Как в страшной сказке

ГЛАВА 1

Лето в этом году выдалось невыносимо жарким. Впрочем, в последние годы это стало закономерностью, по крайней мере, для Тарасова. И по прогнозам ученых, изменения климата в сторону потепления будут продолжаться.

Водителя-экспедитора кафе «Венеция» Владимира Леонидовича Кострова совсем не радовала перспектива того, что теперь каждое лето красная ниточка термометра будет неумолимо рваться вверх, превышая отметку +35 °C, а на солнце – даже и все +40 °C.

Владимир Леонидович плохо переносил жару, маялся, не находил себе места… Он не мог сосредоточиться на работе. Правда, в настоящий момент работы как таковой практически не стало по причине отсутствия клиентов, и порой Кострову просто нечего было делать. И это тоже выбивалось за обычную шкалу его жизненных составляющих, а следовательно, добавляло дискомфорта и нервотрепки. Посему даже использовать вынужденный перерыв для отдыха Костров не мог: ничто не радовало, не приносило удовольствия, все отравляла чертова жара. Поэтому он, не привыкший, в сущности, сидеть без дела, шатался по кафе, заглядывая во все служебные помещения и стараясь задеть всех, кто встречался на его пути. Ему было скучно, муторно и просто плохо. А хотелось порадоваться чему-нибудь. Хотя бы ощущению, что кому-то сейчас еще хуже. Правда, Костров никак не мог подобрать подходящей кандидатуры: он считал, что худшая доля, как всегда, выпала ему, несчастному.

Он постоянно думал о чем-нибудь холодном и мечтал о скорейшем наступлении зимы. Да не какой-нибудь, а с морозами посуровее. Правда, стоит заметить, что в зимний период Костров страдал от холода и не мог дождаться, когда наступит весна. Весну он ругал за слякоть, за тополиный пух, вызывающий у него аллергию, а также за цветение черемухи и день рождения жены, приходящийся на май месяц.

– Уехать, что ли… – мечтательно пробормотал Костров, окидывая грустным взглядом пустой зал. – На море… На Белое.

Постоянные посетители кафе, его, так сказать, завсегдатаи, которые не укатили в места более прохладные, спасаясь от жары, а кто и вовсе, сейчас предпочитали летнее кафе напротив, которое Костров презрительно называл забегаловкой. Но весь ассортимент этой забегаловки был продуман очень расчетливо: там подавали мороженое, ледяное пиво, холодные соки и минеральную воду. Ни о каких горячих блюдах, сами названия которых в этом сезоне вызывали у клиентов мучительный стон, и речи не велось. Закуски ограничивались разве что овощными и фруктовыми салатиками, а особым спросом пользовались орешки, чипсы и сухарики к пиву. Многие пиццерии находились на грани разорения, а точки, специализирующиеся на гамбургерах и горячих бутербродах, вообще на время адской жары прикрыли лавочку, поскольку их деятельность приносила одни лишь убытки.

Терпела убытки и «Венеция». Били они по карманам всего персонала, и в первую очередь по кошельку хозяйки, Галины Сергеевны Пивоваровой, но больше всего почему-то по этому поводу сокрушался именно Владимир Костров. Собственно, причина его досады как раз была понятна для тех, кто знал Кострова. А уж Галина Сергеевна имела удовольствие общаться с ним много лет.

Удовольствие, правда, было весьма сомнительным, ибо характер у Кострова отнюдь не сахар. К тому же он позволял себе язвительные замечания в адрес самой Галины, а еще любил устроить ей какой-нибудь малоприятный розыгрыш. Ему прощались такие штучки потому, что когда-то в юности Владимир был сильно влюблен в молоденькую красавицу Галину и всерьез собирался прожить с ней всю жизнь. Галина не пылала ответной страстью, но и не отвергала ухаживаний Кострова. И даже, кажется, была согласна принять его предложение руки и сердца, но… Тут в ее жизни появился Анатолий Пивоваров, очень перспективный и настойчивый молодой человек, от жгучих взглядов которого у Галины кружилась голова. Роман их развивался стремительно, и через полтора месяца после знакомства была сыграна свадьба, на которую Костров был приглашен в качестве свидетеля…

