Тройная месть

Глава 1

Когда жарким июньским утром зазвонил телефон, я блаженствовала под освежающе-бодрящими струями воды, смывая с себя неприятные воспоминания о нестерпимо душной ночи, поэтому не сразу ответила на звонок. Между прочим, он был весьма кстати: деньги кончились, и начала одолевать смертельная скука, которую лучше всего развеивать с помощью острых ощущений. Удивительно то, что, пока я продолжала наслаждаться нежной прохладой чуть теплой воды, навязчивое дребезжание телефона не прекращалось, складывалось впечатление, что звонившему точно известно, что я дома. «Ага, – радостно подумала, закутываясь в благоухающее „ленором“ полотенце, – кому-то очень нужна, просто позарез. Вот и отлично». Наконец я подошла к аппарату и с энтузиазмом заявила:

– Добрый день, чем могу помочь?

Однако хриплый маловыразительный голос быстро заставил меня сникнуть. Рубленые фразы абонента, не особо мудрствующего над подбором слов и выражений, недвусмысленно давали понять, с кем на этот раз мне представляется возможность поработать.

– Алло, Иванова?

– Да.

– У нас для тебя дело. Пятьсот баксов в день – интересует?

– Интересует.

– Приступить надо сегодня. Через час у твоего подъезда в «БМВ», понял?

– Хорошо, – машинально обронила я, ошарашенная безапелляционным наездом на том конце провода.

«Вот это типчик – ни здрасьте тебе, ни до свидания», – начала было размышлять я, все еще держа в руках телефонную трубку. Наконец ее заунывное пиканье стало раздражать меня, и я запоздало возмутилась: зачем, собственно говоря, согласилась на эту встречу, хотя пятьсот баксов – достаточно высокий тариф, пожалуй, оправдывающий и грубость, и риск, и прочие неудобства. Интересно, что ж там стряслось, ведь эти ребята за здорово живешь денег на ветер не бросают. Вроде бы никаких громких убийств не было, последнее время все шло как будто гладко. Правда, иногда тишина бывает обманчивой. Итак, времени у меня было еще достаточно, я пошла за костями – только они могли прояснить ситуацию. Встряхнула мешочек, и кости выпали из него, продемонстрировав мне еще раз свою проницательность: 26+7+14 – ожидаются переживания, связанные с вашим согласием участвовать в деле, от которого вы не ждете ничего хорошего.

«Ну замечательно – прямо в точку», – улыбнулась я. Потом собрала кости, зажала их в кулак и, мысленно прокручивая самый важный на данный момент вопрос: «Что меня ждет?», метнула снова. Два заветных кубика, стукнувшись об стол, тут же остановились, а третий быстро покатился к краю, я подставила ладони, чтобы поймать слишком «шустрого», но он неожиданно замер, свесившись приблизительно на треть с края стола, – редкий случай.

11+20+27 – комбинация обещала мне новые яркие впечатления. Не так уж плохо, как можно было ожидать.

Я решила, что оденусь скромно, но со вкусом. Однако, критически осмотрев свой гардеробчик, напялила на себя старенький джинсовый сарафан и оранжевую футболку. Повертевшись перед зеркалом, протянула было руку к косметичке, но, вовремя одумавшись, пару раз махнула массажной щеткой и быстро направилась к входной двери.

Из подъезда я вышла на двадцать минут раньше назначенного срока, но новенький, ослепительно сверкавший на солнце тонированными стеклами «БМВ», цвета мокрого асфальта, уже стоял на условленном месте. Передняя дверца тут же приоткрылась, приглашая меня в уютный салон дорогого автомобиля.

Внутри работал кондиционер, поток непривычно холодного для такой невыносимой жары воздуха захватил меня врасплох – по телу пробежал легкий озноб, впрочем, быстро сменившийся полной расслабленностью: наверное, так же хорошо дышится где-нибудь на альпийских лугах или у горных озер. Еще одним приятным сюрпризом стало тихое звучание музыки, динамики аудиосистемы чисто воспроизводили старую инструментальную мелодию Фаусто Папетти. Может, это совсем не тот человек, что позвонил мне час назад, но внутренний голос упрямо твердил: не заблуждайся – это именно он. Почти половину лица загадочного типчика закрывали очки с сильно затемненными, как и у машины, стеклами.

