Поиграли и хватит

Глава 1
Тринадцатый пассажир

Последняя электричка на Тарасов тащилась сквозь непроглядную ночь. Подняв воротник ветровки, я почти прижалась носом к грязному стеклу, чтобы не скользили по моей хмурой физиономии случайными взглядами случайные попутчики. Да и мне самой сейчас никого не хотелось видеть: моя молодая жизнь дала трещину. Неглубокую, правда, но, неожиданно для меня самой, довольно болезненную.

Потому и оказалась я нежданно-негаданно в продуваемом всеми ветрами вагоне пригородной электрички. А ведь могла бы сидеть сейчас у камина, поставив ноги на шкуру белого медведя, и в моих глазах, увлажненных изрядным количеством выпитого коньяка, отражался бы танец огненных языков… Такой вот намечался чудесный субботний вечерок на даче у моих старых друзей, в тихом семейном кругу. Как говорится, был готов и стол, и дом. Иногда такие вечера ох как нужны! И надо ж такому случиться, чтобы именно в этот вечер к Поляковым нагрянул еще один гость – незваный! Некий субъект, с которым я, несмотря на всю его неотразимость, не желала не то чтобы ночевать, а ни минуты оставаться под одной крышей.

Я не собиралась признаваться себе, что настоящей причиной моего гнева было даже не вероломное появление Игорька, а то, что появился он в сопровождении тяжеловоза женского пола с лошадиной фигурой, лошадиными зубами и лошадиным же смехом. Ее единственное преимущество передо мной – я имею в виду лошадь – заключалось в том, что она моложе на «целых» шесть лет.

Вот уж не думала, что все это так на меня подействует! Но – подействовало. И это несмотря на то, что прошло уже почти два месяца, как я бросила (сама!) этого поганца по призванию и мастера спорта по теннису по квалификации. Он был явно герой не моего романа, и все у нас ограничилось лишь «заглавием».

Но видеть моего… пардон, бывшего моего породистого жеребца в одной упряжке с такой лошадью… Нет, это уж слишком! И поскольку вновь прибывшие определенно не торопились назад к цивилизации, пришлось поторопиться мне. Я поблагодарила хозяев за гостеприимство и объявила, что намерена вернуться в город тотчас же. Лешка и моя тезка Танюшка, добрые ребята, искренне расстроились, но уговаривать не пытались: они меня знали достаточно хорошо. Алексей Михалыч только посетовал, что не сможет доставить меня до дому на машине по причине «окосения первой степени». Но, слава богу, в вагон на глухом разъезде он впихнул меня вовремя.

И вот теперь я тряслась вместе с этим вагоном на стыках рельс, прижимаясь носом к стеклу и зябко кутаясь в курточку-ветровку. И ругмя ругала себя за то, что слишком легкомысленно отнеслась к предупреждению судьбы, полученному сегодня утром, при гадании на предстоящий уик-энд. На трех двенадцатисторонних цифровых костях, а это и есть мой излюбленный способ гадания, выпала такая комбинация чисел: 2 + 18 + 27.

На словах это означает буквально следующее: «Если вас ничто не тревожит, готовьтесь к скорым волнениям». Память у меня профессиональная, то есть – без ложной скромности – великолепная, и мне не часто приходится заглядывать в книгу Федосеева «Числа и судьбы», чтобы перевести магический язык цифр на обычный русский.

А меня в этот самый момент как раз-таки ничто не тревожило, если не считать крана на кухне, внезапно давшего течь, да изредка посещающих меня воспоминаний о последнем дельце, которое я завершила неделю назад. Уж тогда-то мне пришлось поволноваться, да еще как! Прежде всего – за собственную жизнь. И все же не могу сказать, что воспоминания, «тревожащие» меня, были сплошь неприятными. Дело в том, что младший брат моего клиента, которого семейные неприятности заставили срочно прилететь из Америки, оказался славным парнем и мы с ним неплохо поладили. Настолько неплохо, что рана, нанесенная моему сердцу стервецом-теннисистом, зарубцевалась очень быстро и почти без следа. Во всяком случае, так я думала до сегодняшнего вечера.

