Месть русалки

Пролог

Вода с детства манила ее, сколько она себя помнила, всегда обожала плескаться в мягких полупрозрачных волнах, а потом – плавать для собственного удовольствия.

Ничего, кроме плавания, не приносило ей такой радости, такого спокойствия. Ей иногда казалось, что она по ошибке родилась человеком, тогда как должна была быть русалкой. Такая неуклюжая и неловкая на суше, в воде она словно преображалась – становилась пластичной, изящной и воздушной.

Ее тело сливалось с мягкими волнами и словно растворялось в них, и только в воде она могла стать свободной и живой.

«Почему я не могу все время плавать?» – иногда с отчаянием думала она.

Ведь как было бы здорово никогда не ступать на такую мрачную, неприветливую землю, которая несла ей одни разочарования и несчастья!

Определенно, природа совершила жестокую ошибку, перепутав что-то и создав человека, а не подводного обитателя. Как жить на земле, когда ты предназначен для моря?..

…Но что происходит сегодня? Почему все не так, как раньше? Почему ярко-голубая гладь бассейна с красными дорожками уже не манит, а… пугает ее?..

Наверное, никогда она подобного не испытывала, сейчас ей совершенно не хочется погружаться в воду.

Раньше она с нетерпением ждала разрешающего свистка тренера, побуждающего спуститься в воду и плыть указанное количество километров, тогда как теперь она… боится его?.. Она не хочет, чтоб звук свистка прорезал пространство над водой, она не хочет плыть среди всех этих людей, не хочет, не хочет…

Единственное, что ей сейчас нужно, – это уйти, встать под обжигающие струи душа и смыть все это наваждение. Почему именно сегодня, почему именно сейчас?

Когда это необходимо – плыть, когда нужно во что бы то ни стало стать первой среди всех!

Случись это несколькими днями раньше, ничего бы подобного с ней не произошло. Но почему все так не вовремя? Что делать, что говорить? Как унять панику, внезапно охватившую ее и наполнившую все ее существо целиком? Пускай тренер ошибется, пускай сломается этот свисток, пускай все откажутся от заплыва… Пусть обрушится вышка, пусть начнется пожар – господи, да что угодно, лишь бы не слышать свисток, лишь бы не плыть…

Она смотрела на воду с ужасом.

Впервые в жизни вода не притягивала ее, а отталкивала. Она чувствовала, как под плотно прижатыми к глазам очками выступают предательские слезы, как дрожат руки и ноги. Вдруг на дорожке судорогой сведет щиколотки, и она не сможет плыть? Вдруг она захлебнется, и это будет заслуженное наказание для нее?

Она смутно понимала, из-за чего это, ругала себя, но ничего – совсем ничего не могла сделать! Это было ужасно, несправедливо, неправильно, этого не должно было произойти с ней! Пожалуйста, отмените соревнования, прошу вас, перенесите их на другой день, пожалуйста, случись хоть что-нибудь…

Пронзительный свисток.

Громкий всплеск воды, и она летит навстречу светло-голубой глади, но не подобно грациозной русалке, а как мешок с камнями, который швырнули в воду.

Старт – но она пропускает его. Неловко бьет руками и ногами по воде, но уже понимает, что проиграла. Очки плотно сидят на голове, они не пропускают воду с хлоркой. Но ее глаза тонут в другой – соленой, злой воде отчаяния, боли и разочарования…

Глава 1

Порыв холодного, морозного ветра вперемешку с крупными хлопьями снега ударил мне в лицо, я замедлила движение и, переводя сбившееся дыхание, вытащила секундомер. Выложилась я по максимуму – обычно на дыхалку не жалуюсь, но сейчас я была вынуждена сделать несколько вдохов ртом, хотя это и противоречит всем правилам зимнего бега.

Может, виноват холодный воздух, может, моя попытка выжать из себя максимум, а может, отсутствие систематических тренировок.