Владимир, разумеется, на свадьбу не пошел, с Галиной разругался в пух и прах и даже набил новоявленному жениху морду. Был грандиозный скандал, который все же удалось замять…

С тех пор прошли годы, страсти поутихли, сам Костров успел жениться и обзавестись сыновьями, у Галины с Анатолием подрастали две дочери… Она сумела помириться с Костровым и даже взяла на работу к себе в кафе, причем экспедитор частенько выполнял функции ее заместителя, за что получал солидную прибавку к жалованью. Однако обида в его душе, видимо, не утихла до конца, поэтому иронично-язвительный тон в разговоре с начальницей стал для него привычным. А Галина, которая все-таки чувствовала себя виноватой перед Костровым, прощала ему этот тон и возмущалась только когда Костров совсем уже перегибал палку. Тем более что на самом деле он относился к ней по-прежнему очень хорошо, и лишь гордыня мешала ему открыто это признавать.

А недовольство Кострова сейчас росло прямо пропорционально росту столбика термометра. Владимир Леонидович уже и рабочий костюм сменил на легкомысленные шорты и майку, и голову поливал холодной водой, и по пояс ополаскивался под краном, и даже поступал откровенно оппортунистически, тайком сгоняв несколько раз в столь презираемую им соседнюю «забегаловку» и разорившись там на целых три порции мороженого.

Владимир Леонидович никак не мог найти в данной ситуации виноватых, что обычно ему мастерски удавалось. Он уже сорвал свою злость по привычке на всех официантках, шеф-поваре и охранниках. Досталось даже случайно проходившей мимо кафе довольно пышной даме среднего возраста. Она умудрилась задеть своей сумкой Кострова, вышедшего из дверей кафе на улицу.

Наконец, полностью выведенный из себя Костров направился в кабинет своей начальницы срывать свое раздражение на Галине Сергеевне Пивоваровой. А она в данный момент сосредоточенно изучала меню, обдумывая, какие в него внести коррективы, дабы заманить хоть сколько-то клиентов. Костров, не стучась, протопал в кабинет и, плюхнувшись в кресло и мрачно отбарабанив пальцами по крышке стола похоронный марш, с вызовом произнес:

– Почитываете? Ну-ну…

– Тебе мамонт на ухо наступил, ты безобразно фальшивишь, – мельком взглянув на своего подчиненного и моментально уловив его настроение, усмехнулась Галина, продолжая изучать меню. Однако Костров купился на эту шутку и тут же принялся горячо возражать:

– Как же это, интересно, я могу фальшивить, если я всего лишь отстучал ритм?! Вы что, Галина Сергеевна, совсем уже?

Он не закончил фразы, увидев, что взгляд Галины, вперенный в меню, на глазах начал неприятно меняться. Вместе с этим и сам Костров поспешил сменить тон и продолжил:

– Я хотел сказать: тоже от жары страдаете? Да… Вот и я тоже страдаю. Еще кондиционер у нас сломался! Прямо хоть совсем ложись и помирай. А дома вообще туши свет!

– Купи себе домой кондиционер, – пожала плечами Галина.

Костров моментально занервничал.

– Вы хоть иногда думайте, что говорите, Галина Сергеевна! – все-таки наплевав на вежливость, заговорил он. – Купи! Как будто это так просто! На что, интересно, я его куплю?! У меня, знаете ли, нет своего кафе! А также мужа-бизнесмена! У меня жена, а вдобавок дети! Вы вот знаете, что такое жена? Нет, не знаете! И вам в этом очень крупно повезло! К тому же кондиционеры, видите, какие – ломаются постоянно!

– Ничего страшного, сегодня придут, починят, – пожала плечами Галина.

Но Костров уже забыл, с чего он начал разговор и каким образом тот перешел на тему его семейной жизни, и это было ему не важно. Собственно, у него все разговоры заканчивались тремя основными жизнеопределяющими тезисами: денег нет, жена сживает со свету, а вся жизнь в целом – суета. Галина продолжала хранить меланхолическое молчание и, кажется, даже не слушала разошедшегося экспедитора. Она тоже, по правде говоря, была порядком утомлена жарой и старалась не тратить лишних усилий ни на что.

