(Не) свой

Глава 1

Томас

3 месяца назад. Вечер перед помолвкой

Что может быть круче, чем романтическая комедия на ночь? Да, я знаю, что, как мужчину, меня должны привлекать более мужественные фильмы или фильмы там ужасов, к примеру. Ну так, чисто для виду. Но я люблю романтику, иногда даже люблю слезливые истории любви.

В моей уютной четырёхкомнатной квартирке сегодня атмосфера одиночного уюта. Не то, чтобы я люблю быть один (я вообще редко бываю наедине с собой), но мне нужен разгрузочный вечер, ведь завтра у меня помолвка. Именно поэтому в моей гостиной горит всего один торшер с мягким светом, на диване стоит большая стеклянная тарелка с солёным попкорном, а на экране идёт фильм, где, как раз начинается сцена сближения героев. Ну, как сближения, у них сейчас будет секс. Чертовски жаль, что цензура в таких фильмах не позволяет показать полный процесс. Тогда бы у этих фильмов был самый высокий рейтинг. Многое теряют, тупицы.

И всё бы ничего, но на том самом моменте, где руки Алана (смазливый главный герой фильма) скользят к заднице Кэсси, кто-то звонит в моей дверной звонок. Кто, чёрт возьми, там припёрся?

Чтобы подняться с дивана мне требуется неимоверное количество сил. Я же только расслабился! Ставлю на паузу фильм и иду к входной двери. Я было уже готов был послать ублюдка, который так требовательно нажимает на кнопку звонка, но, когда я смотрю в глазок, моё настроение меняется. Я смягчаюсь, потому что за дверями стоит малышка Мэнди Кромфорд – девушка, которой я завтра с позволения её отца собираюсь сделать прилюдно предложение руки и сердца. Конечно, у нас всё уже решено и это лишь для показухи для их «прекрасного» чистого общества. Отец этой разъярённой малышки за дверью – Вильям Кромфорд – по уши в долгах и моё желание жениться на Мэнди стало для него спасением. Ну, или как бы сказал мой лучший друг Джаред Адамс: «Этот ублюдок просто продал свою дочь».

Для Вильяма Кромфорда не в первой продавать свою дочь, ведь у него их две. Свою старшую дочь Элоизу Кромфорд Вильям продавал трижды. К счастью, в третий раз Элоизе повезло, и она вышла замуж за моего лучшего друга, а не за какого-то старика – члена их святого общества. Мэнди, конечно, повезло гораздо больше, ведь я первый, кто её выбрал. Единственный и основной минус этого дела – эти люди помешанные на чистоте крови. Городская элита, которая имеет свою родословную. Они женят своих детей, подбирая им более выгодную партию из своих. Для них важен вид в этом же обществе, их положение, поэтому для семьи Мэнди так важно вылезти из долговой ямы. А я, к счастью или к горю, не являюсь членом их общества, для них я – чужак с непонятным происхождением. И плевать, что мой отец стал мэром небольшого городка (кстати, моего родного города Уолсфордстола).

Поправляю свою свободную бежевую домашнюю футболку так важно, как будто снизу на мне есть штаны. Нет, голым я по дому не хожу (ну, редко), я в боксерах. Но, если бы даже я был без боксеров сейчас, то думаю, навряд ли встречал бы Мэнди в таком виде, всё-таки я пообещал Вильяму Кромфорду, что не буду делать ничего постыдного с его дочерью. Само-собой моё обещание действует до момента, когда блондиночке-Мэнди стукнет восемнадцать, и она официально будет моей невестой, а, то есть, до завтра. Прочищаю горло и открываю дверь с улыбкой на лице. У малышки Мэнди напряженное выражение лица, её брови сдвинулись к переносице, а губы поджаты.

– Так не терпелось увидеться? – Ухмыляюсь я, облокачиваясь о стену рядом.

У этой девчонки напрочь рядом со мной теряется воспитание, именно поэтому она без лишних любезностей влетает в квартиру, отрывая мою руку от ручки двери. Она не заботится заденет меня дверь или нет, просто толкает её с силой, и та захлопывается с громким хлопком.