Я имела глупость понадеяться на собственные природные физические данные, которые позволяли мне с детства бегать быстрее всех сверстников и вообще считаться лучшей ученицей по физкультуре, поэтому пренебрегла регулярными упражнениями.

Да и зачем это мне? Ведь я – выпускница Ворошиловки, мастерский снайпер, телохранитель и вообще суперспортсменка…

Увы, даже если природа одаривает человека способностями к чему-либо, без постоянной работы навыки угасают, происходит деградация. Вероятно, это как раз про меня.

Я пробежала на две миллисекунды медленнее своей обычной нормы, а это для меня – настоящая катастрофа. И о чем я вообще думала, скажите на милость?..

Мало того, я полностью забыла про регулярные физические упражнения, в тире не была уже сотню лет, да и вообще последнее время веду крайне бестолковый образ жизни.

Прошло уже более двух недель с момента выполнения моего последнего задания, и все это время я практически безвылазно сидела дома, смотрела с тетушкой и без нее различные фильмы и программы да дегустировала кулинарные изыски своей талантливой родственницы!

В преддверии новогодних праздников тетя Мила экспериментировала в приготовлении новых салатов, чтобы в новогоднюю ночь удивить меня и всех гостей (если они, конечно, будут!) необычными блюдами. А я с готовностью пробовала все ее шедевры; несмотря на крайнюю неприхотливость в еде, от тетушкиной стряпни никогда не отказываюсь.

Я не принадлежу к числу барышень, которые вечно сидят на диетах из-за боязни поправиться, не отношусь придирчиво к содержанию белков, жиров и углеводов в продуктах, как спортсмены, мечтающие о наборе мышечной массы.

Я привыкла, что у меня – идеальная боевая подготовка, спортивная фигура и вообще я отличаюсь редкостными умениями по части различных физических нагрузок.

Но, как говорится, и на старуху бывает проруха.

Вот вам, пожалуйста, последствия малоподвижного образа жизни и чрезмерного питания!

Женя Охотникова, идеальный телохранитель и выпускница Ворошиловки, которая блестяще выполняет свою работу, сейчас пробежала привычные десять километров как беременная каракатица!

Все, с этого дня начинаю новую жизнь.

По крайней мере, каждое утро (в общем, как проснусь, может, и каждый вечер), ладно, каждый день – бегаю по десять или пятнадцать километров на стадионе, три раза в неделю стреляю в тире по неподвижным и движущимся мишеням, хожу в тренажерный зал (подкачать мышцы тоже не мешает), и…

Что еще – пока не придумала, но думаю, на первое время и этого достаточно. Учитывая то, как я весело и бессмысленно провела две последние недели.

Я бодро зашагала по стадиону, давая нагруженным мышцам восстановиться после нагрузки и приводя в порядок дыхание.

Никогда не думала, что мне когда-нибудь будет за себя стыдно. Напротив, во внерабочее время я с легкостью позволяла себе расслабиться, считая отдых – заслуженной наградой после трудных заданий.

Нет-нет, не подумайте ничего дурного!

Расслабиться для меня вовсе не означает проводить вечера за бутылкой вина или другими спиртными напитками. Ни алкоголь, ни сигареты не входят в число моих вредных привычек, я предпочитаю вовсе отказываться от столь сомнительных удовольствий.

Отдых для Жени Охотниковой – это прежде всего просмотр огромного количества фильмов, желательно новых, недавно вышедших в прокат. По той простой причине, что все качественное кино я уже просмотрела, душа жаждет чего-то нового.

В принципе я могу пересмотреть и уже виденные мною фильмы, главное, чтоб они были хорошими, но суть одна: для меня нет ничего приятнее, чем усесться за монитором и несколько часов подряд наблюдать за перипетиями жизни киногероев.

Прибавьте к этому поглощение вкусной домашней еды – идеальное времяпрепровождение холодными зимними вечерами! Ну… и днями…

Придя домой, я вознамерилась отведать очередной кулинарный шедевр своей тетушки. Но тут зазвонил мой телефон.

