, обмениваясь новостями и выдуманными историями о лихих делах.

Не дожидаясь новых звуков, Гий наскоро проверил вещи в карманах, натянул высохшую куртку и спрыгнул во двор прямо из раскрытого окна.

Во дворе было тихо и прохладно. Едва поведя головой на новый звук – грозный шёпот и ругательство, Гий припал к земле и двинулся глубже, в то место, где стояла конюшня.

Выглядывая из-за угла гостевого дома, он увидел, как два мужика, вширь занимавшие гораздо больше места, чем в длину, тянут за поводья уже его коня.

– Ну нет… – со злостью выдохнул Гий. Он едва усмехнулся, но в тёмных глазах не было и капли веселья, маленький клычок, которым разбойник так гордился в детстве, вонзился в губу.

– Господа хорошие, – в наигранном радушии прозвучал его голос, когда Гий вышел из оберегающей темноты в бледный свет, льющийся из гостевого дома, – вы пришли взглянуть на моего коня. Он славен, правда?

Злая улыбка всего на мгновение ушла с лица. «Нет, всё-таки правда чего-то намешали», – решил Гий, чувствуя, как голову чуть закружило.

– Разглядеть пожаловали?

Мужики не смутились, только перекинулись парой жестов, и чутьё подсказало, что самое время незаметно проверить нож за пазухой и напрячь плечо для первого удара.

– А то, – наконец сказал один из мужиков. У него были чёрные усы с редким волосом и влажные от слюны губы. – Мы с братом решили обскакать.

Второй из них улыбнулся. Руку он держал в кармане.

«Сжал в кулаке камень, чтобы удар вышел посильнее», – догадался Гий.

– Едва ли. Моему скакуну нужно отдохнуть. Завтра мы продолжим путь.

Молодой разбойник продолжал улыбаться. Старший мужик, казалось, принял его игру и растянул губы в оскале сам.

– Едва ли, – протянул он, передразнивая глухой голос Гия, – мы пустимся в дорогу прямо сейчас.

Второй брат, до этого молчавший, шагнул первым. В его руке, высунувшейся из кармана, в самом деле блеснуло что-то тяжёлое, железное. Гий увернулся от удара, провожая неудачливого драчуна взглядом – крепкий кулак потянул хозяина к земле, и здоровяк упал на колени.

– Споткнулись? – участливо спросил молодой разбойник, но новое ржание коня заставило обернуться.

Старший брат налетел сбоку, метя в ребро. Гий шагнул в сторону, но костяшки всё равно полоснули по поясу. Мужик тут же выпрямился, смешно расставив ноги, но в бой кинулся не он, а поднявшийся с земли братец.

Гий присел к земле, единожды ударил в живот и тут же пожалел об этом – удар вышел не такой сильный, сказалась плывущая от хмеля голова, и противник только раззадорился.

Из кармана разбойник достал мешочек и, бросая его в воздухе, вытянул бечёвку. Соль тут же песком рассыпалась в воздух, как брызги воды, и ослепила здоровяка.

– Вам бы в витязи, а не краденое переворовывать, – сказал Гий и пожалел об этом.

Мужик с гусеницей вместо усов оттолкнул визжащего брата, старающегося выскрести из глаз крошки соли к чёртовой матери, и ударил Гия в грудь. После сказанных слов дыхания не осталось, и вор согнулся. Его тут же подсекли, и новый удар пришёлся о влажную после короткого дождя землю.

Сил увернуться или подняться на ноги не осталось. Голова закружилась сильнее, братьев стало не двое, а четверо. Гий зажмурился, с опозданием вспомнив про нож, но руку его тут же прижали широкой ступнёй.

– Нет, парень, всё-таки едем, – услышал Гий откуда-то сверху. Голос смешался со всхлипами младшего брата, ещё не успевшего продрать глаза.

Последний удар пришёлся в затылок, и конь, уводимый новыми ворами, капризно заржал.

Глава 2

Пирожки дымились на подоконнике, солнечный свет скользил по кухне, Желя мысленно кляла всё живое.

