Глава Первая
Велибор, правитель обширных земель, объединенных в государство Радию, одиноко стоял на холме, оглядывая окрестности. Его войско готовилось к битве, ведь с севера к ним шли чудские рати, вторгнувшиеся в их земли. Смотря на неровную долину, очерченную стеной дремучего леса с одной стороны и склонами гор с другой, он не мог не чувствовать, сколь знакомо все было, будто однажды он уже стоял именно здесь и готовился именно к этому сражению. В глубине души зарождалась неясная тревога; он будто предвидел, что в грядущей битве будет совершена какая-то непоправимая ошибка.
Возможно, что воспоминания о войне десятилетней давности с другим государством, Витигией, смутили его сейчас. Но та война закончилась победой для Радии, разгромом неприятеля и захватом части вражеских земель. Велибор посмотрел еще раз внимательно на молчаливые пики гор, как крепости, возвышающиеся вдали.
В этот момент к нему подошел один из его сотников. Во взгляде этого нескладного долговязого человека чувствовалась нерешительность, словно он заранее извинялся за то, что сейчас скажет:
– Пришел какой-то старик, не знаю, как его пропустили в стан, и, тем более, как пустили ко мне. Он просит слова, утверждает, что принес вести о враге, и все время твердит о какой-то опасности, – выложил Данакт.
– Как его могли пустить к тебе? – сухо спросил Велибор. Темно-русые брови его сдвинулись. От природы удивительно добрые глаза сейчас смотрели на сотника сурово. – Ты веришь, что какой-то спятивший старик узнал вот так просто о замысле неприятеля?
– Я скажу, чтобы шел своей дорогой, – ответил Данакт, опустив виновато глаза.
Вдруг Велибор увидел высокую фигуру старика вдали. Он стоял, не двигаясь, рядом с двумя другими сотниками и смотрел прямо на него, Велибора, словно нисколько не боялся его. Где-то в глубине души вновь пробудились неясные тревожные предчувствия. Допустит ли он трагическую ошибку, не выслушав незнакомца?
– Стой! – крикнул он Данакту, уже направившемуся к старику. – Я передумал.
Старика привели к Велибору в шатер. Вблизи он поразил правителя своей неопрятностью: длинная седая борода была спутана, как были спутаны и длинные белые волосы. От его грязной одежды шел неприятный не просто старческий, но даже какой-то тухлый запах. Из-за спутанных волос и бороды лица было почти не видно, лишь тусклые глаза виднелись, да острый нос. Когда он заговорил, Велибор отметил про себя, что и голос старика был скверным, раздражающим. Незнакомец начал было благодарить правителя за то, что тот согласился выслушать его.
– Ближе к делу. – Сухо оборвал его Велибор.
– Милостивый государь, чудской правитель готовит вам западню. Через горы есть тайная тропа, по которой несколько их ратей выйдет на равнину прямо в тыл, чтобы окружить вас.
– Как ты узнал об этом, отец? – спросил Велибор, внимательно следя за незнакомцем, движением его рук, губ, тщательно прислушиваясь к изменением его голоса. Последнее слово его «отец» должно было скрыть недоверие Велибора, однако оно прозвучало, наоборот, неестественно, подчеркивая его настороженность.
На миг Велибору показалось, будто тень недовольства пробежала по лицу старика, словно этот вопрос был ему крайне неприятен.
– Все просто: меня и других старцев взяли в плен при захвате нашей деревни и привели к чудскому сотнику. Они выпытывали у нас расположение гор и рек, и как к вам лучше всего подобраться. Тут один из нас и рассказал о тайной тропе, о которой почти никто не знает, видимо, испугавшись, что нас будут пытать. Мы пошли в горы вместе с их дружиной, чтобы показать, где ее начало, ведь сотник хотел убедиться, что его не обманули. На обратном пути я притворился немощным, меня стали толкать и пинать, заставляя идти быстрее; после одного из ударов я упал и покатился вниз по склону. Увидев, что я лежу недвижим, они решили, что я скончался, и бросили меня там. А я сразу же после их ухода встал и зашагал к вам, ибо не предатель я, и верен родной земле и своему правителю.