Номер был незнакомым, что сразу же настроило меня на деловой лад. Если мой телефон звонит – это, как правило, означает одно: меня ждет очередной заказ и очередной клиент.

– Слушаю вас, – проговорила я официальным тоном.

В трубке раздались какие-то шорохи – наверно, помехи, – после чего смущенный женский голосок тихо произнес:

– Здравствуйте. Могу я поговорить с Евгенией Максимовной Охотниковой? Мне дали правильный номер?

– Да, это я, – подтвердила я, отставляя тарелку со своим горячим завтраком. – С кем имею честь разговаривать?

– Меня зовут Диана, – представилась незнакомка. – Диана Чекулаева… Мне двадцать три года… – внезапно моя собеседница замолкла, а потом продолжила: – Простите, я не знаю, с чего начинать, вряд ли вам нужна информация обо мне. Я никогда прежде не обращалась ни к частным детективам, ни к телохранителям. Вы ведь телохранитель, правильно? Я не ошиблась?

– Все верно, – снова подтвердила я. – Я телохранитель, и, как подозреваю, у вас есть дело, по которому вы хотите обратиться ко мне? Я хотела бы узнать, что у вас за проблема, поэтому лучше, если мы где-нибудь встретимся и поговорим. Если, конечно, вам требуются услуги телохранителя, а не полицейского или частного детектива.

– Да, мне нужны именно вы! – заверила меня Диана. – В полицию я не обращалась, потому что никто меня и слушать не станет. Понимаете, у меня есть подозрения, что кто-то собирается навредить моей маме, но нет никаких доказательств. Полиция даже слушать меня не станет, можно было бы найти частного детектива, но я боюсь, что на маму будет совершено покушение, и частный детектив не сможет ее спасти. Мне нужен человек, который бы охранял мою маму, понимаете? Я не знаю, как долго продлится это, но пока записки и всякие жуткие случайности происходят, я не могу быть спокойна. Больше всего на свете я хотела бы ошибаться, пусть я все это себе надумала… Но действительность такова, что все это – не мои выдумки и подозрения, а реальные факты. Жуткие, пугающие, но реальные! Пожалуйста, помогите мне, Евгения Максимовна! Я уже не могу спокойно спать по ночам, мне снятся кошмары, что мою маму убивают! Боюсь, что, если все будет продолжаться, я сойду с ума! Я готова заплатить сколько угодно, только, пожалуйста, помогите, пусть я без денег останусь, зато буду спокойна! Я уже несколько дней пью успокоительные, но мне ничего не помогает, не сплю толком вторую ночь, а мне ведь на работу идти, совсем ничего не соображаю! Я взяла себе выходной сегодня, чтобы вас разыскать, может, тогда этот кошмар закончится. Если вы не возьметесь мне помочь, я не знаю, что мне делать. Если с мамой что-то случится, я никогда себе этого не прощу! Она – самый дорогой для меня человек, я… я…

В трубке раздались глухие рыдания.

Похоже, Диана не смогла справиться с эмоциями, накопившимися у нее за все это время. Я поняла, что следует брать инициативу в свои руки.

– Диана, скажите, где вы сейчас находитесь? – спросила я коротко.

Девушка не отвечала, а только рыдала в трубку. – Диана, я хочу вам помочь, – проговорила я. – Но если вы мне все не расскажете, то я не смогу вам помочь, мне нужно знать, в чем и кого вы подозреваете, что происходит с вашей мамой, и вообще… Мне необходимы все детали, даже самые незначительные! Скажите, где вам удобно встретиться, я подъеду туда в ближайшее время! Диана?

– Да, простите меня… – пробормотала девушка сконфуженно. – Это все последствие таблеток успокоительных и бессонницы… Я… Я не дома сейчас, я зашла в кафе возле университета, где работаю… Я собиралась идти на работу, но не смогла, потому что ничего не понимаю, не могу, боюсь, что у меня случится обморок прямо на рабочем месте… Поэтому сказала, что у меня температура, просила заменить меня… Взяла день за свой счет, и… вот…

– Где находится кафе? – прервала я словоохотливую собеседницу. – Скажите адрес и название.

