Все права зарезервированы, включая право на полное или частичное воспроизведение в какой бы то ни было форме.
Печатается с разрешения Simon & Shuster Inc.
The Power of Silence by Carlos Castaneda
Copyright © 1987 by Carlos Castaneda
© ООО Издательство «София», 2014
* * *
Мои книги – это точный рассказ о методе обучения, применяемом мексиканским индейцем-магом доном Хуаном Матусом для того, чтобы помочь мне понять мир магов. В этом смысле мои книги отражают непрерывный продолжающийся процесс, который становился для меня все яснее с течением времени. Необходимы многие годы практики, чтобы научить нас разумному поведению в мире повседневной жизни. Наше обучение – в сфере простых рассуждений или формальных предметов – осуществляется весьма тщательным образом, поскольку получаемые нами знания очень сложны. Те же критерии применимы к миру магов; обучение магии, основанное на устных инструкциях и манипуляции осознанием, хотя и очень отличается от нашего академического обучения, осуществляется не менее тщательно, потому что их знания, возможно, еще более сложны.
Введение
В разное время по моей просьбе дон Хуан пытался дать название своему знанию. Он полагал, что наиболее подходящим названием было бы «нагвализм», но этот термин является слишком непонятным. Назвать это просто «знанием» означало бы не отразить его сути, а назвать его «колдовством» было бы просто унизительно. «Овладение намерением» – слишком абстрактно, а «поиски полной свободы» – слишком длинно и метафорично. В конце концов он, не сумев найти более подходящего названия, согласился называть его «магией»[1], хотя признавал, что и этот термин недостаточно точен. На протяжении многих лет нашего знакомства он уже давал мне несколько определений магии, но всегда подчеркивал при этом, что они меняются по мере накопления знания. Приближаясь к концу своего ученичества, я почувствовал, что теперь смогу понять более четкое определение, поэтому снова обратился к дону Хуану.
– С точки зрения среднего человека, – сказал дон Хуан, – магия – это чепуха или зловещая тайна, выходящая за пределы его понимания. И он прав – не потому, что это действительно так, – просто среднему человеку не хватает энергии, чтобы иметь дело с магией.
Немного помолчав, он продолжал:
– Человеческие существа рождены с ограниченным количеством энергии, которая, начиная с момента рождения, непрерывно развертывается таким образом, что может быть использована модальностью времени наиболее выгодным образом.
– Что ты имеешь в виду, говоря о «модальности времени»? – спросил я.
– Модальность времени – это определенный узел энергетических полей, находящихся в зоне восприятия, – ответил он. – Я считаю, что восприятие человека на протяжении веков изменяется. Определенному времени соответствует определенная форма, определенный узел из бесконечного количества энергетических полей. И овладение модальностью времени – этими несколькими избранными полями – отнимает всю имеющуюся у нас энергию, не оставляя нам возможности использовать какие-нибудь другие энергетические поля.
Едва заметным движением бровей он предложил мне подумать над всем этим.
– Именно это я имею в виду, когда говорю, что среднему человеку недостает энергии для занятий магией, – продолжал он. – Если он использует лишь ту энергию, что имеется у него в наличии, он не может постичь миры, которые воспринимают маги. Чтобы воспринимать их, магам необходимо использовать обычно не употребляемый пучок энергии. Естественно, обычный человек для восприятия и понимания мира магов должен был бы использовать тот же пучок, которым пользовались они. Однако для него это невозможно, так как вся его энергия уже задействована.
Он остановился на минутку, как бы подыскивая нужные слова.
– Подумай об этом так: все это время ты учился не магии, но скорее умению сохранять энергию. И эта энергия даст тебе возможность овладеть некоторыми из энергетических полей, недоступных для тебя сейчас. Вот что такое магия: умение использовать энергетические поля, которые не участвуют в восприятии известного нам повседневного мира. Магия – это состояние сознания. Магия – это способность воспринимать нечто, не доступное обычному восприятию.
– Все, через что я тебя провел, – продолжал дон Хуан, – все, что я показывал тебе, – все это было лишь средством убедить тебя, что в мире есть нечто большее, чем мы можем видеть. Незачем кому-то учить нас магии, потому что на самом деле нет ничего такого, чему нужно было бы учиться. Нам только нужен учитель, который смог бы убедить нас, какая огромная сила имеется на кончиках наших пальцев. Какой странный парадокс! Каждый воин на пути знания в то или иное время думает, что изучает магию; но все, что он делает при этом, – это позволяет убедить себя в наличии силы, скрытой в самом его существе, и в том, что он может овладеть ею.
