Пролог
Павел Петрович Троянов глянул в окно. Сгущались сумерки, и было совершенно очевидно, что ничего в своем кабинете он больше не высидит. Никто ему не позвонит. Пора было ехать домой.
Павел Петрович откинулся на спинку кресла и стал мысленно перебирать события уходящего дня. Гнетущая, слепая тревога оплела воспоминания об этих событиях. Она прорастала, как молодая трава сквозь асфальт, хотя казалась совершенно беспричинной: асфальт прочен, недавно закатан и не может дать ни малейшей трещины.
Откуда она – эта тревога?
Павел Петрович выстроил все события в хронологическом порядке.
Утром он был с женой. Жена стареет. Глупости, глупости. И все-таки. Уже не верится, что когда-то – невероятно давно! – она была нежной Леночкой с тонкими руками и звонким голосом. Хотя нет, только сегодня утром в ней проклюнулась та, прежняя, девушка. Когда он спросил, какой тариф сотовой связи ей купить, она выругалась и резко ответила: «Купи мне, Паша, тариф „На счастье“!» Он не понял: «Чего?» А она добавила: «А себе купи тариф „Тормоз“, с почасовой тарификацией». Но тут же снова превратилась в бессмысленный и ничего не желающий, раздражительно колыхающийся студень. Такой Павел Петрович и видит ее ежедневно.
Что было потом? Звонки по делам фирм, совещание в офисе, разговор с тем интеллигентишкой, который, наверное, до сих пор трясется. Прижучить бы этого очкарика. Да ладно, не стоит. Лучше дать очкарику охрану. Только ведь он на какую угодно не согласится. Если поручить дело Кабаргину, начальнику охраны, то от очкарика останутся рожки да ножки. Кабаргин привык с животными работать и до сих пор никак не может перейти от прежнего своего стиля поведения к человеческому. Но работник он, конечно, хороший.
Есть ли проблемы? Да, проблемы есть. Особенно с тех пор, как сменился директор цирка. А старый, Тлисов, до сих пор всего боится, думает, если он шевельнет хоть мизинцем, то его немедленно посадят. Проблем нет только у покойников. Вот потому ему и не хочется, именно с этой точки зрения, чтобы проблем не было вообще.
Что еще? Откуда эта дрожь, холодящая холеное сытое тело даже здесь, в теплом и уютном кабинете, в теплом и уютном кожаном кресле? Как будто эта дрожь – частица того осеннего хаоса, который бушует за окном, раскачивая и раздевая деревья под окном офиса. Из-за чего? Из-за звонка ушлого негодяя, забравшего немерено власти и решившего, что ему все позволено? Этого… как его… Забыл фамилию, что ли? Да нет. Можно ли забыть?
Наглая шавка. Выпустили его по амнистии из тюрьмы, он и возомнил, что стал всемогущ. И погоняло-то он себе выбрал дурное: Мандарин. Еще бы Ананасом или Киви назвался. Хотя нет, Киви – это какому-нибудь грузину больше подходит, Киви-Гиви. Ишь, Мандарин он, ничтожество расписное…
В пору своей молодости Павел Петрович таких шавок мигом ставил на место. Но тогда, в молодости, кровь текла по жилам упруго, пульсирующе, ярко, а не расползалась тусклыми конвульсиями умирающей ящерицы. Хотя ему и сейчас всего сорок пять… Наверное, он из-за жены чувствует себя таким древним. Впрочем, это легко поправить. Кабаргин, вероятно, уже позаботился о том, чтобы надлежащим образом заполнить досуг своего босса.
Троянов поднялся из кресла. Часы четко отбомбили восемь, и тут же раздался звонок, уведомивший Павла Петровича, что машина ждет его у выхода из административного корпуса комбината, которым владел Троянов, а охрана стоит за дверями кабинета. Троянов открыл дверь, тяжело вздохнул и подумал: это все из-за того, что пришла ранняя осень, а она всегда тягостно действует на него, далеко не самого чувствительного человека. Вот и накатила беспричинная тоска, тревога, закопошились скверные предчувствия, похожие на могильных червей… Нет, стыдно ему, столь крупному бизнесмену, по совместительству авторитету по прозвищу Тройной, идти на поводу у детских тревог!
Но… только ли предчувствия это?
Поймав на себе удивленный взгляд личного охранника, всегда бывшего при нем и в самом деле ожидавшего босса за дверями, Павел Петрович понял, что последнюю фразу он произнес не про себя, а – вслух.
Охранник, он же руководитель трояновской секьюрити Виктор Кабаргин, был в самом деле немного озадачен выражением грусти, разлившимся по толстому, малоподвижному лицу босса. Павел Петрович был явно не в себе.
– Ничего, Виктор, – бросил Троянов охраннику. – Устал я что-то сегодня. Кстати, ты сделал, что я велел? Насчет нашего умника, чтоб к нему охрану приставили?
– Да, Павел Петрович, все как ты сказал. Деньги я передал Павлову.