– По тебе незаметно, что тебя сильно избили. И как же ты после их ударов, да падения со склона смог не только выжить, но еще и прийти ко мне и держаться передо мной так бодро? – Подозрения Велибора усиливались, и он уже стал жалеть, что потратил свое время на незнакомца.
– Я не так немощен, как мне положено по возрасту. И был когда-то воином, стало быть, и не такое стерплю ради дела. Мой правитель, я знаю, как вам обыграть чудь. Даже посвященные в тайну горной тропы не знают, что если свернуть в южной ее части, можно подняться намного выше в горы над тропой, и уже оттуда обрушиться на чудские рати. С этого положения они не смогут оказать никакого сопротивления; вы тут же разгромите их. Только выходить нужно прямо сейчас, дорог каждый миг; враг наверняка уже идет по этой тропе.
Велибор взволнованно ходил по шатру, теребя бороду. Что-то во всей этой истории не сходилось; не было правды в словах старика. Однако он должен был не только отказать ему, но и принять меры, чтобы чудь не подошла к ним с тыла, на случай, если все-таки весь рассказ был не выдумкой.
– Мы не пойдем по тайной тропе, – отчеканил он, наконец, ничего не объясняя, – ты можешь идти. – А про себя правитель подумал, что за стариком нужно отправить кого-то, чтобы следили за каждым его шагом.
Незнакомец пожал недовольно плечами, глядя на широкую спину Велибора, отвернувшегося от него теперь.
Данакт стоял неподалеку от шатра, готовый в любую минуту по приказу Велибора выдворить старика из их стана. Теперь он уже сам не мог понять, как мог допустить какого-то подозрительного незнакомца до своего правителя. Сейчас он был уверен в том, что ничего хорошего из этого не могло выйти. К нему подошли Мечеслав и Изяслав.
– Старец этот спятил, я так думаю, – рассуждал Данакт. – Спятил и морочит голову нам всем.
– Кто знает, может быть, он как раз мыслит здраво, – хмуро отвечал Изяслав. – Его наверняка заслали к нам.
– Откуда вам знать, что он непременно обманывает нас? – вступился неожиданно Мечеслав за старца. – Старый человек, зачем ему предавать родную землю? – говорил он вкрадчивым голосом. – Не думаю, что ему нужны богатства или почести под конец жизни. Чем его могли купить?
– Уж очень мне не нравится то, как ты защищаешь этого человека, – зло сказал Изяслав Мечеславу.
– К чему клонишь? – ответил тот, надвигаясь на Изяслава, словно готовый броситься в драку.
Тут из шатра вышел Велибор, прервав начинающуюся ссору, а следом за ним захромал старец. Вид у Велибора был подавленным, лицо его посерело, скулы были сжаты от напряжения, глаза не блестели, весь он изменился, словно его осыпали серым порошком. Старик же, напротив, едва скрывал свое довольство.
– Несколько ратей пойдет через горное ущелье, через тайную тропу, я тоже пойду, вместе с вами. – сказал Велибор в ответ на вопрошающие взгляды своих сотников.
– Но Велибор, как же так?! – воскликнул Изяслав, – это верное безумие, мы не можем положиться на слова этого незнакомого человека! Не спеши с решением, давай все обсудим.
– Что он такого поведал тебе? – спросил Данакт следом, – Мы должны знать.
– Вы не должны знать ничего! – резко отрезал Велибор, – здесь пока я принимаю решения, а вы обязаны исполнять их. Никаких обсуждений, мы выступаем немедленно. Ночью мы разобьем врага.
Казалось, Велибор был непреклонен, потому сотники не стали далее спорить. Мучителен был только вопрос, что же такое старец мог поведать Волибору, чтобы так изменить его планы: видно, Чудь готовила что-то страшное для них в предстоящей битве.
