Оплаченные фантазии

Глава 1

Чтобы любимая мелодия быстро надоела, надо поставить ее на звонок лучшей подруги. Проверено. Эту «должность» еще с детского сада занимала Алина Нечаева. И с тех пор, как у меня появился мобильник, я ставила на ее вызов самый горячий хит. Моя суперобщительная подружка позволяла себе звонить мне в любое время дня и ночи. Чаще всего – в самый неподходящий момент. Последнее время Алинка усердно уговаривала меня последовать ее примеру – стать дистрибьютором какой-то новой фирмы. Я не соглашалась. Говорила, что нет в моем характере коммерческой жилки, что мне и других забот хватает. Все мои аргументы против участия в этой затее уже истощились. А у Нечаевой было еще полным-полно доводов в пользу сетевого маркетинга. Вот и теперь, когда я нежились в душистой ванне, до меня донесся отдаленный звук мобильника. «Перебьется», – подумала я и нырнула под воду. Когда вынырнула, снова услышала ту же мелодию – песню в исполнении группы «Презент-коктейль». Неужели Алина не понимает, что если я не ответила в течение десяти секунд, значит, и не отзовусь? Точно, не понимает. Вот настырная!

Если уж Нечаева решила, что непременно должна со мной поговорить, то она не успокоится, пока не сделает этого. Подобно Афродите, я восстала из пены, обула мягкие тапочки, накинула махровый халат и вышла из ванной.

– Алло!

– Полина, ну наконец-то! – завопила Алинка. – Почему так долго не отвечала?

– Не слышала звонка. А что ты так нервничаешь?

– Да как же тут не нервничать! Со мной случилось такое…

– Какое? Твоя дистрибьюторская фирма снова развалилась и ты осталась без средств к существованию?

– Как тебе такое только в голову пришло! – возмутилась Нечаева. – Нет, в этом плане у меня все нормально.

– А что тогда? От тебя сбежал очередной бойфренд?

– Снова пальцем в небо. Ты, Полина, лучше не перебивай, все равно не догадаешься, что произошло. На меня сегодня, – подружка выдержала значительную паузу, – покушались: плеснули в лицо серной кислотой!

– Это что, шутка такая?

– Поля, такими вещами не шутят, – патетично заявила Алина. – На меня действительно покушались.

– Не может быть! – обалдела я. – Кто? За что?!

– Это не телефонный разговор. Приезжай, поговорим.

– Ты где? В больнице?

– Нет, я уже дома. Полиночка, прошу тебя, приезжай ко мне сегодня же, – жалобным голосочком попросила Алинка. – Понимаю, уже поздно, но тут только ты сможешь помочь. Лицо для женщины – это главное! А шрамы, изуродованные черты лица – это катастрофа…

Нечаева, похоже, расплакалась, а я не нашла никаких слов для утешения. Только пообещала, что буду у нее через полчаса. Наскоро просушив феном волосы, я собрала их в хвостик на затылке, надела первое, что подвернулось под руку, и, напрочь забыв о макияже, выбежала в вечернюю прохладу улицы. Села в свой «Мини Купер» и покатила к подруге.

Надо признаться, новость ударила мне по мозгам. Кто этот изверг, решившийся покуситься на Алинкину красоту? Может, маньяк? Природа наделила Нечаеву очень красивыми чертами лица – огромными выразительными глазищами, аккуратненьким, чуть вздернутым носиком, пухлыми губками. Она была воплощением того женского типажа, который нравится всем мужчинам без исключения. Порой я ей даже завидовала. Вот приходили мы с ней в клуб на дискотеку, и все внимание доставалось ей, а я – так, на втором плане. Конечно, меня дурнушкой не назовешь. Но по сравнению с Алиной моя внешность была самой безликой. Правда, умелый макияж преображал меня полностью. Да и не хотела я, чтобы во мне видели только красивую куклу.

Впрочем, теперь речь шла не обо мне. У меня все в полном порядке. А вот подруга, лучшая и единственная, пострадала. Кто-то плеснул ей в лицо серной кислотой. Наверное, все-таки женщина. Соперница? Из ревности?..