Бабушка, живущая в другой деревне, – туда вела заросшая тропинка через лес, прямо, прямо, немного восточнее и переправа через ручей, – ждала её ещё вчера, но в последнюю минуту перед уходом понадобилась помощь по дому. Младший брат слишком раскапризничался, ужин сам по себе не готовился, да матушка вдруг переменила своё решение и не пустила Желю.

– Ты же не будешь дуться весь день? – спросила она наутро. Её старшая дочь ответила, что нет, и мысленно исправилась – да.

В эту деревню они перебрались лишь несколько лет назад, когда мама во второй раз вышла замуж и уехала к мужу. Была бы воля Жели, осталась бы с бабушкой, но тут великая воля родительницы, пусть и мягкой по характеру, не позволила кровинушке остаться где-то на другой стороне леса.

Не стоит говорить, что новый отец был плох, просто с появлением брата стало слишком шумно и суетно, и Желе каждый день хотелось убежать хоть куда-нибудь – собирать грибы, помочь местным старикам по деревне, занять малышню во дворах.

Прощаясь, бабушка подарила Желе красную косынку.

– Твои белёсые волосы совсем выгорят, – сказала она, – а этот платок я носила ещё по молодости, мне такое яркое уже не по возрасту.

И Желя стала носить. Каждый день подвязывала косу по-разному, и подарок до сих пор не надоел. Даже наоборот, казалось, что цвет лица теперь не такой серый, и сразу брови как-то завиднелись…

Неспособная сама себя обмануть, Желя вздохнула – никакая красная тряпка не сделает её румянее.

– Но сегодня-то я могу идти?

Мама мягко поджала губы, изображая строгость, и вытерла руки, перепачканные в муке.

– А у меня выйдет тебя остановить?

Когда в люльке завертелся младший брат, Желя подошла первой. Теперь младенец выглядел хорошо – пухлый, кругленький. В день его рождения она едва-едва остановила себя от резкого замечания, что он похож на варёную гусеницу, и была благодарна себе за благоразумие.

– Ты ведь справишься здесь? – спросила она. Младший не хныкал и почти не капризничал, но, глядя, как этот комок пытался ухватить края люльки и вертел глазами, казалось, что вот именно с ним что-то случится обязательно.

– Справлюсь. За бабушкой в самом деле стоит приглядеть. Когда я ходила к ней последний раз, она была слаба, но при мне храбрилась. Её по-хорошему сюда перевезти…

– Я бы посмотрела, как ты пытаешься силой уволочь её через лес, – улыбнулась Желя. Брат в люльке подумал, что это она ему, и растянул беззубый рот.

Мама закатила глаза.

– На то это твоя бабушка.

Отец уже ушёл, и Желя, подхватив корзину с гостинцем – пирожки и горшочек масла, – покинула дом, не попрощавшись. Если она дойдёт до соседней деревни к вечеру, то заночует там же, у бабушки. У неё дома всегда пахнет чем-то горьким, но приятным, там гораздо меньше народу и выход к реке, как казалось ещё маленькой Желе, был чище.

Но и поселение, где она жила с новым отцом и матерью, с его извилистыми дорожками, тонкими бесплодными яблонями, крапивой, что росла то тут, то там и поднималась в небо гораздо быстрее, чем её успевали срезать, была знакомой.

Поблизости из-за забора кто-то громко говорил. Тонким облаком стояла пыль, и звучали хлопки выбиваемого ковра.

Но тут скрипнула тяжёлая дверь одного из домов. Раздался голос:

– Желя!

Тётка Василиса, неприлично высокая, со спрятанными в платке волосами и закатанными по локоть рукавами, стояла в тени, придерживая большой живот.

Желания перекрикиваться с улицы не было, и Желя зашла во двор.

– Никак в лес собралась? – спросила односельчанка, жестом приглашая девушку в тень.

– Не совсем. Надо проведать бабушку.

Тётка Василиса понимающе хмыкнула, хоть никогда её не видела. Непроизвольно она погладила край рубашки.

– Как здоровье? – Желе надо было идти, но не спросить об этом она не могла.