– И все, что ты делаешь, дон Хуан, – это просто убеждаешь меня?
– Именно так. Я пытаюсь убедить тебя, что ты можешь овладеть этой Силой. В свое время я прошел через то же самое. И меня так же нелегко было убедить, как тебя сейчас.
– Но что именно мы с ней делаем после того, как овладели ею, дон Хуан?
– Ничего. Как только мы овладеваем ею, она сама начнет приводить в действие энергетические поля, которые доступны нам, но не находятся в нашем распоряжении. Это, как я сказал, и есть магия. В этом случае мы начинаем видеть, то есть воспринимать нечто иное, но не как воображаемое, а как реальное и конкретное. И тогда мы начинаем знать без каких бы то ни было слов. А вот что именно делает каждый из нас со своим возросшим восприятием, зависит от его темперамента.
На следующий раз он дал мне объяснение другого рода. Мы обсуждали совершенно постороннюю тему, и вдруг он резко сменил предмет беседы и начал рассказывать мне что-то смешное. Потом он засмеялся и очень мягко хлопнул меня по спине между лопатками, как если бы стеснялся своей вольности по отношению ко мне. Заметив мою нервозность, он усмехнулся.
– Ты пуглив, – сказал он, поддразнивая меня, и шлепнул по спине гораздо сильнее.
В ушах у меня зазвенело. На какой-то миг у меня перехватило дыхание. Мне показалось, что он повредил мне легкие. Каждый вдох был для меня настоящей мукой. Но отдышавшись и откашлявшись, я почувствовал, что нос у меня открылся и я могу дышать глубоко и спокойно. Мне стало настолько хорошо, что я даже не разозлился на дона Хуана, удар которого был таким сильным и неожиданным.
Затем дон Хуан начал свое очень примечательное объяснение. Ясно и кратко он дал мне еще одно, более точное определение магии.
Я вошел в удивительное состояние осознания! Мой ум был настолько ясным, что я был в состоянии понимать и усваивать все, что говорил дон Хуан. Он сказал, что во Вселенной существует неизмеримая, неописуемая сила, которую маги называют намерением, и абсолютно все, что существует во Вселенной, соединено снамерениемсвязующим звеном. Маги – или воины, как он их называл, – пытаются понять и использовать это связующее звено. Особенно они заботятся об очищении его от парализующего влияния каждодневных забот обычной жизни.
На этом уровне магия может быть определена как процесс очистки нашего связующего звена снамерением. Дон Хуан подчеркнул, что обучить этой «очистительной процедуре», равно как и понять ее, – невероятно сложно. Поэтому маги разделили свои инструкции на два класса. Первый – это инструкции для обычного состояния осознания, в котором процесс очистки осуществляется в замаскированном виде. Второй – это инструкции для состояний повышенного осознания, в одном из которых я как раз сейчас и нахожусь и в которых маги получают знания прямо от намерения, минуя отвлекающее вмешательство разговорного языка.
Дон Хуан объяснил, что благодаря использованию повышенного осознания за тысячи лет тяжкой борьбы маги обрели способность особого проникновения в суть намерения и что они передавали эти сокровища прямого знания от поколения к поколению до настоящего времени. Он сказал, что задачей магии является сделать это кажущееся непостижимым знание понятным с точки зрения осознания повседневной жизни.
Затем он объяснил роль руководителя в жизни магов. Он сказал, что такой руководитель называется «Нагваль» и что Нагваль – это мужчина или женщина с экстраординарной энергией; это учитель, обладающий трезвостью, стойкостью и стабильностью. Такого человека видящие видят как светящуюся сферу, имеющую четыре отделения, как если бы четыре светящихся шара сжали вместе. Благодаря такой необычайной энергии Нагвали являются посредниками. Их энергия позволяет им получать мир, гармонию, знание и смех прямо из источника – из намерения, и передавать все это своим товарищам. Нагвали способны предоставлять то, что маги называют «минимальным шансом»: осознание человеком связи с намерением. Я сказал ему, что мой ум способен понять все, что он говорит мне, и что лишь один момент в его объяснениях до сих пор остался неясным: зачем нужны два вида обучения. Я мог легко понять все, что он говорил о своем мире, хотя он утверждал, что процесс понимания очень труден.