Костров же, выплеснув эмоции в адрес своих домочадцев, умолк на некоторое время. Окинув Галину многозначительным взглядом с головы до ног, он с некой торжественностью в голосе произнес:

– А ведь вы, Галина Сергеевна, скоро разоритесь!

– Не дождешься, – вяло отозвалась Пивоварова, уже не вчитываясь в меню, а приспособив его в качестве примитивного веера, которым она принялась обмахиваться.

– А я вам точно говорю! – вредный экспедитор не терял надежды испортить настроение кому-то еще, раз оно у него самого было плохим. – Вон, например, шашлычная «У Расифа»… Знаете, что с ней сталось? За-кры-лась! Почему? По причине полного банкротства! Никто не ест их шашлыки в такую жару! Да еще и тараканы завелись ко всему прочему. Вот наша СЭС там повеселилась-то… Так что… – Костров притворно вздохнул и развел руками. – Ищите работу, Галина Сергеевна!

– Коллег, конечно, жалко. Но сами виноваты: уж пара упаковок Комбата их бы не разорила… А что до меня и тебя, то хочу заметить, что вместе со мной разоришься и ты, – отозвалась Галина, увеличивая амплитуду размаха «веера». – А у меня, как ты верно заметил, есть муж-бизнесмен. Да и сделанные заранее вклады – залог обеспеченной старости. К тому же я ежегодно получаю дивиденды со своих акций. Так что побираться мне, я думаю, не придется. А вот ты, кстати, можешь и заняться поиском нового места работы, никто не запрещает.

– А я и занимаюсь! – с вызовом вздернул голову Костров, напомнив Галине в этот момент птицу, пытающуюся казаться важной, гордой и значительной. Типа хвастливого попугая Кеши из мультфильма далекого детства.

– Твои уловки становятся слишком предсказуемыми, – прикрыв глаза, холодно сказала Галина. – Ты с возрастом теряешь хватку. Раньше все-таки что-то более интересное придумывал, чтобы повысить собственную значимость в чьих-то глазах. А теперь просто грубое, неприкрытое набивание цены. Как вышедшая в тираж уличная женщина, честно тебе скажу.

Костров решил яростно возразить и даже уже подскочил на стуле, но в этот момент раздался звонок мобильника Галины, и та, устав от назойливого присутствия экспедитора, раздраженно, но твердо сделала ему жест покинуть кабинет. Продолжая что-то ворчать, Костров, однако, не удалился, а Галина обратилась в слух.

* * *

«Провались оно все!» – зло подумал Анатолий Пивоваров, выходя из здания городского управления ГИБДД.

Анатолий пребывал в ужаснейшем настроении. И надо сказать, это было совершенно оправданно. Всего два часа назад его угораздило пойти на обгон на пригородной трассе. Но он не учел, что владелец зеленой «девяносто девятой» тоже был любителем быстрой езды. Они столкнулись как раз в тот момент, когда Анатолий уже уверился, что благополучно сделал этого пижона, и ликовал в душе. Пивоваров даже не понял, как все это произошло. К счастью, столкновение не принесло особых травм водителям, но вот джипу «Тойота» требовался ремонт.

Инспекторы, исследовав обстоятельства аварии, пришли к выводу, что оба водителя виноваты поровну, и предоставили возможность им самим регулировать взаимные претензии. Пивоваров хорохорился, доказывая своему оппоненту, что именно тот виноват в аварии. Однако молодой человек никак не хотел этого признавать и стоял на своем. Более того, этот хам даже требовал от Пивоварова компенсации. Особое негодование Анатолия вызвали угрозы незнакомца подключить каких-то «солидных людей». Анатолий и сам мог это сделать, более того, он себя самого причислял к таковым. Тем не менее конфликт закончился, что называется, ничем, и после получасовой дискуссии Анатолий плюнул, правда, не решившись этого сделать в лицо обидчику, а удовлетворился плевком ему под ноги. Потом круто развернулся и произнес свою сакраментальную фразу сначала мысленно, а потом вслух. Закурив на ходу сигарету, он вынул мобильник и с кислым видом набрал номер кафе «Венеция», специализирующегося на блюдах итальянской кухни.

