Хрустальный шар судьбы

Пролог

– Ника, ты не спишь? – приглушенный голос звучит заговорщически.

– Нет, – тихо отзывается Вероника из-под одеяла.

– У меня для тебя что-то есть…

– Что, Маруся?

Маруся достает из-под одеяла что-то шуршащее и протягивает Нике. Та ощупывает, осматривает это при тусклом свете пробивающейся в окошко луны и понимает, что это леденец в целлофановой обертке – яркий, розовый, нереально аппетитный.

– Откуда это у тебя? – спрашивает она удивленно.

– Тетя Катя дала.

– Сразу два? – недоверчиво уточняет Ника.

– Нет, один. Но я сказала, что нас с тобой двое, поэтому пусть еще один даст. Он же пополам не ломается! Ты ешь, ешь! Я уже свой начала.

– Спасибо, – говорит Ника, бережно припрятывая гостинец под подушку.

Некоторое время в комнате висит тишина.

– Ника! – вновь слышится голос Маруси, сопровождаемый уютным причмокиванием.

– Ау?

– А ты сейчас что делаешь?

– Ничего, – пожимает плечами Ника. – Думаю.

– А о чем? – не отстает Маруся.

– Да так… Стих сочиняю.

– Везет же! – вздыхает Маруся. – А у меня стихи никогда не получаются. Как-то пробовала прочитать, так вся группа смеялась. Ника, а ты кем хочешь быть, когда вырастешь?

– Не знаю… Я как-то не думала об этом, – задумчиво говорит Вероника.

– Ты много кем можешь быть! – убежденно говорит Маруся без тени зависти. – Ты талантливая. Ты и стихи сочиняешь, и поешь, и картины у тебя вон какие красивые. Только я их не всегда понимаю.

– Ничего, – с легкой грустью улыбается Ника. – Вырастешь, поймешь…

– Ты всегда так говоришь! – с обидой замечает Маруся. – Рада, что на целых два года меня старше.

– Вот уж нисколько, – возражает Ника. – Давай спать.

– Давай, – соглашается Маруся, но продолжает возиться.

Через некоторое время она приподнимается на кровати и склоняется к Нике:

– Ника, спишь?

– Нет, – слегка недовольно откликается Вероника. – Ты-то почему не спишь?

– Не получается что-то… Ника, а знаешь, кем я хочу стать?

– Ну, кем? – интересуется Вероника, кажется, только для того, чтобы Маруся поскорее отстала.

– Спасателем! – на ухо ей выдыхает та.

– Кем? – Ника сама изумленно приподнимается на постели.

– Спасателем! – повторяет Маруся, гордая произведенным эффектом.

– Девочки! – дверь приоткрывается, и раздается строгий голос. – Спать сейчас же!

Девчонки разом замолкают и утыкаются в свои подушки.

– И кого же ты спасать собралась? – когда шаги в коридоре стихают, Ника отрывает голову от постели и смотрит на девочку с ласковой улыбкой.

– Да всех подряд! Всех, кому нужна помощь! Вот тебя, например!

– А меня-то от кого?

– От кого… Да мало ли от кого! – отмахивается Маруся.

– Ох, Маруся! В прошлом году ты хотела быть пожарником, потому что у них красивая форма и они ездят на машине с сиреной. Потом хотела быть летчиком. Потом – машинистом, и обязательно на паровозе! Потому что он тебе понравился на картинке. Хотя сейчас и паровозов-то нет. Интересно, кем ты станешь на самом деле?

– Спасателем! – упрямо заявляет Маруся. – И буду спасать тебя! Тебя обязательно придется спасать, ты же такая непрактичная!

– Это кто тебе сказал такое? – удивленно спрашивает Ника, подпирая подбородок остреньким кулачком.

– Тетя Катя! Она говорит, что за такой неприспособленной барышней глаз да глаз нужен. И еще добавила: «Господи, хоть бы ей муж хороший достался, самостоятельный!» Ника, а ты хочешь замуж?

– Не знаю. А что это ты о замужестве задумалась? Сама, что ли, собралась? Не рановато ли?