В темноте были видны лишь очертания идущих впереди коней, да всадников на них; далее все предметы растворялись черным пятном, и все сливалось: и скалистые стены гор, и каменный грунт под ногами, и темное бездонное небо. Огни не жгли, чтобы не привлекать ненужное внимание, ориентироваться приходилось лишь по силуэтам впереди идущих воинов. Вел их по тропе старец, он ехал впереди, с ним был Мечеслав, Велибор отправил его, чтобы следить за их проводником. Данакт и Изяслав ехали по центру колонны, рядом с Велибором. Путь через скалы то спускался вниз, подвергая их особой опасности, то поднимался наверх, давая им преимущество. Он был долог и утомителен, и тогда действительно казалось, что эту тропу никто бы не нашел сам, уж слишком замысловатой она была. Быть может, темнота сбивала с толку, а быть может, так оно и было на самом деле. Впереди их ждала жестокая резня, чудским коварным замыслам не суждено было сбыться. Так думал Данакт, тревожно вслушиваясь в пыхтение коней и глухой стук копыт о камень.
Когда они вновь спустились в низину, тишину рассекли резкие звуки, похожие на короткий свист, а затем послышались глухие удары, будто тяжелые мешки стали падать откуда-то. Данакт не сразу понял, что это их воины падали с коней, а свист был – свист стрел, обрушившихся на них откуда-то сверху. Получилось так, что они оказались в совершенной низине, словно на ладони у врага. Данакт тут же поскакал к Велибору, чтобы спросить, что делать теперь, идти ли вперед, бежать ли назад, ведь от него не было слышно, их просто обстреливали со всех сторон. Велибор, к его изумлению, продолжал ехать вперед молча, будто ничего не произошло. Данакт схватил его за плечо и повернул к себе, заглянув в его лицо, ставшее почему-то сейчас таким равнодушным, что даже в темноте этого невозможно было не заметить.
– Велибор, почему же ты не отдаешь приказа? Посмотри только – наши воины не знают, что делать, нас всех сейчас уничтожат! – вскричал Данакт, тряся его за плечо. Тут же подскочил Изяслав.
Велибор устало посмотрел на них и… растворился в воздухе, словно его здесь и не было. Изяслав и Данакт посмотрели друг на друга в растерянности, пока первый не прокричал, наконец:
– Да все это время это был не Велибор, а его видение! Этот старикашка что-то сделал с Велибором!
Данакт поскакал во весь опор вперед войска, чтобы схватить предателя-старца, а Изяслав повел редеющие на глазах рати назад, чтобы спасти хотя бы их часть, как если бы это было возможно. Но как только Данакт нашел Мечеслава, скакавшего назад вместе с другими воинами, старца уже и в помине не было.
– Где старик? – прокричал Данакт.
– Это был не просто старик, а какой-то колдун! Я схватил его за бороду, чтобы он не ушел, но он тут же скинул и бороду, и волосы, и одежду, и поскакал к Чуди. Я запустил ему стрелу в спину, да он и растворился в воздухе, словно его и не было, лишь конь его скакал дальше.
– Это видение! – прошептал Данакт в отчаянии.
Только вот крики гибнущих их воинов, да свист стрел, да рев врага, да топот их конницы – были не видением, а самой настоящей действительностью, и завтрашний день они уже не встретят, – мысль пронзила Данакта, как удар ножа, резко и болезненно. И все равно надо было действовать.
Светало, и в воздухе разливался алый рассвет, вместе с запахом ран, крови, стонов и боли. Ночь выдалась нелегкой, но достаточно веселой, пусть и не удалось чудским правителям достичь всего, что было задумано. Возгар и Говена, его супруга, после недолгого сна, снова были на ногах, чтобы определить дальнейшие свои планы по продвижению в глубь Радии. Оба они были высокими, худыми, жилистыми и сильными, словно созданными для войны. Возгар не был красавцем: слишком желта была его кожа, слишком черны волосы да глаза, а темные густые линии бровей были слишком несуразными и придавали лицу какой-то смешной, чуть ли не глуповатый вид. Что же касается его супруги, то и она не отличалась ни изяществом, ни красотой: глаза ее были большими, но слишком выпученными, а брови слишком резкими, да и все в облике ее было резким, сухим, желтым. Другими словами, они так хорошо подходили друг другу даже внешне, что сложно было представить их порознь. Возгар стал править чудской землей в молодости, когда последнего правителя убили во время восстания, тогда советники посадили его на престол как внучатого племянника, дабы управлять им и пользоваться его неопытностью. Он к тому времени уже был женат на Говене. Ни он, ни она не могли предвидеть, что так резко они станут вознесены в один день, однако именно так случилось, а далее невероятная хитрость и прозорливость его супруги помогла Возгару добиться безграничной власти над чудской землей.