Чем ближе я приближалась к дому своей подруги, тем менее спокойно становилось у меня на душе. Я боялась увидеть Алину с лицом, изуродованным химическим ожогом. Возникло чувство вины. Она приглашала провести этот вечер вместе, а я отказалась. Достали меня ее уговоры насчет занятий сетевым маркетингом. Потом, мне хотелось просто побыть дома, посвятить вечер себе, любимой. Если бы я согласилась, то все могло быть иначе…

Я нажала на кнопку звонка и собрала в кулак всю свою волю. Догадывалась: зрелище будет не из самых приятных. Заскрежетал металлический замок, дверь открылась, и я увидела Алину во всей ее красе. Она была жива-здорова, обаятельна и привлекательна, как обычно. Никаких следов изуверского покушения. Все-таки соврала, нахалка!

– Ты что же творишь, подруга! – тут же бросилась я в словесную атаку. – Я рисую в голове разные ужастики, а ты, оказывается, все выдумала? Выглядишь прекрасно, даже дешевая косметика тебя не портит.

– Спасибо за комплимент.

– Ничего, не стоит. Значит, таким образом ты решила выманить меня из дома? Обманом, да? Как тебе такое в голову могло только прийти? Плеснули в лицо серной кислотой… Типун тебе на язык! Умнее ничего не придумала? А если сбудется? Постучи кулаком по дереву!

– Полина, успокойся! Что ты разоралась-то, ни в чем не разобравшись? На меня действительно покушались. К счастью, неудачно. Разве я по телефону не сказала?

– Нет, ты скромно умолчала о последствиях покушения.

– Понимаешь, ветер был на улице, и кислота на лицо не попала. Подожди… или ты хотела, чтобы я уродкой стала, да? – Нечаева насупилась, но не потеряла своего природного шарма.

– Дурочка! – сказала я, переступая наконец через порог квартиры. – Просто я тебя не поняла. У тебя был такой трагический голос! Не удалось покушение, и замечательно! Могла бы еще по телефону погасить интригу. Нет, ты хотела, чтобы я нервничала!

– Да я не специально…

– Ты хоть знаешь, кто на тебя так обозлился и почему?

– Конечно, знаю. Я тебя с ней познакомлю. Раздевайся, давай пуховик.

– С кем познакомишь? – насторожилась я. – С той сумасшедшей? Думаю, не стоит. Все обошлось, и ладно.

– Надо, Поля, надо. Она вовсе не сумасшедшая. Просто это было ее ошибкой. Понимаешь, Ольга меня с другой женщиной спутала. Караулила ее у входа, а вышла я… Сейчас ты все поймешь. – Нечаева повесила мой пуховик, потом подошла ко мне вплотную и сказала на ухо: – Только ты ничему не удивляйся! Она выглядит довольно странно, точнее, ужасно. Но в этом-то все и дело. Я Ольге сказала, что только ты можешь ей помочь.

– Я?! Помочь?! Чем? Вместо нее вооружиться пузырьком с кислотой? Или мне просто постоять на стреме? – возмутилась я, правда, негромко.

– Нет, надеюсь, этого не потребуется. Проходи, – Алина подтолкнула меня к двери в комнату.

Я вошла в гостиную и увидела женщину, сидевшую в кресле, спиной ко входу. Точнее, только ее голову за высокой спинкой.

– Здравствуйте, – сказала я.

Дама не ответила. Она стала медленно разворачиваться, и я едва не ахнула от ужаса. Хорошо, что Алинка меня предупредила, и я смогла сразу же взять себя в руки. Но, черт возьми, и в страшном сне не приснится такое! У женщины, сидевшей в кресле, было какое-то отекшее, одутловатое лицо с явной асимметрией черт. Один глаз был прищурен, другой – неестественно вытаращен. Кончик носа был смещен вправо, а губы казались перекошенными. Просто персонаж из мистического триллера!

– Знакомьтесь, это моя лучшая подруга, Полина, – звучным голосом сказала хозяйка квартиры, и я кивнула. – А это – моя новая знакомая, Ольга.