Василиса улыбнулась краешком губ и похлопала себя по животу.

– Прошлые два ребёнка родились легко. Что мне будет на третьем?

В этом была своя правда. Желя жила в деревне и видела, как беременные женщины в преддверии рождения закрывались дома. Они почти не занимались работой, не выходили на солнце, и как-то раз мама привела Желю в помощь одной такой женщине. Хозяйка дома ей улыбалась, шутила, но у девочки не получалось отделаться от чувства, что роженица просто храбрилась…

Василиса же, не растеряв мощь после рождения двух первых своих детей, ни дня не сидела дома. Наверное, поэтому Желя держалась поблизости от неё: такой силой и человеколюбием сама она не хвасталась, но чувство поддержки, а иногда и строгого наставления, помогло ей в своё время устроиться на новом месте.

– Хочешь дотронуться? – вдруг спросила Василиса.

Желя не ответила, только аккуратно положила руку на тёплый живот. Показалось, что внутри что-то двигалось, как невидимая в воде рыба. От этого сравнения она улыбнулась.

– Тяжело, наверное.

– Тяжело. Чувствую, этот будет капризным. Да куда деваться? Родится, и недели не пройдёт.

Желя не знала, кивать ей или нет. Она месяцами наблюдала, как полнеет Василиса, как меняется её походка, и странно было представить, что вот-вот живот уйдёт, но вот криков в соседнем доме, наоборот, прибавится.

Василиса поймала её взгляд и улыбнулась снова.

– Не успеешь заметить, как мой детёныш уже начнёт ходить. – Сказав это, женщина не удержалась и ущипнула Желю за нос – жест, которым здесь баловали маленьких детей.

– Я уже давно тебе не по колено, – сказала Желя, мягко поморщившись, но улыбка всё равно никуда не ушла.

Потом они, продолжая стоять на пороге, немного помолчали.

– Ты идёшь одна? – тихо спросила Василиса. – Возьми провожатого.

– А зачем? Развлекать попутчика лёгким разговором?

– Ладно уж, не кривись. О тебе же забочусь.

Роженица отворила дверь и позвала старшего сына. Прозвучала короткая просьба: принести что-то, кажется, из сундука, но Желя не вслушивалась.

Когда щупленький мальчик вернулся и шмыгнул обратно во двор, Василиса протянула что-то, завёрнутое в кусок потёртой кожи.

– Это?… Нож.

– Нож.

Василиса без лишних слов вложила его в корзинку к Желе. На солнце стала отливать обработанная кожа, сделанная под чехол.

– Но ты лучше в лукошке его не носи, держи ближе к телу.

– И на кого мне с этим охотиться?

Василиса снова хотела ущипнуть Желю, но та увернулась. Однако весёлости у соседки уже не было.

– Бросай это! Тебе через лес идти, там бывает всякое. – Она снова коснулась живота. – Зверя-то ты ударишь, а человека порезать, защищаясь, сможешь?

Желя умолкла. Мысль о том, что ещё немного, и ей придётся самостоятельно себя защищать, иногда приходила ей в голову, но всё это казалось далёким, однако теперь Василиса говорила, что время пришло. По коленкам расползся холодок, Желя вдруг поняла, что не готова.

– Пока что-то такое не случится, я не узнаю, – всё-таки ответила она, чтобы хоть немного успокоить Василису.

Женщина покачала головой, но ножа не забрала. Новых слов не было, Желя всё не уходила. Странное чувство в ногах, смесь предчувствия и жары, так и не ушло.

– Что-то ещё? – спросила девушка. Пора было идти.

– Нет. Нет, теперь всё. – Василиса до этого хмурилась, но тут постаралась улыбнуться. – Ступай, да не найди себе на голову беды.

Желя вздохнула.

– Ладно, я сама знаю, что ты у нас умница-разумница!..

На прощание они расцеловались, и Желя спустилась с крыльца, как вдруг Василиса сказала, обращаясь больше к себе, чем к уходящей гостье:

– Чувствую, родится девчонка.