Словом, все эти «тревоги» по большому счету были, разумеется, никакие не тревоги, и потому предсказание магических косточек слегка насторожило. Стало быть, надо готовиться к скорым волнениям? Так-так… Нам не привыкать. Только по привычке я подумала о работе, о каком-нибудь предстоящем новом деле. Но уж никак не ожидала, что так разволноваться мне придется прямо сегодня и прямо на даче Поляковых!

Нет, ну каков все-таки негодяй: притащить эту кобылу на «очную ставку» со мной! Да еще вести себя так, будто это мы все у него в гостях… Лешка будет просто последний лопух, если завтра, на трезвую голову, не выскажет своему дружку, что он форменная скотина.

Черт!!! Не хватало мне еще, ко всем волнениям, разбитого лба!

Резко дернувшись, электричка замерла возле очередной безымянной платформы. Боже мой, у каждого столба останавливается… Я была в полной уверенности, что в чернильной черноте за окнами вагона нет ни единого идиота, который, понадеявшись на последнюю электричку, проторчал бы на своей фазенде допоздна. Конец сентября никак не назовешь пиком дачного сезона; видимо, сорок минут назад я стала последним – восьмым идиотом, отправившимся в ночное путешествие.

Однако я сильно ошиблась! Из тамбура послышались голоса, потом замелькали тени. И в тот момент, когда поезд тронулся с места, в вагон ввалилась целая компания. Да какая! Она была настолько примечательна, что даже я враз позабыла о своих растрепанных чувствах.

Вошедшие, а их было четверо, разместились неподалеку от меня. Мне было прекрасно их видно. Ничего себе! Для моего родного города Тарасова, еще не так давно закрытого для иностранцев, негры уже несколько лет как перестали быть экзотикой. Но для полупустой пригородной электрички, в девять вечера, в сентябре!.. Интересно, что они делали в таком глухом месте в этот час?

Впрочем, неграми – вернее, мулатами, один потемнее, другой почти совсем белый – были только ребята. Их подружки выглядели и разговаривали как самые обыкновенные тарасовские девчонки. Обе, в полном соответствии с традиционными вкусами негров, были белокожие блондинки. Та, которую друзья называли Светой, с длинной толстой пшеничной косой, была повыше и покрупнее, с надменными чертами красивого лица. С нею рядом по-хозяйски уселся, взяв за руку, «бледнолицый» – стройный красавчик с огромными карими миндалевидными глазами и пухлыми чувственными губами. Вся нижняя часть его круглого мальчишеского лица была покрыта мягкой шелковистой растительностью, которая на висках сливалась с зачесанными назад длинными волнистыми волосами, иссиня-черными и блестящими. Бородка делала его старше, в натуре же парню вряд ли было больше двадцати трех – двадцати четырех лет. На «классического» негра он походил так же мало, как, скажем, и на истинного арийца.

В томных очах «красавчика» я не заметила, однако, особой остроты интеллекта. По всей видимости, этот пробел природы Господь компенсировал внешними данными. Но зато – как щедро! Я невольно задержала взгляд на этом парне чуть дольше, чем того требовала просто наблюдательность. Это, разумеется, не осталось незамеченным: не особенно стесняясь своей подружки, жгучий брюнет ответил мне таким же заинтересованным взглядом. Только в отличие от меня свой интерес он даже не пытался скрыть.

Чтобы его Светочка, которая уже выказывала признаки беспокойства, не вцепилась мне, чего доброго, в волосы, я лениво переменила позу и как можно равнодушнее отвернулась от арендованной ею собственности. Не будучи расисткой, я тем не менее никогда не одобряла наших русских девчонок, гуляющих с «цветными». Но, черт меня подери, эту девчонку я могла понять! Рядом с ее дружком Майкл Джексон показался бы просто боем из отеля.

Другую пару, расположившуюся напротив, можно было принять за прислугу – в основном из-за впечатления, которое производил второй африканец. Он был примерно того же роста и того же возраста, что и «бледнолицый» (а впрочем, черт их разберет!), но гораздо темнее кожей. И телом поплотнее, и вообще как-то проще, незаметнее. Пожалуй, его несправедливо было бы назвать – Господи, прости! – обезьяной, но и любоваться его плебейской губастой физиономией как-то не хотелось. Да и сам он, мне показалось, старался держаться рядом с «красавчиком» как можно незаметнее.