– Значит, все в порядке?
– Да.
– Ну хорошо. Пускай получает свою охрану. Все-таки нам нужно охранять его, чтоб все было путем. Курица, несущая золотые яйца… Тут ничего не скажешь. А эта баба… как ее…
– Охотникова?
– Да, она в самом деле такая крутая, что ли? Или болтают?
– Я наводил справки. Все нормально. Главное, что очкарик на нее сразу же согласится. Все-таки…
– Ладно! Хватит болтовни. Поехали.
– Да, Павел Петрович. Сейчас поедем домой. То есть – на вторую квартиру. Кстати, сегодня без разницы, куда ехать, потому что твоя жена, Павел Петрович, умотала к тетушке в Питер.
– Когда?
– Сегодня днем.
– А-а, ну да. Поехали домой.
– Да, Павел Петрович, – ответил тот, накидывая на плечи босса пальто.
– Что, все чтиво свое штудируешь? – кивнул на свернутую трубочкой «желтую» газету в мощной руке Виктора Троянов. – Эх ты… дрессура! Нет бы нормальную литературу почитать, а ты всякий «желтяк». Образовываться надо, Витя. С людьми работаем, а не с тиграми.
– С тиграми тоже приходится. Да, по мне, лучше тигры и крокодилы, чем такая тварь, как человек. Тигров, не поверишь ли, жалко было… А человека – ни разу еще.
– Мало ли что… Очеловечивайся, Витя. Возьми что-нибудь хорошее почитать. А то ты порнушные комиксы листаешь да анекдоты про слонов.
– Да, босс, – привычно ответил охранник. – А газеты отчего ж не почитать? Там анекдоты смешные.
Они вышли из здания. В лицо подул ветер. Он не был холодным, но Троянову почему-то показался пронизывающим.
– Классику бы, что ль, почитал, – устало продолжил тему Павел Петрович, – Булгакова там, Чехова. У Чехова есть рассказ «Каштанка», там про цирк, все ж тебе ближе.
– Да я читал. В училище еще, по программе. Чего-то там про мертвые туши и Собакевича. Про живодерню, что ли…
Троянов тяжело вздохнул после этого экскурса своего подчиненного в классическую литературу и, придержав рукой распахнутую перед ним Виктором заднюю дверь «Мерседеса», нырнул в теплый и уютный салон. Непогоду отсекло как ножом, и Павел Петрович удовлетворенно откинулся назад, прищелкнув пальцами:
– Витя! Дай это… ну… да. – Он выхватил из руки телохранителя плоскую фигурную фляжку с коньяком и отхлебнул хороший глоток. Потом еще и еще. Блаженное тепло и спокойствие потекли по телу бизнесмена. Он отдал Виктору коньяк и уже расслабленно выговорил:
– Ну, ты, Виктор, давай не молчи как чурбан, расскажи что-нибудь, ты же знаешь, что я не люблю в тишине ехать. Тишина, она давит, а это и для пищеварения плохо, и вообще – для нервов. А все болезни, если ты не знаешь, от нервов проистекают.
– А что ж мне болтать-то? – отозвался Виктор, садясь за руль. – Тебя вот она развлечет.
Павел Петрович повернул голову и в углу салона увидел девушку, одетую легко, не совсем по сезону. На ней было довольно короткое платье, туфли на шпильках, а в тонких руках она держала несколько апельсинов.
Виктор добавил:
– Она-то развлече-о-от. Она языком трепать горазда. По-всякому, знаешь ли, им работает… Кстати, она еще и мастер спорта по карате. Любого мужика завалит, если что. Наша школа…
Девушка, о которой шла речь, пошевелилась. Апельсины словно засветились в ее руках нежно-оранжевым светом. Заметив на себе взгляд Троянова, она с невероятной ловкостью пожонглировала этими апельсинами и произнесла чуть нараспев:
– Меня зовут Виктория, что с латинского переводится как «победа». Ваша победа, Павел Петрович.
– Специально под тебя, Петрович, подбирал, – заметил Кабаргин. Она из наших, свеженькая еще, так что разомнет тебя по полной программе. Мы, Павел Петрович, пока тебя ждали, с Викой анекдоты читали в газетке. Она один очень смешной вычитала.
– Ну так расскажи. – Троянов полузакрыл глаза, лишь краем уха улавливая то, что говорит ему Виктор. Виктор и Виктория… Кстати, последняя пододвинулась и начала виртуозно массировать ему затекшую шею. И откуда только узнала, что у него к вечеру затекает шея. Наверное, Кабаргин сказал.