Чёрные обтягивающие брюки, черные туфли на невысокой шпильке, топ, наверняка с эффектом увеличения, который приподнял её молодые сиськи, да ещё и едва прикрывающий сверху их, и черный длинный пиджак с широким ремнём. Мэнди в принципе при каждой нашей встрече выглядит, как с ниточки, всегда аккуратно накрашена, всегда идеально уложенные волосы и подходящая ей во всех смыслах одежда. Но больше всего в ней меня привлекают её кристально чистые голубые глаза.

– Ты чёртов урод, Томас Харт, – шипит девчонка, тыча в мою сторону указательным пальцем, как только я отталкиваюсь от стены.

О, да, я забыл упомянуть. У Мэнди опрятный вид, кристально чистые добрые глаза, но очень острый язык, а из её маленького чертовски красивого ротика каждый раз, когда мы встречаемся, вырываются грязные словечки в мою сторону. И я очень даже не против, потому что, если бы не это, то навряд ли я бы обратил на неё внимание.

– Что я уже успел сделать? – С улыбкой произношу я, наслаждаясь её присутствием в своей квартире.

– Ты воспользовался наивностью моего папы, нашей нуждой и теперь собираешься жениться на мне. Да ещё и тебя никто не может отговорить от этой бредовой затеи. Почему ты не сдаёшься?

– Потому что не считаю это бредовой затеей? – Предполагаю я, и девушка недовольно фырчит.

Мэнди словно была уже в моей квартире разворачивается и уверенно идёт вперёд в просторную гостиную. До того, как успеваю за ней, слышу из-за угла её сладкий голосок, звучащий с отвращением.

– Ты что смотришь порно?

Я смеюсь, подходя ближе к ней. Мой взгляд перемещается туда, куда устремлены глаза моей будущей невесты – на экран моей огромной плазмы. На паузе стоит момент, где видно женскую задницу, облаченную тканью обтягивающего платья, и мужские руки, которые на половину уже оголили подтянутые округлые ягодицы.

– Нет, но предложение хорошее. Хочешь глянуть? Или только с завтрашнего дня можно будет?

Девушка морщится, как будто я ей предлагаю еду из помойки.

– Что такое, малышка? Настолько правильная, что не собираешься посмотреть взрослый фильм?

– Не собираюсь смотреть его с тобой, – заносчиво выдаёт она, и я не могу не рассмеяться.

Есть огромный плюс их помешанного общества – они воспитывают правильно своих дочерей, чувствуя удовлетворение от того, что выдают нетронутую девушку замуж. Это что-то вроде отдельной звёзочки в рейтинге. Девственность для них, как повод для гордости, поэтому они следят за своими дочерьми глаз да глаз и выдают их рано замуж. У них свои традиции и правила, и мало кто их ослушается, чтобы не стать изгоем.

Я дружил с Джаредом Адамсом довольно долго, чтобы узнать о них. Мой друг внебрачный сын одного членов этого общества и простой домработницы, и он, как раз-таки, был одни из таких изгоев, только потому что его мама была не той крови. Именно поэтому я знаю многое о этой части жизни, и именно поэтому слова Мэнди у меня вызывают смех.

– Почему ты смеёшься? Это не смешно, Томас.

– Раз уж мы завтра станем немного ближе, Мэнди, то тебе следует кое-что знать, – я сокращаю расстояние между нами, вставая почти впритык к девушке. – Я не люблю, когда меня называют полным именем.

Ожидаю, что девушка отстранится, попытается избежать близости со мной, ведь от её груди до моей всего пара сантиметров, а я выше её всего на одну голову. Мне включать в это всё то, что я стою в одной футболке и боксерах, на которые малышка Мэнди никак не отреагировала? Но она только гордо вздергивает подбородок, чтобы встретиться со мной глазами.

– Мне плевать, что ты там любишь, Томас, – едко подмечает она, вызывая у меня лишь улыбку.

Чёрт возьми, я не ошибся с этой красоткой, когда увидел её на одном из вечеров их помешанного общества и тогда же договорился с её отом о браке.