Про себя я сразу окрестила этого второго «рабом»: вполне хватило того факта, что именно он втащил в вагон весь багаж компании – два увесистых рюкзака и спортивную сумку. Весь его облик выражал при этом привычную готовность услужить. А «красавчик» порхал налегке, как мистер Твистер. Еще бы не раб!

Девушка, сидевшая рядом с «рабом» и изредка о чем-то тихо переговаривавшаяся со Светой, была пониже росточком и несколько миниатюрнее, а в общем, тоже миленькая. Ее рыжеватые волосы, забранные в «конский хвост», были перехвачены яркой оранжевой повязкой.

Вся студенческая четверка – ну конечно, они студенты, кто ж еще? – была одета по моему образу и подобию – для загородной прогулки. О том же говорила и поклажа. Да только вот лица у новых пассажиров были хоть и усталые, но вовсе не довольные, что было бы вполне естественно после веселого пикника. Напротив: все четверо выглядели расстроенными и встревоженными, особенно «красавчик» и «рыженькая». Между собой говорили мало и почти шепотом, так что я едва разобрала несколько слов. Пожалуй, что-то у них там, на этом пикничке, не сложилось.

А, да черт с ними, с этими африканцами и их девицами! Мне-то что до них? Поскорей бы добраться до дому, влезть в горячую ванну, расслабиться и «смыть» с себя этого мерзавца Игорька вместе с его «мастером по конному спорту»…

Я снова прижала нос к холодному стеклу. «Огни большого города» уже явственно угадывались далеко впереди. И в этот миг мои ноздри уловили в гуляющем по вагону ветре примесь табачного дыма. Его источник находился, конечно, в тамбуре, откуда всего несколько минут назад вошли экзотические пассажиры. Боже мой, вот чего мне, оказывается, не хватало всю дорогу! Я нашарила в боковом кармашке сумки пачку легких сигарет с ментолом и двинулась на запах.

Боковым зрением я уловила, что мужчина, прислонившийся к стенке у наружной двери, рядом со стоп-краном, довольно высок. Огонек его сигареты мерцал где-то на уровне моей макушки. Лампочка в тамбуре, конечно, не горела, поэтому, чтоб разглядеть курильщика получше, мне надо было бы уставиться на него и ждать встречного фонаря. Но разглядывать его я не собиралась, а просто отошла к противоположной двери, зажав в зубах свою ментоловую сигаретку. И тут только сообразила, что у меня нет огонька.

Наверное, все-таки придется обернуться.

– Пожалуйста! – услышала я у себя за спиной приятный голос с каким-то непонятным, но тоже приятным акцентом.

– Спасибо.

Я наклонилась к маленькому пламени протянутой мне зажигалки, прикурила и только тогда подняла глаза, чтобы взглянуть в лицо этому парню. И… не увидела его лица: только белки глаз и белые зубы, приоткрытые в вежливой улыбке. Сигарета чуть не вывалилась у меня изо рта. В этот момент за моей спиной промелькнул фонарь, на секунду осветив тамбур ярким светом, и я не смогла сдержать тихий возглас изумления. Должно быть, тринадцатый пассажир вагона неверно его истолковал.

– Я испугал вас? Простите, девушка!

Негр – а этот был уже самый что ни на есть «классический» – смущенно улыбнулся и добавил, неопределенно махнув рукой с сигаретой:

– Я не подумал, что я такой же черный, как эта ночь.

Ого! Мало того, что мы говорим на отличном русском, так мы еще и не лишены чувства юмора!

– Бросьте, меня испугать не так легко. Я просто не ожидала. А что касается внешности, то вы очень даже симпатичный парень.

– Спасибо. Вы добрая девушка. Только не все так думают.

– Что, не везет в любви?

– В любви? – Он опять улыбнулся, но его большие телячьи глаза блеснули печально. – Да, в любви тоже. Но лучше сказать – просто не везет. Особенно сегодня.