Сейчас они прогуливались по лагерю, осматривая ряды пленных и раненых из их войска, коих было немного; раненых же воинов Радии не было, так как их было приказано уничтожать на месте.
– Половина ратей Радии все же спаслась, – недовольно сказал Возгар.
– И все-таки их полегло достаточно много, – легко отвечала ему Говена.
– И все равно я не понимаю, они ведь были у нас как на ладони, да в панике и темноте, как они смогли так быстро собраться и отступить? – продолжал вопрошать Возгар.
– Должно быть, сотники Велибора тоже что-то стоят, – пожала плечами Говена.
– Думаешь, нам нужно было переманить на нашу сторону как можно больше из его людей?
– Вряд ли это было бы разумным. Чем больше людей мы бы вовлекли, тем выше риск того, что кто-то выдал бы нас, и тогда в ловушку попали бы мы сами.
Немного помолчав, Возгар продолжил расспросы:
– Как же быть с Некромантом?
– До Некроманта мы доберемся, – недовольно ответила Говена.
– Что же он замышляет, зачем он не отдал нам Велибора, как было условлено, зачем перенес его к себе в замок? В чем его выгода теперь? – Возгар продолжал рассуждать, надеясь, что его хитроумная супруга предвидит все на несколько шагов вперед и ответит на все вопросы.
– Хотелось бы верить, что он так поступил, чтобы вынудить нас заплатить ему обещанные суммы. Так для него намного вернее. Вряд ли есть какой-то тайный смысл для него в том, чтобы пощадить Велибора. И все-таки меня беспокоит несколько иное. Этот Некромант, хоть и не имеет реального войска, земли или ресурсов, уж больно сильной магией обладает. Такой трюк, какой он проделал вчера, проделать он может с каждым. Нельзя сосуществовать со столь сильными соседями. Лишь только захватим Радию, нужно будет и до его Темного Замка добраться.
– Бедный-бедный Чернек, – ухмыльнулся Возгар, – моя свирепая женушка никого не пощадит.
– А нужно ли? – рассмеялась Говена.
После этого Говена завела супруга в шатер и сказала:
– У меня для тебя кое-что есть! Получила сегодня утром, но решила дождаться подходящего момента. – она протянула ему небольшое аккуратное письмо.
Возгар быстро прочел его и нахмурился.
– Подумать только, опять этот проныра из Лютевита объявился. Его запросы растут с каждым днем. Как можно просить такую цену за какое-то заклинание?
– О нет, любимый мой, это заклинание стоит гораздо больше, чем то, что этот глупый ничтожный человек просит за него. А главное, магия Лютевита поможет нам в противостоянии не только с Радией, но и с Темным Замком.
Судя по всему, Говена уже праздновала в душе победу над всеми противниками, в мыслях своих сильно опережая ход событий. «Поистине алые дни наступили для вражеских земель», – говорила себе преждевременно ликующая чудская правительница, «такого густого багрового цвета, цвета заката».
Сейвина была красива той необыкновенной живой красотой, которая словно вбирает в себя все краски живой природы и возвращает их в стократном размере.