– Жаль, потому что это ничего не изменит. Мы всё равно поженимся и в самое ближайшее время. Кстати, ты бы хотела пышную свадьбу или скромную?

Мэнди закатывает глаза, явно пытаясь удержаться, чтобы не впиться своими острыми молочного цвета коготками мне в шею.

– Ты что больной какой-то? – Взрывается моя будущая невеста, но при этом не делает ничего, чтобы отстраниться от меня. – Ты не видишь, что ты не подходишь мне, моей семье? Что я тебя, чёрт возьми, не хочу? Какая свадьба, Томас? Какое предложение руки и сердца?

– Ты меня не хочешь, потому что я к тебе ещё ни разу не прикоснулся, сладкая, – наклоняюсь над ней, чтобы прошептать последнее ей на ухо. И от меня, кстати, не укрывается то, как её дыхание замедлилось.

О да, это определенно стоит тех денег, которые я отвесил её отцу.

– У тебя раздутое самомнение, ублюдок, – шипит она, но вопреки своей огненной эмоции не отстраняется. Хочет показать, что не собирается бежать от меня или просто нравится моя близость?

Я усмехаюсь от собственных мыслей. Мой взгляд на пару секунд перемещается на настенные часы, а после на малышку Мэнди. Пришла ко мне чуть ли не за пять минут до собственного дня рождения? Не уверен, что она помнит об этом, потому что, зная её неприязнь ко мне, она бы добровольно не пошла на это. Её настолько беспокоит моё завтрашнее предложение, что она забыла про собственный праздник? Если это так, то я, возможно, реально чудовище.

Делаю шаг назад, чтобы дать малышке пространства. Мысль о том, что она, скорее всего, забыла про своё день рождения из-за меня одновременно пугает и греет душу, ведь, как никак, её мысли заполнены мной (несмотря на то, что в большинстве из них она избавляется от меня самыми гнусными способами). Уголок губ Мэнди подскакивает в улыбке. Довольна тем, что я отступил первым.

– Мамочка тебя отпускает так поздно из дома? – Спрашиваю я, делая пару шагов к дивану, наклоняясь за соком на столе (да, сегодня гребаный день трезвенника, у меня же помолвка завтра, мать вашу). – Или ты сбежала ко мне?

Будет нормально, если я поздравлю свою невесту без штанов?

– Не обольщайся, Томас. Я пришла и вправду только ради тебя, но, чтобы помочь тебе избавиться от твоего назойливого желания жениться.

Я наполняю стакан соком и протягиваю его невестушке. Она, само-собой неприятно морщится.

– Я не успел от сюда ещё попить, если ты насчёт этого беспокоишься.

Это правда. Меня слишком завлёк солёный попкорн.

– И мне поверить?

– А зачем мне врать? Это же просто стакан, – пожимаю плечами, и Мэнди смягчается, принимая напиток.

– Спасибо, – говорит она, делая небольшой глоток.

Но это спокойствие длиться совсем недолго, ведь я стаскиваю перед ней футболку через голову. Её глаза расширяются, как будто она до этого не видела мужского накачанного торса (что скорее всего возможно).

– Ты что делаешь?

– Мне нужно переодеться, – кидаю футболку на диван, следуя в свою спальню. И малышка снова удивляет меня тем, что следует за мной, быстро поставив стакан на столик перед диваном.

– Я думала тебе нравится гулять перед гостями в трусах.

– Только перед особенными, милая.

Как ни в чём не бывало захожу в свою комнату и быстро направляюсь к шкафу. Нужно же быть в форме, всё-таки у будущей жены через пару минут день рождения. Накидываю на себя чёрную рубашку и принимаюсь натягивать брюки.

– Куда-то собрался так поздно? – Спрашивает Мэнди, пытаясь опустить взгляд в пол. Сделаю вид, что я не замечаю, как она смотрит на меня, когда я застёгиваю ширинку на чёрных штанах.

– Ревнуешь? – Усмехаюсь, бросая взгляд на электронные часы на прикроватной белой тумбе. Две минуты осталось.