– Тебе может понадобиться целая жизнь, чтобы вспомнить те озарения, которые были у тебя сегодня, – сказал он, – потому что большинство из них есть безмолвное знание. Через несколько секунд ты все это забудешь. Это – одна из непостижимых загадок осознания.
Затем дон Хуан сместил уровень моего осознания, нанеся мне удар сбоку по левой стороне груди.
Внезапно я утратил необыкновенную ясность ума, и даже не помнил, что имел ее только что…
* * *
Дон Хуан сам поставил мне задачу делать записи о предпосылках магии. Однажды, еще на ранней стадии моего ученичества, он как бы невзначай предложил мне написать книгу, чтобы как-то использовать те дневники, которые я вел постоянно. Их у меня накопились целые горы, и я никак не мог решить, что с ними делать.
Я возразил, что это предложение абсурдно, поскольку я не писатель.
– Конечно, ты не писатель, – ответил он, – поэтому тебе придется использовать магию. Во-первых, тебе необходимо визуализировать свой опыт, чтобы он живо предстал перед тобой, а затем ты должен увидеть текст в своих сновидениях. Таким образом, записи должны быть для тебя не литературным упражнением, а скорее упражнением в магии.
Вот так и получилось, что в контексте обучения я писал о предпосылках магии одновременно с объяснениями дона Хуана. В его схеме обучения, разработанной еще магами древности, было две категории инструкций. Одна называлась «обучение для правой стороны» и осуществлялась в обычном состоянии. Вторая – «обучение для левой стороны» – осуществлялась только в состоянии повышенного осознания.
Эти два вида обучения позволяли учителям ввести своих учеников в три области специального знания: овладение осознанием, искусство сталкинга и овладение намерением.
Эти три области специального знания являются тремя проблемами, с которыми маг сталкивается в своих поисках знания.
Искусство сталкинга – это проблема сердца; маги заходят в тупик, начиная осознавать две вещи. Первая заключается в том, что мир предстает перед нами нерушимо объективным и реальным в силу особенностей нашего осознания и восприятия, и вторая – если задействуются иные особенности восприятия, то представления о мире, которые казались такими объективными и реальными, – изменяются.
Овладение намерением – это проблема духа[2], или парадокс абстрактного, – мысли и действия магов выходят за пределы нашего человеческого осознания.
Инструкции дона Хуана в отношении искусства сталкинга и овладения намерением взаимосвязаны с его инструкциями об овладении осознанием – краеугольным камнем его учения, состоящего из следующих основных предпосылок:
1. Вселенная является бесконечным скоплением энергетических полей, похожих на нити света.
2. Эти энергетические поля, называемые «эманациями Орла», излучаются из источника непостижимых размеров, метафорически называемого «Орлом».
3. Человеческие существа также состоят из несчетного количества таких же нитеподобных энергетических полей. Эти эманации Орла образуют подобные гигантским светящимся яйцам замкнутые скопления, которые проявляются как шары света размером с человеческое тело с руками, выступающими по бокам.
4. Только небольшая группа энергетических полей внутри этого светящегося шара освещена точкой интенсивной яркости, расположенной на поверхности шара.
5. Восприятие имеет место, когда энергетические поля из этой небольшой группы, непосредственно окружающие точку яркого сияния, распространяют свой свет и освещают идентичные энергетические поля вне шара. Поскольку воспринимаются только те поля, которые озарены точкой яркого сияния, эта точка называется «точкой, где собирается восприятие», или просто «точкой сборки»[3].
6. Точка сборки может быть сдвинута со своего положения на поверхности светящегося шара в другие места на поверхности или внутри шара. Поскольку свечение точки сборки может озарить все энергетические поля, с которыми она приходит в контакт, она немедленно высвечивает новые энергетические поля, делая их восприимчивыми. Это восприятие известно как видение.
7. Когда точка сборки смещается, становится возможным восприятие совершенно иного мира – такого же объективного и реального, как и тот, который мы воспринимаем обычно. Маги отправляются в тот другой мир, чтобы получить силу, энергию, решение общих и частных проблем или для встречи лицом к лицу с невообразимым.