– Нет, что ты! Я, Ника, никогда замуж не выйду. Ни за что! Я просто боюсь, что ты выйдешь, я стану тебе не нужна, и ты меня бросишь…

Голосок Маруси дрожит, и Ника улавливает в темной тишине всхлипывание. Приподнявшись выше, она нащупывает темную головку подружки и гладит жесткие волосы:

– Ну что ты такое говоришь! Я никогда тебя не брошу.

– Обещаешь? – с надеждой вскидывает на нее Маруся огромные глаза.

– Обещаю. Спи.

Ника прикрывает глаза и пытается придумать рифму к сложному слову «меланхолия». В голову приходит почему-то только Монголия, и Вероника пытается представить, какая она, эта Монголия, которую она видела только на карте и которая представляется ей загадочной, таинственной страной с цветочными лугами, где живут необыкновенные люди, похожие на древних сказочных богатырей… Маруся вертится рядом на своей постели и вздыхает. Ей явно не терпится спросить еще о чем-то, но она видит, что Ника лежит с плотно сомкнутыми веками и ровно дышит. Маруся несколько раз косится на нее, затем не выдерживает:

– Ника! Спишь?

– Ну что тебе еще? – едва слышно тянет Ника.

– А мы с тобой правда сестры?

– Да дашь ты мне сегодня поспать, Маруся? Ты же знаешь, что нет. Но мы… Мы даже ближе, чем сестры! Мы же с тобой все время вместе, все друг о друге знаем.

– И конфеты всегда пополам делим, и пряники! – подхватывает Маруся.

– Глупышка ты еще совсем! Спи.

Маруся, кажется, успокаивается от слов Ники. Она уже не возится, лежит тихо, свернувшись в комочек и подтянув колени к животу. Через некоторое время она начинает посапывать. Ника же, неожиданно взволнованная сегодняшней болтовней и серьезными вопросами, затронутыми младшей подругой, теперь никак не может заснуть.

Луна выходит из-за облаков и освещает своим неярким светом комнату. Ника видит спокойные лица спящих девочек, темные кудряшки Маруси. Они совсем не похожи на ее собственные. У Маруси кудри крутые, жесткие, непослушные. И черные. У Ники – длинные мягкие локоны, пепельно-русые, которые покорно ложатся так, как их причешешь. Их даже жалеют стричь, когда приходит время, позволяют расти, в нарушение порядка.

Ника склоняется к постели Маруси, вглядывается в круглое безмятежное личико, проводит по крепенькой загорелой руке с болячкой на локте, замазанной зеленкой…

– Спасательница, – с улыбкой произносит она и поправляет на подруге сбившееся одеяльце. – Сама смотри не попади в беду, с твоим-то неугомонным характером…

Глава первая

– Кружится Земля вокруг своей оси, ну а мне двадцать лет! – весело распевала я вместе с включенным радио, безбожно греша против истины и не испытывая ни капли угрызений совести.

А с чего бы мне их испытывать, если я чувствовала себя совсем юной и счастливой этим солнечным летним днем? Не зря же говорится, что женщине столько лет, на сколько она себя ощущает. А это во многом зависит от настроения. Мое же настроение было просто чудесным, можно даже сказать, беспричинно чудесным, совсем как в юности, когда ты постоянно живешь с ощущением счастья в душе. Ну и о чем тут еще говорить?

Я возвращалась на своем «Ситроене» с турбазы, на которой провела целых пять отличнейших дней в компании со своей подругой, Светкой-парикмахершей, и с парочкой старых друзей-приятелей. Погоды, как говорится, стояли дивные, свинина для шашлыка была выбрана самая лучшая, сок и минералка хранились в холодильнике и были приятно прохладными, а красное вино – ледяным.

К концу недели мое тело покрылось ровным темно-коричневым загаром с золотистым отливом, а натуральные светлые волосы побелели и стали почти льняными, совсем как в детстве. Отдых явно пошел мне на пользу, я успела расслабиться, наполниться новыми силами и зарядиться энергией и бодростью.

Но, как бы ни было мне хорошо на волжских берегах, признаться, я ощущала радость и облегчение от возвращения домой. Что ни говори, а дома всегда лучше, чем где бы то ни было. Я уже соскучилась и по любимому дивану, и по дискам с излюбленными фильмами, по телевизору с интересными программами, да и по работе, честно говоря, я тоже соскучилась. Может быть, кому-то это и покажется странным, но я люблю свою работу. И если бы мне суждено было родиться заново, я бы, не задумываясь, с радостью вновь выбрала профессию частного детектива – трудную, опасную, порою изнурительную, но такую интересную!