– Добрый день, – неожиданно дружелюбно произнес незнакомец.

Теперь невежливо отмолчалась я, поудобней усаживаясь на роскошном сиденье. Приняв как должное мою мелкую мстительность, он спокойно продолжил:

– Я Медик. Заочно вы наверняка знакомы со мной и моим боссом, он довольно значительная личность. Мне рекомендовали вас с самой лучшей стороны абсолютно разные люди, поэтому я и обратился к вам. Уже вижу, что не ошибся – передо мной смелая, умная и деловая женщина.

Последнее прилагательное было подчеркнуто особо. Когда я почувствовала, что таю от ласкающей уши лести, я жестко перехватила инициативу:

– Давайте поконкретней.

Тонкая, едва уловимая улыбка скользнула по губам моего странного собеседника, и он принялся лаконично излагать суть дела. Снова пришлось убедиться, что первое впечатление бывает обманчивым. Внимательно слушая его, я украдкой оглядывала салон шикарной иномарки.

Было чистенько, но не безукоризненно (тончайший серый налет в угловых изгибах передней панели свидетельствовал о том, что пыль протиралась не особенно тщательно, скорее всего ее смахнули одним движением руки) – значит, хозяин авто любит порядок, но не педант; ничего лишнего: ни игрушек, ни картинок, ни каких-либо других украшений я не заметила, хотя налицо было все необходимое – человек дела, а не эмоций, холодный расчет всегда берет верх над чувствами; отсутствие оригинальных вещичек в данном случае, пожалуй, говорило не о заурядности личности, а о желании не выделяться, о некой глубокой затаенности, лучше сказать, законспирированности.

Вообще складывалось впечатление, что у моего клиента было как минимум «два лица», имевших мало общего между собой. Нечто вроде раздвоения личности. «С таким типом надо быть настороже – он непредсказуем, неизвестно, какая из сторон его сложной натуры проявится в тот или иной момент», – подсказал богатый жизненный опыт, а мне, поверьте, многое пришлось уже повидать.

История, поведанная мне Медиком, на первый взгляд была банальна:

– 20 мая около полудня босс направлялся к своему лимузину, оставленному у третьего корпуса госуниверситета. Шефа, как всегда, сопровождала охрана, но парни были в довольно расслабленном состоянии: в сторону босса в городе взглянуть косо боялись, а уж о нападении и речи быть, как нам тогда казалось, не могло. Когда босс проходил мимо лестницы, ведущей в восьмой корпус, он обратил внимание на красивую девчонку, спускавшуюся по лестнице. Мужики-телохранители тоже все до одного засмотрелись на красотку, видно – было на что. И вот, когда босс оказался почти рядом с девушкой, вдруг раздался выстрел. Босс среагировал моментально – упал на землю. Охранники тут же вспомнили о своем профессиональном долге и, прикрывая босса собой, повели его к подрулившему лимузину, личный шофер шефа – не дурак: быстро сообразил что к чему. Больше выстрелов не последовало, а та девчонка, понравившаяся боссу, была убита. Мы почти убеждены, что стреляли не в нее – уж слишком странное совпадение. Да и кому она нужна?!

– Что-нибудь существенное, кроме прелестей молоденькой студенточки, ваша охрана заметила?

– Увы, нет. Я лично потратил на каждого часа по два – в результате получил лишь подробное описание убитой... Это было б так смешно, когда бы не было так грустно: кто ножки хорошо запомнил, кто глазки, кто губки, кто грудки и т.д. и т.п. – всю эту свору дармоедов в тот же вечер я выгнал взашей...

– Евнухов надо было набирать, – не удержалась я от язвительного комментария.

– Ох и злой у вас язычок, госпожа Иванова, – еле сдержав улыбку, ответил Медик.

– А что, собственно говоря, делал ваш босс в университете? Из студенческого возраста вышел, да и научные проблемы его вряд ли интересуют.

– У босса была важная встреча с ректором мединститута, она к этому происшествию абсолютно никакого отношения не имеет, – сухо ответил Медик, четко давая понять, что обсуждать далее эту тему не собирается.

