Цена главной роли

Глава 1

Этот мост через Волгу – любимое место самоубийц. Горы в нашем городке есть, но какие-то неубедительные, никаких тебе пропастей, небоскребы в провинциальном Тарасове пока не построили. Для эффектного самоубийства остается одно место – выгнутый изящной дугой мост над водой. Если встать на самой середине и перелезть через невысокие перила, до воды будет метров двадцать. Даже если выживешь после удара о воду, что само по себе весьма сомнительно, все равно не выплывешь – слишком далеко. До берега, что влево плыви, что вправо, – километр с лишним.

Именно в этом опасном месте на самой середине моста стоял молодой человек в странном одеянии. Сначала я решила, что это национальная китайская одежда, и, только подбежав ближе, сообразила: да это же просто пижама! Алая, расшитая золотой нитью пижама, вся в драконах и лилиях.

Человек на мосту, который пристально вглядывается в черную воду, уже вызывает подозрение. Человек, стоящий так в марте месяце в шесть утра, вызывает вопросы, много вопросов. А уж если он еще и одет в пижаму с драконами…

У кого-то может возникнуть резонный вопрос: что я, привлекательная брюнетка ростом метр восемьдесят, делаю в шесть утра на мосту? Ответ простой: я всего лишь вышла на пробежку. При моей работе первое дело – поддерживать форму. Поэтому каждое утро в любую погоду я надеваю кроссовки, беру плеер – и вперед. Одно «но»: в марте наш Тарасов превращается в одну гигантскую лужу, и бегать по нему можно только в болотных сапогах до бедра. Ранней весной я всегда переношу свой джоггинг на мост, ведь куда приятнее бегать по чистому асфальту, чем по лужам. Пять километров туда, пять обратно – и мой норматив по бегу выполнен.

Завершить размеренную пробежку на этот раз помешал странный тип в пижаме. Я остановилась, выключила музыку и набрала номер экстренной спасательной службы. Понизив голос почти до шепота, чтобы не спугнуть самоубийцу, я проговорила:

– Здравствуйте, меня зовут Евгения Охотникова. Нахожусь на мосту через Волгу. Приблизительно на середине стоит молодой человек, на вид лет двадцать пять, одет в пижаму. В пижаму, говорю! Да, верно. Стоит и смотрит на воду. Нет, пока по эту сторону перил. Хотя нет, подождите… Перелезает! Все, не могу больше говорить. Быстрее выезжайте, я постараюсь его задержать. Конец связи.

Между тем юноша в пижаме ловко перебрался через невысокие перила и замер, вцепившись в ограждение позади себя. Теперь уж никаких сомнений: передо мной самоубийца.

Я сделала несколько шагов и остановилась. Парень в пижаме не обращал на меня никакого внимания. Да и видимость в предрассветных сумерках была неважной, хотя на мосту горели фонари. Скоро взойдет солнце и автоматика выключит их, но пока они исправно освещали пятачок, где замер самоубийца.

Нужно было повторить свой маневр и приблизиться к парню в пижаме еще на несколько шагов. Потом еще, и вот я уже в трех шагах от него. Теперь я могу его схватить. Одна проблема: он стоит по ту сторону перил, а я по эту. Юноше достаточно просто разжать руки, и через несколько секунд он разобьется о воду. А пока я буду перелезать, он вполне успеет сделать шаг в пропасть. Значит, придется сначала отвлечь самоубийцу разговорами, а уже потом хватать.

– Простите, вы не подскажете, который час?

Признаю, более идиотского вопроса выдумать нельзя. Но надо же с чего-то начать.

Парень в пижаме повернул в мою сторону бледное лицо:

– Не знаю, демоны забрали мои часы.

Так, приехали. Понятно, что человек, который решился броситься с моста в ледяную реку, явно не в себе. Но чтоб уж настолько…

Хотя это как раз многое объясняет. Видимо, юноша решился на такой шаг вовсе не по причине неразделенной любви. Похоже, он просто под воздействием какой-то наркотической дряни. Тут уж и демоны в кассу.

– Послушай, – я решительно перешла на «ты», – мне позарез нужно знать время, вопрос жизни и смерти. Ты должен мне помочь. Перелезай сюда, будем выяснять.