8. Намерение – это проникающая сила, которая дает нам возможность восприятия. Мы осознаем не благодаря восприятию, – скорее, мы воспринимаем в результате давления и вмешательства намерения.
9. Целью магов является достижение полного осознания для того, чтобы овладеть всеми возможностями, доступными человеку. Это состояние осознания предполагает даже совершенно иной способ ухода из жизни.
* * *
Частью обучения овладения осознанием является практическое знание. На этом практическом уровне дон Хуан обучал меня и других действиям, необходимым для сдвига точки сборки. Древние маги-видящие открыли две большие системы для достижения этого: сновидение как контроль и способ использования снов и сталкинг – контроль поведения.
Сдвиг точки сборки – это важное действие, которому должен научиться каждый маг. Некоторые из них, Нагвали, должны научиться выполнять его еще и для других. Они способны выводить точку сборки из ее обычного положения, нанося непосредственно по ней сильный удар. Этот удар, который ощущается как толчок по правой лопатке, – хотя непосредственно тела никогда не касаются, – приводит к состоянию повышенного осознания.
Согласно традиции, дон Хуан излагал ученику наиболее важную и драматическую часть своего учения исключительно в таких его состояниях повышенного осознания. Эта часть содержала инструкции для «левой стороны». В связи с необычным качеством этих состояний дон Хуан требовал, чтобы я ни с кем не обсуждал их до тех пор, пока мы с ним полностью не закончим обучение по схеме магов. Принять такое требование было нетрудно. В этих уникальных состояниях мои возможности к пониманию инструкций невероятно возрастали, но в то же время способность описывать или даже запоминать их исчезала совсем. Находясь в таких состояниях, я мог действовать четко и уверенно, но не был способен ничего о них вспомнить, когда возвращался к нормальному состоянию.
Мне потребовались годы, чтобы обрести возможность совершить критический перевод опыта своего повышенного осознания в область обычной памяти. Мой разум и здравый смысл задержали наступление этого момента, потому что они лицом к лицу столкнулись с абсурдной, непостижимой реальностью повышенного осознания и прямого знания. В течение ряда лет следствием этого было нарушение системы моих знаний, что вынуждало меня избегать данной темы, не думая о ней. Все, что я написал о своем ученичестве в магии до сих пор, является изложением того, как дон Хуан обучал меня овладению осознанием. Однако до сих пор я еще не описывал искусство сталкинга и овладение намерением.
Дон Хуан учил меня их принципам и применению с помощью двух своих сотрудников: мага по имени Висенте Медрано и еще одного мага, которого звали Сильвио Мануэль. К сожалению, практически все, чему я у них научился, до сих пор остается неясным для меня, скрытым в том, что дон Хуан называл «лабиринтами повышенного осознания». Вплоть до самого последнего времени совершенно невозможным для меня было писать или даже думать последовательно об искусстве сталкинга или овладении намерением. Моей ошибкой было то, что я рассматривал их как предметы, доступные для нормальной памяти или воспоминания. Таковыми они и являются, но в то же время это не так. Чтобы разрешить это противоречие, я не обсуждал эти темы прямо – это было практически невозможно, – но косвенно я уже касался их: я имею в виду заключительную часть учения дона Хуана – рассказ о магах прошлого.
Он рассказывал эти истории, чтобы пояснить смысл того, что он называл «абстрактными ядрами»[4] своих уроков. Однако я был не в состоянии уловить суть этих «абстрактных ядер», несмотря на его исчерпывающие объяснения. Теперь-то я знаю, что эти объяснения предназначались скорее для того, чтобы сделать мой ум более открытым, чем для действительно рационального понимания чего бы то ни было. Его манера говорить заставляла меня много лет подряд думать, что его объяснения касательно «абстрактных ядер» были сродни академическим рассуждениям; и все, что я был способен делать при таких обстоятельствах, – это принимать его объяснения как данность. Они стали частью моего молчаливого приятия его учения, но оценить их полностью я не мог, что существенно влияло на понимание этих историй.
Дон Хуан описал три серии, в каждой из которых было по шесть абстрактных ядер, расположенных по принципу возрастания трудности. В данной книге я рассматриваю первую серию, которая состоит из следующих принципов:
1. Проявления духа.
2. Толчок духа.
3. Уловка духа.
4. Нисхождение духа.
5. Требования намерения.
6. Управление намерением.