– Кафе «День и ночь»… – проговорила девушка. – Право, мне неудобно, что мы с вами будем тут разговаривать… Наверно, телохранителей приглашают домой, да? А не в забегаловку, простите, простите меня…

– Нет, напротив, я привыкла вести переговоры с клиентами в кафе, – возразила я. – Если вы мне скажете еще и адрес, дело будет продвигаться быстрее. Диана, вы слышите меня?

– Да-да, простите… – снова начала извиняться девушка.

Я прошла с трубкой к компьютеру, нажала на кнопку «включить», чтобы найти в Интернете адрес кафе, пока моя собеседница собирается с мыслями.

Краем глаза я увидела, как расстроенно вздохнула тетушка Мила, глядя на мою нетронутую тарелку.

Увы, сегодня мне не до дегустации новых блюд – надо найти Диану и узнать, что происходит с ее матерью.

– Кажется, оно на пересечении улиц Университетской и Садоводнической, – наконец проговорила девушка. – Я не помню адреса, но могу спросить…

– Ладно, не нужно. – Я ввела в поисковик название улиц и кафе.

Интернет тут же выдал мне точный адрес – Садоводническая, двенадцать, а заодно и фотографию заведения. Надеюсь, второго кафе с таким же названием в Тарасове нет, и я не ошиблась.

Я прикинула по времени – хотя и утро, но пробок быть не должно, при благоприятном раскладе я доберусь до нужного мне места за пятнадцать-двадцать минут.

– Никуда не уходите, – велела я Диане. – Ждите меня в кафе, я скоро подъеду!

Девушка принялась сбивчиво благодарить меня, но я оборвала ее и, попрощавшись, начала спешно собираться.

Я еще раз порадовалась, что мой «Фольксваген» стоит в гараже неподалеку от дома. Сейчас идти по заснеженным улицам города довольно проблематично; увы, мы живем не в Европе, где регулярно чистят снег.

Реалии Тарасова таковы, что календарная зима воспринимается до сих пор как невероятное стихийное бедствие – надо же, какое удивление! Снег в середине декабря, прямо-таки вселенская неожиданность! Собственно, осенний ливень представляет точно такую же катастрофу – дороги забиты машинами, «дворники» не справляются с работой…

Эх, сомневаюсь я, что когда-нибудь что-то изменится…

Я доковыляла по сугробам до гаража, про себя порадовалась тому, что за машиной я всегда тщательно слежу, заправляю бензобак на случай, если придется неожиданно сорваться с места, и не допускаю ни малейшей поломки.

Я завела машину, настроила навигатор и проложила наиболее удобный маршрут до кафе «День и ночь», чтобы доехать без пробок. К счастью, мне повезло, и до нужного заведения я добралась за одиннадцать минут – даже быстрее, чем рассчитывала.

По всей видимости, кафе «День и ночь» было рассчитано на посетителей из числа студентов и преподавателей. Хотя бы потому, что находилось оно поблизости от университета, где, судя по словам Дианы, она училась и потом работала.

Не скажу, чтобы здание поражало своим великолепием – нет, обычный дом с непрезентабельной вывеской.

Я припарковалась на стоянке, где находилось несколько машин, и вошла в кафе. Больше всего оно напоминало обычную столовую – длинная стойка с ассортиментом блюд, большое количество столиков и стульев. На стене – несколько картин, в основном натюрморты, да объявление, гласящее о том, что в заведении – самообслуживание.

Однако, несмотря на скромность и непрезентабельность, почему-то заведение казалось уютным – может, из-за светло-бежевых стен и белых столов, а может, из-за маленькой искусственной новогодней елки, украшенной красными и золотистыми шариками.

Сейчас во всех подобных местах уже стояли елки, а витрины магазинов украшали праздничные гирлянды и фонарики. Я как-то забыла, что уже полмесяца спустя страна будет праздновать Новый год.

