Избранные проекты мира: строительство руин. Руководство для чайников. Книга 3

Всякое коммерческое использование текста, оформления книги – полностью или частично – возможно исключительно с письменного разрешения Автора. Нарушения преследуются в соответствии с законодательством и международными договорами.

© S. Vesto. 2018-2024

© S. Vesto. graphics. 2018-2024

1124

________________________

Фрагмент восьмой
Последние новости с того света

Долина Мертвых

1

Серое мрачное утро висело над землей, как покрывало, пряча все, что лежало дальше сотни шагов. Там угадывались какие-то силуэты, странные формы, непонятные, неподвижные и давно брошенные, и все здесь вокруг было тем же самым – неясным, неподвижным и давно брошенным. В сумерках тумана все дремало мертвым сном, раскисшая земля, местами уже подернутая паутиной замерзшей влаги и инея, обещала пришествие холодов. В забытых колеях развороченного обожженного грунта торчали остатки механизмов, покореженные силуэты остовов танков валялись в грязи целыми стадами. Их оплавленные части и траки местами уже заросли пожухлой травой, из щебня выглядывали раздавленные фрагменты черепов и целые холмы из опорожненных гильз вились у оснований брустверов. Брустверы настороженно выглядывали пустыми глазницами из-под бревен укреплений, и на их черных бревнах тоже висел молодой лес. Прямо посреди пустоши одиноко торчало вбитое в грязь копье с надетым на него голым человеческим черепом. Этот разделитель миров был единственным светлым пятном во всей картине повально серых тонов. Было так тихо, как бывает лишь на кладбище и в преддверии заморозков на заброшенном поле вооруженных конфликтов.

В мире не осталось других красок, кроме двух, черной и серой, и если бы не размытые очертания молота нефтевытяжной установки, беззвучно поднимавшейся и опускавшейся в отдалении на фоне гигантской Стены Мордора, все бы выглядело как одна цельная, законченная по замыслу картина некогда покинутого театра военных действий. Сонно двигавшийся молот вышки смотрелся не в тему.

Стало уже почти светло, и можно было разглядеть, что там кто-то стоял. Одинокая фигурка маленькой девочки в блеклом испачканном платье возвышалась над чередой укреплений, как упрек всему, что делалось и будет сделано, хрупкие тонкие руки безвольно свисали, она стояла, опустив взгляд, словно что-то вспоминая. Девочка подняла голову, поворачиваясь, как в медленном танце, и стал виден черный провал ее бездонного страшного рта, который начал медленно распахиваться, словно обваливаясь под тяжестью собственной челюсти. Обтянутые гладкой кожей кости лица выглядели оболочкой куклы, пустой равнодушный взгляд не видел ничего. У нее были спутанные волосы и мужское лицо.

Жуткий призрак дернулся, едва коснувшись движения воздуха, и сквозь него в тумане стал виден просвет. Там пробирались две худые низкорослые лошадки, шедшие одна за другой. Пони брели, понуро опустив головы, сонно кивая, будто шли так уже не один день, брели сами по себе, без наездников и определенной цели. Хиератта сидел неподвижно в седле, глядя в их сторону, ожидая, не появится ли кто-то еще. Больше никого не было.

«Одинокий Рыцарь Без Удачи». Чей-то пьяный голос вчера сказал это ему в спину, и все засмеялись. Он даже не обернулся. Ему пришло в голову, что он сам тут был не в тему. Он смотрел вокруг и со скукой думал о том, что бывает масса обстоятельств, в сравнении с которыми твои усилия и ты сам выглядят вот таким движением воздуха, пытающимся сдвинуть с места призрак, которого нет. В конце концов, я сделал все, что в моих силах. Хиератта много раз говорил себе эти слова раньше при совсем других обстоятельствах, но, похоже, этот раз действительно был последний. Пони прошли, не обратив на него внимания.

Тронув пяткой бок лошади, Хиератта двинулся вдоль одинаковой нескончаемой череды изувеченных танков. Лошадь шла осторожно, то и дело оскальзываясь. Она что-то чуяла, и это был нехороший знак. На равнине мог сидеть снайпер, даже не один, и путешествовать тут было небезопасно. Правда, все они сейчас должны были спать.