Поставив машину в гараж, я направилась в ближайший супермаркет, так как холодильник дома был не только пуст, а даже и выключен, дабы не накручивать электроэнергию впустую все эти дни. Наполнив корзину любимыми продуктами, запасясь тремя литрами апельсинового сока и большой банкой кофе, я, пройдя через кассу, прошествовала наконец к себе домой. Не успела я повернуть ключ в замке, как сразу почувствовала родной, ни с чем не сравнимый запах родного жилища.

– Фу-у-ух-ты! – произнесла я, плюхаясь на мягкое сиденье дивана после того, как рассовала продукты по местам.

Пока в кухне закипала вода для кофе, я лениво пощелкала телевизионными каналами и, в очередной раз убедившись, что смотреть, в сущности, нечего, выключила телевизор и пошла доваривать свой любимый напиток. Вернувшись с чашкой в комнату, я машинально остановилась, чтобы проверить записи на автоответчике домашнего телефона. Их было немного, а вот пропущенных вызовов – порядочно. В основном это были старые друзья, которые уже дозвонились мне на сотовый. Но вот один номер, незнакомый мне, высветился аж двадцать три раза! Кто-то очень упорно меня добивался…

Я не стала перезванивать, так как стараюсь руководствоваться правилом: не бежать впереди паровоза. Надо будет, сами позвонят. Не успела я об этом подумать, как телефон разразился заливистой трелью. Я посмотрела на экран – так и есть! Тот самый номер. Не став скрываться, я подняла трубку.

– Алло? Алло? – высокий женский голос звучал взволнованно и удивленно одновременно. – Я могу поговорить с Татьяной Александровной Ивановой? – вопросила женщина.

– Я внимательно вас слушаю, – ответила я.

– У меня к вам очень важное дело! Слава богу, что наконец-то я дозвонилась! А то я уже подумала, что вы сменили номер, и как вас теперь разыскивать, непонятно… Когда мы с вами можем встретиться?

– Вы, простите, по какому вопросу? – прервала я эмоциональные эскапады незримой собеседницы.

– Я? То есть… Я как бы… – голос зазвучал несколько растерянно, однако женщина быстро взяла себя в руки. – Я, можно сказать, по самому что ни на есть прямому вопросу! По вашей профессиональной части. Мне нужно, чтобы вы раскрыли преступление!

– А что за преступление? – изо всех сил скрывая тоску в голосе, поинтересовалась я.

Я, конечно, успела соскучиться по работе – сама себе только что в этом признавалась, каюсь. Но чтобы вот так, что называется, с корабля на бал… К такому повороту событий я была, честно признаться, не готова. У меня имелись совершенно определенные планы на сегодняшний вечер, как-то: ничего не делать и тупо отдыхать. От чего? От отдыха, как бы парадоксально это ни звучало! Сменить активный отдых на пассивный. Вот так. И эта женщина со своим преступлением никак не вписывалась в мои планы. В душе я даже надеялась, что ее дело окажется какой-нибудь ерундой и мне удастся убедить дамочку, что оно вполне потерпит до завтра. А может быть, и вообще от него можно будет отказаться.

– Убийство! – разочаровала меня потенциальная клиентка. – Совершено убийство!

– Кого убили-то? – вяло полюбопытствовала я, подавив вздох.

– М-м-м… – дамочка слегка запнулась, но потом заговорила увереннее: – Убили одну молодую девушку. Ее отравили.

– Откуда у вас такая уверенность? – спросила я.

– В смысле? – не поняла женщина.

– Ну, может, это был несчастный случай? Или самоубийство?

Женщина как-то обиженно засопела.

– Вы прямо как милиция говорите, – сказала она. – А я думала, что вы заинтересованы в том, чтобы действительно раскрыть преступление…

– Извините, пожалуйста, – взяв себя в руки, сменила я тон. – Просто мне необходимо знать подробности. Я вовсе не пытаюсь куда-то «сплавить» ваше дело.

Хотя именно такая мысль возникла у меня в начале нашей беседы.