– Делать мне нечего, ревновать тебя. Просто, если у тебя такая свободная разгульная жизнь, то тебе нет смысла жениться. Брак тебе свяжет руки. Почему бы тебе не поговорить с моим отцом и не решить этот вопрос?

Быстро застёгиваю пару пуговиц, не заботясь о верхних, и подхожу к этой самой тумбе. Достаю из неё маленькую чёрную коробочку с белым бантом.

– Этого не будет, дорогуша, – говорю я с лёгкой усмешкой, наблюдая, как её глаза медленно опускаются на коробочку в моих руках. До неё как будто только доходит осознание того, что я буду первым, кто поздравит её с её днём. Её глаза мгновенно перемещаются на часы на прикроватной тумбе, а после на меня. Секунда, и Мэнди закрывает глаза, с тяжёлым вздохом поджимая губы. Вспомнила малышка.

– Томас, нет, – бормочет она, явно не желая сейчас здесь находиться.

– Да, малышка, да, – победно растягиваю я с улыбкой на лице. – С днём рождения, Мэнди. С твоим совершеннолетием.

Невинно протягиваю ей коробочку, и она, на удивление, просто протягивает руку и принимает подарок. Девушка открывает коробку и её глаза немного смягчаются. Ещё бы, это же серьги из последней коллекции. По ценнику они выходят столько же, сколько я дал её родителям на то, чтобы они сделали достойный вечер для неё.

– Спасибо, – сдавленно говорит она. И я было думаю, что смог её удивить дорогим подарком, но она удивлена, как оказалось, не этим. – Ты заранее приготовил мне подарок?

– Ещё неделю назад, – признаюсь я.

Её губы дёргаются в лёгкой улыбке, но она тут же сходит на нет.

– Томас, почему ты не откажешься от этой бредовой идеи?

– Я же говорил. Может, потому что я не считаю наш с тобой брак бредовой идеей, как все вокруг?

– И всё же я не понимаю.

– Я просто вижу, – пожимаю плечами. Может, личного разговора нам и не хватало?

– Что ты видишь?

Мэнди непонимающе качает головой. Ей тяжело увидеть то, что вижу я, потому что всё, что у неё есть – только личная неприязнь ко мне. Ей сложно разглядеть тот потенциал страстных, наполненных эмоциями отношений.

– Что мы подходим друг другу.

– Ты зациклился, – говорит она, снова качая головой.

– О нет, Мэнди. Я сделал выбор.

– Но никто не дал его мне, – грустно подмечает девушка. И мне на секунду даже становится её жаль.

– Мэнди…

Но всю мою жалость снимает, как рукой, когда моя будущая невеста взрывается.

– Я пришла сюда, надеясь, что в тебе есть хотя бы капля человеческого. Но ты самовлюблённый ублюдок, которого заботят только собственные желания, – девушка бросается прочь из моей комнаты, и я выхожу следом за ней. – Ты даже можешь взять девушку, которую хочешь только ты. Взаимность тебя не заботит!

Не знаю, что её особенного разозлило, ведь я был с ней откровенен. Неужели это такая реакция на правду? Крик, оскорбления. Хороша благодарность.

– Взаимность будет и очень скоро, – кричу я ей вслед, когда она практически уже выскочила из моей квартиры.

– Да пошел ты! – Кричит Мэнди, хлопая дверью.

Чтобы она не думала, но я прав. Взаимность будет и очень скоро, ведь передо мной нет ни одного препятствия, которого я не смогу преодолеть.

Глава 2

Мэнди

3 месяца назад. Утро перед помолвкой

– Мама, как я могу выйти замуж за него? Как же Эрик?

– Милая, ты же знаешь, что твой папа в последнее время очень решителен. Мне тоже очень нравится Эрик, он подходит нашей семье, но…

– А как же наши традиции, мама?

– О, Мэнди, – мама склоняется надо мной, обхватывая мои щеки руками. – Только мы с тобой в этой семье о них и думаем.

– Ты же не позволишь выйти мне за этого человека?

В моём голосе столько надежды, не знаю откуда она вообще. Хотя нет, вру. Она от моей мамы. Кэтрин Кромфорд ни за что не позволит своей второй дочери попортить фамилию своим браком. У нас итак от неё не осталось уже почти ничего.

