Глава 1
Душный июньский день наконец подошел к концу. На Москву опустились сумерки, с северо-запада подул прохладный ветерок.
Автоматические ворота старинного особняка, расположенного в одном из переулков неподалеку от центра столицы, вздрогнули и поползли в сторону. На улицу с включенными фарами выскочил угловатый джип «Мерседес».
Наблюдатель, засевший в одной из квартир многоэтажного дома, поспешно произнес в миниатюрный микрофон:
– Код «четыре»!
– «Четверка»! Принял! – тут же донесся из рации ответ.
Собственно, на этом миссия наблюдателя была закончена. Однако риска не было никакого, и он из чистого любопытства решил досмотреть представление до конца.
От балконной двери, где на треноге стояла подзорная труба, до особняка было метров семьсот, если не больше. Но первоклассная цейсовская оптика позволяла рассмотреть происходящее в мельчайших деталях. Наблюдатель только слегка повернул трубу, крепче прижался глазом к окуляру и замер в темноте квартиры.
Следом за джипом охраны в переулок выскочил «шестисотый» «Мерседес». Замыкал кавалькаду еще один джип. Все три машины повернули направо и устремились к проспекту. Тут и началось самое интересное.
В конце переулка, прямо посреди неширокой проезжей части, стоял микроавтобус «Фольксваген» с мигающими аварийными огнями. Фары переднего джипа высветили отвалившееся прямо перед светофором правое заднее колесо микроавтобуса. Самого незадачливого водителя видно не было, но треугольный знак аварийной остановки позади «Фольксвагена» он, как и полагалось, выставил.
Все было по правилам. Только для того, чтобы объехать микроавтобус, переднему джипу пришлось притормозить и прижаться к бордюру. «Мерс» вильнул следом за ним и черной тенью скользнул к светофору.
В тот самый миг, когда он поравнялся с микроавтобусом, тишину сонного переулка разорвал оглушительный грохот. Ослепительная вспышка блеснула над проспектом. Направленный взрыв ударил в бок «Мерседеса». В тот же миг почти четырехтонная машина взмыла в воздух и, перелетев через тротуар, ударилась крышей в угол крайнего особняка…
Наблюдатель хмыкнул, отстранился от окуляра и принялся деловито разбирать трубу. «Мерседес» уже рухнул на тротуар, и к нему из обоих джипов устремились охранники.
Задний джип въехал правыми колесами на тротуар и остановился рядом с искореженным «мерсом». Два охранника с помповыми ружьями прикрыли узкий просвет между машинами спереди, еще два – сзади.
Держа сверху бронежилет, из «Мерседеса» кого-то вытащили и тут же запихнули в джип. Секунду спустя он резко сдал назад, с визгом развернулся и устремился по переулку обратно к особняку.
Автоматические ворота вздрогнули и поползли в сторону. В переулок вылетел еще один джип и перегородил проезжую часть.
Джип охраны с ходу влетел в ворота, скрывшись за выкрашенным в сине-желтые цвета особняком. Наблюдатель проводил его прищуренным взглядом и принялся укладывать трубу с треногой в спортивную сумку. К тому времени, когда он покинул снятую на месяц квартиру, переулок уже освещался ядовитыми всполохами мигалок десятка милицейских машин.
Из увиденного наблюдатель сделал для себя два вывода. Первый заключался в том, что бронированный «Мерседес» «S600» это вещь, поскольку выдержать подобный взрыв и спасти жизнь своему хозяину навряд ли смогла бы какая-нибудь другая машина, разве что «Кадиллак» американского президента.
Другой вывод был несколько неожиданным и пришел в голову наблюдателя совершенно случайно, уже во дворе у ряда гаражей-»ракушек». Заключался он в том, что самый безопасный для России автомобиль все-таки не бронированный «Мерседес», а «горбатый» «Запорожец».
Просто потому, что если ты ездишь на нем, то никому и в голову не придет взрывать тебя по дороге с работы домой.
Глава 2
Депутат Госдумы Хайдаров – черноволосый, скуластый и слегка узкоглазый – сидел в кресле перед зеркалом. Молоденькая визажистка студии «Россия» накинула на его плечи клеенчатую накидку и принялась пудрить смуглое лицо депутата.