На фоне недостроенной атомной электростанции на горизонте прошел косяк перелетных птиц. Там было тихо всегда, но ушедшие в ту сторону не возвращались. Вдоль колонны мертвой техники рядом лежала тяжелая, черная, жирная полоса, словно кто-то сверху аккуратно лил магму и магма неторопливо шла, делая из металла пластилин, а горящие фигурки выскакивали, плясали, размахивая руками, и оседали кусками пепла. Первая волна накрыла моторизованную часть, откуда никто не ждал, но была еще вторая, словно кто-то по большому радиусу уходил на разворот и потом не спеша возвращался, завершая начатое. Долина недаром называлась Сонной, видимо, не последнюю роль сыграл туман, который здесь иногда не оседал неделями. Отсюда не ушел никто.

«Новый мир» победил, подумал Хиератта. Но как же ему досталось…

– Мир тебе, всадник, – произнес из тумана хриплый голос.

Хиератта на всякий случай склонил подбородок, приветствуя. Говорить не хотелось. Если бы хотели убить, уже бы убили. Впереди по-прежнему никого не было видно.

– Какое здесь оживленное движение, – продолжал голос. – Уже третья живая лошадь за утро. Словно мясо больше не ценится в этой забытой предками дыре мироздания.

Голос добавил что-то еще, на местном наречии, Хиератта понял только часть, что примерно можно было перевести как рекламацию на утро, которое еще не началось, но уже обещало быть интересным. Он уже слышал этот голос.

– Если бы мир не был таким тесным, – добавил голос, – я бы удивился, увидев такое лицо в таком месте, как здесь.

– Я знаю, кто ты, – ответил Хиератта. – Но не помню твоего имени.

– Ну конечно, не помнишь, – согласился голос. – Потому что я его держу в тайне. Сегодня мы все стали мудрыми. Жизнь учит, что чем меньше открываешь рот, тем дольше живешь.

– Воистину так, – сказал Хиератта. – Тогда зачем все это? – Он замолчал. – Столько усилий – и все для того, чтобы в конце всего следить за своим языком?

Из тумана неподалеку, и совсем не оттуда, куда смотрел Хиератта, материализовалась неимоверно низкая коренастая фигура бородатого мужчины. Из-за плеча у него торчал пучок длинных оперенных стрел, которые специальным указом оккупационных властей были запрещены для ношения на всей юрисдикции Спорных Территорий как оружие бандформирований. Бороды носить также настоятельно не рекомендовалось. Уперев перед собой в землю тяжелый двуручный топор с длинной рукоятью, карлик сложил на ее торце одна на другую руки и положил на них бороду. Он смотрел не мигая.

– Вот и я задаюсь тем же вопросом, – сообщил гном. – Еще можно не делать ничего. Просто сложить руки и ждать, что все в конце концов образуется. Это мы тоже слышали. Но ты ведь не из таких, правда?

Хиератта смотрел в холодные стальные глаза и чувствовал, как сильно он за это время устал. Как странно, подумал он. Проделать такой путь. Столько сделать, совершить почти невозможное – и все только для того, чтобы в конце всего нарваться на сарказм.

Он тронул пяткой бок лошади и стал спускаться по тропе дальше вниз, где исполинские кости давно мертвого дракона торчали из грязи, как ворота в преисподнюю.

А что нам еще остается делать? – подумал он.

Из всех специальностей и всего множества специальных умений, которые Хиератте пришлось освоить на тропах миров, чтобы иметь на столе кусок хлеба, работа в дальнобое была самой нескучной. Ты получаешь задание на погрузку, на платформу с рогами тебе отгружают бревна из леса какого-нибудь редкого почти исчезнувшего вида, ты крепишь их цепями и едешь туда, куда при любых других обстоятельствах ехать бы не стал. Вечером с горизонта тебе тепло улыбается солнце и ночью ярко светит луна, вид за окном такой, что ты жалеешь, что под рукой есть этюдник, но нет времени, чтобы рядом с ним постоять, ты живешь, где хочешь, просыпаешься, когда хочешь, и ни у кого не спрашиваешь разрешения. Летом для ночлега у тебя обрывистая горная речка и огромный чужой лес, а зимой в спальный мешок приходилось забираться уже тепло укутанным. Обширный плацкарт вездехода за большим водительским сиденьем предписывал крепкий здоровый сон для самцов самых крупных пород, привыкших хорошо есть, долго сидеть и много зарабатывать. Одно «плечо» могло тянуться не один месяц. Впрочем, такого понятия здесь не было.