Мое внимание сразу привлекла девушка за столиком у окна, сосредоточенно смотревшая на улицу.

Вопреки моим ожиданиям, она была одета не в строгий костюм, а в светло-серый длинный свитер и обычные джинсы, а длинные темные волосы забраны не в пучок, а в высокий конский хвост.

На ее столике стоял большой красный поднос, на котором одинокая маленькая чашка кофе смотрелась нелепо и печально, однако девушка не проявляла к ней абсолютно никакого интереса.

Я решила пока не набирать номер Дианы – подойду к девушке и поинтересуюсь, не меня ли она поджидает. А если ошибусь, то буду звонить своей недавней собеседнице…

Однако едва я только подошла к столику, как девушка резко обернулась, и по выражению ее лица я сразу поняла, что не ошиблась.

Незнакомку можно было бы назвать красавицей, если бы не черные круги под глазами и не осунувшееся лицо со впалыми щеками. Наверняка в нормальном состоянии Диана отличается здоровым цветом кожи, ровным овалом лица и красивыми, яркими глазами и губами, однако бесконечные переживания и беспокойства превратили ее в болезненную, поблекшую женщину, добавив лет десять к ее реальному возрасту.

Судя по рассказу Дианы, она была младше меня на четыре года, однако сейчас выглядела гораздо старше. Она с готовностью поднялась со стула и робко проговорила:

– Простите, вы… вы – Евгения Максимовна, я не ошибаюсь?

– Именно, – кивнула я. – А вы – Диана Чекулаева, так я понимаю?

– Да, это я… – пробормотала она. – Простите, что так внезапно, я… у вас, наверно, полно работы, а тут я… но… вы мне ведь поможете, да? Я могу больше заплатить, простите меня… мне не к кому обратиться, но если у вас другая работа, может, вы мне кого посоветуете, хотя мне рекомендовали вас, а полиция связываться не станет…

– Все в порядке, – оборвала я ее бессвязный монолог. – Если бы я была занята, то логично предположить, что прямо вам обо всем бы сказала. А раз я тут, то могу взяться за ваше дело. Только пока вы мне все не расскажете, я при всем своем желании ничем не смогу вам помочь.

Я купила кофе и пирожки и устроилась за облюбованный Дианой столик.

– Итак, вы хотите, чтобы я охраняла вашу маму, – проговорила я. – Вы подозреваете, что кто-то хочет навредить ей, верно я понимаю? Мне нужно, чтобы вы подробно рассказали, что случилось с вашей мамой, когда это произошло, и, если есть подозреваемые, назовите их. Короче говоря, меня интересуют абсолютно все подробности, дабы составить картину происходящего.

– Да, я поняла, – кивнула Диана. – Мою маму зовут Надежда. Надежда Викторовна Чекулаева, вы наверняка слышали это имя…

– Нет, – покачала я головой. – Она – известная телеведущая или актриса?

– Моя мама – заслуженный тренер по плаванию, в прошлом она профессионально занималась прыжками в воду, была мастером спорта международного класса по плаванию. В двадцать лет мама уже выступала за границей – в Барселоне, где получила бронзовую медаль за эстафету вольным стилем, потом – в Будапеште, где выиграла золотую медаль за дистанцию в двести метров брассом. Она постоянно ездила на соревнования, а в детстве даже занималась синхронным плаванием, но потом ей полюбились прыжки в воду. Однако свою карьеру спортсменки мама построила исключительно на плавании как вольным стилем, так и брассом и кролем. Маму в шесть лет родители отдали в спортивную школу, где ее тренировал заслуженный руководитель школы Андрей Ефимович Михайлов. Я забыла сказать, она ведь родилась не в Тарасове, а в Вольске, но ее родители, мои бабушка и дедушка, много переезжали, потому что дедушка работал геологом. Я не знаю, были ли в нашем роду другие спортсмены, или мама одна такая, но ее отец сразу понял, что она может сделать блестящую карьеру в сфере плавательного спорта. Увы, мне не передались мамины гены – я вообще не слишком люблю плавать, не знаю, почему… А про маму вы должны были слышать, ведь она была рекордсменкой Европы на дистанции сто метров брассом.