– Конечно, родная. Просто нам нужно немного времени. Твой бестолковый отец только и оставил нам выход, как плясать под дудку других.

– И что мы будем делать?

– Пока что играть по их правилам.

– Но Эрик…

– Мэнди. Эрик рассказал своим родителям о том, что хочет на тебе жениться? Почему они не оказались под нашей дверью до этого всего?

– Он просто ждёт удобного момента, – невинно бормочу я.

– Пусть тогда сегодня постоит и посмотрит, к чему привела его нерешительность, – голос мамы чёткий, без единого колебания. Конечно, ей-то всё равно за кого меня выдавать, лишь бы человек был из нашего круга.

– Мама, разве его родители посчитают меня достойной потом для их сына?

– Это уже будет проблемой Эрика, родная. Если он ты ему так необходима, то договориться с ними.

Колину Уолсфорду, влюбленному парню из нашего общества в мою старшую сестру Элоизу, особо не помогли его чувства. Парень попросил её руки, несмотря на невзаимность и не одобрение родителей, а по итогу его семья с позором оттягивала его от Элоизы. Только этот позор был для обоих семей, для нашей ведь даже больше. Они оттягивали парня от девушки, как будто он маленький ребёнок, потянувшийся к какой-то гадости на улице. Боюсь, что Эрика будет ждать такая же участь.

– Сегодня вечером ты позволишь этому чужеродному парнишке нацепить тебе кольцо на палец, а об остальном подумаем позже, – мама поднимается с моей кровати, возвышаясь надо мной. – Нам только нужно пережить этот вечер.

– Предлагаешь мне притворяться милой перед ним?

– Всё-таки он оплатил празднество в честь твоего совершеннолетия.

А ещё он купил меня.

Мысленно закатываю глаза, не позволяя этой эмоции выбраться наружу. Маме итак достаточно проблем, не хватало ещё выливать на неё своё недовольство.

Мама не показывает, но я знаю, как её беспокоит происходящее. Кэтрин Кромфорд всегда была сильной женщиной в наших с сестрой глазах, но это всё было благодаря тому, что папа ей это позволял. Он был более слаб, шел по тому пути, который всегда преподносила нам мама. Но всего несколько недель назад, когда моя сестра пришла к нам в дом после ссоры с мужем и в процессе разыгравшейся ссоры с родителями рассказала все грязные секреты нашего отца, всё изменилось.

Наш папа – Вильям Кромфорд – оказался падким на азартные игры мужчиной, который сам же привёл неприятности в наш дом. Он проиграл наше состояние, ввёл нас в неимоверные долги, и всё это ради минутного удовольствия. Когда мама узнала об этом, то, само-собой, показала своё недовольство во всей красе. Только вот последний год на нашего папу повлиял очень сильно, он изменился, как и внешне, так и внутренне. Он стал более раздражительным, озлобленным и… Немного агрессивным. Папа в тот вечер поднял руку не только на мою старшую сестру, но и на маму. После этого Кэтрин Кромфорд немного смягчила характер перед мужем и стала как можно больше избегать встреч с ним. Мама не показывает, но мне кажется, что она боится нового невменяемого поведения отца.

Поднимаюсь с кровати, вставая рядом с мамой.

– Хорошо, сделаем, как ты хочешь. Тогда я пойду прогуляюсь, – отряхиваю ладони друг об друга, как будто они в какой-то пыли.

– Куда? – Резко говорит мама, останавливая меня за руку, когда я ещё не успеваю сделать и шага.

– Во двор. Мне необходим свежий воздух.

– Тебе нужно готовиться к приёму в честь твоего дня рождения, Мэнди.

– Мама, я всё успею, только двенадцать дня.

– Ты должна выглядеть сегодня идеально, затмить всех своей красотой. Чтобы все гости хотя бы на мгновение забыли о пятнах на нашей фамилии и о том, что ты ты выходишь замуж за этого отброса.

Мягко улыбаюсь, обнимая свою родную светловолосую женщину. Ей это сейчас нужно.