– Понимаете, – продолжила я, – иногда человек может заблуждаться, полагая, что произошло убийство. Может быть, девушка отравилась сама?

– Даже если это так… – тон дамочки неожиданно стал твердым. – Я хочу, чтобы вы это установили. Я не могу больше смотреть, как мальчик мучается! Он совершенно не находит себе места, и я опасаюсь за его здоровье. Поэтому все должно выясниться раз и навсегда!

– Что за мальчик-то? – подивилась я. – И почему он мучается?

– Ах, я же не сказала вам! – раздосадованно произнесла моя собеседница. – Дело в том, что с этой девушкой встречался наш сын. Они… как бы это сказать… Дружили. И теперь, после ее смерти, он не находит себе места.

– Ну что ж, – пожала я плечами. – Тогда нам действительно нужно встретиться, чтобы вы мне все рассказали.

– Я подъеду прямо сейчас! – заявила женщина, не дослушав меня до конца. – Ждите!

И, не успела я опомниться, как она положила трубку, оставив меня слушать треньканье коротких гудков… Мне ничего не оставалось, как вновь пожать плечами и отправиться в кухню, варить новую порцию кофе.

Звонок домофона прозвучал буквально минут через десять, из чего я сделала вывод, что женщина либо живет совсем близко, либо лихо водит машину.

Вскоре моим глазам предстала высокая, стройная дама лет сорока с небольшим, миловидная, очень ухоженная, одетая в открытый сарафан в бирюзово-синих тонах, узко присборенный в талии и с пышной длинной юбкой. Светлые волосы женщины были забраны наверх и сколоты симпатичной заколкой в виде перламутровой раковины. Золотистый загар ровно покрывал ее плечи, на которых не было бледных полос от бретелек купальника. Видимо, она либо посещала солярий, либо загорала на пляже топлес. На стройных ногах женщины красовались бело-синие босоножки со стразами, в руках она сжимала полосатую, в тон сарафану сумочку.

Женщина бросила взгляд на мою дорожную сумку, брошенную в коридоре, на мои мокрые после душа волосы…

– Ой, простите, я, наверное, не вовремя? – спросила гостья. – Вы с дороги?

– Ну, что теперь об этом говорить, – усмехнулась я. – Проходите, раз уж пришли.

– Вы все-таки простите меня, Татьяна Александровна, – продолжала она, снимая босоножки. – Я не знаю, есть ли у вас дети…

– Нет, – разочаровала ее я.

– Ну, все равно, думаю, что как женщина вы меня поймете, – говоря это, визитерша прошла за мной в комнату и села в предложенное кресло. – Мой сын очень страдает, я не могу на это спокойно смотреть! Он забросил учебу, друзей, похудел…

– Это я уже поняла, – прервала я ее. – Что все-таки случилось? И как вас зовут, кстати?

– Альбина Юрьевна, – немного запоздало представилась клиентка. – Фамилия наша – Черкасовы. Может быть, вы слышали? Мой муж работает в городской администрации…

– Увы, нет, – ответила я. – Хотя знакомые в администрации у меня есть. Но не думаю, что это сейчас важно. Расскажите о вашем деле.

– Сейчас, сейчас, – торопливо закивала Альбина Юрьевна. – Ох! Я просто очень волнуюсь…

Безукоризненный маникюр и макияж гостьи, однако, свидетельствовали о том, что даже сильные треволнения не мешают ей заботиться о собственной внешности. Видимо, она привыкла в любых обстоятельствах, что называется, держать марку и блюсти имидж.

– Одним словом, у нас есть сын, Виталик. Ему двадцать один год. Учится в университете, на физико-математическом факультете, отделение нанотехнологий – он очень способный мальчик. Виталик занял перовое место на городской олимпиаде, и его приняли в университет без экзаменов, представляете?!

Она восторженно взглянула на меня.

– Очень похвально, – кивнула я. – А что же произошло с его девушкой?

– Да-да, – Альбина Юрьевна помрачнела и затеребила подол пышной юбки сарафана. – В общем, примерно год тому назад он познакомился с девушкой… Ее звали Марианна.

– Какое интересное имя, редкое, – мимоходом заметила я.