Медленно перевернувшись на спину, она открыла глаза и стала разглядывать древние арки и росписи на потолке из белого камня, самого крепкого на земле, месторождения которого были давно потеряны; даже они, баллины, «белые боги», в переводе с древне-баллийского, утратили знания о том, где добывался этот древний, с виду неприхотливый и ничем не выделяющийся камень. В память о нем остались только дворцы в Баллии – все они были созданы из него, стояли они уже несколько тысяч лет, и столько же лет могли простоять без единого намека на разрушение. Сейвина лежала на огромной кровати, вторая половина которой пустовала: ее супруг, правитель Баллии, Духовлад, уже давно был на службе. Очень часто они засыпали и просыпались в разное время.
Сейвина прочла древние заклинания, аккуратно высеченные на потолке: она уже не помнила, что означали эти слова: столько лет прошло с тех пор, как они воздвигли эти замки; помнила только, что эти заклинания должны были защищать стены от недобра; и они исправно служили им, дай бог памяти. А ведь в людских землях уже давно не существовало настоящей магии, если не принимать во внимание чернокнижников, некромантов и знахарей: но разве могли их слабые заговоры равняться с тем великим, чем когда-то владели они, баллины? Сейвина встала с кровати и надела белый кружевной сарафан, не скрывающий худобу ее плеч; она беспокойно зашагала по просторной комнате, выглядывая в длинные, до самого пола, окна и окидывая взглядом их город, купающийся в лучах просыпающегося солнца. Лишь один Духовлад сохранил свои способности: ему было подвластно все в этом мире, все живые и неживые существа, все духи и все боги; через тысячелетия он пронес свое могущество, и не утратил из него ни капли; это как ни что другое доказывало, что он был величайшим и самым сильным из всех баллинов, которые когда-либо жили на свете.
Город медленно просыпался: улицы немного оживлялись. Здесь жили баллины и духи стихий, помощники богов. Занятий у всех было не так много: их маленький мир был давно обустроен, и древние заклинания по-прежнему работали на весь город. Население росло очень медленно: баллины, хотя и были большею частью в браке, редко решались на рождение детей. Духовлад объяснял это тем, что они избаловались за долгие годы одиночества и стали слишком эгоистичными, чтобы добровольно возлагать на себя ответственность за рождение и воспитание ребенка, пусть этот период и занимал очень малое время в сравнению с вечностью, которая составляла их жизнь. Сами Духовлад и Сейвина жили в браке почти столько, сколько она себя помнила, но у них до сих пор не было детей, что было весьма ироничным, учитывая то, какими способностями она обладала в прошлом.
День Сейвины по большей части сводился к тому, чтобы ждать возвращения супруга домой. Редкими исключениями были встречи в городе со старыми знакомыми, которые могли поведать ей о последних слухах. Вот и сегодня она была взбудоражена вестями, которые услышала во время прогулки по городу. И какими бы глупыми Сейвине ни казались собственные переживания, ей не терпелось обсудить их с мужем. Она сама не знала, зачем ей говорить с ним об этом; и в то же время ей думалось, что если она не обсудит эти вести с ним, то ей будет совершенно нечего сказать ему. Чем больше они жили вместе, тем более бессловесной она становилась.
Ближе к вечеру Духовлад вернулся домой и прошел почти сразу в библиотеку, где, он точно знал, найдет ее. В темной просторной комнате она сидела в самом дальнем углу за массивным столом при неярком свете свечей, изучая старинные пергаменты. Темные локоны скатились по плечам, а голова была слегка опущена, белое кружево ее сарафана чуть спадало с правого плеча. Сейвина вздрогнула, когда он обнял ее со спины.
– Сейвина, нам пора идти на празднование к Хотену и Нежане. Я вижу, ты еще не собралась.
– Духовлад, я весь день тебя ждала, хотела расспросить тебя о том, что сегодня услышала в городе. – Перебила она его, будто совсем не слушая. –Это правда, что развязалась новая война?
– Опять! – внезапно зло воскликнул Духовлад, отпрянув от нее. – Ты опять сплетничаешь за моей спиной?
– Сплетничаю? – начала инстинктивно оправдываться Сейвина, – разве сплетничаю? И как же за твоей спиной, когда я иду к тебе первому с вопросом об этом. Почему ты не ответишь мне? Началась война опять?