Охранник вел машину и, время от времени хмыкая собственным словам, рассказывал:
– Ну, это… стоят на стоянке рядом два «мерина» «шесть ноль ноль», а рядом два отруба стоят конкретных… хозяева «меринов», «новые русские». К ним подходит мужичонка этакий невзрачный и говорит: «Спорим, мужики, что я на своем „запоре“ проеду на скорости между вашими тачками и не задену их?» Ну, те смотрят на мужичонку, на его «запор», на расстояние между «меринами», которые рядышком стоят, и хмыкают: «Ну, типа, согласные мы. На пять штук баксов спорим. По рукам, значит?» – «Идет», – радуется мужичонка. «Запор» на скорости вминается в «мерсы», естественно, между ними не проскакивает и разбивает «мерсам» все, что можно. «Новые русские» смеются: «Ну, мужик, попал ты на бабки конкретно. А чего ты вообще такой довольный?» – «А ничего. Я во-о-он с теми братками, – и кивает в сторону, – поспорил на двадцать штук баксов, что разобью в хлам ваши тачки, а вы смеяться будете».
Закончив рассказывать анекдот, охранник, сидящий за рулем трояновского «Мерседеса», привычно хмыкнул, а Павел Петрович после некоторой паузы произнес:
– Анекдот из серии «Здравствуй, дерево». Как говорится, смеяться следует после слова «лопата». Ладно, будем считать, позабавил. Вот и дома практически уже.
«Мерседес» свернул в арку массивного претенциозного дома в духе типичной безвкусной «новорусской» архитектуры. Виктор кашлянул, открыл было рот, верно, для того, чтобы рассказать очередной анекдот, но в тот же момент поперхнулся на полуслове и, выругавшись, рванул руль в сторону… Завизжали шины, машину отчаянно тряхнуло, она проскрежетала крылом по стене арки и остановилась.
– Ну, сука! – рявкнул водитель. – Щас я его вздрючу, падлу! – И он полез из машины через правое кресло.
– Что это он… – тревожно выговорила Вика.
Павел Петрович очнулся. Разъяренный Виктор уже вылезал из машины навстречу… нет, не владельцу анекдотического «Запорожца», а «Москвича». Упомянутый автомонстр отечественного производства, пробороздив по правому крылу «мерса», в то время как о стену арки изуродовалось левое, сиротливо застыл, въехав в проем какой-то двери и соответственно эту дверь проломив.
– Та-а-ак! – злобно протянул Троянов, с которого мгновенно слетела дремота. – Накаркал ты своими анекдотцами, Витюша. Это… как тебя… телка! Ты ж, типа, по карате… завалишь любого, так? Ну вот и иди – помоги тезке.
Тем временем Виктор, зарядив в воздух ужасающую матерную фразу, пошел на владельца «Москвича», который стоял у стены, глядя, как с двух сторон на него надвигаются люди Троянова – Кабаргин и Виктория.
– Ну, ты, мужик, попал! – повторил фразу из анекдота озлобленный Виктор. – Ну-у, ты-ы…
Больше начала ему сказать не удалось. Кабаргин наступил на сухую ветку, и она щелкнула, разламываясь. Быть может, щелкнула и не ветка. Даже наверное – не ветка. Потому что Виктор подался вперед всем телом и взмахнул руками. А потом что-то вторично щелкнуло, но уже без всякого участия оставшейся лежать на земле ветки, и Виктор упал.
Девушка Виктория, владеющая карате, изогнулась всем своим гибким прекрасным телом, но при всем ее искусстве избежать пули оказалось делом невозможным. Пуля настигла ее в тот момент, когда она открыла ротик в беззвучном вопле, и тут же поймала им смертоносный кусочек металла. Виктория умерла мгновенно.
Убийца переступил через трупы хладнокровно застреленных им людей, приблизился к «Мерседесу» и, распахнув дверь со стороны Троянова, вскинул пистолет. Выстрелов не слышал и сам киллер – в тот момент, когда пули прошили тело не успевшего ничего понять Павла Петровича, в арке страшно завыл ветер. Рванулся, как бродячий пес на кусок упавшего с балкона сырого мяса, обглодал все звуки, все короткие предсмертные стоны и хрипы Павла Петровича – и, завернув их трубочкой, словно газету, которую недавно держал в руке Виктор, вынес на простор шумного города. Кто-то жутко завизжал в стороне – наверное, проходящая мимо бабулька, подслеповатыми глазами увидевшая в арке вечернюю сказку не для малышей.
Киллер произвел контрольный выстрел в голову бизнесмена Троянова и еще один выстрел в висок авторитета Тройного – два выстрела в одну и ту же голову, – затем бросил пистолет на землю рядом с трупами Виктора и Виктории. А потом наклонился и подобрал… нет, не пистолет, только что им выброшенный, а газетку с несмешными анекдотами про «новых русских».
– Почитаю в свободное время, что ли, – пробормотал он и, надвинув на лоб черную вязаную шапочку, длинными шагами ушел вслед за унесшим звуки расстрела ветром, кувыркающимся в ворохах опавших листьев.
Глава 1
Явпилась глазами в экран моего домашнего кинотеатра, наблюдая за захватывающими кадрами нового французского фильма «Видок» с Жераром Депардье в главной роли. Фильм в самом деле впечатлял, тем более что – в отличие от аналогичных забойных блокбастеров американского производства – все было снято на редкость правдоподобно и достоверно, вплоть до широких желтозубых улыбок. Ибо в девятнадцатом веке такая бытовая мелочь, как отбеливающая зубная паста, еще не была изобретена.