Там работала его жена Галина. Вернее, Галина владела этим кафе. Ей-то и собирался Анатолий сообщить печальную новость о временной утрате джипом дееспособности. Анатолий даже хотел попросить ее одолжить ему пока свою машину. Поскольку считал, что автомобиль ему нужнее, чем ей.

«В конце концов, кафе находится в десяти минутах ходьбы от дома, – думал Анатолий. – Ну, в пятнадцати. Пешком походит, ничего страшного».

Однако Галина была не в очень хорошем расположении духа. У нее с утра возникли проблемы в кафе – нежданно-негаданно нагрянула налоговая инспекция, кафе пришлось закрыть, срочно поднять все документы, благо обязанности бухгалтера Галина исполняла сама и бояться ей в сущности было нечего, а все равно нервы, напряжение, время опять же… Не успели визитеры уйти, а Галина перевести дух и налить себе чашку крепкого кофе, как явился ее шофер-экспедитор Костров, который принялся жаловаться на жару и «доставать» начальницу всеми доступными ему способами. И тут раздался звонок мужа. Услышав о том, что случилось с его машиной, Галина нахмурилась. А выслушав просьбу одолжить Анатолию свой автомобиль, нахмурилась еще больше. Она дослушала Анатолия до конца со скептическим видом, после чего решительно заявила:

– Ну вот что, мой дорогой. Свою машину я тебе не дам, даже и не мечтай.

– Галочка, но это же неразумно! – возопил Пивоваров. – Я не могу без машины!

– Одолжи еще у кого-нибудь, – пожала плечами супруга.

– У кого же я одолжу? Всем нужна машина…

– Ну вот и мне тоже нужна, – отрезала Галина и, усмехнувшись, добавила: – Попробуй договориться с Костровым.

– Чтобы я сел на его драндулет? – возмутился Пивоваров. – Ну уж нет, спасибо, лучше пешком ходить!

– Вот и походи, – ответила Галина и нажала кнопку отключения связи.

– Насчет чего это там договариваться? – подозрительно спросил Владимир Костров. – И с кем?

– Да вот Анатолию Алексеевичу срочно машина нужна.

– А свою он что же, за долги отдал? – язвительно спросил Костров.

Костров с Пивоваровым терпеть не могли друг друга, и словесный, да и не только, поединок между ними продолжался с незапамятных времен. И теперь Костров не мог упустить возможность выяснить все подробности, чтобы при случае быть во всеоружии против Пивоварова. К тому же сыграло роль его природное любопытство.

– Разбил, – коротко ответила Галина.

– А я предупреждал, – ехидненько погрозил пальцем Костров, – я предупреждал! А вы меня не слушали! Вот вам алкоголизм!

– Мой муж не пьет, – холодно сказала Галина.

– С каких это пор? – продолжал язвить Костров.

– Он никогда не пил, и тебе это хорошо известно. И кстати, хочу тебе прямо заявить, что, если ты еще хоть раз попытаешься ему помешать вести трезвый образ жизни, я тебя просто вышвырну вон! – неожиданно разъярилась Галина, указывая Кострову на дверь.

Тот налился спелым помидорным соком, но перечить не стал и скрылся за дверью, что-то недовольно бурча себе под нос. Галина закурила, чтобы успокоить нервы, и тут телефон зазвонил снова.

– Да! – громче чем следовало проговорила она, уверенная в том, что это Пивоваров со своей однообразной и утомительной просьбой.