В густом лесу стало темнее. Солнце россыпью горящих пятен падало на землю, а Желя забавляла себя тем, что считала их исключительно ради того, чтобы сбиться уже через пару минут. Редкие птицы на ветках встревоженно перекрикивались, но она на них не смотрела. Цветы и длинная трава танцевали под струями воздуха.

Она шла по длинному пути, ступая по наитию. Торопиться в такую погоду не хотелось. Одним боком она чувствовала корзинку с тёплыми пирожками для бабушки, а другим – холод кожаного чехла с острым ножом, подаренный Василисой. По дороге Желя убрала его под душегрейку и теперь думала, не порежется ли.

Но она не успела обдумать это как следует. С той стороны, куда вилась тропинка, пронёсся ветер.

И он принёс с собой запах гари.

Глава 3

Отчаявшись бродить по ближайшей поляне, Иван возвратился к погасшему кострищу. В то утро был проклят и крепкий сон, и хитрый конь, что ушёл так далеко, и всё путешествие.

– Угораздило же… – повторял он снова и снова, озираясь в тщетной попытке заприметить у ближайшего куста тёмный хвост своего скакуна.

Чувствуя долгую пешую дорогу, ноги начали ныть уже сейчас. Всклоченные после сна волосы мешались у глаз, и Иван никак не мог их пригладить.

Он присел на валун и задумался. Ладно, конь просто ушёл, но унёс с собой дорогое седло и разные мелочи, разложенные по сумкам. Могло быть хуже. Или не могло?..

Наскоро умывшись в ручье, Иван не почувствовал облегчения. Голова затуманилась, и он, рассматривая землю, вернулся к оставшимся вещам.

Не глядя вперёд, горе-всадник не сразу заметил, что надо бы схорониться. На его поляне, там, где ещё тлел костёр в куче пепла, кто-то, присев на корточки, склонился над сумой. Иван по дурости оставил её тут же, так и не вспомнив – после сна он не увидел поблизости коня и сразу ушёл на поиски, не позаботившись припрятать имеющееся.

Первую секунду была мысль вообще не высовываться. Конь, задание от любимого батюшки – всё навалилось. И теперь, похоже, его ещё и обворовывают…

Ивану от самого себя стало смешно. Из кустов он не видел, высок соперник или низок, крепок или хил, и проверять совсем не хотелось. Обойдя поляну кругом и стараясь задеть как можно меньше веток, он присмотрелся к вору.

Делать нечего.

Пока незваный гость не успел опомниться, Иван выбежал вперёд с палкой наперевес и прицелился ему в голову, но не то расстройства этого утра, не то изменившая удача заставили вора повернуться именно в этот момент, и вместо ловкого удара прозвучал жалкий хлопок о плечо.

Молодой вор хмурился, разглядывая Ивана с палкой.

– Ты дурной какой-то? – спросил он и выпрямился.

Гию было не до игр. Коня выкрали, остаток ночи, после того как он очнулся в луже во дворе всё той же злополучной гостинки, он шёл обратно к поляне. Деньги ещё оставались – их два мужика не нашли, – но нужно было раздобыть ещё, чтобы совсем не опозориться перед отцом. Оставалась надежда на того уснувшего в лесу, который мог схоронить у себя в кармане ещё пару монеток.

Когда Гий вернулся к поляне, никого не было.

«Купается в реке. Или плачет в кустах», – подумалось ему, и тут же руки залезли в чужую сумку.

Но тут сзади послышался шорох, секунда, и неловкий удар пришёлся аккурат по свежему синяку.

Гий мысленно поклялся себе, что поколотит этого боярина.

– Вон отсюда, – сказал Иван, сглатывая. Вор был его ровесником, но проверять силу человека с таким хмурым взглядом не было никакой охоты. – Это моя сумка.

Гий цокнул языком, изображая сожаление.

– Плохая весть: у тебя там ничего ценного. Только бумага, писчие инструменты и по мелочи заморить червячка.

– Конечно, я все деньги хранил в одном месте.

Мысленно Гий ругнулся.

Иван шумно выдохнул. Драчун он был такой себе, но вот разглядеть лицо и понять, что и неудавшемуся вору воевать не хотелось, смог сразу. Они как последние болваны стояли на поляне, один – с палкой, другой – с чужой сумой.