Что действительно спасало, так это большой стальной термос на полтора литра, который Хиератта выиграл у какого-то умника в шахматы, едва не оставшись без обуви. Черный рынок торопился, не успевая считать деньги. Для просторов неосвоенных миров обычный магистральный тягач не годился, здесь попросту не было магистралей. После того, как первые же ввезенные в пределы Мордора модели электромобилей стали без всякой видимой причины взрываться, все кинулись к идее двигателей внутреннего сгорания. Они горели тоже, вместе с водителями, но причина была видимой. Непомерно груженные прицепы грели ступицы колес, и на горных трассах гравитация делала остальное. Стандартный шторный полуприцеп цепляли на всё, что в принципе способно двигаться за пределами асфальта, от списанных армейских танков до реальных прототипов инопланетных вездеходов, способных пройти там, где тонул обычный здравый смысл. Впрочем, это и была иная планета. Поскольку помощи в случае инцидента никто не ждал, оставалось полагаться только на собственные силы. Все из таких машин имели собственный комплект лебедок. Увязшие фуры никто не вытаскивал, их просто бросали, и прогнившие остовы грузовых контейнеров можно было встретить в самых неожиданных местах, которые они украшали, как ржавые останки давно выброшенных на берег барж. Проводники, местные следопыты, или, как их называли, навигаторы, были удовольствием недешевым и рискованным, в них видели пособников повстанцев, что тоже было правдой; они без всякого удовольствия смотрели, как по частям вывозят их мир, который их культура собирала тысячелетия. Поэтому собственно вопрос навигации, как доставить груз и когда его доставить, владельцы компаний целиком вверяли тому, кто решился сесть за руль. Перевозчик сам, один и с единоличным правом становился центральной фигурой всего предприятия. Желающих на его место находилось не много. За ним охотились военные и мародеры, полиция, которая охотилась за всеми, практически не знающая внешнего контроля, охранявшая саму себя и тоже видевшая в местном промысле свою тарелку супа, могла арестовать просто по одному подозрению в вождении грузового транспорта. По этой причине многие пробовали старый проверенный способ – смешивали легальный груз с контрабандой. Однако военные, мародеры и полиция тоже не первый день стерегли свой кусок хлеба, так что в конечном счете рентабельным и финансово оправданным оставался вариант лишь один: вывозить столько награбленного, сколько техника была способна сдвинуть с места. Официальные оккупационные власти ставили главным приоритетом контроль Спорных Территорий, но чужой мир оказался слишком большим. Настолько, что его контроль перестал быть даже предметом серьезных обсуждений. В условиях, когда международное сообщество до сих пор не могло договориться о статусе конфликта и до последнего дня искало дипломатические способы разрешения ситуации, торговля чужим миром в повестке дня стояла последней. Бизнес официально числился в реестре нелегальных. Чтобы оправдать надежды работодателя, здесь просто приходили живым. В этом месте интересы бизнеса и Хиератты полностью совпадали. Это накладывало дополнительную ответственность не только перед лицом компании: перед лицом твоей миссии в этом беспокойном мире ты знал что-то, чего не знал больше никто. С момента, когда ты поднимался в кабину тяжелого вездехода, ты даже выглядел значительнее.

Удивительным образом самый заурядный водитель представлял собой центральную фигуру на этой сцене столкновения миров. Выглядело странно. Впрочем, лишь для тех, кто имел представление о предмете. Здесь и сейчас его воспринимали как глубоководного исследователя, совершавшего погружение на тот свет.

Обслуживающий персонал в лице руководителей отделов и механиков смотрели с откровенным подобострастием на главного героя постановки. Забираясь в кабину технического монстра со специально припасенным для этого случая негромким мужеством, Хиератта небрежным движением отправлял его к незнакомым горизонтам – и оставался один на один с собой.

Основными источниками поставок были мертвые города эльфов – их еще называли «города-призраки». Эти жуткие псевдоархитектурные образования выглядели именно так, как звучали. Но даже небольшие поселения могли оказаться исключительно ценными поставщиками. Брали всё, от предметов, смутно знакомых, до вещей, не знакомых вовсе. Все знали, что к финишу приезжали не все, но тот процент, который всё же приезжал, окупал всё. С искусством долгого сидения на попе другого мира эта деятельность грузоперевозок не имела ничего общего. Работа была одной из самых опасных.