* * *

Признаться, жара меня порядком достала. Я возвращалась на своей «девятке» с пляжа и мечтала поскорее попасть в прохладное помещение. Конечно, самым естественным было поехать домой и, охладившись под душем, лечь на диван и включить кондиционер. Но я помнила, что дома у меня нет практически ничего съестного – не хватало еще стоять у плиты в такую жару! – а пообедать не мешало бы. Неожиданно мне в голову пришла хорошая, как мне тогда показалось идея: я находилась неподалеку от кафе «Венеция», которым заведовала моя хорошая знакомая, Галина Пивоварова. Эта энергичная женщина несколько лет назад стала моей клиенткой, вместе со своим мужем Анатолием, занимавшимся строительным бизнесом. То дело я успешно раскрыла, а Пивоваровы оказались очень милой парой, так что между нами возникли если не дружеские, то вполне приятельские отношения. Периодически мы ходили друг к другу в гости, периодически выбирались за город на шашлыки, но последний раз это было довольно давно. И я решила одним выстрелом убить двух зайцев: и пообщаться с Галиной, и вкусно пообедать, ибо кухня в «Венеции» всегда мне очень нравилась. И я, достав мобильник, набрала номер Пивоваровой.

Тон Галины, однако, заставил меня подумать, что моя идея оказалась не самой лучшей… Пивоварова была явно на взводе. Однако узнав меня, она тут же переменилась и весело защебетала в трубку:

– Ой, Танечка, прости, дорогая, сколько лет, сколько зим! Конечно, приезжай! Ты, пожалуй, единственный человек, которому я сегодня буду рада. А то меня уже утомило однообразное общество. Да, это я и тебя тоже имею в виду, – понизив голос, проговорила она куда-то в сторону и тут же радостно добавила: – Это я не тебе, Танюша. Так что приезжай как можно скорее!

В «Венеции» я была через три минуты. Галина, нисколько не изменившаяся с нашей последней встречи, ждала меня у входа. На ней был легкий костюм голубого цвета, очень гармонирующий с ее васильковыми глазами.

– Пойдем, у меня уже все готово, – схватила она меня за руку и потащила к себе в кабинет, где уже был накрыт стол.

– Совсем нет посетителей, Таня, – вздыхала Галина, накладывая мне салат. – Прямо не знаю, что и делать! И вообще… Муж достает, Костров достает – надоели мне все до смерти! Я вот думаю уехать куда-нибудь отдохнуть, пока здесь все не устаканится. Поехали со мной? Ты сейчас сильно занята?

– В общем, нет, – пожала я плечами. – Только я как-то не планировала пока никуда ехать. Да и ты не поедешь, – улыбнулась я. – Я же знаю, что ты не бросишь свое кафе в столь плачевной ситуации. Хотя, думаю, она скоро выправится.

– Ну да, ну да… – вздыхала Пивоварова. – На кого же я кафе оставлю? Сама знаешь, муж мой совсем не по этой части.

В этот момент у Галины зазвонил мобильник.

– Господи, да что же это такое! Сумасшедший день! – в сердцах воскликнула она. – Танюш, ты подожди минутку, ладно? Я быстро!

Галина выскользнула из кабинета и вернулась минуты через две. Взгляд ее был сосредоточенным и задумчивым.

– Что случилось? – из вежливости полюбопытствовала я.

– Ой, даже и не знаю, к счастью это или нет… – осторожно начала Галина, косясь на меня. – Надо же, такое совпадение! Понимаешь, Таня, тут одна история случилась очень неприятная. Только не у меня, а у подруги моей. Она мне только что сказала, что ей нужен частный детектив. И ты как раз у меня! Я бы, может, и не стала к тебе обращаться, но история больно уж печальная. И касается ее дочери.

– А что с ней случилось? – поинтересовалась я.

– Даже язык не поворачивается сказать, – Галина понизила голос. – Одним словом, изнасиловали ее и избили. Инвалидом сделали, она теперь парализованная…

– Ничего себе, – невольно покачала головой я. – И что же ты от меня хочешь?

– Да это не я, это Маргарита хочет. Чтобы выродков тех нашли.

– А она знает их? Приметы помнит? – уточнила я, имея в виду пострадавшую.

– Да она парализована полностью. Даже говорить не может. С ней Маргарита как с дитем малым нянчится, сиделку пришлось нанять, она же ее одну не оставит на целый день. И работу не бросить – на что они тогда жить-то с Ангелиной будут?

– А сколько девочке лет?