– Ну, не имеет так не имеет. Тогда расскажите мне, будьте уж так добры, чем же вы занимались те три недели, что прошли с момента убийства?

– Буду, еще как буду добр – мало не покажется, – поддержал он мой игривый тон.

Я узнала следующее.

Конечно, служба безопасности, возглавляемая Медиком, не бездействовала три недели, прошедшие с момента покушения. Они, используя свои методы, пытались докопаться до истоков угрозы.

Первое, что сделал Медик – позвонил менту из уголовки, которому ежемесячно отстегивал крупные суммы за получаемую информацию и оказываемые услуги.

Мент подсел к Медику в машину на перекрестке двух тихих улочек. Проехав пару кварталов, они остановились в глухом тупичке. Разговор начал Медик:

«Нужна вся информация по делу об убийстве студентки в университетском городке. Что-нибудь по этому делу тебе уже известно?»

«Пока ничего конкретного. Знаю только, что следствие поручили старлею Петрову».

«Что за мужик? Может, удастся с ним поработать?»

«Мужик дотошный, но „правильный“, с принципами, – ухмыльнувшись, сказал мент. – На прямой контакт не пойдет».

«Твоя проблема, за это и плачу. Я должен знать все, что всплывет в ходе следствия, все рабочие версии и улики».

«Хочу сразу сказать, хоть Петров вроде и толковый, но дел на нем нераскрытых до фига».

«Мне наплевать, раскроет он это дело или нет, но что станет известно ему – должен узнать и я».

«Понял, завтра в час жди звонка», – он хлопнул дверцей машины и исчез в ближайшем переулке.

* * *

Медик был уверен, что единственной параллельной структурой, более или менее близкой по уровню размаха к ним, была организация молодого криминального авторитета по кличке Дуб. Официально компания называлась «Дублон». Хотя было очевидно, что пока эта группировка оставалась на порядок ниже той, к которой принадлежал Медик. Однако если бы ее лидеры смогли объединиться с кем-то из крупных городских воротил, то у них появился бы реальный шанс потеснить босса Медика.

У Медика был свой человек в «Дублоне», надежный мужик. Второе, что счел необходимым сделать Медик после заварушки, – назначил ему стрелку. Сапог, то есть бывший майор КГБ Сапожников, был не последним человеком в своей структуре, ему принадлежало четвертое место, поэтому в серьезные стратегические планы руководителей своей группировки не мог быть не посвящен.

Они встретились, как всегда, за городом, в заранее оговоренном месте – никто не должен был знать об их тесном контакте. Выражение «рука руку моет» как нельзя лучше передавало характер их взаимоотношений.

Невысокий, худощавый Медик смотрелся на фоне рослого, плечистого Сапога младшим братишкой, но разговор у них шел почти на равных, мало того, морально Медик ощущал себя даже несколько увереннее и сильнее своего собеседника.

– Что стряслось, Медик? Откуда такая срочность? – удивленно пробасил Сапог.

– Похоже, ты не в курсе... – пристально глядя в глаза бывшему кагэбэшнику, Медик начал трудный разговор. – Мы ведь с тобой крепко повязаны, крепче некуда...

– О чем говорить! – кивнул «старший брат», всем видом демонстрируя свое стопроцентное согласие с последними словами Медика.

– Может, мне пора сменить хозяина? Как думаешь? – вкрадчиво спросил Медик.

– О чем ты? – Сапог искренне обалдел. – Зачем? Он что – наезжать на тебя начал?

Медик ухмыльнулся:

– Конечно, нет.

– Тогда в чем дело? Теплее места, чем рядом с твоим боссом, не найдешь. Какие проблемы-то?

– Так ты не слышал, что произошло?

– Да нет же, колись быстрей, хорош осла за уши тянуть!

– В босса стреляли...

– ... твою мать, – Сапог непроизвольным жестом пригладил уже не существующие волосы на лысом темени, что было признаком крайнего волнения. – Вот новость! И как он?

– Все в порядке – не пострадал, даже не царапнуло. Деваху одну грохнули, она рядом случайно оказалась, мгновенно коньки отбросила.

– Ну и хреновина! Кто стрелял-то?

– Я думал, это ты мне скажешь.