Женщина, наверное, хотела улыбнуться в знак приветствия, но у нее получилась какая-то жуткая гримаса. По моему телу забегали леденящие мурашки.

– Я кажусь вам уродкой, не правда ли? – спросила Алинкина гостья.

Ответить на этот вопрос было невозможно. Лицемерить, опровергая очевидное, глупо, а соглашаться – неделикатно. Я стояла в центре комнаты как истукан, мысленно ругая Алину за то, что она поставила меня в такую идиотскую ситуацию. Могла бы по телефону хоть в двух словах намекнуть, что к чему! Я ехала сюда, думая, что Нечаева попала в беду, а выяснилось, что она сама пригласила беду к себе в гости. Впрочем, с моей подружкой такое частенько случается. У нее просто талант притягивать к себе разные несчастья.

Немного помолчав, я сказала первое, что пришло мне в голову:

– Простите, я не совсем понимаю, по какому поводу меня сюда пригласили…

– Садись, – сказала Алинка, ничуть не смутившись. – Сейчас я тебе все объясню. Пошла я, значит, сегодня к стоматологу…

– С утра у тебя не было никаких проблем с зубами, – заметила я.

– При чем здесь зубы? Я пошла к Виктору Валерьевичу Маршанскому, он стоматолог. Помнишь, у меня с ним когда-то намечался роман, но тогда мое сердце было занято диетологом?

– Да, что-то такое припоминаю.

– В общем, я подумала: а не напомнить ли Витюше о себе? Да и зубки проверить не мешало бы. Но оказалось, что он в отпуске, причем только второй день…

– Алина, а нельзя ли покороче?

– Да я и так в двух словах! Окажись Маршанский на месте, ничего бы и не произошло. Раз его не было, то я надолго в поликлинике не задержалась. Вышла на улицу, и тут ко мне подбежала какая-то женщина, – Нечаева посмотрела на Ольгу, та в смущении закрыла лицо руками, – и чем-то плеснула в меня из банки… Как я уже сказала, порыв ветра снес струю в сторону, и только по счастливой случайности я не пострадала.

– Я ждала совсем другую женщину, она тоже была одета в синее пальто, такого же роста, – стала оправдываться Ольга. – Можно, я сама вам все с самого начала расскажу?

Я перевела взгляд на Нечаеву, и Алинка кивнула:

– Да, пусть она сама расскажет.

– Ну хорошо, – ответила я и устроилась поудобнее в кресле.

Женщина с уродливым лицом приступила к бесстрастной констатации фактов. Примерно год тому назад Ольга Николаевна Владимирцева попала под машину. Переходила дорогу на нерегулируемом перекрестке, и водитель не смог быстро затормозить, поскольку ехал со значительным превышением скорости. Ольга пришла в себя через несколько дней, в больнице. У нее была черепно-мозговая травма, множественные переломы рук и ног и открытый перелом челюсти. В больнице она провела четыре месяца. Все бы ничего, но некрасивый шрам на лице ставил крест на ее личной жизни и карьере. В свои тридцать четыре года Ольга была не замужем. До аварии дело медленно, но верно шло к свадьбе, но после выписки кандидат в мужья сразу от нее отдалился. С работой тоже возникли проблемы – психологического характера. Владимирцева преподавала в коммерческом колледже маркетинг. С обезображенным лицом она боялась появиться перед аудиторией. Как жить дальше, Ольга не знала.

Только получив страховку и щедрую компенсацию за материальный и моральный ущерб от водителя, она вынырнула из моря охватившей ее паники и задумалась о пластике лица. Ей казалось: если удалить шрам, можно будет начать жизнь с чистого листа. В местной газете ей очень кстати попалась на глаза реклама частной клиники «Приват-мед», в которой делали пластические операции. На следующий же день Владимирцева направилась туда на консультацию. В клинике Ольгу сразу же взяли в оборот. Оказалось, что удалить шрам – это пара пустяков. Местные эскулапы предложили ей еще и подкорректировать черты лица – убрать мешки под глазами и горбинку на носу, сделать более чувственной линию губ, а также увеличить размер молочных желез. Такая обширная программа стала для Владимирцевой неожиданностью. Она взяла время для размышления. Судьба предоставляла ей шанс не только вернуть свою прежнюю внешность, но и значительно улучшить ее. Стать похожей на модель с глянцевой обложки? Почему бы и нет? Тем более что деньги на осуществление этого замысла были.