Тетушка вошла в комнату так же бесшумно, как если бы она была кошкой. Кстати, о семействе кошачьих. Не далее как позавчера она ввела в нашу доселе тихую квартиру непонятное существо, представлявшее собой нечто среднее между клубком пряжи на ножках и непомерно разросшимся хомячком. Существо было задекларировано как котик. Этим котиком тетушка утоляла жажду общения с братьями нашими меньшими и реализовывала клондайки нежности, накопившиеся у нее с давних времен. Котика звали то ли Тема, то ли Тима, и он обладал удивительной способностью все сшибать и демонтировать. Это касалось и громоздких вещей типа гладильной доски вместе с утюгом на ней, которые котик Тима-Тема не мог сдвинуть, казалось бы, по определению.
По внедрении в дом живой твари тетушка стала притихшей и умиротворенной. Передвигалась по квартире совершенно бесшумно, с Темой-Тимой на руках. Хотя по отдельности они представляли собой удивительно шумные единицы, что тетушка со своими рассуждениями о настоятельной необходимости моего скорейшего замужества, что котик, существо невероятного аппетита и невероятных же моторных качеств. Но в полном соответствии с законами арифметики минус на минус дает плюс: два шумных существа, объединившись, дали в результате совершенную тишину.
– А, фильм смотришь? – спросила тетя Мила. – Что за фильм-то? С Депардье? Это где он играет метрдотеля у какого-то принца…
– Нет, – ответила я, – это другой. Тут он играет начальника полиции Парижа Франсуа Видока.
– Ага, – кивнула тетушка, – вспомнила. Это где убийца – журналист?
До меня сразу не дошло, что она, собственно, сказала. А когда дошло, то я, невольно выругавшись, выключила фильм и повернулась к любезной родственнице со словами:
– Ну, спасибо, тетушка, просветила. Это как в анекдоте, да? «Хорошая книга, никогда не угадаешь, кто во всем виноват. Почитай обязательно, не пожалеешь. Я только на предпоследней странице догадался, что убийца – парикмахер». Большое тебе спасибо!
– А что такого? – выговорила тетя Мила. Потом несколько смутилась и, погладив Тиму-Тему, добавила: – Просто я уже видела этот фильм.
– Да я поняла…
– Ты, Женя, не расстраивайся, – отозвалась она. – Ничего страшного, честное слово – ничего страшного. Между прочим, этот Видок стал прототипом для бальзаковского Вотрена.
– Очень за него рада, – буркнула я.
– За Вотрена?
– И за Бальзака тоже. Ну, тетушка, благодаря твоим стараниям я теперь свободна, у меня появился лишний час. Надо посвятить его себе, любимой.
– Да, конечно, конечно, – отозвалась она. – Ты, Женя, вообще странный человек: то развиваешь бурную деятельность и не спишь по нескольку ночей кряду, то, знаешь ли, лежишь на боку и совершенно ничего не делаешь. Даже я вот меньше похожу на старуху, чем ты в такие моменты.
– Опять пошла агитация в пользу физкультуры и спорта… – вяло отозвалась я. – «Главный академик Иоффе доказал, что чай и коф-фе вам заменят спорт и проф-фи…»
– «…лактика», – договорила тетя. – Кстати, Женя, как тебе этот котик? Он у нас уже два дня живет, а ты до сих пор не сказала, что о нем думаешь.
– Да я о нем не думаю, – отмахнулась я. – Я вообще животных не люблю. Котов там всяких, псов… крокодилов-бегемотов.
– Ну, еще бы ты сказала что-нибудь другое… – разочарованно сказала она.
Я встала, извлекла DVD-диск с «Видоком» и со вздохом уложила его в коробочку. Котик мяукнул, вырываясь из рук тети Милы, и вскарабкался на портьеру. Сделал он это с врожденным мастерством профессионального верхолаза.
– Ох, не люблю я эту живность… – уныло повторила я.
И в ту же самую секунду раздался телефонный звонок.
* * *
Тетушка взяла трубку и произнесла почему-то басом, хотя у нее всегда был вполне нормальный женский голос:
– Алло! Да. Добрый вечер. Евгению Максимовну? Одну минуту. Тебя, Евгения Максимовна, – протянула она мне трубку.
– Слушаю, – сказала я.
– Здравствуйте, Евгения Максимовна, – зазвучал в трубке весьма тонкий, даже чуть писклявый, но, несомненно, мужской голос. Такими голосами, говорят, обладали евнухи в сералях.
– Добрый день, – сказала я, и в ту же секунду чудесный котенок Тима-Тема прыгнул с портьеры прямо мне на плечи. Я аж присела. – С кем имею честь?