– Ты охренел, что ли, Медик?.. – выругался Сапог и сплюнул сквозь зубы. – Я в такое дерьмо в жизни не полезу – не хочу, чтоб мои кишки по веткам сушиться развесили!

– Так кто же это мог?

– Не знаю... Надо быть полным кретином, чтобы пытаться встать на пути твоего босса... Что за говнюки воду баламутят? – возмутился бывший майор.

– Ты знаешь, Сапог, а ведь рано или поздно появляется крутой малый... Я подумал, ваш, молодой и рьяный, пошел в атаку, может, с кем из «отцов города» скооперировался?.. Я ведь не против, только про меня не забудь!

– Да нет же, я тебе говорю. Наш Дуб, конечно, мужик рисковый, но не безголовый – он на такую фигню не пошел бы. Да, мы и не готовы: у нас база слабовата, с вашими связями и сетью нам пока не тягаться. Ну, ты же сам все знаешь, что я тебе талдычу?!

– Знаю-знаю, не горячись. Значит, не вы?

– Нет, кто угодно, только не мы, – открестился Сапог, а потом, стукнув себя кулаком в грудь, горячо добавил: – Я бы знал – от тебя не скрыл бы!

– Хорошо, тогда кто?

Сапог надолго задумался. Бывший офицер судорожно рылся в своем «банке данных», он был профессионалом высокого класса, шеф отдела безопасности «Дублона» из него получился отменный – не считаться с его мнением было по меньшей мере глупо.

– Нет, Медик. Никто из известных мне не мог пойти на такую безрассудную х...вину. Говорю тебе, надо быть полным козлом, чтобы такое отмудохать.

– Ладно, Сапог. Если что услышишь, звони немедленно. В любое время.

– Заметано. Я тоже покопаю, мне этот бардак ни к чему. Если какая-нибудь мелкая шушера вымахивается, надо ее на место, к ногтю – на х.., а то возомнит из себя, б... – Сапог выматерился с удовольствием, ввернув трехэтажный оборот и вложив в него весь свой эмоциональный накал. – Ты тоже держи меня в курсе, – добавил напоследок.

– Короче, ты со своей стороны пошуруешь, – вздохнул Медик, – а я тоже кое с кем побазарю, есть у меня мелочь разная на крючке...

* * *

Итак, начальники отделов безопасности двух крупнейших мафиозных группировок принялись наводить шухер – торговцы средней руки порядком перетрухнули, для них наступили тяжелые времена.

К Медику по очереди таскали всех мелких стукачей. На одной из заброшенных новостроек специально оборудовали подвал, который производил на несчастных «гостей» довольно тяжелое впечатление – здесь велись очень крутые разговоры.

Осведомители клялись, что ничего знать не знают, даже предположить не могут, кто настолько обезумел, чтобы на жизнь босса покуситься. Одни дрожали как осиновый лист, другие просто заливались слезами, а третьи отчаянно божились своим здоровьем и здоровьем матери, но все твердили одно и то же, как будто сговорившись.

С одной стороны, это бесило Медика, с другой – радовало, потому что подтверждало его внутреннюю убежденность в том, что никто из конкурентов не посмел бы выступить против его босса.

* * *

Надежда на следственные органы, к сожалению, тоже не оправдалась. Мент, «работавший» на Медика, как в воду глядел – после недели расследования у старшего лейтенанта Петрова не было ни толковых свидетельских показаний, ни улик (за исключением пули, вынутой из груди жертвы), ни подозреваемых.

* * *

В последних числах мая в подвал к Медику приволокли рябого, заикающегося задохлика. Парень, видать, сопротивлялся и получил несколько сильных ударов в живот. Он часто кашлял и отхаркивал кровью.

– Ну что ты вечно кочевряжишься, Заика? – почти по-доброму спросил Медик. – Какого рожна тебе это надо? Знаешь ведь: все равно придется со мной пооткровенничать!

– Что т-тебе оп-пять от м-меня н-надо? – еле выговорил бедолага.

– Что слышал о последнем инциденте? Не виляй, и никто тебя бить не станет.

– Н-ничего особен-ного н-не слышал.

– А что не особенного слышал? – терпеливо продолжал допрос Медик.

– Н-никто н-на вашего б-босса н-не покушался – д-дураков н-нет!