– Восемнадцать только исполнилось. В медицинском училище она учится. Вернее, училась, – вздохнула Галина.

– А когда с ней случилось это несчастье?

– Полтора месяца назад.

– А почему же Маргарита только теперь обращается к частному детективу?

– Это она хочет сама тебе рассказать, – проговорила Галина. – Ты уж прости, я ей про тебя рассказала, – виноватым голосом добавила она. – А ты ведь не занята сейчас… Деньги у нее есть, не переживай – она свой магазин держит, средствами для похудения торгует. Тебе не надо, кстати?

Галина тут же поняла свою оплошность с последней фразой и попыталась ее загладить:

– Ой, прости, прости, сама не знаю, что говорю. Это все муж с Костровым, они меня с ума сведут! Ты превосходно выглядишь – собственно, как всегда!

– Ну что ж, – задумчиво произнесла я. – В принципе, я действительно сейчас не занята, только что очередное дело закончила. Так что могла бы все разузнать. Пускай приезжает сейчас прямо сюда, и мы обо всем поговорим подробно.

– Ох, – Галина тяжело вздохнула, – Танюш… Может, сделаешь исключение и приедешь сама, а? Не может она дочку оставить. Тем более что это недалеко.

– Где это – недалеко?

– Это район Московской площади, дом очень легко найти, он там один такой, сталинка, вся в балкончиках и колоннах, – быстро заговорила Галина, боясь, что я передумаю. – А я уже Маргарите сказала про тебя, она нас ждет… Танечка, ты уж извини, пожалуйста. Слушай, я тебе обещаю бесплатный обед в «Венеции» каждый день, пока ты занимаешься этим делом! Серьезно!

– Вообще-то я не голодаю, – усмехнулась я.

– Да я совсем не в этом смысле! Но разве тебе охота в такую жару что-то готовить самой? А питаться этими дрянными полуфабрикатами, которые ты обожаешь, – это издевательство над желудком! Ты так язву себе заработаешь! Так что соглашайся!

– Ты же и так на грани разорения, – улыбнулась я.

– Да ладно! Прорвемся! – беззаботно махнула рукой Галина. – Не станем уподобляться Кострову в его пессимизме! Ну что, согласна? – подмигнула она мне.

– Хорошо, хорошо, – поморщившись, прервала я поток речей бывшей клиентки. – Поехали.

Галина радостно засобиралась, уточнив, что женщину зовут Маргарита Николаевна Синицына, и я, вздохнув, поднялась с места. Слава богу, утолить голод я все-таки успела. Что ж, ради парализованной девушки и ее несчастной матери можно и проехаться, хотя вообще-то я предпочитаю принимать клиентов у себя дома. Но всегда есть исключения из правил…

* * *

Маргарита Николаевна Синицына оказалась женщиной лет тридцати восьми.

Выглядела она еще в недавнем прошлом, судя по всему, очень хорошо. Но печальное событие, случившееся с дочерью, не могло не оставить своего следа. Вокруг глаз явственно проступили морщинки, хотя и тщательно замаскированные корректором, на лбу пролегла глубокая складка, и во всем облике чувствовалось какое-то внутреннее напряжение, не покидающее ее ни на минуту. Видно также было, что она очень устала, настолько устала, что если расслабится, то рассыплется, как старый гербарий, если до него дотронуться. Помимо этой усталости и напряженности, сковывавшей движения, в ее лице можно было едва уловимо разглядеть что-то неприятное. Интуитивно я определила это как некое непреодолимое упрямство, причину которого пока понять не могла.

Маргарита Николаевна была в костюме светло-розового цвета, который прекрасно подходил к ее светлым волосам, как будто неумело и наспех собранным на затылке в небольшой узел. Несмотря на то что женщина, видимо, отличалась хорошим вкусом, в данный момент ей было явно не до собственной внешности.

– Здравствуйте, – как-то поспешно протянула она мне руку для приветствия. – Проходите, пожалуйста…

И тут же умчалась на кухню, крикнув по дороге Галине:

– Галя, проводи человека, пожалуйста.