Посоветовавшись с родителями, Ольга приняла решение в пользу нескольких пластических операций. В клинике «Приват-мед» ее заверили, что можно и нужно делать все одним махом – и менять лицо, и увеличивать грудь. В суть договора она особенно не вникала. Считала это пустой формальностью, вот и подписала документ после первого беглого прочтения. Потом внесла в кассу требуемую сумму и легла под волшебный нож пластического хирурга.

Оперировал Владимирцеву главный врач клиники, Андрей Александрович Жупанов. Увы, результат его работы оказался самым плачевным. Безобразный шрам он удалил, но обещанной красоты после хирургического вмешательства не получилось. Напротив, в лице появилась асимметрия, которой раньше не было. Сначала медики внушали Ольге, что через какое-то время неизбежные отеки спадут и черты лица станут не только симметричными, но и соблазнительными. В хорошее охотно верится.

Проходила неделя за неделей, но внешность ее к лучшему не менялась. Правый глаз как был вытаращенным, так и остался. Позже выяснилось, что повреждена мышца, отвечающая за подъем верхнего века. В результате Ольга была вынуждена даже спать с одним приоткрытым глазом. Такая же неприятность произошла с одним популярным певцом. Об этом наперебой трещали все средства массовой информации. Но Владимирцевой от этого было ничуть не легче.

Я подумала о том, что хотя бы с грудью Ольге все-таки повезло. Выглядел ее увеличенный бюст довольно привлекательно. Но тут страдалица призналась, что силикон доставляет немало хлопот. Стоит ей поднять руки вверх, как грудь подпрыгивает к шее самым неестественным образом.

– Нет, это, конечно, вытерпеть можно, но лицо… За что мне такое наказание! – Женщина крепилась-крепилась и все-таки расплакалась.

Алина тут же засуетилась. Налила в чашку каких-то капель и заставила Ольгу их выпить. Когда та успокоилась, я спросила:

– Скажите, вы не думали о том, чтобы подать иск в суд на хирурга, оперировавшего вас?

– Думала, но у меня не приняли заявление.

– Почему?

– Понимаете, договор, который я подписала, был так ловко составлен…

– Покажи ей договор! – скомандовала Нечаева. – Полина – дипломированный юрист. Она сразу поймет, правомерный он или нет.

Владимирцева полезла в сумку и достала потрепанную ксерокопию договора. С профессиональным рвением я углубилась в его чтение. Чем дальше я читала, тем понятнее мне становилось, что врачи заранее сняли с себя всю ответственность за эстетический результат будущей операции. Это меня изрядно удивило и возмутило. Я считала, что пластическая хирургия и существует для того, чтобы улучшать внешний вид лица и тела клиента. А глядя на Ольгу, поняла, что это – миф. Никаких гарантий, что так все и будет, нет. Пациент всегда идет на огромный риск. Казалось бы, Владимирцевой терять было нечего, кроме ужасного шрама на лице. Но ее уговорили на большее. Профессионально так уговорили. Пообещали, что ее внешность значительно улучшится, а значит, перед ней откроются новые перспективы. Незамужняя женщина купилась на это, причем с удовольствием.

– Ну что, по-вашему, там можно за что-нибудь зацепиться? – с надеждой спросила она, когда я оторвала глаза от договора.

– Вы сказали, что в результате операции была повреждена мышца правого глаза. По-моему, это прямой ущерб здоровью. На это и надо давить. Я помогу написать иск…

– Все без толку, – Ольга безнадежно вздохнула.

– Почему?