На это мне нечего было возразить, и мы помолчали. Фонари теперь мелькали все чаще, так что я смогла хорошенько разглядеть случайного собеседника.

Вот уж никогда бы не подумала, что мне доведется назвать негра симпатичным парнем! И, главное, не очень при этом соврать. Должно быть, по параметрам своей расы он был даже настоящим Аполлоном. Только вот параметры эти, увы, не в моем вкусе. Кроме роста и сложения, разумеется: что-что, а фигуры у черных мальчиков, как правило, просто обалденные! Насколько я могла судить, у этого индивида под потертым джинсовым костюмом тоже все было в порядке. Но привлекало в нем даже не это, а прежде всего выражение лица: какая-то удивительная смесь детской наивности и мужественности, приправленная несомненным благородством ума. Черт его знает, что именно в его облике позволило мне сделать столь смелое заключение, но я была уверена, что с этим парнем можно пойти в разведку.

Надо сказать, я с детства умею неплохо разбираться в людях. Обычно определяюсь с первого взгляда, максимум – со второго. А любимая профессия развила эту мою природную способность почти до совершенства. Конечно, я не экстрасенс и не умею видеть ауру человека и по ее оттенкам определять, какие черные преступления он уже совершил или совершит в будущем. У меня другие, более традиционные, методы выявления преступников. Но общий, так сказать, «знак» человека – «плюс» или «минус» – вижу сразу. Чтобы припомнить все случаи, когда я ошибалась, хватило бы пальцев одной руки.

В общем, меня удивило не то, что я сразу почувствовала расположение к попутчику, курившему рядом со мной в тамбуре вагона, а только тот факт, что этим «избранным» оказался на сей раз негр. А впрочем, что ж тут удивительного? Человек – он и в Африке человек. Я же сказала, что не расистка…

Однако почему же этот без подружки? Ах да, он же сказал, что ему не везет в любви.

Между тем «шоколадка»… Кстати, у него и цвет кожи был вовсе не безобразный: не землисто-черный, а какой-то теплый, отчего она казалась прозрачной – это я рассмотрела даже в полумраке тамбура. Так вот: шоколадный мальчик поглядывал на меня так, как будто ему хотелось продолжить общение. Что ж, я не против была.

– А вы прекрасно говорите по-русски. Где учитесь?

– В медицинском. Моей стране нужны врачи. Но русским языком я занимаюсь с детства. У меня была хорошая учительница: моя мама русская. Она была родом с Волги.

Я присвистнула. Ну, теперь-то мне понятно, почему я сразу почуяла в этом парне что-то родное!

– Вот оно что… И каким же ветром ее занесло в Черную Африку?

– Это долгая история. Может быть, когда-нибудь я вам расскажу… если будет такая возможность.

Его губы снова тронула грустная улыбка: он помолчал с минуту, глядя куда-то мимо меня, а когда опять заговорил, голос его дрогнул:

– Мама умерла восемь лет назад. Наши доктора не смогли ее вылечить. Мы жили в маленьком городке, в провинции, и, пока отец собрал денег для поездки в столицу, было уже поздно… Тогда я и решил, что стану только врачом.

«Землячок» нравился мне все больше. Благородная душа!

– Но о том, чтобы поехать учиться в Союз, я не мог и мечтать. – Парень и не заметил, как назвал нашу страну ее прежним именем; наверное, в детстве мама рассказывала сыночку прекрасные истории о своей великой Родине… – Однако мне повезло. Когда уже поступил в университет, выиграл конкурс на право продолжать учебу в Советском Союзе… ах да, в России. Конечно, учли и мое происхождение, и то, что я неплохо владею русским языком. Так я и оказался здесь – почти что на родине матери. Сейчас уже на третьем курсе. Собираюсь стать хирургом.

Его славную физиономию, всего пять минут назад испугавшую меня в темноте, осветила очередная белозубая улыбка, на этот раз она была просто располагающей.

– Ну вот, я вам все о себе и выболтал! Только мы, кажется, до сих пор не познакомились? Я Александр. Александр Ренуа. А вас как зовут?