Юрисдикция «Властелина Колец» самым неприятным образом напоминала каждодневную практику скалолазания. Ты продвигаешься вперед только там, где точно знаешь, что сможешь вернуться назад. Это правило считалось настолько незыблемым всюду, куда Хиератта попадал, что когда по возвращении на исходные позиции их, исходных позиций, не оказывалось на месте, возникали серьезные сложности. Именно так выглядела практика дальних грузоперевозок в переложении к условиям «Властелина Колец». Бизнес официально был в числе самых высоких показателей смертности.

До Хиератты довольно быстро дошло, что дальнобой в условиях Спорных Земель больше всего напоминал некую странную разновидность экстремального спорта. Он требовал регулярных тренировок, невероятной выносливости, превосходной физической подготовки, моментальной, не оставляющей никаких сомнений, реакции, исключительной скорости мышления. Единственное, что его отличало от вида спорта, это что здесь нужно было выживать.

«Геомагнитные аномалии», как от бессилия обзывали жуткие загадочные образования, неизвестно откуда появлявшиеся и непонятно куда исчезавшие, не сеяли панику лишь по одной причине: их перемещение происходило настолько неуловимо для глаза, что вскоре на них перестали обращать внимание. Они выглядели, как обычные зыбуны из песка: естественные образования, попав в которые выбраться уже было невозможно. Впрочем, по большей части в них попадали только ночные туристы.

Но настоящей проблемой служило горючее. За ним не только охотились, каждую каплю отслеживали. Топливные баки превращались в сейфы, вскрыть которые зачастую было невозможно даже через труп водителя. Впрочем, специалисты по вскрыванию сейфов существовали тоже и без работы не оставались.

Любой перерасход грозил вызвать у хозяина конторы инсульт, но Хиератта уже знал, чем закрыть ему рот. Предложение отправить технику на диагностику и капитальный ремонт обычно заканчивало дискуссию уже до ее начала. Встречный ветер на горных тропах здесь случался ураганной силы, и это знали все. Но разногласия с начальством никогда не составляли для Хиератты неразрешимую трудность. Здесь даже не требовалось заявления об уходе. Реальную трудность на дороге представляли отдел отгрузки и банды нелегальных толкачей.

Отдел, занятый делами отгрузки, норовил загрузить полуприцеп так, что лопалась резина. Весов, предусмотренных для таких случаев под технику, здесь никто не видел, дорожных инспекторов на дорогах не было тоже, точнее, всем надо было платить, и любая лишняя тонна на какую-либо из осей могла закончиться очень плохо. Местные древние аккуратные мостики через бурные ручьи просто не были рассчитаны на аппетиты транспортных компаний. Едва ли не каждый сезон приходило сообщение об еще одном сорвавшемся с высоты транспорте, в котором обещанный гонорар перевесил здравый смысл. Водителей на дальние грузоперевозки катастрофически не хватало, конторы брали даже откровенно посторонних людей, так что на местных обрывистых дорогах, меньше всего предназначенных для двустороннего движения вездеходов, скучно не было никогда. Работа относилась к категории самых пыльных, но за нее реально платили, и Хиератта раздумывал недолго. В офисе его поняли совершенно неправильно. Спортивный коврик грозил стать темой народного эпоса, официальное лицо выглядело так, словно спортивный коврик видело второй раз в жизни: первый раз во сне и до сих пор находилось под впечатлением от пережитого. Хиератта так долго хранил скромное выражение, что в конце концов все счастливо разрешилось. Хозяин нескольких потрепанных «марсоходов» находился под таким впечатлением от умения Хиератты с одного раза затолкать полуприцеп-трейлер в «елку» и под рампу, что даже не возразил, когда Хиератта, не давая опомниться, запросил почасовую оплату под заведомо завышенный тариф. Впрочем, новый мир требовал новых решений, и все жизненно нуждались в регулярных поставках, так что владельцы полулегальных контор в накладе не оставались никогда.

Этот бизнес даже не содержал обычного штата логистов, словарный запас которых содержал всего только три слова, «давай, давай, давай», от них в конце концов отказались. В пору становления деловых отношений один такой не в меру усердный новатор требовал конкретного времени и конкретного отчета о выполнении на трассе его распоряжений. «Конкретное время» и «конкретный отчет»: как выяснилось, в понятия им вкладывался буквальный смысл.