– Мама, я клянусь тебе, я сделаю сегодня всё, чтобы не очернить нашу фамилию.

– Я надеюсь, – чувствую, как тяжело ей даётся это.

– Но мне нужно немного подышать. Ты же знаешь, какого это.

Мама отстраняется, разрывая наши объятия. На её лице снова появляется маска безразличия.

– Хорошо, иди. А я пока займусь подготовкой к вечеру, должны привезти цветы, нужно проверить, чтобы не было ни одного завявшего, иначе это будет катастрофа.

Мама выходит из моей комнаты, а я спешу туда, куда уже опаздываю на пятнадцать минут, – в лабиринт с живой изгородью за нашим садом, где меня ждёт мой возлюбленный.

Многие думают, что я – подарок семьи Кромфорд, копия мамы, сторонница наших общественных правил. Моя сестра была для всех ходячим невезением, пятном на нашей фамилии для всех, поэтому я стала в чужих глазах её полной противоположностью. Но только вот я просто умело скрываю свои прегрешения, как и многие члены нашего чистого общества.

Мама знает о нашей с Эриком симпатии друг к другу. Я сама с ней поделилась своим секретом, потому что я хотела, чтобы она знала о моём желании выйти замуж в будущем за определенного человека. Для мамы, само-собой, это стало приятным удивлением, всё-таки дочь хочет продолжать семейные традиции, поэтому её радовали наши с Эриком милые переглядки на приёмах. Только вот она не знает, что эти милые переглядки зашли довольно далеко ещё полгода назад. Мы с Эриком стали тайно встречаться, сбегать по ночам из дома и целоваться до потери пульса. Каждый раз руки моего возлюбленного заходили всё дальше и дальше, но я не решалась пойти на какой-то решительный шаг.

Наша любовь с Эриком первая и настолько чистая, что хочется сделать всё правильно. Он пообещал мне поговорить с родителями о нашем браке после того, как мне исполнится восемнадцать. Именно поэтому моё желание лишиться девственности в первую брачную ночь вместе с любимым человеком вполне логично. Эрику девятнадцать, но он уже знает, чего хочет от этой жизни, этим он меня и привлекает. После того, как он закончит университет, он будет работать в крупной мебельной фирме отца, а после откроет собственный архитектурный бизнес. Встретив меня, он внёс в свой список и брак. Только вот это всё было до того, как чёртов Томас Харт положил на меня свой глаз. Сейчас я даже не представляю, чем это всё может обернуться.

Моё дыхание замирает, а сердце отпускает удар, когда я в глубине высокого с живой изгородью лабиринта вижу Эрика. Эрик Уилдор – высокий брюнет с глубокими карими глазами и телосложением греческого бога (вот, чёрт возьми, что делает с парнями зал пять раз в неделю). Свободная бежевая футболка, чёрные брюки и белые кроссовки и немного нелепо растрепанные тёмные волосы. Бегу к нему навстречу, буквально прыгая в его объятия.

– Боже мой, прости меня, Эрик, – шепчу я, когда он сжимает меня в объятиях, поднимая и кружа моё тощее по сравнению с ним тельце в воздухе.

– Что случилось? – Спрашивает он, опуская меня на землю. Его большие ладони накрывают мою тёплую кофту, которую я накинула поверх лёгкой блузки.

– Мама задержала меня своими разговорами, – шепчу я и тянусь к его губам.

Вопреки всем моим ожиданиям Эрик выравнивается во весь рост, не позволяя мне дотянуться до его пухлых губ. Его руки на моей талии слабнут.

– Что такое? – Спрашиваю я, замечая его болезненный взгляд.

– Люди поговаривают… – Он тяжело сглатывает. – Что тебе сегодня будут делать предложение…

Чёрт, да! Я ему не сказала. Просто не хотела заставлять его нервничать, надеясь, что мне удастся всё исправить. И, похоже, я облажалась с этим.

– Эрик, – нерешительно выдыхаю я.

Его руки отпускают меня, и он отшатывается назад.

– Так это правда? Правда, что ты выходишь за чужака?