– Да, да, – как-то печально подтвердила Черкасова. – Только вот…

Она снова замялась.

– Вам не нравилась эта девушка? – прямо спросила я.

Альбина Юрьевна вздохнула.

– Чем же? – продолжала допытываться я.

– Да понимаете… Нет! – она прижала руки к груди. – Я ничего не хочу о ней сказать плохого! Может быть, она и замечательная девочка! Она умненькая, трудолюбивая, настойчивая, вежливая… Никогда не грубила, не ругалась. Училась в медучилище.

– Ну и прекрасно! – кивнула я. – Так в чем проблема-то?

– Проблема в том, что она из детского дома. Приезжая, из Пензы, кажется. Ну вы поймите сами… – Альбина Юрьевна склонилась ниже и заговорила доверительно: – Ведь Виталик – совершенно ей не пара! Он вырос в интеллигентной семье, в большом городе. У него и круг друзей соответствующий! Ну, словом… Вы понимаете.

– Понимаю, – вновь усмехнулась я.

– Я еще раз говорю, что ничего лично против Марианны я не имела, это все объективные факторы, поймите! Я не собираюсь поливать ее грязью! Тем более что ее уже нет в живых…

– Вот именно! – жестко напомнила ей я. – Может быть, все-таки поговорим об этом подробнее? Какая теперь разница, пара – не пара она была вашему сыну, если она умерла? Скажите лучше, когда это случилось? Где? Ваш сын был рядом с ней, когда она отравилась?

– Нет-нет, что вы! – воскликнула Альбина Юрьевна, округлив и вытаращив свои ярко-голубые глаза. – Это произошло в совершенно постороннем месте!

– Что значит «постороннем»? – сощурилась я.

– Ну, не имеющем к нам никакого отношения, – подчеркнула Альбина Юрьевна, решительно проведя ладонью в воздухе. – На какой-то чужой квартире какого-то ее знакомого. Виталик не знает этого человека!

– Так, Альбина Юрьевна, – устало произнесла я. – Давайте все-таки мы с вами определимся: мы собираемся прояснить факты смерти Марианны, причем сделаем это беспристрастно, не обсуждая пока что вашего Виталика. Или его подозревают в убийстве Марианны? – я пристально посмотрела Альбине Юрьевне в лицо.

– Да что вы! – глаза Черкасовой стали похожи на блюдца, а и без того высокий голос зазвенел, как натянутая струна. – Как вам могло такое в голову прийти?!

– Чем она отравилась? – вместо ответа спросила я.

– Каким-то медицинским препаратом, ядом, – сказала Альбина Юрьевна.

– Наркотиком? – уточнила я.

– Нет, кажется, нет… – неуверенно ответила она. – Я забыла название, но вы можете уточнить это в милиции. У вас же, наверное, есть туда… доступ?

– Есть, не переживайте, – успокоила ее я. – Так почему вы все-таки решили меня нанять, уважаемая Альбина Юрьевна, если, как я понимаю, Марианна не была вам особенно дорога и смерть ее вы, в общем-то, не оплакиваете?

– Ну зачем вы так… – смутилась Черкасова. – Я, конечно, не могу сказать, что любила ее, как родную дочь, но все же мне небезразлично, что она погибла. К тому же Виталик очень переживает. Я же говорила, что даже беспокоюсь за его здоровье.

– То есть, Альбина Юрьевна, вы можете твердо меня уверить, что вашему сыну ничего не грозит, его ни в чем не обвиняют, и лишь желание вытащить его из депрессии подвигло вас обратиться к частному детективу? Я вас прошу ничего от меня не скрывать, потому что я все равно узнаю правду. И если уж вы обращаетесь ко мне за помощью, то в ваших же интересах быть со мной искренней до конца.

– Я все понимаю, – кивнула сердобольная мама. – И абсолютно честно могу сказать, что Виталика ни в чем не обвиняют. По правде сказать, мы не сразу решились на то, чтобы нанять вас – ведь с момента смерти Марианны прошло уже больше недели… Муж поначалу даже и слышать не хотел ни о каком частном детективе. Но потом он и сам понял, что иначе добром дело не кончится. Виталик закрылся в своей комнате, по сути, он отгородился от всего мира. Он даже плакал первые дни!