– Меня… гм… зовут Федор Николаевич, – представился звонивший. – Федор Николаевич Нуньес-Гарсиа.
– Простите?
– Нуньес-Гарсиа, – терпеливо повторил Федор Николаевич. – Вы, может быть, слышали обо мне или… Словом, я директор тарасовского цирка. А моя фамилия, как вы сами понимаете, испанского происхождения. Моя мать – испанка, которую привезли из Мадрида в конце тридцатых, когда там шла гражданская война. Ну, как мать знаменитого хоккеиста Харламова. Правда, по паспорту я – Лаптев, но я предпочитаю именоваться Нуньес-Гарсией, потому что я не только администратор, но еще и выступаю в качестве дрессировщика. Точнее, выступал до недавнего момента. Хищные звери – это мой конек, – сообщил мой собеседник, невольно скаламбурив.
– Прекрасно, – пробормотала я. – Но видите ли, уважаемый Федор Николаевич, я не поняла сути. Что вы от меня хотите?
– А, это да, это – да. Евгения Максимовна, нам нужно встретиться. Мне рекомендовали вас как прекрасного специалиста в своей области, и я хотел бы сотрудничать именно с вами.
– Ну хорошо, – кивнула я. – Давайте встретимся. Где вам удобнее?
– Мне удобнее в своем кабинете, – отозвался он. – Дело в том, Евгения Максимовна, что в настоящее время я предпочитаю не высовываться никуда, да и… Словом, и не телефонный это разговор.
– Значит, в вашем кабинете? – переспросила я.
– Да, у меня, на улице Слонова. Правда, замысловато: цирк на улице Слонова? Кстати, скоро я привезу в город замечательную программу со слонами. Индийскими. Если, конечно, доживу до нее. – Далее послышался трубный звук, какой издает полузасоренная раковина, всасывающая воду, а за ним прозвучало пояснение: – Это у меня насморк, извините.
Ссылка на насморк, данная в тесном соседстве с пессимистической фразой «если доживу…», меня впечатлила. Я отозвалась:
– Хорошо, Федор Николаевич. Мне приехать прямо сейчас?
– Желательно, – промолвил он. – Адрес: Слонова, 81, городской цирк…
– Благодарю вас, я знаю, где находится цирк. Недавно там была на концерте Нильды Фернандеса и Бориса Моисеева. Вы лучше объясните, как мне найти ваш кабинет.
– О, это очень просто, – сказал Федор Николаевич. – Решительно просто. Я предупрежу охранника на входе, и он вас проведет. Потому что в цирке все так запутано, что даже я порой не могу разыскать собственный кабинет. Я же всего второй год директором, а рассеянность у меня еще та… Сосредоточиться могу только со зверями. Зверь же не станет медлить: пасть разинет да и откусит что-нибудь, стоит только зазеваться.
– Понятно, – сказала я, – откусит. Но мне не хотелось бы, чтобы мне что-нибудь откусили.
– Словом, вы приедете?
– Да, – ответила я и положила трубку.
– Ну что? – сказала тетушка. – Кто звонил? Я слышала, там какой-то кудахтающий и бултыхающийся голос проклюнулся. Так, наверное, заговорила бы бочка, до половины наполненная огуречным рассолом.
– М-да, дорогая тетушка, у тебя никогда не хромало образное мышление, – мрачно отозвалась я. – Между прочим, тут нарочно не придумаешь: не успела я выразить свое неудовольствие окружающей меня флорой и особенно фауной, как позвонил и попросил о встрече не кто-нибудь, а директор нашего цирка, он же – бывший дрессировщик.
– Директор цирка? – переспросила тетя Мила. – Тлисов, что ли? Он же, по-моему, не дрессировщик, а работал в эксцентрическом жанре. Клоун то есть.
– Не знаю, о каком клоуне Тлисове ты говоришь, но звонил совсем другой человек. Этакий мачо с фамилией чуть ли не Васко да Гама.
– Васко да Гама?
– Шутка. Фамилия его – Нуньес-Гарсиа. Представляешь?
– И он – директор цирка? – спросила тетушка.
– Директор.
– А куда Тлисова дели? Я точно знаю, что фамилия директора нашего цирка Тлисов. Когда я работала юристом, у нас были с ним дела. А, ну да! Тлисова же сняли – там какое-то нечистое дельце открылось. Совершенно верно. Значит, теперь вместо него директором… м-м… Гарсиа Лорка?
– Ты, тетушка, еще Гарсиа Маркеса вспомни, – улыбнулась я. – Лорка – это поэт. А нашего укротителя зверей и по совместительству директора цирка зовут Нуньес-Гарсиа. У него мать – испанка. А сам он, кажется, чудак…
* * *
Чудак с экзотической фамилией Нуньес-Гарсиа оказался высоким сухощавым человеком, чем-то напоминающим Жака Паганеля, только остригшего волосы и надевшего очки в не совсем типичной для него, то бишь для месье Паганеля, оправе. У Федора Николаевича был внушительный кадык, который во время разговора двигался вверх-вниз, и чем экспрессивнее говорил директор цирка, тем больше была амплитуда движений. Кроме того, длинное и сухое его лицо было оснащено внушительными, торчащими в стороны усами, которые не воспринимались слитно с обликом и казались накладными, хотя, бесспорно, были натуральными.