В расположенную в центре Москвы студию Хайдаров прибыл, чтобы в прямом эфире ответить на вопросы ведущего одной из информационных программ. Артуру Хайдарову, или Артуру Маратовичу, как его чаще называли, было далеко за пятьдесят.
Несмотря на это, он неплохо сохранился и выглядел лет на сорок пять максимум. Интерес Хайдарова к противоположному полу с годами не только не ослабел, но даже усилился, хотя с одним любопытным сдвигом.
Сам Хайдаров на Илью Муромца никак не тянул – роста был небольшого, даже пониже среднего, да и косой сажени в плечах у него не наблюдалось. Щуплый депутат получился из Артура, что и говорить.
Но при всем при этом чем дальше, тем больше тянуло Хайдарова на женщин крупных, выпуклых – вроде рубенсовской Венеры. И чем крупнее у женщины были эти самые выпуклости, тем сильнее они раззадоривали Артура.
Не то чтобы совсем роскошная, но вполне съедобная попка визажистки в самых разнообразных ракурсах мелькала в зеркале перед глазами депутата. В другой раз Хайдаров не преминул бы если не «закинуть удочки», то хотя бы выдать пару-тройку скабрезных комплиментов.
Однако визажистке повезло. В этот вечер Артура занимали совсем другие материи. Украдкой поглядывая на настенные часы, он покусывал нижнюю губу и чего-то ждал.
В глаза это особо не бросалось, но Хайдаров нервничал. Немного, самую малость. И предстоящий прямой эфир был тут ни при чем. В последние полгода Хайдаров довольно часто мелькал на телеэкранах и научился держаться перед камерами вполне естественно.
Молча высидев в кресле до конца процедуры, Артур кивком поблагодарил визажистку и начал подниматься из кресла. В этот миг дверь приоткрылась и в гримерную заглянул Виктор Шепилов.
При депутате Хайдарове он числился рядовым помощником, но на самом деле совмещал обязанности начальника личной охраны и доверенного лица предпринимателя Хайдарова.
По лицу Шепилова Артур понял, что есть новости, и поспешно направился к двери. Администраторша студии не отставала, и Шепилов сухо сказал:
– Артур Маратович, только что мне позвонили. Несколько минут назад рядом с офисом было совершено покушение на Сабурова!
– Да ты что? – притворно удивился Хайдаров, покосившись через плечо на администраторшу. – Черт знает что творится!
Впрочем, администраторшу ни сообщение о покушении на известного предпринимателя, ни разговор депутата с помощником ничуть не заинтересовали. Хайдаров с Шепиловым слегка отстали от нее по дороге в студию и смогли перекинуться несколькими словами наедине.
– В общем, нанятые Шершнем люди провернули все как по нотам, – доложил шефу Шепилов. – Взорвали его прямо в переулке рядом с офисом. «Мерс» всмятку…
– А с Сабуровым что? – нетерпеливо спросил Хайдаров.
– Да что? Охрана его сразу выдернула из машины и обратно в офис отвезла. Обосрался, конечно, наш Гена, но с ним наверняка ничего серьезного, иначе его бы не в офис, а в Склифосовского повезли. А водителя «Скорая» забрала, но вылез он сам. Наверняка сотрясение или контузия. Словом, все как мы и договаривались с Шершнем…
– Так что, никого даже толком не покалечило? – разочарованно спросил Хайдаров.
– Покалечило, – криво ухмыльнулся Шепилов. – Бабка какая-то со своей шавкой мимо проходила, так шавку насмерть прибило, а старой глаз вышибло и руку оторвало.
– Это, конечно, не совсем то, на что я рассчитывал, – вздохнул Хайдаров, – но тоже неплохо. Главное, чтобы Сабуров понял, что шутки закончились. Ладно, Виктор, жди. «Отстреляюсь» в эфире и решим, когда Сабурову лучше «предъяву» сделать…
– Да что тут решать, Артур, сейчас его нужно брать на испуг, пока теплый!