– Ты ведь деньги ищешь, верно? Они все в маленьком мешочке на седле у коня, но он как-то распутал поводья и ушёл. Вряд ли куда-то далеко, Сокол у меня смирный. Помоги найти, а? Ты выглядишь… знающим, я тебе заплачу.

В глазах Ивана Гий в самом деле выглядел странно. Побитый, в земле и воде. Связанные в гулечку на затылке волосы имели неприметный русый цвет, но тут и там торчали седые пряди, эта красота выделялась ещё и тем, что создавалось впечатление, будто на голове были маленькие проплешины. Но глаза и брови – угольно-чёрные.

Гий впервые за это утро улыбнулся. Он запустил руку в карман кожаной куртки и со звоном подбросил оставшиеся монеты в воздух, играя.

– Вторая плохая весть…

Иван распахнул губы, шапка давно съехала назад, чуть ли не падая.

– Только не говори, что ты… Где конь?

– А ты сообразительный. Несильный, конечно, но прозорливый, – вздохнул Гий.

Во тьме ночи он плохо разглядел спящего. Казалось, что боярин немного старше, но теперь было ясно, что Иван только-только вышел из румяной юности. Но сухое лицо без детской круглоты, с резными щеками и круглым лбом, смотрелось диковинно. Драться с таким человеком не было нужды. В темноте да в толстом кафтане Иван казался крепче, но теперь Гий увидел, что одежда немного висела, точно её отдали с чужого плеча.

«Совсем хиляк», – пришла непрошеная мысль.

– Где мой конь?

– Украли.

– Ты украл?

– Сперва да, но теперь нет.

Иван начал хмуриться, и Гий заговорил:

– Я клянусь, у меня и в мыслях не было так по-дурацки с ним расстаться. Я прихожу ночью, ты спишь, конь стоит, а мне много и не надо. Тут поблизости деревня, ты бы сам благополучно дошёл до неё, там тебе гостеприимные люди оказали бы приём, и всё замечательно. А потом я приехал на этом твоём Соколе в гостинку, меня избили и обокрали.

Иван сел на землю у чёрного круга, оставшегося от костра. Он не принялся лупить Гия палкой, которую продолжал держать перед собой, не ругался. Могло показаться, что он просто медленно сходит с ума.

– Верю, коня жалко… – попробовал заговорить Гий после долгой тишины. – Но мы же не будем здесь на потеху лешему плакаться, верно?

– Ты украл коня, а потом его выкрали у тебя.

– Ну да.

– Рассказать – смешно, утаить – грешно.

Гий шумно выдохнул и опустился вместе с Иваном на землю.

– Бывают в жизни огорчения. Давай думать что-нибудь.

Иван продолжал молчать, разглядывая то угольные пятна на зелёной траве, то листики на кустах впереди.

– Всё с самого начала пошло не по плану… – протянул он, обращаясь скорее к себе, чем к Гию.

Молодой вор едва успел даже бровь поднять, когда Иван откинулся назад и рухнул спиной на землю.

– О-о-о, да ты у нас грустный, а не деятельный.

Теперь рыбьи глаза Ивана смотрели не на траву, а на ясное мягкое небо.

– Ладно, давай не будем валяться, это точно не поможет.

Гий взял Ивана под локоть и постарался поднять, но хиляк оказался достаточно тяжёлым, чтобы этот трюк не сработал с первого раза.

– Господи, ну не будем же мы проклинать небо до самого вечера!

– Я буду. А ты можешь идти. Деньги ты мне всё равно не вернёшь.

– Посмотрим, может быть, тебе удастся меня так разжалобить, что я верну те, что остались, да ещё буду должен.

Вор чуть ли не взвалил обессилевшего Ивана себе на плечо. Немного того потряхивая, он принялся приговаривать:

– Ладно тебе, давай соберём весь твой скарб…

По большому счёту, собирать оставленные на привал вещи пришлось самому Гию. Несколько раз в голову пришла мысль бросить и это дело, и этого боярина, но его жалкий вид, как у кривоногого оленёнка, словно не позволял воплотить подобную задумку в жизнь.