Альбина Юрьевна прижала к глазам надушенный платочек и продолжила:

– Сначала Виталик не знал, что делать. А потом у него появилась эта идея насчет частного расследования. Уж не знаю, сам ли он до этого додумался, или кто-то из друзей ему подсказал, но я ухватилась за эту мысль. Если все выяснится, может быть, мальчик наконец успокоится? Понимаете, у него появилась цель! Вначале была полная апатия, а теперь он ждет, что убийца будет найден.

– И что тогда? – вскинула я голову. – Он пойдет и, в свою очередь, убьет его?

– Ох, да что вы! Боже упаси! – совсем перепугалась Черкасова.

– Я просто хочу, чтобы наше сотрудничество строилось на деловой основе, а не на эмоциях, – пояснила я. – Ни вам, ни мне совершенно не нужно, чтобы ваш сын наломал дров. Скажите, он вообще человек импульсивный?

– Иногда бывает, – призналась Альбина Юрьевна. – Но редко. И потом, что значит – импульсивный? Он никогда даже не дрался ни с кем! Он учиться всегда любил, за компьютером много времени проводил.

– То есть он не подвержен вспышкам агрессии?

– Нет, – категорически махнула рукой Черкасова.

– А вы что-нибудь знаете о том, кто мог желать смерти Марианны? Что за круг общения у нее был? Где она проживала?

Я задала Альбине Юрьевне целый ряд важных вопросов, памятуя о том, что она толком не ответила на предыдущие. Я уже поняла, что моя клиентка весьма импульсивна и относится к тому типу людей, которые действуют, повинуясь исключительно чувствам, а не разуму и логике. Ну что ж, это, конечно, всегда несколько осложняет работу с ними, но все же несмертельно – я привыкла к разным клиентам, и Альбина Юрьевна в этом смысле была не самым плохим вариантом. По крайней мере, она не пыталась давать мне указаний, как вести расследование.

– Жила она в общежитии, ей дали комнату от училища, – более или менее внятно ответила Черкасова.

– Одна? Или она делила с кем-то эту комнату? – уточнила я.

– Не знаю.

– Адрес, где произошла ее смерть, вам известен?

– Нет…

– Словом, вы ничего не знаете, – со вздохом вынуждена была констатировать я. – Придется побеседовать с вашим сыном. Надеюсь, вы не будете возражать, ведь это означает – подвергнуть мальчика такому стрессу? – не в силах скрыть иронию, уточнила я.

– Я понимаю необходимость этого, – поджав губы, согласилась Альбина Юрьевна. – Виталик сам ждет не дождется, когда появятся хоть какие-нибудь новости.

– Кстати, а это лично Виталик дал вам номер моего телефона? – поинтересовалась я.

– Нет, Сергей. Муж, в смысле, – пояснила Альбина Юрьевна. – Когда мне удалось его убедить в том, что нужно нанять частного детектива, он сказал – так и быть, но только с условием, чтобы это был свой человек.

– Что значит – свой? – удивилась я. – Первый раз слышу, чтобы я была своей для вашего мужа! Мы с ним даже не знакомы и, думаю, никогда не виделись.

– Может быть, я не совсем удачно выразилась, – поправилась Альбина Юрьевна. – Я просто имела в виду, что муж начал действовать через свои каналы. И один из его коллег порекомендовал мне вашу кандидатуру. Виктор Павлович Арбузов – знаете такого?

– Ах, вот оно что, – протянула я. – Тогда все понятно.

Чиновник городской администрации, Виктор Павлович Арбузов был мне давно знаком. Несколько раз мне приходилось пересекаться с ним по делам, несколько раз мы встречались в разных ситуациях, в том числе и на светских мероприятиях. Отношения у нас были вполне дружелюбными, и я не удивилась, что он посоветовал Черкасову обратиться ко мне.

– У вас есть фотография Марианны? – спросила я.

– С собой нет, – растерялась Альбина Юрьевна. – А что, нужно было взять? Я могу попросить у Виталика…

«Непонятно, какого рожна она так спешила сюда, если толку от нее никакого», – с невольным раздражением подумала я, однако постаралась ничем не выдать своих чувств.

– Думаю, Альбина Юрьевна, вы все-таки поспешили со своим визитом ко мне, – заметила я вслух.