Важной особенностью локальных производственных отношений было отсутствие понятия «завтра»: его не существовало. Соответственно, не существовало ничего, так или иначе связанного с понятием плана.

Поскольку что будет завтра, не знал никто, и данный вид предпринимательской активности действительно жил одним днем, благополучие его напрямую зависело от скорости, с какой вывозилось награбленное. Такого понятия, как «пробег» и «плечо» в практике освоения новых миров не было тоже. Носитель передовых взглядов решил это исправить. Философия новатора была проста, как колесо: чем больше человеческий фактор где-то там в лесу отдыхает, тем меньше он, логист, зарабатывает. Точка.

По сути, дальнобой в философии этой точки был инструментом, посредством которого он зарабатывал. Отсюда проистекало, что дальнобой, являясь расходным материалом, подлежал такой же замене, как всё остальное. В этом был смысл, и он быстро дошел до руководства. Соответственно, идеальное мироустройство в видении логиста выглядело следующим образом: пока он сидит под кондиционером с чашечкой в руке, оный человеческий фактор не отдыхает вообще. Но поскольку в реальности достичь этого идеального состояния было трудно, предполагая чрезвычайный износ живого оборудования, данный фактор подлежал грамотной психологической обработке. Так психология заняла свое законное место в сводах конторы управления. Сидя с горячей чашечкой в руке, новатор посвятил всего себя вопросу, как увеличить производительность труда каждого отдельно взятого элемента.

Философия нового мира нашла убежденных последователей, вдохнув новую струю в отношения между тем, что происходило где-то там в глухих лесах, и миром, заботливо укрытым дыханием кондиционера и снабженным аппаратом для быстрого приготовления горячего питательного кофе.

Его диалог-интервью с новым кандидатом на место дальнобоя представлял собой уникальное событие и имел следующий вид. Озвучивалась совершенно непомерная норма выработки, призванная во всех отношениях сделать приятное как показателям производительности, так и чашечке с ее обладателем, исчисляемая в километрах пробега на день, – и в самом конце фразы шло дополнение: ХОТЯ БЫ… Вот это «хотя бы» являлось ключевым. Оно было призвано показать, что абитуриенту идут навстречу. На него возлагают надежды. На него смотрят и от него ждут.

Абитуриент, со своей стороны, уже не видел возможности противопоставить такому отношению свинство. Он призван был унести с собой миссию, и он ее увозил. Грамотный подход реально отразился на сухих данных показателей. Расходный материал в самом деле поднял производительность на новый уровень отношений, этот материал ставил рекорды недосыпания и пробега за день, он становился детонатором социалистического соревнования в коллективе, и коллектив получил нужный отклик. Теперь соревновались все. Рекорды недосыпания и пробега стали частью производственного процесса, о них говорили, их заносили в личное дело достижений, на них равнялись, новатор с чашечкой в руке был не только замечен: выполнение и перевыполнение плана сейчас ставилось в пример как отношение к делу, подлежащее подражанию. Руководство вздохнуло полной грудью. Фуры в кюветах чужого непонятного мира, сгоравшие вместе с водителями, удивительным образом имели место главным образом лишь на стадии становления процесса, их показатель уменьшался с ростом профессионализма расходного материала. Однако новатор с чашечкой не был намерен останавливаться на достигнутом. Руководство было полностью «за».

Какое отношение логист мог иметь к подбору персонала, оставалось загадкой лишь поначалу. Он говорил так уверенно, убедительно и громко, что слышно больше не было никого. В управлении не то чтобы терялись, но когда говорят так много и так громко, все были поставлены перед необходимостью слушать. Словом, эпический бардак на Периферии непознанных территорий мог послужить сюжетом целой трилогии.

Самым удивительным было то, что новый подход к делу в самом деле работал. Обугленные остовы изъеденных дождями фур, валявшиеся по обочинам мира Властелина Колец, стали настолько обычным элементом пейзажа, что на них даже не задерживали взгляд. Все торопились.

Встретив теплую поддержку со стороны руководства, логист всего себя посвятил работе над сочинением под названием «Как организовать социалистическое соревнование», и это логично проистекало из условий новых отношений.