Когда он не принялся помогать даже через несколько минут, вор начал злиться.

– При этом я не знаю, чего ты ожидал. Засыпать в лесу нужно чутко, странно, что ты вообще сомкнул глаза.

– Я не ночевал до этого ещё две ночи, – нехотя ответил Иван, растирая щёку. Ему самому уже надоело грустить, однако просто выйти вперёд и сделать вид, что теперь всё славно, никак не получалось.

Только тут Гий позволил себе неопределённо хмыкнуть. На лице была мягкая ухмылка, но глаза оставались серьёзными.

– Какое-то важное дело в этих краях? – аккуратно узнал он, протягивая собранную суму.

Иван взял её, охлопал по бокам, точно примеряясь, украдено ли ещё что-нибудь, и перекинул через плечо.

– Своего рода.

От тоскливого выражения лица не осталось и следа. И без того тонкие губы сжаты, светлые брови отдавали рыжим на свету.

– Я не собираюсь лезть в твои дела.

– Но?

– Но я хочу узнать имя.

Иван покачал головой, но это выглядело неопределённо, словно он только оттягивает ответ.

– Иначе я придумаю тебе прозвище и, даже зная имя, стану называть так, – предупредил Гий.

– Заешь, последнее время я познакомился со многими любопытными, и всем им было дело до того, куда я еду.

Гий повёл плечом и развернулся, обходя поляну. Теперь, вышагивая дугой, в своей потёртой одежде и с тонкими убранными волосами, с расцветающим синяком на щеке, он в самом деле походил на волка, на отца.

– Я – не они. Мне довольно и имени.

– Иван.

Вор улыбнулся, отозвалась болью небольшая царапина у подбородка, обретённая этой ночью.

– Ну вот. И стоило так скрытничать?

Иван не ответил, только посмотрел вопросительно, и, только вдоволь наусмехавшись и пригладив выбившиеся из гульки волосы, вор ответил:

– Я Гий.

– Как пегий?

– Шути побольше, и дорога нас не обременит.

Только теперь молодой боярин встряхнулся, опомнившись.

– Ты украл у меня коня. Думаешь, я с тобой куда-то пойду? – спросил он.

– В любом случае дорога одна. – Гий даже не притворился, что обиделся. – И деревня поблизости – тоже одна. Там, быть может, тебе помогут. Можешь разузнать что-то полезное. Не просто же такие нарядные приезжают в нашу глушь…

К полудню берёзовая роща осталась позади, там же остался пенистый рукав реки и луг, напитанный пыльцой и жужжанием пчёл.

Гий шёл немного позади от Ивана, кося на него прикрытые глаза. Та скрытая тропинка, по которой они шли, была ухабистой и неровной, тут и там торчали корни, но молодой боярин не казался вымученным. За весь путь они не обменялись и парой слов.

– Остановись, – тихо сказал Гий, взгляд его заскользил поверху, оглядывая ветви деревьев.

Иван послушался, но на его лице отразилось то самое озабоченное выражение, которое Гий уже видел.

– Что?

– Запах.

Подняв головы, оба увидели тёмные серые перья. И это не облака – дым.

– Гарь как от костра, – пробормотал Иван и поморщил нос.

Внутри стало тяжело, словно это там оседал горький дым. Гий, набрав воздуха, был готов развернуться и уйти – своей чуйке он привык доверять. Но тут удивил Иван – боярин ускорил шаг и, не дожидаясь проводника, умчался за деревья.

– Дурак, – шепнул Гий и провёл рукой по голове – от дурного предчувствия волосы встали дыбом.

Оба полубегом достигли холма. Удивительно, но Иван вырвался вперёд и забрался на его верх первым. Гию, которому хотелось просто повернуть, выбрать другую дорогу или исчезнуть в лесу вообще, так и не удалось его дозваться.

Солнце, скрывшись за тонкими облаками, окрасило всё в мягкий молочный цвет, точно чья-то большая невидимая рука смяла светлую шерсть для будущей пряжи.