– Таня. – Мы со смехом пожали друг другу руки. – Предлагаю для удобства перейти на «ты», Саша. Ведь я могу называть тебя Сашей?

– Конечно. Мама так и звала. Они с отцом долго спорили, как меня назвать. Она хотела дать мне русское имя, а отец предлагал что-нибудь свое, местное: я же получился похожим на него. В конце концов остановились на международном имени Александр, и все остались довольны. В том числе и я.

– По-моему, Саша, ты не сказал еще одну важную вещь: в какой же все-таки благословенной стране прошло твое счастливое детство?

– В самом деле?! Вот всегда я так: самое главное обязательно забуду…

Саша Ренуа назвал государство, о котором я знала только то, что оно – остров. Остатки школьного курса географии еще не окончательно выветрились из памяти.

– А страна и правда замечательная, Таня! Я ее очень люблю. Скучаю по дому, по отцу и сестрам… Мне нравится Россия, но все-таки я африканец, и мое место там, дома. Мы все из одной страны: я, Нари и Роджер. – Саша кивнул внутрь вагона.

– Они тоже учатся с тобой?

– Нет, в политехе. И девушки с ними – Света и Наташа. И Оля тоже.

Последнее имя он произнес после небольшой заминки и с особой, печально– нежной интонацией.

– Ты назвал трех девчонок. А в вагоне только две…

Попутчик печально покачал головой:

– Ты права, Таня. В этом все дело! Потому я и сказал тебе, что сегодня плохой день. Оля… она пропала! Мы были все вместе, отдыхали за городом, и Оля исчезла, понимаешь?

– Нет, пока ничего не понимаю. Как это – исчезла? Расскажи.

Мы и не заметили, как электричка остановилась у перрона маленькой станции – последней перед конечным пунктом нашего путешествия. Дверь вагона с лязгом открылась, но на платформе, которая освещалась единственным фонарем, не было ни души. Этот фонарь, оказавшийся прямо напротив нас, отражался в зрачках моего нового приятеля тревожными огоньками. Ловким щелчком Саша вышиб окурок наружу – да так, что он угодил прямехонько в кособокую урну, притулившуюся к фонарю. Класс! Я сделала то же самое, хотя и не с таким блестящим результатом.

Так и не дождавшись новых пассажиров, дверь захлопнулась, и мы тронулись дальше.

– Это странная история. Очень странная! Хотя даже не знаю, почему я так думаю. Ничего страшного пока не случилось, но… Вернее, нет доказательств, что случилось что-то страшное. Но мне почему-то очень тревожно…

Красивые глаза с беспокойным блеском приблизились ко мне:

– Не знаю, Таня, зачем только я тебе все это рассказываю? Чем ты можешь помочь? Ничем. Но мне необходимо с кем-то поговорить, я это сейчас понял. Просто…выговориться – так, кажется, по-русски? Спасибо, что слушаешь меня, ты добрая девушка…

Ну, не такая уж я добрая, чтобы все время это повторять, но… Меня так и разбирало сказать Саше, что если кто и сможет помочь в этом деле, то именно я. Однако сдержалась. Он, конечно, хороший парень, но зачем мне лишняя головная боль? К тому же – не оплаченная гонораром… Не стану же я, в самом деле, сдирать баксы с бедного африканского студента, он и так наверняка пострадал от недавнего финансового кризиса! Я уже поняла, что Саша Ренуа – не сын миллионера. А вот сама я, признаться, нынче не слишком нуждаюсь в средствах. На чеке, полученном несколько дней назад от моего последнего клиента, было не два нуля и даже не три. Так что…

Так что я ограничилась тем, что поощрительно похлопала Сашу по сильно «загорелой» руке. Несмотря на это мое «так что…», не терпелось услышать его «странную историю». Это у меня уже профессиональное, ничего с собой не поделаю!

– Правду говоря, Таня, рассказывать почти нечего. Две недели назад начался учебный год. Мы с друзьями не виделись два месяца. Ребята приехали, и мы договорились… как это… отметить встречу, понимаешь? Решили устроить пикник за городом. Погода хорошая, тепло… У Наташи – это девушка Роджера – бабушка живет в маленькой деревне… забыл, как она называется. На электричке ехать полтора часа. Там очень красиво, мы бывали раза два.