Глава 3
– Ну что, батенька, – невесело улыбнулся профессор Закревский, окончив осмотр Сабурова. – В общем, ничего серьезного, состояние ваше вполне удовлетворительное. Самое интересное, что у вас нет никаких признаков нервного шока. Не успели испугаться, а, Геннадий Павлович?
– Если бы, – вздохнул Сабуров, осторожно просовывая левую руку в сорочку. – Успел. Привык, наверное, просто за десять лет.
– Чудеса, – тронул себя за аккуратную бородку Закревский. – Неужели к такому можно привыкнуть?
– Можно, – поморщился Сабуров.
– Да, – кивнул профессор. – Я всегда говорил, что из всех моих пациентов-олигархов вы, так сказать, самый здоровый олигарх. Даже Березовскому с Гусинским вас в пример ставил. А вашу левую руку, Геннадий Павлович, я все-таки рекомендовал бы просветить рентгеном. Перелома там нет, но трещины в кости исключать нельзя…
– Да бог с ней, с трещиной, – вздохнул Сабуров. – Сейчас не до того… Спасибо вам, Нестор Филиппович, и извините за беспокойство.
– Ну что вы, батенька, какое там беспокойство! Если что, вызывайте в любое время. Поправляйтесь!
– Спасибо, – бросил Сабуров, осторожно опускаясь на кожаный диван.
Его молчаливый помощник подхватил чемоданчик профессора и направился вслед за Закревским к выходу из комнаты отдыха.
Когда дверь за ним бесшумно закрылась, Сабуров повернул голову к огромному аквариуму и принялся наблюдать за рыбками. За этим занятием некоторое время спустя его и застал начальник службы безопасности Павел Егоров.
Глава 4
– Ну что там, Паша? – оторвался Сабуров от аквариума.
– Да что, Геннадий Павлович, – вздохнул Егоров. Бывший кадровый офицер «девятки» – Главного управления охраны КГБ СССР, – он чувствовал себя глубоко виноватым за случившееся и выглядел далеко не таким уверенным, как обычно. – Все как всегда. Место оцепили, движение перекрыли. Тьма всякого начальства уже понаехала. Одних генералов штук пять. Все толпятся у «мерса» и качают головами. Взрывотехники ФСБ приступили к работе. Вести дело будет следователь по особо важным делам Генпрокуратуры Скоморохов. Веселый товарищ – килограмм под сто весом, живот как бочка, на макушке – вот такая пилотка. Все порывался немедленно встретиться с вами. Я, конечно, отбился, но поговорить с ним вам все равно придется – не сегодня, так завтра. И спросит он вас, Геннадий Павлович, о том, не подозреваете ли вы случайно кого…
– Да, – хмыкнул Сабуров. – Действительно, веселый товарищ.
– А может, и вправду выложить ему прямым текстом, что это работа Хайдарова? – спросил Егоров.
– А смысл?
– Будет знать, в каком направлении копать. Вдруг добудет улики, тогда можно поставить вопрос о лишении Хайдарова депутатской неприкосновенности…
– Паша, Паша, – ухмыльнулся Сабуров. – Ни черта ты в этой кухне не смыслишь. Генпрокуратура никогда не внесет представления о лишении кого-либо депутатской неприкосновенности без согласования с Кремлем. А чтобы получить такое согласование, нужно с полгода, не меньше. Понял?
– Понял, – понурил голову Егоров. – Я не только в этой кухне ни черта не смыслю, но и в своей работе тоже. Кому прикажете передать дела, Геннадий Павлович?
– Не понял?
– А что тут понимать? С обязанностями своими я не справился, значит, должен уйти. У нас в «девятке» всегда так было заведено.
– Ты брось это, Павел! – строго произнес Сабуров. – У меня тут, слава богу, не «девятка», чтобы людьми разбрасываться! Будешь работать как работал! Другое дело, что из всего случившегося нам с тобой придется сделать очень серьезные выводы. Понял?
– Понял, – сказал Егоров, наконец решившись поднять на Сабурова глаза.
Однако Геннадий Павлович смотрел не на начальника своей охраны, а куда-то мимо него. Причем – с неподдельным интересом.
Глава 5
В углу комнаты отдыха стоял огромный телевизор. Звук был выключен, на экране в продолжение разговора мелькали сюжеты выпуска новостей.