Галина засмеялась. Вся она была шумная, моложавая, ухоженная. Стильная стрижка, мелирование, модный костюм, яркий, почти молодежный маникюр, веселый взгляд голубых глаз… По иронии судьбы Галина резко контрастировала со своей подругой. Как будто Маргарита олицетворяла собой пессимизм, уныние и безнадежность, а Галина, наоборот, брызгала во все стороны энергией и позитивом, словно демонстрировала лозунг «Жизнь прекрасна и удивительна!».

Стол уже был накрыт, и я, оглядев его, даже почувствовала неловкость, поскольку выставленные блюда явно потребовали от хозяйки покрутиться на кухне.

– Прошу вас, садитесь, – с улыбкой проговорила Маргарита Николаевна, к этому моменту вернувшаяся из кухни с бутылкой дорогого коньяка в руке.

– Зачем же вы… – только и сказала я, кивнув в сторону стола. – Я бы все равно приехала.

– Ничего, ничего, – как-то нервно и суетливо говорила Маргарита Николаевна, теребя в руках салфетку. – Вы угощайтесь.

Ничего не оставалось делать, как сесть за стол. Маргарита Николаевна пыталась придать своему лицу преувеличенно бодрое выражение, что плохо ей удавалось. Она стала разливать коньяк, попутно рассказывая о том, где и как ей удалось достать этот прекрасный напиток.

– Маргарита Николаевна, – перебила ее я. – Вы бы рассказали мне поподробнее о своей проблеме… А то мы сейчас напьемся и обо всем забудем, – пошутила, чтобы подбодрить новую знакомую.

Та, ответив нервным смешком, постаралась взять себя в руки, посерьезнела и сказала:

– Я просто не знаю, с чего начать…

– Давайте начнем с того, как произошла эта… трагедия. Что ей предшествовало, как все случилось, как вы узнали о происшедшем, что было потом…

– Я поняла, – кивнула Маргарита Николаевна. – Да, я постараюсь рассказать как можно подробнее. Итак, это произошло в мае, двадцать восьмого числа. Геля, как обычно, пошла на дискотеку в клуб «Пегас». Это заведение работает до двенадцати часов ночи, поэтому я стала ждать дочку примерно с половины первого.

– А она часто посещала дискотеки? – вставила я.

– Да, почти каждый день, но я не видела в этом ничего опасного. Она всегда ходила с подругами, к тому же Геля человек довольно самостоятельный, и я безбоязненно отпускала ее. Иногда, когда она гуляла допоздна, она даже шла ночевать к подругам. Это не значит, что я за нее не беспокоилась, просто, вы ведь понимаете, запретами ничего не добьешься, а я всегда ей доверяла. Вот и в тот раз, я, не дождавшись ее в обычное время, решила не выходить на улицу и не встречать: у нее тогда был молодой человек, и Геля вполне могла стоять с ним на первом этаже в нашем подъезде, а я считала бестактным им мешать, кроме того, она могла отправиться к подруге и еще не добралась и не успела позвонить.

Маргарита Николаевна вздохнула и налила себе еще коньяку. Выпив, она перевела дух и продолжала:

– Серьезно переживать я начала, когда на часах было около трех. А после того как в половине пятого утра услышала звук сирены, который бывает только на милицейских машинах и неотложке, я поняла, что с Гелей что-то случилось. Страшное…

– Простите, а вы не пытались узнать что-либо от ее подруг? – спросила я.

– Конечно, пыталась! Я даже спустилась посреди ночи на первый этаж. Но в подъезде никого не было, и я выглянула на улицу, посмотреть, не сидят ли они на лавочке – ночи стали уже теплые… Но было пусто. Тогда я стала звонить девочкам, с которыми они обычно вместе ходили на дискотеки. Обе сказали, что Геля пошла домой одна, сразу после закрытия клуба. И с Сашей – так зовут ее молодого человека – в тот вечер она не встречалась и не собиралась встретиться. Вот, собственно, и все. Дальше я уже не знала, что делать, и стала просто ждать. А когда услышала сирену, сразу кинулась одеваться. Но пока я натянула на себя что-то из одежды и выскочила на угол, Гелю уже погрузили в санитарную машину, так что в каком состоянии была тогда моя дочь, я не видела. Нужно сказать, что в тот момент меня словно парализовало, и я тупо смотрела на происходящее, даже не пытаясь выяснить, в какую больницу ее повезли. Не отреагировала я поначалу и на вопрос одного из оперативников насчет того, кто обнаружил мою дочь.