Ради справедливости следовало отметить, что этот сюжет в самом деле работал – но только в отношении рабочего скота. Понятно, что научного работника на это «хотя бы» купить было сложно, поэтому от них, влекомых в новый мир Непознанным, привыкших полагаться на собственные познания, ничего не принимающих на веру и имевших более достоверные данные о физиологии пределов свох организмов, избавлялись при первой возможности. Однако все было не так просто. У контор в сфере дальних перевозок попросту не было выбора, особенно, на заре становления отношений. Предсказать, что с этим «Властелином Колец» будет завтра, не брался никто, поэтому Хиератта широко и бесстыдно улыбался, глядя в лицо миру новых начинаний. Ему было весело. Ему было так хорошо, что, когда он закрывал за собой двери офиса, складываясь пополам и с трудом находя выход, у него за спиной стояла мертвая тишина. Он не играл. Он в самом деле знал, что имел власть над всеми ними. Они были собственностью дальнобоя и все они, целиком и каждый в отдельности, зависел только от него и от того, как долго он будет оставаться в живых. По крайней мере, сейчас. Что будет потом, он думать устал. Это была единственная работа, целиком состоящая из неспешных пикников на природе. Ему она подходила полностью.

То, что она убивала, тоже выяснилось достаточно рано.

Разборки и выяснения отношений на темных дорогах «Властелина Колец» стали настолько обыденным явлением, что водитель вездехода, не державший у себя под сиденьем многозарядный обрез, был скорее исключением. Однако инструмент был хорош в условиях замкнутых помещений и почти непригоден на трассе в горах. Поскольку огнестрельное оружие официально находилось под запретом, такой водитель мог уехать не дальше ближайшего блокпоста.

Между тем логист со своей новой философией отчетности был готов стать новой головной болью на большой дороге чужого страшного мира.

Засучив рукава, новатор взялся за коренной пересмотр прежних принципов логистики в переложении к экстремальным условиям, явно планируя в недалеком будущем занять другое место. Для него понятие «завтра» не только существовало: оно имело вполне реальное выражение в реальном валютном эквиваленте.

Философия новатора готовилась иметь решительное продолжение, новые отношения становились нормой. Трудно сказать, чем бы закончилась история его новаторских идей где-то в условиях, более близких его мировоззренческим устремлениям, скажем, где-нибудь в рамках его великой нации, освободителя от тирании и международного терроризма, однако здесь его народный эпос закончился, не успев начаться.

Конечно, нового в этой философии было не больше, чем в идее горячего кофе, пока колесо со зверьком внутри вертится, извлекая на свет деньги. Логист попросту притащил эту философию из того мира, откуда пришел. Никакого жесткого регламента периодов работы и отдыха дальнобоя его философия не знала. Прибор, установленный в кабине каждого дальнобойного агрегата, призванный следить за тем, чтобы водитель не разбился, уйдя в кювет от недосыпания, давно стал имитацией, открыто пародирующей Свободный Мир и его ценности человеческой жизни, и об этом знали все, включая сотрудников дорожной инспекции. В конце концов прибор стал анахронизмом, и от него избавились. Логист не изобретал ничего. Даже горячий кофе.

Единственное, чего не учел новатор, что этот мир был другим.

Контингент перевозчиков, уходивших к страшным чужим горизонтам, мало походил на заплывший жиром необразованный рабочий скот с плохими зубами и больным сердцем, с которым тот привык иметь дело. Народ здесь обитал грубый, жесткий, имевший точное представление о предмете, о котором он даже не слышал, почти все с университетским дипломом и ученой степенью, были даже доктора наук; терра инкогнита тянула их всех сюда магнитом. Когда выяснилось, что ввиду невнятных политических конъюнктур снаряжение официальных экспедиций будет оставаться под вопросом непонятно как долго, самые расторопные быстро сообразили, с кем научным интересам по пути. Этот народ выживал каждый день и каждый день не знал, увидит ли солнце нового дня, ему не было никакого дела до временных нормативов кого-то, кто все это время сидел под кондиционером в мягком кресле с чашечкой горячего кофе.