Егоров вслед за Сабуровым посмотрел на экран и невольно вздрогнул. Телевизионная картинка была поделена напополам. Справа в останкинской студии сидел ведущий выпуска новостей, слева на фоне ночного Кремля восседал Хайдаров. Титр под ним гласил: «Студия „Россия“. Прямое включение».
– А ну-ка, Павел, сделай звук! – быстро приказал Сабуров.
Егоров метнулся к лежащему на столике пульту, нажал кнопку.
– Итак, – говорил ведущий, – сейчас на прямой связи с нами находится депутат Госдумы Артур Хайдаров. Здравствуйте, Артур Маратович!
– Здравствуйте, Петр!
– Скажите, Артур Маратович, чем вызваны последние законодательные инициативы вашей депутатской группы?
– Спасибо, Петр, за вопрос и возможность выступить в вашей программе. Я здесь представляю сравнительно небольшую группу действительно независимых депутатов. Именно поэтому не только наши последние, но и все предыдущие законодательные инициативы вызваны исключительно заботой о благе государства Российского, а значит, и каждого его гражданина…
– Вот сволочь, а? – оглянулся Егоров на Сабурова. – О благе государства Российского он печется!
– Ни дать ни взять – Петр Первый, – покачал головой Сабуров. – Только узкоглазый.
Особого смысла в псевдопатриотических словоблудиях Хайдарова не было, но Сабуров с Егоровым выслушали его до конца, и, как оказалось, не зря.
– Спасибо еще раз, Петр, за предоставленную возможность донести свои мысли до сограждан, – заявил напоследок Хайдаров. – А насколько они актуальны, каждый может судить сам. Например, сегодня в самом центре Москвы было совершено покушение на известного предпринимателя Сабурова, которого я имею честь знать лично. К счастью, сегодня этот прекрасный человек чудом избежал гибели, но кто может гарантировать, что в следующий раз ему повезет? К сожалению, пока наше государство не в состоянии гарантировать своим гражданам даже основное конституционное право – право на жизнь…
Глава 6
– Вот так, Павел, – осторожно заметил Сабуров. – Наш друг Хайдаров не может гарантировать, что не взорвет меня снова. Давай от этого и плясать. Как они, по-твоему, провернули сегодняшнее покушение? Мысли на этот счет имеются?
– Да, – мрачно кивнул Егоров. – Только сегодняшний взрыв наверняка провернули не они. Я имею в виду не Хайдаров и не Шершень со своими уголовниками.
– Не понял?
– Почерк не тот. Сегодня явно сработали профессионалы. У Шершня таких специалистов нет.
– Ты уверен?
– Абсолютно. Тут поработала команда первоклассных подрывников. Взрыв был направленным. Микроавтобус практически не пострадал. Ему просто разворотило правый бок и отбросило к противоположному тротуару. Кроме того, Геннадий Павлович, есть еще одна деталь, о которой я не стал говорить, не посоветовавшись со взрывотехниками.
– Какая?
– Взрыв был направленным, но не кумулятивным.
– А какая между ними разница?
– В общем, не принципиальная, но существенная. При той же массе заряда кумулятивный взрыв воздействовал бы на одну точку и наверняка прожег бы броню. Естественно, что в этом случае вы бы так легко не отделались…
– Так, – шумно выдохнул Сабуров. – Ты хочешь сказать, что перед исполнителями не ставилась задача во что бы то ни стало убить меня?
– Да, – кивнул Егоров. – Потому что в этом случае они непременно воспользовались бы кумулятивным зарядом.
– Так-так, – кивнул Сабуров. – Теперь я понял. Значит, это было не столько покушение, сколько акция устрашения?