– Я не особо слежу за спортивными достижениями, – призналась я. – Кстати, раз ваша мама выигрывала столько соревнований за границей, почему она переехала жить в такой провинциальный городок, как Тарасов? Я думаю, что спортсмены столь высокого класса живут по меньшей мере в столице…

– Мама переехала в Тарасов с родителями, – пояснила Диана. – И здесь она познакомилась с моим отцом, Иваном Федоровичем Козенковым. Они поженились, но понятно почему, мама не взяла фамилию мужа, ведь она была знаменитой Надеждой Чекулаевой… В двадцать один год мама стала трехкратной чемпионкой мира в пятидесятиметровом бассейне, когда установила время 29,54 секунды: она опередила свою соперницу-литовку на 0,06 секунды и получила золотую медаль. Однако после знакомства с отцом мама ушла из спорта – в двадцать три года она забеременела, и, сами понимаете, с карьерой чемпионки по плаванию пришлось покончить. Вдобавок ко всему, когда мне было два года, умерли мамины родители, и их похоронили в Тарасове. У мамы была возможность переехать в столицу, мой папа предлагал ей перебраться в другой город, покрупнее, где больше возможностей. Но мама отказалась – она привыкла к Тарасову, тем более здесь находились могилы ее родителей. В спорт мама не вернулась, однако она устроилась тренером в тарасовский бассейн, который так и называется – «Тарасов». Только там у нее не сложились отношения с коллегами, и она сменила место работы. Бассейн, в котором она сейчас работает, гораздо меньше, зато там есть три вышки – две трехметровые и одна пятиметровая – плюс ко всему длина дорожки составляет пятьдесят метров. Однако от главного бассейна нашего города тот, в котором работает мама, отличается количеством дорожек – их всего три, и температура воды там выше. Бассейн «Тарасов» ведь спортивный, а этот, несмотря на наличие вышек, предназначен как для спорта, так и для обычного плавания. Мама говорит, что с пятиметровой вышки мало кто прыгает, дети, которые занимаются плаванием, ее боятся, прыгают только с трехметровой. Да и посещают бассейн в основном женщины, так как сейчас популярна аквааэробика. Мама аквааэробику не ведет, у нее другие группы… Вообще в ее бассейне полно тренеров и инструкторов, потому что он находится практически в центре города, да и цены там ниже, чем в остальных бассейнах. Ну и сауна имеется – я иногда к маме на работу прихожу, чтобы в сауне посидеть. Мама сама плавает где-то раз в неделю, ну может, два – чисто для себя, не ставя никаких рекордов. Когда я была маленькой, она пыталась меня приобщить к плаванию, однако я вообще воды боялась, и после того, как со мной случилась истерика – я не хотела прыгать в воду, – мама не стала настаивать на своем. Меня и на танцы отдавали, и на рисование, и на борьбу, только я нигде не прижилась. А в средней школе у меня обнаружились способности к языкам – я сама освоила французский, мама записала меня на курсы испанского. Поэтому после школы я поступила в университет на отделение романо-германских языков. Знаете, Евгения Максимовна, возможно мне от мамы достались невероятное усердие и работоспособность – если я чем-то занималась, то выкладывалась на полную катушку. Поэтому и университет я окончила с красным дипломом, и работаю сейчас на кафедре, веду французский, итальянский и испанский. Правда, характеры у нас с мамой разные – она человек жесткий, властный и бескомпромиссный, но при этом – очень справедливый. Мама очень требовательна к другим людям, вне зависимости от того, кто это – ее ученики или собственная дочь. Если она видит, что в человеке имеются задатки к плаванию, она заставит его буквально на износ работать, но зато добьется, что он покажет прекрасные результаты. Многие ученики – дети в основном, – маму боятся, но она муштрует только тех, из кого может получиться толк. Если ребенка просто отдают в бассейн для оздоровления, мама научит его правильной технике, но при этом заставлять без устали плавать не будет. Она отлично видит, кто из ее учеников может стать спортсменом, а кому плавание нужно для релаксации, отдыха и просто для приятного времяпрепровождения. Я не скажу, что с мамой легко и просто общаться, иногда она бывает просто невыносимой, особенно если уверена в собственной правоте. Но при всем этом с ней на работе считаются – если проходят соревнования, она обязательно будет судить. Вообще, во многих бассейнах Тарасова проводятся соревнования, но самые крупные и масштабные – только в центральном бассейне и там, где работает мама. Конечно, в соревнованиях участвуют дети и студенты различных университетов, для взрослых есть только состязания на открытой воде вольным стилем. Мама и сама все хочет поучаствовать в них – если представляете себе, где-то в июле или августе каждый год происходит заплыв на три километра. Это дистанция моста от Тарасова до Покровска, в открытой Волге. Но туда допускаются только те люди, которые имеют первый разряд, потому что, сами понимаете, плыть три километра по Волге, где сильное течение, да и суда ходят, – задача не из легких. Это не стометровка в бассейне…