Вот этой пресловутой горячей чашечке в истории грузоперевозок было предписано стать иконической. Именно ей отводилось место ключевой фигуры и предстояло сыграть центральную роль на пути эволюции новой инфраструктуры. Независимый, тертый всеми ветрами народ, который зарабатывал новатору деньги, не зная, есть ли у них завтра, мыслил другими категориями. Самым замечательным во всей этой истории было то, что эта чашечка с кофе встала поперек дороги лишь одному Хиератте. Она не покидала его головы с момента, как он ее увидел. Он принял ее близко к сердцу. Он лично проследил, чтобы она осталась не расплесканной, пока логиста несли к горизонтам новых отношений.

Сподвижники, сидевшие у педалей этих монстров дальних грузоперевозок, без подсказок разглядели, что их ждет в мире новых свершений, их даже не пришлось уговаривать. Поначалу возобладало мнение, что логиста будет дешевле застрелить. Но Хиератта эти разговоры решительно пресек. Он говорил о гуманизме, он говорил о природе отношений разума, об эволюции мысли и других непонятных вещах, в конце концов он так всем надоел, что все согласились, что чашечку трогать нельзя. Его слушали, зная, что теперь он не остановится. За ним уже закрепилась репутация упрямца, и все знали, что он не успокоится, пока не поставит последнюю точку. Он ставил ее так обстоятельно, что все поняли, что это надолго. Чашечка стояла у него на дороге. И не было сил, которые заставили бы его о ней забыть.

Мероприятие грозило перерасти в создание политической партии с меморандумом противостояния миров, но обошлось без эксцессов. Хиератта, обычно все делавший сам, прибег к помощи пары посредников лишь потому, что те смотрели на ситуацию точно теми же глазами, что и он. Когда логисту засовывали в рот носок, сподвижники еще не знали, что будут делать с ним дальше, и с носком, и со всем остальным. Эти люди в самом деле жили одним днем.

Его выкрали прямо из офиса, выковыряв из того самого теплого кресла, связав и засунув в рот то, что было под рукой, даже не расплескав ему кофе – хватило всего пары грамотных хорошо поставленных ударов, – и в таком виде, прикованным к сиденью, держали у себя в кабине, как любимую наложницу, пока возили по достопримечательностям, давая возможность непосредственно на месте ознакомиться с сутью предмета, следя за его гигиеной, как за своей, регулярно купая в ледяной воде горных рек и заставляя этой же водой чистить зубы.

Однако программа осмотра достопримечательностей пропаливалась. После того, как он отказался мыть себе задницу снегом, заявив, что лучше умрет и будет ходить в таком виде, ему были готовы пойти навстречу, потому что возить его в таком виде не собирался никто. В конце концов его не то потеряли, не то съели, так или иначе больше его никто не видел.

Как должны выглядеть правила движения в реальной жизни на жутких дорогах Спорных Территорий – об этом до сих пор шли оживленные теоретические дискуссии за стойками придорожных таверн. Тут уж как повезет. Каждый на этот счет хранил свое личное мнение, и чтобы благополучно пережить следующий день, приходилось призывать в помощники удачу. Надежды на здравый смысл не оправдались.

2

Ничто не предвещало улучшения погоды.

Когда оно случилось, это едва не застало врасплох.

Над ветровым стеклом вездехода, и наперерез ходу движения, широко расправив мощное оперение, снова летел хищник с крыльями. Здесь это считалось недобрым знаком, Хиератта даже не помнил, каким. Они никогда не пролетали просто так, они вечно что-то предвещали, и то, что они предвещали, редко сулило хорошее настроение.

То, что делалось на безлюдных дорогах Спорных Территорий, давно служило застольной темой питейных заведений. Банды охотились не только за топливом и грузом, специально подобранный контингент головорезов мог отобрать сам грузовик и все, что водитель имел при себе, включая теплую одежду. Жизнь отбирали тоже, правда, редко, считалось, что ни в том мире, ни в этом не существовало такого груза, который бы стоил столкновения. Правда, были исключения. Ходили сплетни, что часть заказов на подобного рода операции составляли сами владельцы транспортных компаний, едва сводившие концы с концами, чтобы расплатиться с властями и Центром. Ночевать в одиночку в лесах, как это делал Хиератта, решались немногие, но даже на импровизированных стоянках, где исполинские трейлеры и рогатые платформы жались друг другу, как озябшие мамонты, спали, на ночь крепко стягивая в кабинах ремнями ручки противоположных дверей, чтобы их нельзя было открыть снаружи. Сливать топливо на таких стоянках никто не решался.