Я никогда не гулял в Волгограде, и потому трёхчасовой крюк показался мне незначительным. Чего уж, где двадцать четыре часа за рулём, там и двадцать семь, зато: «Родина мать не забудет». Гнал я с Эльбруса через Пятигорск и Элисту. За неделю, проведённую вне столицы, привычка везде расплачиваться телефоном так и не пропала, наличных при мне не было, все лаве на карте.
Начало июля, степь. На небе, сами понимаете, ни облачка, только звезда по имени Солнце. На торпеде плавится айфон, термометр мечется: 44-45-44-45, но кондей молчит, кондей для слабаков. Мне хотелось хорошенько пропотеть, чтобы к вечеру остыть в прохладной волжской воде. До Элисты оставалось двести километров, когда в лобовое стекло пришёлся первый удар. Хрусть. По стеклу растеклась и тут же застыла зеленовато-желтая мякоть. Саранча. Хрусть-хрусть-хрусть. Снова и снова кузнечики-переростки бомбили меня, как фашисты Сталинградскую переправу (ага, я ещё не доехал, но псевдофлешбеки уже начались). Через пять километров омывайка закончилась, и дворники тупо размазывали саранчатину.
Впереди виднелась заправка, а возле – местный энтузиаст, торгующий из багажника стеклоомывателем. Налички у меня, естественно, не оказалось, тип же принимал только в черную, даже на перевод не согласился, молча покачав головой. Вот и пришлось мне брать ту же бодягу на заправке, в три раза дороже, зато с сертифицированной отдушкой бабл-гам. Вытерев остатки саранчи, приведя в порядок дворники, зарядив бачок автомобиля и разрядив свой, я вернулся на трассу. На жаре бабл-гам отдавал пережженым сахаром, как из автомата со сладкой ватой. Вспотевшие ладони липли к рулю, задница затекла, короче – все 33 удовольствия. От камеры до камеры я несся, как сумасшедший, пока в зеркале заднего вида не замерцали красно-синие огоньки. Убрав ногу с газа, я в очередной раз пожалел об отсутствии налички, но стражи порядка спешили не по мою душу, на горизонте взвивался столб чёрного дыма. Через минуту я увидел в кювете перевёрнутую машину, вокруг огни скорой и обогнавшей меня полиции.