Стало тяжело дышать, но не от бега по холмам.

– Гий, гляди, – хриплым голосом позвал Иван и, чтобы точно привлечь чужое внимание, коснулся плеча, однако вор уже увидел.

Та деревня, до которой они дошли, скрывалась за цепью холмов. Вдалеке расстилалось поле, только-только зацветшее, и сверкающий край реки. Оттого ещё чуднее выглядели дома, избы и землянки.

– Всё сожжено, – сказал Иван, хотя Гий видел и сам.

Вместо рассказов об очевидном он показал пальцем в другую сторону от деревни, туда, где из земли выступал новый строй деревьев, и подсказал:

– Не похоже, чтобы кто-то не досмотрел за огнём. Тогда бы он перекинулся на лес…

– Но в пепле только дома.

– Дома.

Гий незаметно сглотнул. Вместо человеческих жилищ остались только закоптелые венцы, многие крыши вообще провалились, но вот трава немного поодаль от них оставалась нетронутой пламенем.

– Мы можем спуститься и посмотреть? – спросил Иван, но дрожащие руки выдали его тревожную напряжённость – ему хотелось посмотреть.

Гий больше не рвался по-звериному спрятаться, вместо этого он оцепенел, прикусив щёку.

– Ты пожарища никогда не видел? – грубее, чем это было нужно, спросил он. – Дома не дымятся, остался только запах… Тот, кто это устроил, давно не здесь.

Иван, проверяя что-то в карманах, неясно отмахнулся и первым спустился вниз.

«Если с ним что-то случится, заберу его кафтан», – подумал Гий.

Вблизи деревня выглядела ещё хуже. Обугленные венцы домов с пустыми чёрными окнами показывали куски неба. Стены и деревянные крыши, где они ещё оставались, скосились вниз, напоминая нос лодки.

Вор и боярин прошли ещё немного и не встретили ни одного уцелевшего дома.

– Эй! Есть кто живой? – крикнул Иван, касаясь края губ ребром ладони.

Гий тут же зашипел на него и звонко хлопнул по животу.

– Не голоси так! Слушай!

Вокруг – тишина.

– А если кому-то нужна помощь? – начал спорить Иван.

Их слова грозили перейти в шумный спор, но тут молодой вор словно почувствовал, как земля тревожится под чужими шагами. Пошла дрожь. По траве или по плечам Гия? Он едва успел повернуться, чтобы увидеть за костями очередного изуродованного дома силуэт старухи.

Она смотрела прямо, но не выцепила взглядом кого-то одного – точно заприметила каждого, и не приближалась. Взгляд светлых глаз не казался безумным, платье с длинным грубым рукавом почти чистое, только у подола растянулись пепельные росчерки.

– Старушка! – попробовал заговорить Иван, но Гий остановил его коротким смешком:

– Не верь тем старушкам, которые, выжившие, на пепелище совсем одни…

Им удалось найти хоть кого-то из деревенских, но легче почему-то не стало, тревога продолжала ёрзать в животе, и деться от неё было некуда.

– Страшных сказок у костра наслушался? – спросила старая. Она слабо улыбнулась, показывая спрятанные в морщинах чёрные полосы пепла.

Гий не стал отвечать, спросил Иван, выступая вперёд и показывая руки:

– Мы безоружны!

«Говори за себя», – не удержался Гий.

– Шли лесом, пока не почувствовали запах. Что же здесь приключилось?

Старуха рассеянно повела взглядом, словно только-только увидела остатки домов и сейчас упадёт. Узкие покатые плечи вздрогнули, и она скривилась.

– Вы же не из тех? – спросила коротко, а потом, увидя как Гий и Иван переглянулись, добавила: – Не из охотников?

Старуха спросила это всерьёз, запахиваясь в тонкое шерстяное покрывало. Гий вдруг подумал, что деревня выгорела уже давно. Как долго эта старушка тут одна?

– Бабушка, я клянусь, что родился честным вором и также и умру. Мой спутник хорошо одет и дурно дерётся, охотник из него хуже лягушки в птичьем гнезде.