Глава 1
Проявления духа
Первое абстрактное ядро
Всякий раз, когда предоставлялся случай, дон Хуан рассказывал мне короткие истории о магах его партии и особенно о своем учителе, Нагвале Хулиане. Это были не истории в обычном смысле, а скорее описание поведения магов и особенностей их личности. Каждый из этих рассказов был рассчитан на то, чтобы пролить свет на какую-либо конкретную проблему моего ученичества.
Я слышал те же истории от других пятнадцати членов группы магов дона Хуана, но никто из них не мог дать мне ясное представление о людях, которых они описывали. Мне не удавалось убедить дона Хуана подробно описать этих магов, поэтому я почти примирился с тем, что мне никогда не узнать о них достаточно глубоко.
Однажды в полдень в горах Южной Мексики дон Хуан, очередной раз объясняя сложности овладения осознанием, вдруг сделал заявление, которое совершенно поставило меня в тупик.
– Мне кажется, настало время поговорить о магах нашего прошлого, – сказал он.
Дон Хуан объяснил, что мне необходимо начать делать выводы, основанные на систематическом взгляде на прошлое, выводы как о мире повседневной жизни, так и о мире магии.
– Маги имеют жизненно важную связь со своим прошлым, – сказал он. – Но я не имею в виду их личное прошлое. Для магов их прошлое заключается в делах, которые совершили другие маги, и сейчас мы собираемся заняться анализом именно такого прошлого. Обычный человек тоже занят анализом прошлого, но он делает это из личных соображений. Маги в таком случае заняты совершенно противоположным – они обращаются к своему прошлому, чтобы получить точку отсчета.
– Но разве не это делает каждый из нас? Именно за ней мы и обращаемся к прошлому.
– Нет! – ответил он с ударением. – Средний человек соизмеряет себя с прошлым, своим личным прошлым или прошлыми знаниями своего времени для того, чтобы найти оправдания своему поведению в настоящем или будущем. Или чтобы найти для себя модель. Только маги в своем прошлом действительно ищут точку отсчета.
– Может быть, дон Хуан, я лучше пойму все это, если ты расскажешь мне, что подразумевают маги под «точкой отсчета»?
– Для магов установить точку отсчета означает получить возможность изучения намерения, – ответил он. – Это и есть главная тема и цель нашей последней инструкции. И ничто не сможет помочь магу так хорошо увидеть намерение, как рассмотрение историй других магов, боровшихся за понимание этой же Силы.
Он объяснил, что, исследуя свое прошлое, маги его линии тщательно просматривали основной абстрактный порядок своего учения.
– В магии имеется двадцать одно абстрактное ядро, – продолжал дон Хуан, – и существует множество основанных на этом магических историй о Нагвалях нашей линии, боровшихся за понимание духа. Настало время познакомить тебя с абстрактными ядрами и историями магов.
Я ждал, что дон Хуан начнет рассказывать мне эти истории, но он сменил тему и вернулся к объяснению овладения осознанием.
– Погоди, – запротестовал я, – как насчет магических историй? Разве ты не собирался их рассказывать?
– Конечно собирался, – сказал он. – Однако это не те истории, которые можно рассказывать как сказки. С их помощью ты должен обдумать свой путь, а затем оживить их.
Последовала долгая пауза. Я не решался настаивать, чтобы он рассказал мне эти истории, так как боялся совершить нечто такое, в чем сам потом стану раскаиваться. Но мое любопытство было сильнее здравого смысла.
– Ну начинай их, наконец, – проворчал я.
Дон Хуан, явно уловив ход моих мыслей, ехидно усмехнулся. Он встал и жестом велел мне следовать за собой. До сих пор мы сидели на сухих камнях на дне оврага. Был полдень, но небо было темным и облачным. Низкие, почти черные дождевые облака плыли над вершинами гор к востоку. По сравнению с ними на юге небо казалось ясным из-за высоких облаков. Ранее прошел сильный дождь, но потом он как будто спрятался в укромное место, оставив после себя только изморось.