– Не страшно уезжать так далеко от Тарасова? Вы не похожи на местных механизаторов…

– «Механизаторов»? Ах да, понял… – Он усмехнулся. – Это точно, не похожи. Но мы как-то не думали об опасности. Место там тихое, людей почти нет. Одни старики. Я думаю, что в большом городе у иностранцев гораздо больше шансов вляпнуться в неприятности, чем в сельской местности.

– «Вляпаться», Саша, надо говорить – «вляпаться в неприятности» или «влипнуть». Пожалуй, ты прав. И не только у иностранцев.

– Ну вот! Тем более что мы совсем не слабаки – я и Роджер. Нари, он… Ладно, это неважно. В общем, обидеть нас не так просто. В деревню мы никогда не заходим, чтобы не пугать бабушку, – только девушки. Всегда идем от электрички вокруг деревни, по полю. Там, дальше, есть очень красивый лес и маленькая-маленькая речка… забыл это слово…

– Ручей?

– Да-да, ручей. Очень красиво, Таня! Мы всегда там отдыхаем. И в этот раз все было так же. Сначала все шло хорошо. Мы пили вино, болтали. Я вообще почти не пью, ты не думай, но с друзьями… Слово за слово… Я не помню, кто первый начал и как, но только вышел скандал. Ужасный скандал, Таня! Поссорились девочки – Света и Оля.

– Не слабо! Из-за чего?

– Разве это важно?

– Еще бы! Если уж начал рассказывать – говори все.

– Верно. Что тут скрывать… Они поссорились из-за Нари.

– Подожди, Саша, ты должен кое-что мне объяснить. Оля – твоя девушка, правда?

На черной физиономии «землячка» отразилось смущение, граничащее со смятением. Но тут он получил неожиданную подмогу: дверь, ведущая внутрь вагона, открылась, и из нее высунулась другая «чумазая» физиономия. Зыркнув в мою сторону, она бросила моему собеседнику несколько слов на неведомом мне языке. Конечно, в том смысле, что куда, мол, ты провалился? И верно: нас и так слишком долго никто не беспокоил.

Улыбнувшись, Саша махнул рукой на «третьего лишнего» и ответил по-русски:

– Иди, иди, мы тут с девушкой разговариваем!

– А-а… – «Раб» расплылся в широчайшей улыбке. – Здраствуйтэ!

Я тоже поприветствовала его, и он исчез – по-видимому, совершенно удовлетворенный. Нетрудно было догадаться, что того, кого я про себя окрестила «рабом», зовут Роджер: ссориться из-за такого экземпляра вряд ли придет в голову красивым девчонкам. Саша подтвердил мою догадку.

– А «красавчик» – это, стало быть, Нари, – как бы про себя добавила я.

– «Красавчик»? – Александр Ренуа усмехнулся. – Видишь, и ты тоже… Да, Нари красивый парень. Ни одна девушка не пройдет мимо! Вот ты спросила про Олю. Нет, Оля – не моя подруга. Я только хотел бы, чтоб это было так. Очень хотел…

Саша как-то беспомощно улыбнулся и посмотрел мне в глаза совсем по-детски:

– Да, она мне очень нравится, Таня. Ты догадалась, да? Но Оля… выбрала Нари. Конечно! Как могло быть иначе?! Нари – красавчик, ты сама сказала. И он белый.

– Брось, Шурик, не в том дело. Я ж тебе сказала: ты очень симпатичный. Это правда!

– Но я черный, Таня! У меня нет комплекса, я даже горжусь тем, что я негр, но… Все-таки вам, белым, никогда не понять, что это такое – быть чернокожим.

Я осторожно ответила, что никогда не задумывалась об этом, но, вероятно, он прав. Саша продолжил свой рассказ:

– Нари и Оля, ее фамилия Вингер, учатся на одном курсе. Когда Нари познакомил меня с ней, они уже… дружили. Поэтому я не мог ни на что надеяться. Хотя она мне сразу понравилась. Так я и молчал полтора года. Пока у них все было в порядке. Более-менее…

– Это надо понимать так, что у них не все было в порядке?