Когда я вошла, директор перебирал бумаги с такой поспешностью, словно они жгли ему пальцы. При моем появлении он дернул головой так, что очки свалились с переносицы, и проговорил:
– Я занят. Зайдите попозже. У меня, некоторым образом, посетители!
Я, откровенно говоря, юмора не поняла. Четко договаривались на определенное время, и вдруг извольте получить: занят он, посетители у него! А где они, посетители? Нет же никого, кроме меня. Собственно, я и есть «посетители». Только в единственном числе.
– Федор Николаевич… – решительно начала я. Кадык директора цирка заплясал, как ударник аппарата для вбивания свай.
– Вы ведь по поводу номера с эквилибристами? Номер зарезан, говорю вам, и попрошу обойтись безо всяких апелляций!
– В самом деле? – переспросила я. – Честно говоря, Федор Николаевич, меня не очень сильно волнует судьба номера, исключенного из программы. Мы с вами уславливались о встрече. Я Охотникова, мы говорили с вами по телефону буквально два часа тому назад.
Чудак директор откинулся в кресле назад и стал щуриться. Выражение его лица приняло откровенно комичные формы. Сам он, без сомнения, этого не замечал.
– Ах, простите, тут у меня маленькая запарка, – произнес он растерянно, а затем автоматически поднял трубку зазвонившего телефона и рявкнул со звенящими металлическими нотками в голосе: – Меня нет! Кто говорит? Говорит автоответчик! Все, на сегодня я закрыт! Вот ироды, – заговорил он, снова сменив тон, и повернулся ко мне, – нет никакого покоя. У вас, Евгения Максимовна, случаем, нет запасных ушей? А то мои отваливаются. От постоянных разговоров, звонков, требований разных дурацких…
– Перейдем все-таки к делу, – скромно напомнила я, поняв, что этот монолог может продолжаться довольно длительное время. – Я вас слушаю, Федор Николаевич.
– Да, конечно, конечно… Словом, Евгения Максимовна, я попал в совершенно непонятную ситуацию. Непонятную, по крайней мере, мне. Я… в такие ситуации еще не попадал, хотя жизнь у меня довольно богата впечатлениями. Я бывал на гастролях во многих странах мира – в Японии, Италии, Канаде, на исторической родине в Испании, наконец. Я многое пережил. Моя бывшая работа сопряжена с нервными встрясками – сами понимаете, постоянное соседство со свирепыми хищниками… Хотя лично мне звери давно уже не кажутся свирепыми. Я, в некотором роде, воспринимаю их не как существа, которые требуется укротить, а скорее как коллег по ремеслу, что ли. Я у них вроде как за главного, и все. Наподобие… дирижера у оркестрантов, что ли. Много лет работал… стаж… и вообще… Но, честно говоря, ни разу я не встречался со столь непонятными форматами дела, как то, в которое угодил я сейчас. Уф… вступление можно считать законченным.
«Да, для вступления более чем достаточно! – подумала я. – Однако этот тигриный дирижер весьма многословен, его полосатый коллега за это время не один килограмм мяса сожрать может. Причем – вполне еще живого мяса».
– Да, я вас слушаю, – как шаман заклинание, в который раз повторила я. Директор смерил меня пристальным взглядом, привстал за столом и, вытянув длинную шею, прошептал:
– Словом, Евгения Максимовна… на моих тигров кто-то охотится.
– Простите, – недоуменно произнесла я, – но мне не совсем понятно… то есть как это – охотится? Тут, кажется, не Индия и не Бангладеш, чтобы… Как это?
– Очень просто. Кто-то открыл сезон охоты на моих тигров. В самом что ни на есть буквальном смысле! То есть, конечно, не совсем буквальном, но… Понимаете, некие злоумышленники… гм… покушаются на моих тигров. А это очень дорогие существа!.. Не мне лично дорогие, хотя мне мои тигры, конечно, дороги, а вообще – по стоимости. Вам известно, Евгения Максимовна, сколько стоит один тигр? Нет? Так вот, стоимость одного тигра исчисляется даже не тысячами, а десятками тысяч долларов, понимаете? Короче, стоит он как хороший джип! – И директор уставился на меня пронзительным взглядом круглых глаз, верно, призывая к тому, чтобы я ужаснулась вместе с ним потенциальной возможности похищения тигров.
Но я не ужаснулась. Федор Николаевич, конечно, был наполовину испанцем, но менталитет у него был откровенно наш, русский: он долго запрягал, но быстро ехал – то есть сначала томил предисловиями и предысториями, а как перешел к собственно проблеме, то пустился в такой калейдоскопический опор, что я ничего и не поняла. Очевидно, уважаемый директор перескакивал с пятого на десятое, пытаясь донести до меня самые эмоциональные моменты своей проблемы. А была ли проблема?