– Старая песня. Что-нибудь новенькое давай. У тебя ведь в черепушке обязательно какие-нибудь свеженькие идейки припрятаны, – Медик постучал пальцем по грушеобразной голове Заики.

– В-все ч-чужаков м-мучишь, в-вокруг себя п-получше п-посмотри, – успел огрызнуться задохлик, прежде чем новый жестокий приступ кашля заставил его согнуться пополам и низко опустить голову.

Когда он смог снова взглянуть на Медика, все его губы были в крови, а челюсть тряслась, но все же он мужественно продолжил:

– В в-вашей б-банде с-самые м-матерые в-волки...

– Кто? – прошипел Медик.

– Т-ты св-воих л-лучше зн-наешь, – задыхаясь, прохрипел парень.

– Говори, я сказал! – Медик сорвался на крик.

– Н-не зн-наю...

– Тебя сейчас так отделают, что не поднимешься! Говори!

– Н-не д-дурак – зн-нал б-бы ск-казал.

Громила, поддерживавший Заику сзади, отпустил его, чтобы обойти спереди и ударить, но задохлик рухнул на пол и, как ни старался, так и не смог подняться...

Именно Заика заронил в душу Медика семя сомнения, которое чуть позже дало богатые всходы.

* * *

Три недели Медик тщательно прощупывал все каналы и связи, прорабатывая версию конкурентной борьбы за рынок сбыта. Но полученная информация лишь еще раз убедила его, что никто из конкурентов не мог «заварить эту кашу»: у них просто ни сил, ни средств не было, чтобы соперничать с боссом.

Босс стоял на голову выше всех. Они не дотянулись бы до него, даже скооперировавшись между собой или с кем-либо еще из влиятельных фигур. К тому же теперь Медик знал абсолютно точно – никто из высшего круга интереса к их бизнесу пока не проявлял и никаких переговоров за спиной не вел.

Вот тут-то снова Медику пришла в голову неприятная, но весьма правдоподобная мысль: никто извне не может претендовать на нишу, занятую боссом, а ведь внутри их собственной структуры действительно есть сильные личности. Скорее всего в случае безвременной кончины шефа кто-то из них займет его место. Уж не наследники ли торопятся взойти на трон? В этом дерьме Медик твердо решил сам не копаться. Руководствуясь принципом: со стороны видней, он решился привлечь постороннего. Тщательнейшим образом отбирая кандидатуры, Медик остановился на наилучшей, то есть на мне – Татьяне Ивановой.

Надо отметить, что немаловажную роль в его выборе сыграл мой пол. Медик считал, что будет удобнее всего, если я войду в их круг не как детектив или партнер по бизнесу, а как молодая обворожительная женщина, лучше всего просто его любовница.

– Для пользы дела нам придется немного пофлиртовать, но я обещаю вести себя по-джентльменски, – нагло заявил он.

– Со мной по-другому просто не получится, – уверенно парировала я.

– Не сомневаюсь... – многозначительно протянул в ответ двуличный типчик. – Завтра у нас выезд на пикник, – уже деловым тоном продолжил он, – расслабуха, организовали ее, чтобы развлечь босса. Надеемся отвлечь его от мрачных мыслей. Поедем вместе, там будут все особо приближенные. Не стану давать никаких комментариев, сами свежим взглядом оцените. Кстати, предлагаю перейти на «ты», ведь нам предстоит изображать людей довольно близких, к тому же, как вы наверняка и сами знаете, в нашей среде «вы» звучит крайне редко и вызывает совсем ненужное раздражение.

– Об этом можно было даже не говорить.

– Я был уверен, что ты так ответишь. До завтра, – как-то расстроенно ответил он.

Очень странный «товарищ». Совершенно непонятно, что его задело. А что, собственно говоря, он хотел бы услышать? Нет, так не пойдет – мне нет абсолютно никакого дела до его пожеланий, на меня повешена недюжинная работенка. Нагрузил он меня по полной программе, выше крыши...

* * *

Существовала и другая версия происшедшего 20 мая в университетском городке, с которой мне, к сожалению, довелось познакомиться лишь неделю спустя.