– Не отвечу, – вновь зло промолвил Духовлад. – Тебя это никак не касается. Зачем тебе знать это? Хочется будоражить свои нервы тем, что к тебе не имеет отношения? Переживать о том, с чем ты никогда сама не столкнешься? И кто вообще распускает эти слухи? Кто тебе сказал об этом?
– Никто не говорил, – голос Сейвины слегка дрогнул, – я услышала разговоры в городе, но я не знаю, кто были эти баллины.
– Я хочу знать, кто они были, – продолжал требовать Духовлад, – я должен пресечь подобные слухи раз и навсегда.
– Я, правда, не знаю, кто они были, – Сейвина повторяла, стараясь не навлечь гнев супруга ни на кого. Она прекрасно знала, что и не за такое можно было быть высланным из Балии.
Духовлад подошел к ней вновь и больно стиснул ее плечи руками, злясь уже больше именно на нее за непослушание.
– Мы условились однажды, что в обмен на жизнь людям ты и все твои сородичи навсегда отходите от их дел. Я выполнил свои условия и жду от тебя соблюдения моих требований, сколько бы времени ни прошло с тех пор. Разве это был не честный уговор? Разве речь шла о том, что можно изменить условия?
– Вполне честный, – вздохнула Сейвина, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно более искренне. – Нет, менять ничего не нужно.
Правитель Баллии успокаивался так же мгновенно, как и приходил в гнев. И сейчас он уже не злился, он убрал руки с ее плеч и спокойно сказал:
– Я рад, что ты так быстро признаешь свою неправоту. Разумность всегда была одним из твоих самых сильных качеств.
Как удачно было, что Сейвина до сих пор сидела спиной к нему, потому как от этих слов она неприязненно поморщилась. А Духовлад между тем развернулся и пошел прочь из комнаты, и он бы уже вышел, если бы Сейвина не остановила его новым отчасти нерешительным вопросом.
– Духовлад, разве ты любишь меня еще?
Он повернулся к ней. Она встала со стула и посмотрела прямо на него.
– С тобой все в порядке? Ты не заболела? – Он спросил, однако, не слишком заботливо, скорее раздраженно, – Разумеется, люблю. – Так же раздраженно ответил Духовлад. Затем он усмехнулся уже более снисходительно: – Поверь, если бы не любил, мы бы давно не были вместе. Вспомни только, скольким я поступился, чтобы ты стала моей женой.
– Я прекрасно помню. Однако столько времени прошло, и говорят, что с годами быт съедает чувства.
– Говорить можно все, что угодно. Зачем ты повторяешь за другими их глупости? Мне совершенно не ясен смысл этих слов. Да и какими вообще должны быть чувства, чтобы быт или время могли их стереть?
Неприятный осадок от начала разговора сразу сгладился, и Сейвина была рада, что задала последний вопрос.
Духовлад сделал было шаг прочь, однако еще раз повернулся к ней и сказал:
– Ты слишком много времени проводишь дома. Проводи больше часов на улице. Это одиночество и скука заставляют тебя требовать снова и снова заверения в любви. Вообще, все женщины именно поэтому задают эти вопросы изо дня в день. Мужчине, который занят делом, и в голову не придет спрашивать подобное. Разве я спрашивал тебя когда-либо об этом? И не спрошу. Ведь я знаю ответ.
На этом Духовлад вышел из библиотеки. Сейвина улыбнулась про себя его словам: как он мог знать ответ, если даже она уже не была ни в чем уверена. Вскоре она тоже пошла в свои покои, ведь и правда пора было собираться на празднование к Хотену и Нежане.
Родоград, главный город Радии, был наполнен тревожными и скорбными вестями: в первой же битве их войска были разбиты, особенно много воинов полегло при переправе через горы. Но и это была еще не самая тягостная весть; молва распространялась скорее, чем ветер, и уже было невозможно скрыть, что Велибор пропал прямо из своего воинского стана. Слухи ходили один более несбыточный, чем другой, и уже трудно было разобрать, что же произошло на самом деле.