– Да, расстояние не из малых, – кивнула я. – И все же давайте поближе к делу. О вашей маме я представление себе составила, но все-таки, что вынудило вас обратиться к помощи телохранителя?

– Ой, простите, я совсем не о том говорю… – спохватилась девушка. – В общем, в бассейне, где работает моя мама, кто-то хочет ей навредить. И это – не просто мои домыслы или предположения. Мне придется признать, что угрозы – не плод моей бурной фантазии или беспокойства за маму…

Диана на минуту замолкла, а потом продолжила:

– Все началось с этих записок. Точнее, записок-угроз, которые кто-то подкидывал моей маме в тренерскую. Мама мне об этом не рассказывала, я ничего не знала. Но однажды вечером после работы я поехала к ней в бассейн. Как раз, помню, был четверг – мамина смена. Она работает по понедельникам, четвергам и иногда – по субботам. Там как график выпадает, иногда просто берет лишнюю подработку… Я чувствовала, что заболеваю, и хотела прийти погреться в сауну – чтобы попариться, а заодно не допустить возникновения простуды или гриппа. Меня администраторы знают, поэтому я могу проходить без пропуска и абонемента. Я поднялась по лестнице на второй этаж, где как раз находятся раздевалки, бассейн и тренерские. Как обычно, переоделась, постояла под душем, а потом пошла в сам бассейн. Мамы, правда, на месте не было – она иногда выходит покурить. Да-да, не удивляйтесь. Несмотря на то что она спортсменка, эта вредная привычка у нее имеется, хотя ни я, ни папа не курим. Мама и сама раньше не курила – представляете, если б ее тренер узнал об этом, какой бы скандал был! Но после моего рождения она, так сказать, расслабилась. Точнее, она сильно переживала – и из-за смерти родителей, и из-за своего ухода из спорта, да и вообще тогда у нее с отцом было крайне неустойчивое положение в жизни, вот и стала покуривать. Конечно, она пытается сдерживаться, иногда пробовала бросить, но, увы, ничего не вышло. В бассейне не только она курит – некоторые тренеры тоже составляют ей компанию. Поэтому когда я пришла в бассейн и не нашла там маму, то сразу поняла, где она. Я решила подождать ее в тренерской. Вот тогда-то я и увидела эту записку – она была написана не от руки, а напечатана. Это единственная записка, которая у меня есть.

Диана открыла сумочку и вытащила оттуда сложенный листок бумаги, который и протянула мне.

Я развернула его и прочла текст, напечатанный двенадцатым шрифтом Times New Roman.

Да, прошли те времена Шерлока Холмса, когда анонимные записки составляли из вырезанных из газеты маникюрными ножницами слов… Теперь вследствие развитого научно-технического прогресса никому и в голову не придет заниматься подобной ювелирной работой.