– Я прошла семь кругов ада, но мое хождение по мукам не увенчалось успехом. Где я только не была со своей проблемой – в суде, в прокуратуре, в горздраве, в обществе по защите прав потребителей… Везде люди сначала в ужасе шарахались от меня, а потом беспомощно разводили руками. Мне даже приходилось слышать замечания – мол, я сама во всем виновата. Нечего было менять то, что дано природой! Но мне бы даже в голову не пришло идти на пластику, если бы не безобразный шрам на лице, оставшийся после аварии, – уже в который раз повторила Ольга. – Если бы в клинике «Приват-мед» меня не уговорили, я бы ни за что не стала менять еще и форму глаз, носа… Как профессионально меня там убеждали! А потом все повернули так, словно я сама настаивала на пластике глаз, носа, губ, да еще и торопила со сроками. Да, получилась асимметрия, говорил Жупанов, но это потому, что лицо было ранее травмировано, а я злостно нарушала постоперационный режим…

– Но ты этого не делала? – уточнила Алина.

– Я неукоснительно соблюдала все рекомендации врачей, – заверила нас Ольга. – Очков и контактных линз не носила. Да, я немного близорука, но у меня всего-то минус единичка. И такой уж сильной необходимости в использовании очков и линз не было. Я же тогда не работала! Но Жупанов пытался убедить меня в том, что смещение носовой перегородки произошло из-за давления дужки очков на переносицу. А контактные линзы якобы повлияли на мышцу века. Все это вкупе с черепно-мозговой травмой, полученной мною при аварии, и привело к такому результату. Я не смогла доказать обратное. В итоге ему верили все, а мне – никто.

– Ну хорошо, носила ты очки и линзы или нет, это сейчас доказать невозможно. Но вот насчет предшествующей травмы все было предельно ясно, – сказала я.

– Да, будто бы Жупанов раньше не знал о моей травме черепа и не мог предусмотреть неблагоприятных последствий! Вот жук! – в сердцах воскликнула Алина.

– Значит, ты пыталась, но так и не смогла добиться компенсации морального и материального ущерба? – уточнила я.

– В обществе по защите прав потребителей мне все-таки подсказали, что надо делать. Я прошла так называемое независимое медицинское освидетельствование. Оно подтвердило, что повреждена мышца глаза, но прямой вины Жупанова в этом, видите ли, нет. Все дело во мне, в индивидуальных особенностях моего организма. Вот это заключение. – Ольга протянула мне другую бумажку со словами: – По-моему, у всех врачей существует круговая порука. Они никогда не подтвердят вину своих коллег и будут горой стоять друг за друга. Еще мне показалось, что у Жупанова сильная поддержка в горздраве. Он при мне звонил кому-то и разговаривал на «ты», как с хорошим приятелем.

Я стала читать медицинское заключение, но мало что поняла в специфических терминах. Пробежала глазами еще раз договор и пришла к выводу, что идти в суд действительно бесполезно. Как это ни печально, но законными методами помочь Владимирцевой просто невозможно. Она взяла всю ответственность за последствия пластических операций на себя – согласно хитроумно составленному договору.

– Мама с утра до вечера плачет, глядя на меня, – причитала Ольга. – Отец снова запил, хотя до этого три года держался. А мне – хоть в петлю лезь! Из института я уволилась. Со шрамом-то не решалась перед учащимися колледжа показаться, а уж с таким уродством – тем более. Время потекло для меня в монотонном однообразии, а были такие планы…

– Значит, вы не работаете? – уточнила я.

– Официально не работаю, но кое-какой доход имею. Пишу дома рефераты, курсовые и дипломные работы. На улицу боюсь лишний раз выйти. Если выхожу, то в очках на пол-лица и с шарфом, закрывающим рот. Прохожие от меня шарахаются. Похоже, придется всю жизнь просидеть в четырех стенах. Ни личной жизни, ни детей, ни подруг. Кому-то все, а кому-то – ничего! Алина, Полина, скажите, почему жизнь так несправедлива ко мне?! – этим вопросом Владимирцева выплеснула на нас очередную порцию накопившегося в ее душе негатива. Мы промолчали, тогда она стала оправдывать неудавшуюся попытку мести: – Сначала у меня в душе было лишь отчаяние, а потом я спросила себя – почему судьба так милосердна к тем, кто сотворил со мной такое? Так ведь не должно быть! Расплата обязательно должна настигнуть виновников.