– Да, Геннадий Павлович. Хайдаров с Шершнем, похоже, решили сделать вам последнее предупреждение. А чтобы оно выглядело как можно убедительнее – провернуть все решили прямо в центре Москвы рядом с офисом. Мол, для них нет ничего невозможного и достать они вас смогут где угодно. Но, поскольку сработать нужно было в центре столицы да еще так, чтобы не оставить никаких следов, они и обратились к первоклассным специалистам. Ну а дальше, как говорится, дело техники. Специалисты эти наверняка посадили где-то поблизости в высотном доме своего наблюдателя и изучили время и маршруты ваших передвижений. Учитывая вашу пунктуальность, понадобилось для этого всего два-три дня. А сегодня микроавтобус со взрывным устройством просто установили на точку перед светофором минут за пять-десять перед вашим выездом. И все. Едва вы выехали, наблюдатель предупредил по рации подрывника. Тот явно находился в непосредственной близости от светофора. Когда «Мерседес» поравнялся с микроавтобусом, он нажал кнопку на пульте…
– Понятно, – вздохнул Сабуров. – Ты так все это рассказываешь, как будто сам готовил взрыв. Но если все так просто, то следствие обязательно выйдет на эту подрывную команду, так?
– Нет, Геннадий Павлович. Следов они наверняка не оставили. Микроавтобус угнан, квартира для наблюдателя снята на подставное лицо. На то они и профессионалы. Так что этот Скоморохов выйти на них никак не сможет. Разве обратным ходом, через заказчика. Поэтому я вам и предлагал дать следствию наводку на Хайдарова.
В этот момент дверь комнаты отдыха неожиданно отворилась и в нее заглянул помощник Сабурова.
– Извините, Геннадий Павлович, но с вами хочет поговорить Хайдаров. Он очень настойчив и уверяет, что это вопрос жизни или смерти.
Сабуров с Егоровым переглянулись.
– Ладно, давай, – махнул рукой Сабуров. – Чему быть, того не миновать…
Глава 7
– Алло, – тускло проговорил в трубку Сабуров.
– Здравствуйте, Геннадий Павлович! – елейным голоском разлился в ответ Хайдаров. – Услышал об этом вопиющем акте и счел своим долгом немедленно выразить вам чувство своей всемерной поддержки! Ну, как ваше драгоценнейшее здоровье, надеюсь, ничего серьезного?
– Да паршиво, честно говоря, Артур. Боюсь, недели три придется проваляться, если не больше, – буркнул Сабуров.
– Да-да, – вздохнул Хайдаров. – Я прекрасно понимаю, Геннадий Павлович, это кого угодно выбьет из колеи. Стресс и все такое прочее… Однако жизнь продолжается. Извините, я, может, не ко времени, но не надумали ли вы часом продать акции «Южуралхрома»? Сами понимаете, собрание акционеров должно состояться на следующей неделе, мои деловые партнеры волнуются. Так как, Геннадий Павлович, теперь продадите? А то в жизни ведь оно все связано. Выбыли вы из строя, а собрание-то все равно нужно проводить. С вашим нынешним состоянием здоровья, извините, не в оренбургские степи ездить, а лежать и лежать. Да и дороги нынче опасные, Геннадий Павлович, сами ведь убедились. А продадите эти акции, поправитесь маленько да и заживете по-прежнему, без забот и страхов. На кой черт вам вообще этот «Южуралхром», если разобраться? Правильно?
– Честно говоря, – вымученно произнес Сабуров, – я и сам уже склоняюсь к этой мысли.
– Надумали все-таки? – с торжеством в голосе произнес Хайдаров.
– Да не столько надумал, Артур, сколько надоумили. Старый я уже в такие игры играть…
– Да какой вы старый, Геннадий Павлович? Вы в самом расцвете, просто цветная металлургия это немного своеобразная отрасль. Извините, конечно, Геннадий Павлович, но не ваша это вотчина, честно! А на остальных поприщах ваш предпринимательский талант будет еще цвесть и цвесть, я в этом уверен! Так когда заключим сделку? Завтра? Я вам и цену дам божескую, из уважения к вашей неординарной личности! Во сколько приезжать, в десять, Геннадий Павлович, а?
От радости словоблудия фразы сыпались из уст Хайдарова как из рога изобилия. Сабуров, чуть отодвинув трубку от уха, переждал их поток и в заключение сказал:
– Боюсь, Артур, что завтра не получится.
– Как не получится? – насторожился Хайдаров.