– Как поспешила? – удивилась Альбина Юрьевна. – Я третий день вам названиваю!

– Я говорю в том смысле, что лучше было бы мне самой приехать к вам, – сказала я. – От вас, к сожалению, я не могу получить полноценную информацию: вы и сами не в курсе многих вещей. Надеюсь, ваш Виталик окажется лучше осведомлен о жизни своей девушки.

– Вы что, хотите поехать к нам прямо сейчас? – спросила Альбина Юрьевна.

– А зачем тянуть-то? – улыбнулась я. – Вы на машине?

– Да, шофер ждет внизу.

– Тогда будьте добры, подождите там же, я скоро спущусь, – попросила я.

– Подождите, а деньги? – Альбина Юрьевна затеребила свою сумочку. – Ведь я взяла с собой определенную сумму. Вот, возьмите. Думаю, этого хватит?

Денег было достаточно – и за несколько дней расследования, и на расходы. Что ж, причин отказываться от этого дела у меня не было, и я молча кивнула.

– А теперь разрешите, я все-таки соберусь, – сказала я и, когда Черкасова, понимающе кивнув, покинула мою квартиру, достала из сумочки замшевый мешочек, в котором хранились мои гадальные кости. Этими двенадцатигранниками я пользуюсь уже много лет, обращаюсь к ним с любым важным для меня вопросом. И всегда получаю достоверный ответ. Нужно лишь правильно расшифровать выпавшее толкование. Но за годы общения с костями я научилась делать это мастерски. Сейчас косточки сообщили мне следующее:

«3+21+25» – «Вы займетесь благородной работой, даже если она будет незаметна для окружающих».

Приятно, когда твоя работа высоко оплачивается. Но вдвойне приятнее, когда она еще и оказывается благородной!

Я улыбнулась, быстро оделась, причесалась и, довольно подмигнув своему отражению в зеркале, спустилась на улицу.

Альбина Юрьевна восседала на переднем сиденье серебристого «Ниссана» рядом с симпатичным водителем лет тридцати двух – тридцати пяти. Он небрежно осмотрел меня и, услышав, как хозяйка что-то сказала, вышел из машины и открыл заднюю дверцу.

– Благодарю, – бросила я, усаживаясь в мягкое кресло, и машина лихо стартовала с места.

Жили Черкасовы в районе Набережной Космонавтов, в новом девятиэтажном доме, снабженном охраной. Альбина Юрьевна, выйдя из машины, подняла голову и посмотрела на один из красно-кирпичных балконов. Я проследила за ее взглядом, но никого не увидела. Моя клиентка вздохнула и, покачав головой, прошагала к подъезду.

Мы поднялись на девятый этаж, женщина отперла дверь, и мы прошли внутрь. В квартире было прохладно, даже холодновато: сплит-система, видимо, была установлена на минимальную температуру. В условиях нынешней жары это было, конечно, приятно.

Квартира Черкасовых оказалась двухуровневой. Альбина Юрьевна первым делом прошла по лестнице на второй этаж. Однако она очень быстро вернулась и, перегнувшись через перила, радостно провозгласила:

– Поднимайтесь, пожалуйста, Виталик вас ждет!

– А ваш муж дома? – полюбопытствовала я, ступая на лестницу.

– Увы, пока нет, – развела она руками. – И неизвестно, когда вернется. Он может задержаться допоздна, это обычное дело.

Я прошла по коридору второго этажа, сопровождаемая хозяйкой, к комнате, дверь в которую была приоткрыта. Альбина Юрьевна автоматически нацепила на лицо слащавую улыбку и толкнула дверь.

– Виталик, а вот и мы! – пропела она каким-то приторным голосом, который звучал преувеличенно ласково, с сюсюкающими интонациями.

Я, конечно, не мать, и даже не психолог, но все же мне показалось, что для разговора с сынишкой, которому уже перевалило за двадцать, подобный тон не очень-то подходит.

Решив особо не церемониться с нежным юным созданием, я прошла в комнату и столкнулась взглядом с миловидным молодым человеком с длинными волнистыми темно-русыми волосами, казавшимися очень мягкими. Парень полулежал на широком диване с дымчато-голубоватой обивкой. При моем появлении он поднялся. В его глазах виделись вопрос и оценка. Он скользнул по мне взглядом, чуть сощурился и неожиданно улыбнулся.