Саша ответил не сразу. Он смотрел в мутное стекло, за которым мелькали уже заводские окраины Тарасова. Так что на выяснение всех обстоятельств «странной истории» исчезновения Оли Вингер у нас осталось десять-пятнадцать минут, не больше. Кстати, почему мне кажется смутно знакомой эта фамилия?..

– Таня, мне нелегко говорить об этом. Ведь Нари – мой друг… – Он покосился на дверь, за которой его дружок ворковал совсем с другой девицей. – Но он… в общем, он совсем не серьезный парень. Особенно – в отношениях с девушками. Да, ему нравилась Оля, он с ней дружил, но это не мешало Нари встречаться и с другими тоже. Не знаю, о чем он думает? Как он может?! У него в голове один ветер!

Мне вдруг представилось, что Шурик говорит вовсе не о Нари, а об Игорьке-теннисисте. Видно, все красавчики на свете «думают» не головами, а совсем другим местом. Хоть в России, хоть в Африке, хоть на Земле Франца-Иосифа!

– Конечно, Оля очень переживала. Плакала… Они с Нари часто ссорились. Мне было ее жалко. Очень плохо было, Таня! Я пытался с ним говорить. Даже однажды ударил! Без толку… Нари всегда отвечает одно и то же: ты, конечно, прав – то есть это я прав, – но что он может сделать, если он такой, какой есть? И еще как-то сказал, что его девушки любят и такого – несерьезного и неправильного. Вот ты, сказал он мне, такой серьезный и умный, а Оля спит не с тобой, а со мной!

– И за это ты ему дал по морде?

– Ну да…

– Правильно сделал. Знаешь, Саша, что я тебе скажу? Можешь на меня обижаться, только твой дружок Нари – порядочная свинья!

– «Порядочная»?.. Как это, Таня? «Порядочный человек» – это понятно, но чтоб свинья…

– Здесь другое значение слова. «Порядочная свинья» – значит, большая свинья. Хорошо сформировавшаяся!

– Ах, вот что… Нет, Таня. Это не совсем так. Ты не знаешь его. Нари неплохой человек, только…только он слабый. Избалованный. Ему все в жизни давалось легко, вот он и привык… Я тебе еще не сказал: Нари – из богатой, известной семьи. Он сын министра правительства нашей страны. Очень влиятельного человека!

Во второй раз мне пришлось присвистнуть.

– Я думаю, Таня, теперь тебе многое станет понятно о нем. Нари сделали таким. Условия, в которых он жил. Люди, которые его окружали. Поэтому он и не знает настоящей, обычной жизни, не знает, как надо вести себя с людьми. Ему кажется, что он совершает самый обычный поступок, а на самом деле это поступок очень некрасивый, даже подлый… Ты понимаешь меня?

– Нет, Саша. Я просто не представляю, как можно делать другому человеку подлянку… ну, то есть подлость, и не догадываться об этом!

Саша Ренуа опять улыбнулся – грустно и мудро.

– Мы с тобой другие люди, Таня. Нормальные люди, я считаю. А Нари – из другого мира. Ему надо помочь стать нормальным человеком. И знаешь, прогресс уже есть! Если бы ты знала, каким он был три года назад, когда мы только познакомились – еще там, у нас, в университете… – Саша выдержал небольшую паузу. – Есть еще одна проблема, очень серьезная. Впрочем… Нет, это неважно… сейчас. Неважно, Таня.

Я не обратила внимания на его последние слова: признаться, тема нравственного возрождения богатого лоботряса и ловеласа с Черного континента уже порядком мне надоела.

– Ладно, Саша, бог с ним, с твоим Нари. Расскажи мне лучше, что у него вышло с Олей и чем закончился сегодня ваш пикник. Видишь, мы уже подъезжаем к станции!

Цейтнот мобилизовал моего попутчика, и в оставшиеся до прибытия минуты он довольно толково изложил мне обстоятельства дела. Выглядело оно, в моей интерпретации, примерно так.