– А вам известно, кто ее обнаружил? – снова задала вопрос я.

Маргарита Николаевна кивнула, погруженная в свои мысли, помолчала, а потом медленно заговорила:

– Хоть как-то соображать я стала, когда увидела мужчину, вызвавшего милицию. Кто бы мог подумать, что именно этот человек спасет мою дочь, лежащую без сознания в лужице из собственной крови на тротуаре!.. В общем, нам повезло, что у этого человека в то раннее утро было похмелье, и он направлялся в круглосуточный магазин «В десятку», расположенный на проспекте, и путь его лежал как раз через наш двор…

Почему-то после этих слов женщина всхлипнула, слезы рекой полились по ее невероятно быстро увядшему лицу, и мне пришлось успокаивать Маргариту Николаевну и даже налить ей еще коньяку, прежде чем она продолжила свой рассказ.

– …Экспертиза показала, что мою дочь изнасиловали, жестоко избили, так что оказалась повреждена центральная нервная система, и ее парализовало. Естественно, что после пережитого она долгое время вообще не могла давать показания, а после того как частично была восстановлена двигательная функция верхних конечностей и она начала потихоньку пытаться давать их письменно, прошло уже слишком много времени, и Геля мало что могла вспомнить о том, что с ней случилось, а возможно, что и просто не хотела вспоминать или боялась. В результате это дело, как мне потом объяснили, «спустили на тормозах», то есть оно потихоньку само заглохло. Я с самого начала не очень верила в раскрытие этого преступления… Хотела бросить работу… – Хозяйка дома снова вздохнула. – Ведь за Гелей ухаживать нужно. Но и это не выход: нам с ней надо на что-то жить. Отец Гели давно живет отдельно и практически не помогает. А с тех пор как с ней случилась эта беда, он вообще не появляется. Пришлось нанять сиделку, иначе я бы не справилась. Но вы не волнуйтесь, я в курсе ваших расценок и обязательно заплачу.

Маргарита Николаевна торопливо поднялась со стула.

– Подождите, с этим успеется, – остановила я ее. – Вы скажите мне лучше, не сообщила ли ваша дочь какие-то факты, приметы того или тех, кто это с ней сделал?

– В том-то все и дело, что нет, абсолютно ничего, – покачала головой Маргарита Николаевна. – А милиция проверяла всех, кто был в тот вечер в этом клубе, опрашивала подруг, но так ничего и не выяснила. Словом, до вчерашнего вечера не было ни одной зацепки, с помощью которой можно было бы выйти на преступников.

– Почему до вчерашнего вечера? – тут же насторожилась я. – Что произошло вчера вечером?

– Вчера мы как обычно гуляли в сквере и уже направлялись домой, собирались улицу переходить, и тут мимо нас промчалась иномарка ярко-красного цвета с тонированными стеклами. Номер я, конечно, не успела заметить, – сразу же оговорилась Маргарита Николаевна.

– Но… Какая связь между этой машиной и тем, что случилось с вашей дочерью? – удивилась я.

– Дело в том, что, когда эту машину увидела Геля, она страшно испугалась. Я поняла это сразу же по ее лицу, да и не только по лицу. Она замычала, словно хотела что-то сказать, пыталась поднять руки… Я сама перепугалась страшно! Я видела, что ей не просто страшно – она была в ужасе. Добиться от нее какого-нибудь ответа оказалось совершенно невозможным, что еще больше утвердило мою мысль, что этот автомобиль напрямую связан со всем тем, что произошло с моей дочерью.

– Ну что же, я благодарю вас за доверие, которое вы мне оказали, рассказав о вашей трагедии. Могу ли я в этом деле рассчитывать на такое же доверие, когда приступлю непосредственно к действиям?