– Вы не понимаете? – спросил он таким тоном, как будто он говорил самые обыкновенные и простые вещи, вроде что дважды два – четыре, а я никак не могла въехать.
– Простите, господин директор, но я действительно немного не понимаю, – сказала я с легким недоумением в голосе. – Наверное, ваше тревожное состояние объяснимо… но вы его пока не замотивировали. Что я должна понять? Что некто покушается на ваших тигров? Но тигр – не дитя малое и не девушка-институтка. И каким образом на них охотятся? Они же все, если мне не изменяет память, находятся в клетках и живут в тщательно охраняемых помещениях. Тем более тигр и весит прилично, такой охотничий трофей не спрячешь.
– Хорошо, – сказал директор. – Я, кажется, начал несколько… гм… чересчур экспансивно. Ну, это поправимо. Начну с самого начала.
И он стал рыться в своих бумагах с такой яростью, что я заподозрила фразочку «начну с самого начала» в самой что ни на есть печальной буквальности. Вот он вынет сейчас из стопки свидетельство о своем рождении и скажет: «Я, Федор Николаевич Нуньес-Гарсиа, урожденный Лаптев, родился, жил и вырос…»
Но нет. Бумаги, верно, служили у него неким громоотводом для чрезмерной его горячности. Потеребив бумаги, две-три из них разорвав в лапшу и разметав бумажный мусор в окрестностях мусорного ведра, Федор Николаевич заговорил более спокойно:
– Цирк наш – заведение весьма серьезное, и хоть деньги он приносит небольшие, тем не менее инвентарь и особенно животные стоят очень дорого. Были случаи, что работники цирка, конечно, не самые сознательные, списывали животных якобы по болезни или по смерти, а на самом деле продавали вполне живых и здоровых зверей какому-нибудь распальцованному Толяну или Коляну в личный зоопарк. По бросовой цене. Понимаете?
– А, к примеру, если бы какой-нибудь «новый русский» захотел приобрести у вас животное, вы могли бы продать ему? – спросила я, вспомнив, как один мой знакомый купил себе в бассейн маленького крокодила родом с Нила и забавлялся тем, что выпускал его в тот момент, когда в воде плескались его гости. И потом забавлялся, наблюдая за тем, какая воцарялась паника. Милый человек…
Федор Николаевич насупил лоб.
– Продать… гм… – произнес он. – В принципе такое возможно, конечно, просто не очень желательно. Не люблю я всяких толстосумов. Впрочем, это мои личные симпатии-антипатии. Евгения Максимовна, я работаю на посту директора год, и за все это время подобные купли-продажи не проводились. Вот так. Старый директор, Андрон Ильясович Тлисов, был снят за некие злоупотребления, быть может, при нем что-то наподобие и случалось. Но в мое директорство никаких злоупотреблений! Не было, да-с! – горделиво повторил мой собеседник, раздувая ноздри.
– Но я все-таки еще не посвящена в суть проблемы, – сказала я. – В чем дело-то? Вы наводили обо мне справки, прежде чем позвонить, вы меня пригласили, а значит, готовы потратить деньги на мои услуги, но тем не менее сути проблемы не излагаете.
– Хорошо, – сказал директор. – сейчас я перейду к сути. Понимаете, у меня пропал тигр. Как провалился сквозь землю! В общем, представляете, что значит украсть из запертой клетки хищное животное массой около пятисот килограммов? Да так, чтобы не осталось следов? Нет, вы не представляете!
– Не представляю, – машинально повторила я.
– Более того, у четырех животных обнаружены следы тяжелого отравления, – продолжил директор. – Но работник, который кормит тигров, клянется и божится, что не давал им ничего, что выходило бы за рамки их обычного рациона. Я ему верю. Это старый испытанный работник, он в цирке около сорока лет, и никогда не позволил бы себе издеваться над животными. У него – его фамилия Чернов – нет семьи, и тигры ему вместо детей.
- Гори все синим пламенем
- Дублерша для жены
- Экстрим по праздникам
- Я больше не шучу
- В объятиях бодигарда
- Длинноногая мишень
- Презент для певицы
- Казусы частного сыска
- Пока гром не грянет…
- Одна из нас лишняя
- Неслучайный свидетель
- Плейбой и серая мышка
- Девять жизней частного сыщика
- Телохранитель класса люкс
- Фиктивный бойфренд
- Бес в ребро
- Ядовитая паутина
- Медовый месяц под прицелом
- Продавец интимных тайн
- Самая честная мошенница
- Криминальные сливки
- Вприпрыжку за смертью
- Пятница, тринадцатое
- Сын крестного отца
- Я тоже стану стервой
- Посланница небес
- Прыткая особа
- Покой и не снится
- Закон стеклянных джунглей
- Чертовски весело
- На всю катушку
- В духе времени
- Семь убийц и одна девушка
- Бриллиантовый дождь
- Сентиментальный убийца
- Сердце красавицы склонно к измене
- Чудо перевоплощения
- Девочки с большой дороги
- Девушка с береттой
- Искусство перевоплощения
- Клеймо роскоши
- Волшебная палочка крупного калибра
- Господин легкого поведения
- Искры из глаз
- Шкурный интерес
- У жадности в плену
- Продавец цветов
- Жемчужина в мутной воде
- Карамельные сны
- Осколки любимого сердца
- Кошмар в мини-юбке
- Кризис жанра
- Менеджер по чудесам
- Милые семейные разборки
- Расплатиться свинцом
- Наглость – второе счастье
- Умереть легко и приятно
- Нет человека – нет проблем!