– Я так понимаю, что ты решила отомстить за свое испорченное лицо и вынужденное затворничество. На кого, интересно, ты собиралась плеснуть серной кислотой? – поинтересовалась я.

– Да, я действительно собираюсь отомстить, – ничуть не смутившись, сказала Владимирцева. – Сначала хотела самому Жупанову лицо испортить, чтобы он прочувствовал, каково это. Но мужчин шрамы только украшают, по известному общему мнению. Тогда я решила, что надо изуродовать лицо его супруге. Я как-то раз видела ее в клинике. Красивая женщина…

– Ясно, значит, ты перепутала Жупанову с Алиной, и только по чистой случайности преступление не удалось.

– Да, но я повторю попытку! Еще я хочу отомстить Старыгиной, ассистентке хирурга, и Нечипоренко, анестезиологу. Они тоже виноваты в том, что операция прошла неудачно. Но пока я не придумала, что именно с ними сотворить. Потом, в горздраве есть секретарша, Аня. Она так надменно со мной разговаривала! Так унижала меня! Я хочу и ее поставить на место. Вы ведь мне поможете? – Ольга перевела вопросительный взгляд с меня на Нечаеву. Но мы молчали. Совершенно не осознавая всю абсурдность своей просьбы, она продолжала уговаривать: – Одной сложно спланировать все детали. А втроем будет проще отомстить всем по очереди. Я вам заплачу за содействие. Алина, ну скажи что-нибудь! Ты же обещала мне помочь…

Нечаева сконфузилась. Она ведь знала: на предложение Владимирцевой я никогда не соглашусь.

– Ольга, неужели ты действительно думаешь, что, отомстив таким образом людям, причастным к твоей неудачной операции, ты обретешь покой? – осторожно поинтересовалась я.

– Ну, наверное, – как-то не слишком убежденно протянула Владимирцева. – Я осознаю, что все они так или иначе наказаны, и мне станет от этого легче. Разве нет?

Я отвела взгляд в сторону, чтобы не встречаться с ее молящим взором, и сказала:

– Это чистейший самообман. Согласна, хирург действительно заслуживает определенного наказания. Но при чем здесь его супруга?

– При том, – сказала Ольга, ничего не объяснив.

Мне казалось, что она все еще не понимает: подобная месть не поможет ей вернуться к прежней жизни. Она просто не знала, как убедить нас с Алиной помочь ей совершить задуманное.

– Оля, извини, – начала Нечаева, – когда я сказала, что Полина тебе обязательно поможет, я имела в виду нечто другое…

– А что еще тут можно иметь в виду? – Несчастная женщина повернулась ко мне и спросила: – Сколько вы хотите за помощь? Много обещать не могу, но буквально на днях один студент заплатит мне за курсовую…

Я – юрист с высшим образованием, и мне только что предложили соучастие в череде тяжких преступлений. Мне стоило обидеться, демонстративно сказать «нет» и уйти с гордо поднятой головой. Но я не сделала этого, понимая, что Владимирцева вовсе не от скуки решилась разливать направо и налево серную кислоту. В моей жизни тоже был период, когда я была одержима жаждой мести. Хотела наказать бывшего прокурора города, по чьей вине погибли мои папа и мама. Только встав на тропу мести, я поняла, что никто не давал мне права лишать другого человека жизни и даже здоровья. Пусть и такого подонка, как Синдяков. Чем я тогда буду лучше его? Я нашла способ наказать убийцу, но при этом он остался жив и теперь до последнего вздоха будет осознавать никчемность своего жалкого существования.

– Оля, давай рассуждать логически, – я заговорила медленно, с расстановкой, чтобы получилось доходчивее. – Пластическая операция не оправдала твоих надежд. Она не только стоила больших денег, но и принесла тебе физические страдания и колоссальный моральный ущерб. Так?

– Так, – подтвердила несчастная. – И виноват в этом прежде всего Жупанов! Он оперировал меня в понедельник, а в выходные дни у него было какое-то семейное торжество. Понимаешь, он держал скальпель с похмелья! Это – преступление! Но все инстанции, в которые я обращалась, не захотели признать этого.