Бурный роман «папенькиного сыночка» Нари и Оли Вингер, полный мелких и крупных измен героя и страданий героини, их трагических размолвок и сладостных примирений, продолжался до тех самых пор, пока во втором семестре прошедшего учебного года у них на курсе не появился новый персонаж – красавица Света Красникова. Она перевелась в Тарасовский технический университет из другого вуза. Нари, естественно, тут же воспылал к ней чувствами, в очередной раз покинув Ольгу. И, кажется, теперь его увлечение оказалось серьезным. Светочка была из тех молодых, да ранних, которые своего не упустят. В общем, красавчик Нари крепко сел на крючок и заявил Ольге, что между ними все кончено: он любит Свету.

Не помогли ни истерики покинутой возлюбленной, ни обычная воспитательная работа со стороны друга Саши. Последнему Нари сказал прямо, что Оля ему больше не нужна и что он, Саша, может забирать ее себе, если хочет. После этих слов будущий доктор снова нарушил бы нормы профессиональной этики, приложив руку к смазливой физиономии дружка, если б между ними не встал Роджер. Последний, как я догадалась, был командирован на учебу в Россию в основном для того, чтобы выполнять при министерском сынке деликатные функции телохранителя-лакея-соглядатая.

В этой, безусловно, непростой ситуации дуреха Оленька поступила как нельзя хуже для всех. Она прикинулась, что не прочь поиграть в любовь с Сашей – и только для того, чтобы все время быть поблизости от его ветреного дружка и «доставать» последнего. Шурик, непорочная душа, поначалу был на седьмом небе от счастья. Но очень скоро понял, чего в действительности добивалась злая девчонка, помешавшаяся от страсти. Будучи по природе добрым парнем и к тому же влюбленным в Ольгу (любовь зла!), он не мог просто плюнуть на нее и продолжал играть неблагодарную роль «фиктивного друга». Нужно ли говорить, что для бедняги это была мука похлеще той, которую он терпел предыдущие полтора года?..

Страдал Шурик Ренуа. Бесилась Оля Вингер. Бесился Нари. Бесилась золотоволосая тигрица Света, которая вовсе не собиралась ни с кем делить свою добычу. И только простушка Наташа и ее Роджер, на которого никто больше не претендовал, как могли разряжали обстановку. Эта интернациональная компания, внешне такая милая, была на самом деле гремучей смесью взрывоопасных страстей, под большим давлением закачанных в один сосуд. И то и дело со свистом и шипением прорывающихся наружу… Достаточно было одной маленькой искорки, чтобы от их «дружбы» не осталось камня на камне.

В общем, не было ничего удивительного в том, что во время дружеского застолья на природе Света выплеснула в лицо Оле стакан вина, а та в ответ чуть не оторвала «подруге» косу. Неудивительной была и развязка: мужчинам пришлось применить силу, растащив разъяренных хищниц по разным углам зеленого «ринга». Вполне естественно прозвучали и последние реплики участниц. Света: «Если не оставишь его в покое – я тебя убью. Так и знай!» Ольга: «Ну это мы еще посмотрим!»

А вот что и вправду было удивительным и совсем неестественным, так это поведение Нари – этого вечного «яблока раздора». Дело в том, что во время сегодняшнего «девичьего переполоха» на лесной поляне Красавчик – совершенно очевидно для всех – принял сторону своей бывшей пассии. Именно он скрутил разбушевавшуюся Свету и заявил ей, что она «просто дура», раз поднимает «много шума из ничего». И даже прибавил, что если она не извинится перед Олей, то ему, Нари, придется пожалеть, что связался с ней. Ни больше, ни меньше.

«Тоже напугал! Ну и возвращайся к этой… плакать не буду!» – рявкнула Света и кинулась в лес. Нари пискнул «вернись!», но вдогонку не побежал…

Признаюсь: все это плохо вязалось с той идиллической картинкой, какую я только что сама наблюдала в вагоне электрички: рука в руке, голова к голове. Но не верить Саше у меня не было оснований. Во-первых, он вообще врать не умеет. Во-вторых, зачем человеку врать случайной попутчице?