– Добрый вечер, – приятным тенором поприветствовал он меня. – Я Виталий, а вы – Татьяна Александровна?

– Да, Виталик, это та самая Татьяна Александровна, о которой нам рассказал дядя Витя, – все с той же слащавой манерой разговора влезла Альбина Юрьевна. – Ты уж поговори с ней, сынок, расскажи ей о…

– Альбина Юрьевна, – решительно вмешалась я, поскольку мне уже надоела эта материнская гиперопека. – Если я не ошибаюсь, именно Виталий был инициатором того, чтобы я принялась за эту работу? Тогда ваши уговоры побеседовать со мной выглядят несколько странно, согласитесь…

– Мама, оставь нас, пожалуйста, вдвоем, – попросил сын, пристально глядя на мать.

В его голубых глазах, явно доставшихся сыну от матушки, я неожиданно заметила злой огонек.

– Я просто думала, что, может быть, смогу помочь, – принялась оправдываться Альбина Юрьевна, но Виталик перебил ее:

– Мы и сами прекрасно справимся. Лучше приготовь нам что-нибудь.

– Хорошо, хорошо, сейчас я все сделаю, – прижимая ладони к груди, сказала Альбина Юрьевна и пошла к выходу. Однако у двери она все же обернулась и задержалась на несколько секунд.

– Мама, ну! – раздраженно повысил голос Виталик, и Альбина Юрьевна метнулась в коридор.

Я едва заметно улыбалась.

– Извините, – пробормотал Виталик, глядя в сторону. – Мама порой бывает невыносима.

– Давай не будем об этом, – попросила я. – Меня сейчас интересует конкретная информация, чтобы я могла начать расследование. Итак, рассказывай, с самого начала. Где и как ты познакомился с Марианной?

– В центре «Волга-спорт», – сразу же ответил Черкасов-младший. – Это было почти год тому назад. Я занимался там теннисом, а она пришла на фитнес. Я сразу обратил на нее внимание и предложил подвезти. Она согласилась. Так мы и познакомились…

– Чем она тебе понравилась? – мягко спросила я.

– Ну, это зачастую происходит иррационально, сложно объяснить с точки зрения логики, – пожал плечами Виталик. – Хотя и с этой стороны все понятно: Марианна была очень красивая, веселая. Яркая девушка, заметная. Но… Таких ведь много, понимаете? А понравилась мне именно она. Значит, дело в чем-то другом.

Он посмотрел на меня с недоумением, словно и сам не понимал, чем же еще его привлекла Марианна.

– Ладно, понравилась, и все! – махнула я рукой. – Она была совсем одинока, как я понимаю?

– Да, она из детского дома, – кивнул Черкасов.

– Ты что-нибудь знаешь о той ее жизни?

– Да, она неоднократно мне об этом рассказывала. Говорила, что она сирота. Детский дом вспоминала с теплотой, ни о ком слова плохого не сказала.

– Она давно приехала в Тарасов?

– Год назад и приехала!

– И сразу пошла на фитнес? – удивилась я.

– Ну, а что тут такого? – нахмурился Виталик. – Она была очень жизнелюбивая, хотела многое попробовать. Я ее прекрасно понимал: это мы выросли в городе, в благополучных семьях. А у нее многого не было, очень многого. И ей хотелось наверстать упущенное, все попробовать.

– В смысле – все? – насторожилась я. – Алкоголь, наркотики?

– Нет, – поморщился Виталик. – Я совсем не об этом! Марианна, кстати, была равнодушна к таким вещам. Я как раз сейчас понял, чем она меня зацепила. Она была… Неиспорченная, понимаете? Нет, она не была ограниченной простушкой из маленького провинциального городка, хотя и приехала именно оттуда. Она была очень одарена интеллектуально. Поверьте, это так, я бы просто не стал встречаться с девушкой, с которой мне неинтересно беседовать. Я вам попытаюсь объяснить! – воскликнул он и даже вскочил с дивана.

Я заметила, что в глазах его возникло возбуждение.

«А мальчик все же импульсивен, – отметила я про себя. – Интересно, до какой степени проявляется в нем это качество?»