– И что же, мстить теперь всем подряд? Для этого и цистерны серной кислоты не хватит.

– Ну, не всем же мстить одинаково, – возразила Владимирцева.

– Оля, тебе надо абстрагироваться от идеи наказания виновных и сосредоточиться исключительно на себе.

– Сосредоточиться на себе?! – жертва профессионального «искусства» пластического хирурга тронула рукой свое обезображенное лицо. – Такую, какой я стала, я себя ненавижу! Даже в зеркало стараюсь на себя не смотреть. Полина, неужели ты этого не понимаешь?! Нет, пока я не отомщу, не успокоюсь!

Так, все ясно. Эту паранойю следует держать под контролем. Ольга явно зачислила в отряд своих личных врагов чуть ли не половину Горовска. Примется всем им мстить – и быстренько попадет за решетку.

Я посмотрела на Алину. Кажется, она сама не рада, что пообещала Владимирцевой помощь. М-да, тяжелый случай.

– Ольга, ты хочешь, чтобы твое лицо снова стало привлекательным? – спросила я.

– Ну разумеется! Зачем ты об этом спрашиваешь?

– Само собой это не произойдет, – пояснила я. – И твоя месть, с точки зрения ее успешности и результативности, – самое бестолковое занятие, к тому же, м-м… малопочтенное. Выход только один – надо снова делать операцию, возможно, не одну.

– А я не раз читала в журналах, что звезды по нескольку раз перекраивают свое лицо, делая одну операцию за другой, – вставила Алина. – Так что даже у знаменитостей не все сразу получается.

– Но я-то не звезда, у меня таких денег просто нет, – заметила Ольга.

– Пока нет, но допустим, что у тебя появятся средства…

– Откуда?

– Неважно. Допустим, они будут.

– Ну, тогда я, конечно, сделаю еще одну попытку улучшить лицо.

– Вот! – воскликнула я. – Вот это – единственный для тебя выход. А ты явно не тем занялась. Месть – это тупик.

– Да, да, конечно, мне надо сделать новую операцию, – проговорила Ольга, трогая щеки трясущимися руками. Такая простая мысль ей, кажется, совсем не приходила в голову. – Но только не в той же клинике! Этот Жупанов… Мясник! Да и откуда в нашем глубоко провинциальном Горовске может взяться хороший пластический хирург? Как же я была наивна и слепа! Я только потом из Интернета узнала, что официально в России нет такой специальности – пластическая хирургия.

– Правда? – удивилась я. – Пластические хирурги существуют, операции делают, а дипломированных специалистов, оказывается, нет?

– В том-то все и дело! Хорошо, если кто-то из них за границей прошел обучение и стажировку. Думаю, Жупанов к их числу не относится. Мне сказали по большому секрету, что его специальность – ВПХ.

– Что это? – уточнила Нечаева.

– Военно-полевая хирургия.

– Ну, тогда все понятно! Хирург, он же – вооруженный терапевт. Любую мозоль от портянки он будет лечить кардинально – ампутацией ноги. Причем вместо наркоза даст пациенту выхлестать кружку спирта. А уж если диагноз посложнее, то неудачная операция сойдет за удачное вскрытие, – начала было умничать Алина, но под моим строгим взглядом скоренько заткнулась.

– Думаю, что надо искать лучшего пластического хирурга и самую хорошую клинику.

– Надо, – Ольга согласилась со мной, – но где я возьму такие деньги? Чем лучше хирург, тем дороже он берет за свою работу. Знаете, какие расценки в московских клиниках? Это же огромное состояние! Тогда я получила страховку от несчастного случая и компенсацию ущерба от водителя, мама добавила свои сбережения…

– Деньги должен дать Жупанов, – бескомпромиссно заявила Алина, и в этот раз ее мнение полностью совпадало с моим.

– Точно! Как же я сразу до этого не додумалась? Надо его шантажировать! Подбросить Жупанову письмо, пригрозить: если он не даст крупную сумму, то его супруге понадобится пластическая операция. – Владимирцева была не прочь сию секунду приступить к этому сценарию.