Во дворце советники вновь собрались; в минувшие два дня они постоянно собирались, но ни к чему путному прийти не могли, так как у них было слишком мало сведений, а те, что были, были слишком мутными и более походили на вымысел. В этот раз, однако, Добронег держал в руках письмо, и руки его немного дрожали. Никто не читал его еще, потому все с нетерпением ждали, когда Добронег сообщит им, что за вести к ним пришли на этот раз.
– Поистине весьма чудное письмо получил я сегодня, – начал Добронег, теребя свою длинную седую бороду, – послание это за подписью… правителя Темного Замка.
– Некромант?! – воскликнули все сразу.
– Что ему нужно от нас? – в гневе спросил Ружик. – Нельзя верить ни единому его слову; говорят, он давно не человек.
– То, что он пишет, приходится брать на веру, – мрачно произнес Добронег. – Он пишет, что это он похитил Велибора из его стана. Это он устроил ловушку для наших ратей. Если бы не этот гнилой чернокнижник, чудь была бы уже отброшена назад в свои земли.
– Что он сделал с Велибором? – перебили его советники.
– Некромант заявляет, – продолжил Добронег, – что Велибор пока жив, однако сие может поменяться, ибо если мы не выполним его условия, он предаст Велибора мучительной казни, или же, что еще хуже, обратит его.
– Быть такого не может! – Зарычал Сбын. – Мы не допустим этого, правда ведь, Добронег?
– Именно это мы и должны сейчас обсудить, – отвечал терпеливо Добронег, – Некромант уверяет нас, что вернет нам Велибора живым и невредимым, если мы отдадим ему во владение наши южные горы со всеми приисками. Он также пишет, что если мы отдадим их по-добру, он все равно их захватит в ближайшие дни. Будто бы у нас нет выбора.
– Другими словами, мы все равно потеряем эти земли, однако у нас есть возможность спасти Велибора? – переспросил Ружик.
– Кому вы верите, – встрял Сбын, – Чернокнижнику? Некроманту? Его слово ничего не стоит! Отдадим ему земли, а он все равно обратит Велибора. Нет, это его очередная хитрость. Вспомните, что он провернул еще два дня назад? Обманом заставил наши рати пойти прямо в руки чуди.
– Ты предлагаешь не оставить Велибору возможности выжить? – спросили другие советники.
– Я ничего не предлагаю. Однако идти на поводу у чернокнижника – не тот путь, который бы выбрал Велибор, будь он здесь.
– Мы могли бы собрать новую рать и отправить ее на Темный Замок, чтобы вызволить Велибора. – Сказал задумчиво Ружик
– Да где же ты соберешь эту рать? На севере нас разгромили, нам туда нужно силы бросать, иначе не будет больше Радии.
– Но Некромант все равно намерен захватить наши южные земли, так почему не отдать их ему сейчас в обмен на жизнь нашего правителя? – не унимался Ружик.
Добронег все это время печально смотрел, как спорят советники, стараясь не вмешиваться.
– Как же он их захватит? – засмеялся Сбын, – у него, что собраны войска? И где он их мог собрать? Он преднамеренно запугивает нас, пытается даром заполучить наши ценные земли. Я говорю, нельзя ему отдавать их, нельзя ему верить.
– Если все так считают, что же тогда, у Велибора нет ни единой надежды на спасение? – спросил укоризненно Ружик.
Все в ответ потупили взоры.
Добронег уныло побрел в свои покои после совета; после всего ему казалось, что он еще никогда не чувствовал себя столь разбитым, а ведь ему столько пришлось увидеть на своем долгом веку. В переходе он столкнулся лицом к лицу с Зорицей, матерью Велибора. Это была полноватая круглая женщина, и раньше выглядевшая много старше своих лет, а сейчас совсем подурневшая.
– Есть ли какие-то вести о моем сыне? – с надеждой в голосе заговорила она, – прошу, не томи меня.
– Матушка, пройдем скорее ко мне, ни к чему обсуждать это здесь, где нас услышат.