Записка была лаконичной, но емкой:

«Убирайся по-хорошему, бездарная курица! А не то пожалеешь, что работаешь в этом бассейне!»

– Да, не слишком вежливо, – хмыкнула я. – Позвольте, я возьму записку?

– Конечно, я для этого ее и принесла, – кивнула моя собеседница. – Я напугалась, когда это увидела, и решила дождаться маму, чтобы обо всем расспросить ее. Когда мама вернулась в тренерскую, я показала ей записку-угрозу и потребовала, чтобы она рассказала, что это такое. Мама сначала разозлилась, что я лазила в ее ящик – я и на самом деле открыла ящик стола, но для того, чтобы достать ароматическое масло для сауны. А там и лежал этот листок.

Тогда я объяснила, что не специально лазила, стала расспрашивать маму, от кого это.

Она долго не хотела рассказывать, однако поняв, что я от нее не отстану, пообещала дома поговорить, потому что сейчас у нее занятия.

Я даже про сауну забыла – заявила, что не уйду из бассейна до тех пор, пока мама все не расскажет. Мама оставила меня в тренерской, и я взяла записку себе.

Потом пошла в сауну, чтобы попросту не сидеть в ожидании, и когда мама освободилась, то устроила ей этакий «допрос с пристрастием».

Мама только тогда и рассказала, что записка эта – не первая, а, наверное, уже шестая по счету. Их начали подкидывать ей давно, в разные смены, поэтому понять, кто злоумышленник, не удалось.

Мама думала сперва, что это чьи-то обидные шутки – ее ведь не только «курицей» обзывали, но и другими оскорбительными прозвищами. И обязательно в записках указывалось на ее абсолютную бездарность и неумение работать. Я спросила маму, где все эти записки, но она сказала мне, что она их выбрасывала – только эта осталась. Я тогда всерьез напугалась – ведь в письме содержалась явная угроза!

Вдруг, если мама останется работать в бассейне, с ней что-нибудь случится? Но мама отмахнулась от меня – вроде мало ли имеется недоброжелателей и завистников. К тому же она – бывшая спортсменка, гордость не только Тарасова, но и России. Вот и исходит кто-то от злости, а так как сделать ничего не может, пускается на подобные пакости.

Я стала спрашивать маму, кто из ее коллег работал в то время, когда приходили записки. Только мама сказала, что не помнит, в какие точно дни она их получала. Но вроде как это все тянется с середины октября, если не раньше…

– Но, как я понимаю, записки – это не единственное, что напугало вас? – предположила я.

Диана грустно кивнула.

– Вы опять правы, – подтвердила она. – Я решилась нанять вас после последнего случая… Боюсь, он – не единственный, и чем дальше, тем будет хуже. Это случилось в четверг, в мамину смену. Она должна была выйти на работу к семи утра и быть в бассейне до девяти вечера, но в тот день у мамы был назначен прием к зубному. Она лечится в одной стоматологической поликлинике, туда и я хожу. Там врач очень хороший работает, Галина Владимировна, не побоюсь сказать, в Тарасове она – одна из лучших стоматологов. У мамы, к сожалению, с молодости с зубами проблема – ни пломбы, ни коронки не держатся, а вдобавок ко всему, дело ухудшает и курение. Галина Владимировна постоянно говорит маме, что надо бросать курить, потому что смолы портят и эмаль, и вообще все на свете. Они с мамой в очень хороших отношениях, но к Галине Владимировне всегда огромная очередь, а у мамы как раз накануне зуб разболелся, и она уговорила стоматолога принять ее в четверг. Мама не знала, сколько времени она пробудет в клинике, поэтому попросила сестру мужа, Марину, заменить ее. Вообще так нельзя делать, потому что Марина – совсем не спортсменка, у нее нет разряда. Просто она любит плавать и знает разные техники, моя мама сама учила ее. Поэтому иногда – очень редко – Марина заменяет маму, к тому же мама обещала выйти на работу, как только освободится. Ей и пришлось выйти, только не потому, что она обещала…