Неподалеку от места трагедии, за толстым раскидистым деревом притаился робкий парнишка. Он завороженно следил за миловидной девушкой, несомненной претенденткой на призовое место в любом из конкурсов красоты. Казалось – зрачки наблюдателя были расширены настолько, что полностью закрывали радужку. В черной глубине этих обсидиановых горошин скрывалось восхищение.

Парнишка видел, как Алина порхала по ступенькам университетской лестницы и улыбалась, радуясь весеннему солнечному дню. Легкий теплый ветерок ласкал ее юное лицо, пушил длинные густые волосы. Девушка была несомненно красива и к тому же безукоризненно сложена. Она привлекала внимание многих прохожих, особенно мужчин. У тех, кого успевал коснуться мягкий, чуть озорной взгляд ее лучистых ультрамариновых глаз, повышалось настроение. Было заметно – некоторые представители сильного пола совсем не прочь познакомиться с очаровательным созданием поближе.

Девушке оставалась всего лишь одна, последняя ступенька, один маленький прыжок – и она легко приподнялась над землей...

В тот роковой миг в однообразный гомон городского дня вмешался гулкий хлопок, слишком резкий, слишком громкий, он заставил людей непроизвольно вздрогнуть и пугливо оглянуться вокруг.

Наблюдавший за Алиной быстро моргнул и, когда глаза его снова открылись, искренне изумился – зрение вдруг изменило ему. То, что он увидел, отдаленно напоминало старое немое кино: перед ним, словно кадры черно-белого фильма, мелькали картинки как бы в негативном изображении. Такое восприятие делало мир, мягко говоря, непривлекательным, только Алина, несмотря ни на что, была прекрасна.

Но вот девушка как-то неестественно дернулась, будто от сильного удара в грудь, нанесенного невидимой рукой, и, обмякнув, упала вниз.

Лица остальных героев странного фильма исказили ужасные гримасы. Две крупные фигуры, подхватив под руки третью, рухнувшую на землю одновременно с Алиной, бросились к подъехавшему лимузину. Тут же наблюдатель увидел, как на асфальте рядом с Алиной стало быстро расти ярко-алое пятно. Именно этот резавший глаза красный цвет вернул слух свидетелю трагедии.

– Она мертва! Она мертва! – истерично завизжала пожилая дама, ближе всех находившаяся к девушке.

Этот крик буквально приковал взгляд наблюдателя к мертвой Алине. Парнишка внезапно ощутил, как горькое осознание невосполнимой утраты вошло в него. Ему стало тяжело дышать, и в груди больно заныло – жестокая правда заключалась в том, что он никогда больше не увидит ее лучистых глаз, не услышит по-детски озорного смеха...

В следующее мгновение парнишку начала бить мелкая дрожь, а горло стальным кольцом сжала тошнотворная волна. Внутри его неожиданно появились сразу несколько незнакомых ему ранее чувств: боль, гнев, досада.

До этого момента в его жизни все складывалось на редкость благополучно. Ему были неведомы раздражение, неприязнь, злоба, ненависть. Поэтому он оказался совершенно не готов к захлестнувшему его потоку дикой, слепой ярости, возникшей от осознания своей абсолютной беспомощности, неспособности изменить случившееся.

Парнишке нестерпимо захотелось закричать, очень громко, оглушительно. Ему показалось, что так он сможет избавиться от новых неприятных, чуждых ему ощущений. Инстинктивно он плотно сомкнул веки, раскрыл рот, готовясь выплеснуть наружу черную обиду на несправедливый мир.

Однако неожиданно возникшая подсознательная догадка заставила его снова сжать губы и широко распахнуть глаза. Взгляд быстро и уверенно побежал к нужной точке – темному проему окна. Теперь он, невольно наблюдавший эту страшную смерть, точно знал, как и почему погибла Алина. Большое расстояние не помешало ему увидеть и навсегда запечатлеть в памяти каждую черточку ненавистных лиц...

Гнев обрел вполне определенную направленность, желание источать его на всех подряд тут же пропало. Парнишке удалось укротить свою ярость и спрятать ее в глубине некогда свободной от черных чувств души.

За считанные минуты взгляд наблюдателя превратился из нежного в колючий, полный недоверия. Пережитое горе наделило его способностью бороться с любым, пусть даже очень опасным, очень сильным противником...