Было холодно, и я, казалось, должен был продрогнуть до костей. Но мне было тепло. Сжимая в руках кусочек скальной породы, который дал мне дон Хуан, я помнил, что это ощущение тепла при почти нулевой температуре хорошо мне знакомо, и все же оно снова и снова изумляло. Как только я начинал мерзнуть, дон Хуан давал мне подержать ветку или камень или клал пучок листьев мне под рубашку над грудью, и этого было достаточно, чтобы температура моего тела повысилась. Я пытался самостоятельно добиться такого же эффекта, но неудачно. Он объяснил, что меня согревают не эти манипуляции, а его внутреннее безмолвие и что ветки, камни или листья – это лишь способ поймать мое внимание и сохранить его в фокусе.
Мы быстро поднялись по крутому западному склону горы и достигли скального выступа на самой вершине, которая находилась у подножия еще более высокой горной цепи. С выступа я мог видеть, как туман надвигается на южный край раскинувшейся под нами долины. Низкие клочковатые облака, сползая с черно-зеленых горных вершин на западе, казалось, вплотную придвинулись к нам. После дождя под темным облачным небом долина и горы на востоке и на юге были покрыты мантией зеленовато-черной тишины.
– Это идеальное место для беседы, – сказал дон Хуан, садясь на каменный пол укромной мелкой пещеры.
Пещерка идеально подходила для того, чтобы мы могли сидеть там бок о бок. Наши головы почти касались свода, а спины удобно опирались о вогнутую поверхность каменной стены. Казалось, пещеру словно намеренно вытесали, чтобы в ней уместились два человека нашей комплекции.
Я заметил еще одну странную особенность пещеры: когда я стоял на выступе, я мог видеть всю долину и линии гор к востоку и к югу, но когда я садился, то оказывался как бы затиснутым в скалах. При этом выступ находился на уровне пола пещеры и был плоским.
Я уже собирался указать дону Хуану на этот странный эффект, однако он меня опередил.
– Эта пещера сделана людьми. Выступ имеет некоторый уклон, но на глаз этого определить нельзя.
– Кто сделал эту пещеру, дон Хуан?
– Маги древности. Возможно, тысячи лет назад. И одной из особенностей это пещеры является то, что животные, насекомые и даже люди никогда не наведываются сюда. Видимо, маги древности наделили ее враждебной энергией, которая заставляет все живые существа, попавшие в нее, испытывать сильный дискомфорт.
Странно, но я непонятным образом чувствовал себя здесь счастливым и защищенным. Чувство физического удовольствия буквально заставляло трепетать мое тело. У меня было приятное, совершенно восхитительное ощущение в районе желудка. Это ощущение напоминало легкую щекотку.
– Я не чувствую никакого неудобства, – заметил я.
– Я тоже, – согласился он. – Это означает только то, что мы с тобой не слишком далеки по характеру от тех магов прошлого.
Я боялся развивать эту тему, поэтому подождал, пока он заговорит снова.
– Первая магическая история, которую я хочу рассказать тебе, называется «Проявления духа», – начал дон Хуан. – Но пусть это название тебя не смущает. Проявления духа – это всего лишь первое абстрактное ядро, вокруг которого строится первая магическая история. Это первое абстрактное ядро само по себе является историей. В ней говорится, что давным-давно был человек, обычный человек без особых свойств. Как и всякий иной, он был проводником духа. И благодаря этому, как и любой другой, он был частью духа, частью абстрактного. Но он не знал этого. Повседневные дела так занимали его, что у него не было ни времени, ни желания серьезно подумать о таких вещах. Дух безуспешно пытался проявить свою связь с ним. С помощью внутреннего голоса дух рассказывал свои секреты, но человек не был способен понять эти откровения. Естественно, он слышал внутренний голос, но был уверен, что это его собственные чувства и мысли. Чтобы вытянуть человека из его дремотного состояния, дух дал ему три знака, три последовательных проявления. Дух физически пересек путь человека самым очевидным образом. Но человек, кроме себя самого, ничего вокруг не замечал.
Дон Хуан остановился и взглянул на меня, как он делал, когда ждал моих замечаний или вопросов. Мне нечего было сказать. Я не понимал, к чему он ведет.
– Только что я рассказал тебе первое абстрактное ядро, – продолжал он. – Могу еще добавить, что по причине полного нежелания этого человека понимать, дух вынужден был применить уловку, и уловка стала сущностью пути магов. Но это уже другая история.