- Ни минуты покоя
- Крайняя мера
- Незванный гость
- Алмазная лихорадка
- Оргия за тридевять земель
- Табу на нежные чувства
- Ассистент дамского угодника
- Полный финиш
- Золотая мышеловка
- VIP-персона для грязных дел
- Вояж с восточным ароматом
- Чудовищный сговор
- Ловкая бестия
- День святого Валентина
- Заклятые друзья
- Кольт в декольте
- Контракт с плейбоем
- Мышеловка для телохранителя
- Отпущение грехов
- Подруга подколодная
- Разделяй и властвуй!
- Рога изобилия
- С дальним прицелом
- Смерть наяву
- Смех сквозь слезы
- Смешные деньги
- Снайпера вызывали?
- Тигру в пасть
- Угнать за 30 секунд
- Шкура неубитого медведя
- Дороже денег, сильнее любви
- Подвенечный наряд телохранителя
- Как стать миллиардером
- Мечта пирата
- Дневник Кассандры
- Непростое украшение
- Соблазни и разведи
- Между двух мужей
- На двух тронах
- Фальшивый друг, настоящий враг
- Небо в клеточку
- Умри, моя невеста
- Пять миллионов неприятностей
- Осыпь меня золотом
- Я подарю тебе все…
- Карма темных ночей (сборник)
- Несветская львица
- Все оттенки лжи
- Бегущая от Мендельсона
- Готовьте ваши денежки
- Приманка на любовь
- Вино викингов
- Магнолия в снегу
- Его ночная гостья
- Дом, где притаилась смерть
- Наследник царских кровей
- Ключ от прошлой жизни
- Небесный телохранитель
- Загадка в ее глазах
- Принцип неверности
- Кто первым бросит камень
- Дары Ангела
- Дверь в темную комнату
- Под знаком Близнецов
- Когда придет твой черед
- Желание клиента – закон
- Прощание по-английски
- Уйти, не оставив следов
- Заблудиться в страшной сказке
- Как в страшном сне. Шоу ужасов (сборник)
- Предчувствие конца
- Последний танец за мной
- Чемпион среди неудачников
- Душа темнее ночи
- Один взмах мотылька
- Десять заповедей мертвеца
- Сердце напрокат
- Плата за рейтинг
- Заложники греха
- Ласточка смерти
- Страсти оперной дивы
- Бронежилет для нежного сердца
- Одна против секты
- Эскорт для мальчика-мажора
- Селфи со многими неизвестными
- Смерть по рецепту Медичи
- Выйти замуж с риском для жизни
- Цена главной роли
- Смерть в прямом эфире
- Русская мафия желает познакомиться
- Мистика – сестра криминалистики
- Как трудно быть красивой
- Коварство дамы треф
- Театр начинается с выстрела
- Русская мышеловка
- Криминал под софитами
- Месть Лисьей долины
- История с попугаем
- Дольче вита с риском для жизни
- Линия мести
- Предают только свои
- Селфи киллера
- Танец отважной валькирии
- Дочь киллера
- Смертельный конкур
- Иероглиф зла
- Алый привкус крови
- Похищение по расписанию
- Любимая женщина маньяка
- День твоей смерти
- Девочка, которая лгала
- Варшавская вендетта
- Месть русалки
- Дом трех вдов
- Итальянский беглец
- Помощница палача
- Магнит для неприятностей
- Блог нечистой силы
- Твоими молитвами
- О чем молчит диктофон
- Экспедиция в ад
- Аттракцион невиданной щедрости
- Нарушитель самоизоляции
- Тень с глушителем
- Алмазы мертвеца
- Тайны горных туманов
- Тур в никуда
- Преступные мелочи жизни
- Танец огненной королевы
- На краю таланта
- Опасное шоу
- Бесценный мальчик
- Спрятаться не поможет
- Коварная ловушка
- Сенсация на крови
- Карьера требует жертв
- Смертельная карта
- Криминальный оракул
- Спасти нельзя сдаться
- Живее всех живых
- Тайны горных обвалов
- Ловушка для пай-девочки
- Тайный преследователь
- Круиз в один конец
- Месть в смирительной рубашке
- Жизнь как триллер
- Эта проклятая смена