– Послушай, Эрик, ты же знаешь, насколько бедственно положение моей семьи…

– Сколько раз я предлагал помощь?

– Эрик, послушай, – молю его, когда он отворачивается от меня. – Ты бы не смог столько дать денег, сколько дал этот человек за мою руку.

– Так я пришёл сюда за этим? Чтобы ты меня бросила? Ты хоть понимаешь, что будет с твоей семьёй?

Он поворачивается ко мне лицом, на котором виднеется лишь неприкрытая ярость.

– Нет, Эрик, всё совсем не так. Это временно.

– Временно? – Усмехается парень, вскидывая руками в воздухе.

– Поверь, моя мама не позволит этой свадьбе состояться. Клянусь, сегодня мне придётся всего лишь подыграть ему, сделать вид, что я согласна выйти за него, а потом всё решиться.

– Что ты такое говоришь, Мэнди?

– Эрик, пожалуйста, – я сокращаю расстояние между нами и обхватываю его щеки руками, заставляя посмотреть мне в глаза. – Я клянусь тебе, что у меня нет никакой задней мысли об этом. Я принадлежу тебе и хочу принадлежать только тебе.

– И насколько хорошо ты планируешь с ним притворяться? – Парень поджимает губы, глядя мне строго в глаза.

– Только один вечер, большего не нужно, – бормочу, приближаясь к его губам. – Всё наладиться, и всё будет, как будто не было этого вечера, я обещаю тебе. Я только твоя.

– Мэнди, – слабо сопротивляется Эрик, но я добиваю его своими словами.

– Я была твоя и буду твоей, – как можно сладко шепчу я. – Сегодня ночью.

Думаю, я даже более чем готова пойти на это. Эрик любит меня, и у меня не было поводов усомниться в нём. Тем более после сегодняшнего вечера, мы оба будем нуждаться в поддержке.

Я прикасаюсь к губам своего любимого, и он смягчается, отвечая на мой поцелуй. Мне всего-то и нужно пережить этот вечер, чтобы всё наладилось. Ещё один раз угодить родителям во имя чужого счастья.

Эрик отрывается от моих губ. Не успеваю опомниться, как перед моим носом возникает небольшая прямоугольная бархатная красная коробочка. На моём лице расцветает улыбка.

– Я, конечно, собираюсь ещё и вечером принести подарок, но посчитал нужным подарить тебе этот, основной, сейчас, наедине.

Он открывает коробочку, и, заглянув внутрь, я вижу небольшую золотую цепочку с подвеской в виде птицы колибри с тремя небольшими цветными камнями на хвосте.

– Подумал, что раз мы не можем часто быть друг с другом вместе, то пусть это напоминает тебе обо мне.

Почему я готова сейчас прослезиться? Потому что Эрик – первый человек, поздравивший меня с моим праздником (этого зазнайку Томаса Харта я не собираюсь считать за первого). Родители придерживаются традиции дарить подарки прямо при гостях на приёме. Наш народ те ещё выпендрёжники. К сожалению, в эту традицию не входит «поздравить своего ребёнка хотя бы словесно до этого самого момента».

– Ты собираешься его хотя бы взять в руки? – Смеётся Эрик, доставая цепочку из футляра.

– Я не буду её снимать никогда, – говорю я с улыбкой, поворачиваясь к нему спиной и собирая свои густые волосы в руку, чтобы он смог без проблем застигнуть на мне свой подарок.

– Хочу, чтобы ты надела что-то, что не будет скрывать мой подарок, – шепчет парень, застёгивая уже на моей шеи свою цепочку. – Хочу, чтобы ублюдок видел на тебе мой подарок.

Честно сказать, такой внутренний стёб Томаса мне нравится. Парнишка возомнил себе, что я принадлежу теперь только ему, но маленькая птичка колибри у моего декольте будет прямым насмехательством над его самомнением.

– Он красивый? – Ревниво спрашивает Эрик над моим ухом.

– Нет, – четко говорю я, когда мои губы приоткрываются от ощущения сильного тела позади.

И вот, я впервые солгала Эрику.