Дон Хуан объяснил, что маги понимали это абстрактное ядро как схему событий, или неоднократно повторяющуюся модель, которая проявлялась всякий раз, когда намерение указывало на что-то значительное. Таким образом, абстрактные ядра являются схемами полной цепи событий. Он заверил меня, что каждая деталь каждого абстрактного ядра при помощи не поддающихся пониманию средств вновь и вновь повторялась каждому Нагвалю-ученику. Далее он заверил меня, что он помог намерению вовлечь меня во все абстрактные ядра магии тем же способом, каким и его бенефактор, Нагваль Хулиан, и все Нагвали до него вовлекали своих учеников. Процесс, в котором каждый Нагваль-ученик встречает абстрактные ядра, создает серии историй, сотканных вокруг этих ядер и включающих особенности личности и обстоятельств каждого ученика.
Дон Хуан сказал, что у меня, например, тоже есть своя история о проявлении духа, у него – своя, у его бенефактора была своя собственная, как и у Нагваля, предшествовавшего ему, и так далее, и тому подобное.
Ничего не поняв, я спросил, какова же моя история о проявлении духа.
– Если уж среди воинов и есть человек, знающий все свои истории, то это ты, – ответил он. – Ведь ты все эти годы записывал их. Но ты не заметил абстрактных ядер, ведь ты – практический человек. Ты все делаешь лишь с целью усиления собственной практичности. И хотя ты записывал свои истории бесчисленное количество раз, ты не понимал, что в них есть абстрактное ядро. Поэтому все, что я пытаюсь показать тебе и что нередко кажется тебе моей причудой, – это обучение магии нерадивого и порой просто глупого ученика. До тех пор пока ты будешь так смотреть на вещи, абстрактные ядра будут ускользать от тебя.
– Ты прости меня, дон Хуан, – сказал я, – но твои утверждения весьма противоречивы. Что ты имеешь в виду?
– Я пытаюсь познакомить тебя с магическими историями, – ответил он. – Я никогда не говорил с тобой на эту тему специально, потому что по традиции это остается скрытым. Это – последняя хитрость духа. Говорят, что, когда ученик начинает понимать абстрактные ядра, он как бы кладет последний камень, который венчает и скрепляет пирамиду.
Темнело и казалось, что надвигается дождь. Я забеспокоился, что если пойдет дождь и ветер будет дуть с востока, то мы промокнем в этой пещере. Я был уверен, что дон Хуан понимает это, но он, казалось, игнорировал это обстоятельство.
– Дождя не будет до завтрашнего утра, – сказал он.
То, что я услышал ответ на свои мысли, заставило меня непроизвольно подскочить, и я ударился головой о потолок. Раздался глухой стук, и это было даже хуже, чем то, что при этом я ушибся. Дон Хуан покатился со смеху. Тотчас ушибленное место заболело, и я стал массировать его.
– Твое общество доставляет мне столько же удовольствия, сколько мое, должно быть, в свое время доставляло моему бенефактору, – сказал он и снова засмеялся.
Несколько минут мы молчали. Тишина вдруг показалась мне зловещей. Мне почудилось, что я слышу шорох нависших облаков, спускающихся к нам с более высоких гор. Потом я понял, что это тихонько дует ветер. С моего места в пещере он казался похожим на шепот человеческих голосов.
– Я имел невероятно счастливую возможность быть учеником двух Нагвалей, – сказал дон Хуан и нарушил гипнотическое воздействие, оказываемое на меня в этот момент ветром. – Одним из них, разумеется, был мой бенефактор, Нагваль Хулиан, а другим был его бенефактор – Нагваль Элиас. Мой случай уникален.
– Почему уникален? – спросил я.
– Потому что из поколения в поколение Нагвали начинали собирать учеников лишь через годы после того, как их собственные учителя покидали мир, – ответил он. – Исключением был мой бенефактор. Я стал учеником Нагваля Хулиана за восемь лет до того, как его бенефактор покинул мир. Эти восемь лет были для меня как дар. Это была самая большая удача, какую только можно было вообразить, так как у меня была прекрасная возможность учиться у двух противоположных по характеру людей. Было так, как если бы тебя воспитывал сильный отец и еще более сильный дед, которые не сходятся во взглядах между собой. В этом споре всегда побеждал дед, поэтому я, собственно говоря, скорее продукт обучения Нагваля Элиаса. Я ближе к нему не только по темпераменту, но даже и по виду. Однако большая часть работы по превращению меня из жалкого существа в безупречного воина была проделана моим бенефактором, Нагвалем Хулианом.