– Ольга, конечно, шантаж – очень действенное средство, но его надо применять крайне осторожно. А то, что ты предлагаешь, очень грубо. А главное – это может иметь для тебя самые неблагоприятные последствия.

– Какие? – непонимающе скривилась несчастная женщина.

– На тебя могут завести уголовное дело. Понимаешь, в твоем случае следует действовать тоньше, изящнее. Не откровенно шантажировать Жупанова, а через посредников склонять его к безвозмездным платежам…

– Как это?

– Ничего конкретного пока сказать не могу. А суть моей идеи в том, чтобы создать такую ситуацию, когда Андрей Александрович сам отдаст деньги, принесет их в клювике… Возможно, понадобится не одна, а несколько ситуаций, пока не накопится нужная сумма. А когда мы соберем урожай с грядок Жупанова, можно будет лишить его лицензии. Раз не умеет оперировать, пусть и не занимается этим! Это, конечно, трудный, но единственно верный путь.

– Ты говоришь разумно, красиво, но на практике этого не осуществить, – Ольга окончательно приуныла. – Алина, Поля, я благодарна вам за сочувствие, но вы – законченные идеалистки. Понимаю, вины в этом вашей нет. Просто у вас в жизни не было серьезных проблем. Все у вас хорошо, во всяком случае, с внешностью…

– Это у нас-то не было проблем? – всплеснула руками Алина. – Да что ты знаешь о нас? Полька вон в четырнадцать лет круглой сиротой осталась!

– Да? – недоверчиво переспросила Оля.

– Да, – подтвердила я, после чего вкратце рассказала Владимирцевой о придуманных методах восстановления справедливости.

Женщина была обескуражена.

– Ну, я не знаю, – сказала она после паузы, – если тебе с моей проблемой удастся справиться, то это будет просто супер. Обобрать Жупанова на солидную сумму, не совершая ничего противозаконного… Мне такое даже в голову не приходило, а это то, что надо! Мне очень повезло, что судьба свела меня с вами, девочки.

– Конечно, и более чем повезло, что твоя задумка с кислотой провалилась, – заметила Нечаева. – Иначе сидела бы ты уже в следственном изоляторе.

* * *

– Полетт, ты так неожиданно исчезла, – сказал дедуля, когда я вернулась. – Куда это ты вдруг сорвалась на ночь глядя?

– Ездила искать себе новые приключения.

– Откровенно… Какие именно?

Я рассказала деду Арише о неудачном покушении на Алину и о том, что моя подруга проявила небывалую снисходительность, не только простив Ольгу, но и решив принять участие в ее судьбе.

– А ты, дорогая, тоже хочешь принять участие в судьбе этой женщины? – уточнил мой прародитель.

– Знаешь, дедуля, вначале Владимирцева не вызвала у меня особой симпатии. Но потом я взглянула на ситуацию глубже. Сколько еще женщин, да и мужчин, могут стать жертвами бездарного пластического хирурга? И ведь с юридической точки зрения к нему не подкопаешься. Договор так мастерски составлен, что исполнитель в любом случае будет прав. А заказчик рискует всем – деньгами, здоровьем, красотой.

– Ну, не знаю, – протянул Ариша. – Медицина – это такая тонкая сфера… Ты хоть знаешь, как к этому делу подступиться?

– Для начала схожу в клинику пластической хирургии – это же совершенно неизвестная сфера деятельности. Посмотрю, что это за «Приват-мед», составлю собственное представление о докторе Жупанове, о других специалистах, а потом уже буду строить конкретный план. К тому же Ольга не отказалась бы от мести, если бы я не предложила ей альтернативу, – сказала я и заметила, что Ариша явно не в восторге от моих намерений. – Дедуля, понимаешь, я просто не могла не взять это под свой контроль.

– Полетт, ты свой выбор однажды уже сделала, – без особого энтузиазма произнес дед. – Отговаривать тебя бессмысленно. Но ты знаешь, как я переживаю за тебя всякий раз, когда ты занимаешься восстановлением справедливости. Спасая других, ты сама ходишь по лезвию бритвы. Что греха таить, риск хоть и благородное дело, но иногда он заводит далеко не в самые благородные места…