– Нет, – вздохнул Сабуров, – ты не понял. С продажей вопрос решенный. Просто я пока не в состоянии заниматься делами. Помяло меня здорово. Давай сделаем так. Я денька три отлежусь и, как только чуть-чуть поправлюсь, сразу тебе перезвоню. Договорились?
Хайдаров просто сгорал от нетерпения наконец-то прибрать к рукам вожделенные акции «Южуралхрома», и любые задержки, даже в три дня, в его планы не входили. Но в голосе Сабурова было столько усталости, покорности судьбе и мольбы, что Артур неожиданно проявил великодушие.
– Хорошо, Геннадий Павлович! Поправляйтесь быстрее! Я уверен, что теперь все у вас будет хорошо!
– Спасибо, Артур, – слабым голосом сказал Сабуров и отключил телефон.
Глава 8
В комнате отдыха знаменитого сабуровского особняка повисла гнетущая тишина. Вышколенный помощник с телефонной трубкой бесшумно исчез за дверью. Сам Геннадий Павлович после тяжелого разговора отвернулся к аквариуму и, осторожно поглаживая левую руку, углубился в созерцание устроенной рыбьей жизни.
Егоров, боясь потревожить шефа, замер в кресле. В трех метрах от него сидел еще не старый, но смертельно уставший от российской действительности и загнанный бандитами в угол человек.
Человек, которого некоторые не без оснований считали легендой российского предпринимательства. Он был одним из немногих, кто всегда старался действовать в соответствии с кодексом чести и добился своих успехов исключительно благодаря личным качествам, а не связям в верхах.
Сабурову не раз намекали, что время одиноких дон-кихотов от бизнеса ушло безвозвратно. А он все смеялся и следовал своим принципам. Бездари и ничтожества давно сбились в стаи, а Сабуров по-прежнему был сам по себе.
И вот наконец неумолимое время расставило все по своим местам или, если угодно, «развело все по понятиям». Сабурова зажала в темном углу стая шакалов – бездарей, ничтожеств и вульгарных уголовников.
И, глядя на сгорбленную фигуру человека у аквариума, Егоров понимал, что присутствует на своеобразных поминках. Легенда российского бизнеса блекла на его глазах. Того Сабурова, которого все знали и перед которым многие преклонялись, больше не было.
У аквариума сидел просто смертельно уставший и загнанный в угол человек. И когда шеф наконец оглянулся, Егоров поспешил неловко поддержать его:
– Да, Геннадий Павлович, ничего не поделаешь. Как говорится, против лома нет приема…
– Ты это о чем, Павел? – спросил Сабуров.
– Так, – растерянно проговорил Егоров. Озадачил его не столько вопрос Сабурова, сколько то, каким тоном тот его задал. В голосе Геннадия Павловича не было и тени отчаяния и покорности судьбе. Это был голос сильного человека, и окончательно сбитый с толку начальник охраны едва слышно пролепетал: – Я это о том, что вы, ну, решили продать Хайдарову эти чертовы акции.
– А кто тебе сказал, что я их решил продать? – неожиданно усмехнулся Сабуров.
– Так вы же сами и сказали. Или?..
– Эх, Паша, Паша, – вздохнул Сабуров, снова отворачиваясь к аквариуму. Некоторое время он помолчал, а потом вдруг хорошо поставленным голосом произнес: – «Не уступай малодушно всеобщим желаниям, если они противны твоим собственным. Но лучше, хваля оные притворно и нарочно оттягивая время, норови надуть своих противников».
– Это Козьма Прутков? – догадался Егоров.
– Да.
– Значит, вы не продадите свои акции Хайдарову?
– Ни Хайдарову, ни кому бы то ни было другому, Павел!
Егоров посмотрел на шефа и прикусил губу. Некоторое время он колебался, потом решился и выпалил:
– Я вами, Геннадий Павлович, восхищаюсь, честно, но ведь это…
– Глупо?
– Ну, не то чтобы глупо, – невольно опустил голову Егоров, – но неблагоразумно. Нам с этой уголовно-депутатской шайкой не справиться.
– А вот это мы еще посмотрим! – решительно произнес Сабуров, поворачиваясь к столу. – Садись, Павел, поближе. Разговор у нас будет длинный…