Когда они оказались в его покоях, Зорица ринулась к Добронегу и чуть было не вцепилась в его бороду:
– Говори! Говори! – вскричала она отчаянно.
– Матушка, его схватили в плен, и требуют непомерный выкуп. Мы не сможем ничего сделать.
– Что за выкуп такой, что мы не можем его собрать? – вопросила Зорица, – я заставлю весь наш род отдать все, что у нас есть, мы соберем любую сумму. Ради Велибора никто не поскупится.
– Если бы дело было только в деньгах, – печально вздохнул Добронег, – но враг просит отдать ему наши самые богатые земли. Велибор бы никогда не пошел на это. Боюсь, ничего нельзя сделать.
– Что же будет с моим сыном? Он будет гнить в темнице?
– Хуже. Или, быть может, лучше. Ему уготована казнь.
Теперь женщина не вскрикнула, и даже не потеряла сознание. Ум ее не мог постигнуть неотвратимость такого исхода. Она не могла двинуться с места, ей казалось, что сейчас Добронег непременно скажет что-то еще, что полностью опровергнет его же предыдущие слова, и все наладится, а Велибора вызволят из плена. Но он молчал.
– Ведь это мой второй сын. Я не могу потерять второго сына. – Промолвила наконец она.
– Я знаю, знаю… – отвечал советник, опуская глаза, – Но мы не можем вести переговоры с врагом, ему веры нет. Он наверняка обманет нас, и все будет впустую. Да и мы сейчас в таком положении, что не можем разбрасываться владениями. На севере наши земли грабят чудские захватчики, наша главная цель сейчас дать им отпор, нельзя разорвать наши земли на куски, иначе от Радии ничего не останется.
Когда Зорица ушла, Добронег упал в кресло и закрыл глаза. У него духу не хватило сказать ей главного: казнь была лучшим из того, что Некромант мог сделать с Велибором.
Через два часа Сейвина и Духовлад уже были в доме старшего советника правителя Хотена и его невероятно стройной и легкой супруги Нежаны, которые встречали гостей у входа, по традиции, на лестнице, ведущей внутрь. Они праздновали годовщину своего брачного союза. Платье Нежаны было словно соткано из воздуха: настолько невесомым казался подол и лиф из тончайшего шелка. Хотен, и без того непривлекательный, с закрытым взглядом и сжатыми чертами лица, на фоне прекрасной жены совсем терялся.
В Баллии большинство со временем рано или поздно находили свою родственную душу и заключали брачные союзы: мало кто готов был встретить вечность в одиночестве. Дети редко рождались и быстро вырастали, потому родители вновь оставались одни – такой уклад жизни был типичен для баллинов. Здесь на праздновании тоже были только пары, особенно в начале праздника это бросалось в глаза: по прошествии времени пары разбились, и женщины стали болтать без умолку друг с другом, поделившись на группы, равно как и мужчины, которые также что-то оживленно обсуждали друг с другом. Сейвина быстро передвигалась от группы к группе, со всеми обмениваясь любезностями, сама же на деле старалась не пропустить ничего любопытного в разговорах женщин. Однако тему войны никто не поднимал; она, разумеется, понимала, что это было бы странно, ведь все, что касалось людских дел, никогда не обсуждалось в Баллии, во всяком случае, открыто, однако надеялась, что у самых легкомысленных язык все-таки развяжется.
Как раз тогда, когда Сейвина заметила на себе пристальный взгляд Духовлада, следившего за ней издалека, до ее локтя кто-то дотронулся. Обернувшись, она увидела Велеса, своего старинного друга. Он ничуть не изменился с момента их последней встречи, подумала она. Невысокий, но крепкий, он выглядел все так же потрепанным силами природы: кожа его была загорелой до красноты, оттого казалась сухой и морщинистой, а сам он выглядел постаревшим, словно он давно был человеком. В противовес всем этим неухоженным чертам глаза его были необыкновенными, с чуть раскосым разрезом, такого теплого зеленого оттенка; они грели; от них невозможно было отвести взор.