Молодой человек послушно повернулся. На секунду он оторвал от парапета обе руки, и мое сердце пропустило один удар. Но вот парень в пижаме снова нашел опору и даже перекинул одну ногу через перила. Я уже было вздохнула с облегчением – вот что значит найти вовремя нужные слова! – как вдруг мой самоубийца подумал и убрал ногу.

– Нет, я не могу вам помочь, – он с сожалением покачал головой. – Простите. Я должен идти, меня ждут.

– Кто тебя ждет? – спросила я, косясь через плечо. Где там эти спасатели? Экстренная служба называется!

– Миносян, – вполне разумно ответил юноша.

– Это еще кто такой?

Пока самоубийца вел со мной вполне осмысленный диалог, я даже начала сомневаться, действительно ли он под воздействием какой-то дури или просто не в себе из-за какого-нибудь потрясения.

Но моя слабая надежда, что этот мальчик решил прыгнуть с моста от несчастной любви, разбилась уже в следующую секунду.

– Он так кричал. Они пьют кровь! Столько крови, я больше не могу.

Я оглянулась еще раз. Мост был совершенно пуст. Ни спасателей, ни полицейских, ни просто ранних прохожих.

– Слушай, давай мы с тобой сядем, и ты мне все расскажешь: и о Миносяне, и об остальном, – предложила я.

Юноша кивнул. Лицо у него было мертвенно-бледным, зрачки сужены в точку. В своей шикарной пижаме самоубийца трясся мелкой дрожью, хотя на лбу у него выступил пот. Мне показалось, что дрожит он не от холода, а по какой-то другой причине.

– Давай, перелезай ко мне! – Я протянула руку, но юноша отдернул свою. Теперь он держался только одной рукой. Я сделала шаг назад.

– Хорошо, хорошо! Видишь, я стою на месте. Я подожду, пока ты сам перелезешь. Скажи, где ты живешь? Хочешь, я позвоню твоей девушке? У тебя есть девушка?

Губы юноши дрогнули в усмешке. Это был хороший признак, и я слегка приободрилась:

– Как ее зовут?

– Смерть! – сказал самоубийца и подарил мне ослепительную улыбку. Прямо-таки голливудскую.

Это было эффектно, признаю. Я невольно отшатнулась, а молодой человек захохотал. Смех у него был демоническим, совершенно ненатуральным.

– Долго репетировал? – поинтересовалась я, мрачно глядя на парня в пижаме. Никак не пойму, правда ли он не в себе или просто кривляется.

– Шесть лет, – ответил самоубийца и разжал руки.

Я успела только выругаться. С чего он вдруг? Ничего же не предвещало, что именно в эту секунду он бросится вниз.

Тело самоубийцы еще не долетело до воды, а я уже перемахнула через перила. Теперь я стояла точно в той же позе, что и тип в пижаме пару секунд назад. Бросила тоскливый взгляд на мост – ни единого спасателя.

В этом году март выдался на удивление теплым. Лед на Волге уже растаял, но все равно кое-где виднелись грязно-серые островки. Если удариться об такую льдину – мгновенная смерть. Интересно, повезло ли парню?

Самоубийца падал спиной вперед, раскинув руки, так что шансов выжить у него не было. Но у самой воды порыв ветра развернул тело, полы пижамы сработали как воздушный руль, и парень вошел в воду вертикально. Может, еще не все потеряно? Но мальчишка наверняка без сознания, и даже если он жив, это ненадолго – выбраться из ледяной воды самостоятельно он не сможет, ведь до берега километр с лишним.

Проклиная несчастную любовь и прочую ерунду, которая толкает молодых людей на такие поступки, я прикинула направление ветра, сделала несколько глубоких выдохов, насыщая кровь кислородом, и шагнула вперед.

Меня зовут Евгения Охотникова. Последние несколько лет я живу в Тарасове и работаю телохранителем. А до этого я была бойцом отряда специального назначения. Моя подготовка вполне позволяет прыгать с двадцатиметровой высоты в ледяные реки – и выживать при этом.

Я вошла в воду под единственно возможным углом, но все равно удар получился сильным, и я невольно выпустила воздух из легких. Погружаясь в глубину, я видела, как цепочка серебристых пузырей уходит вверх.

Паниковать я не стала – в моей крови достаточно кислорода, чтобы продержаться пару минут. А больше мне и не надо.

Вода была обжигающе ледяной, но пока я этого не почувствовала. В моей крови бушевал адреналин.

Я сделала несколько взмахов руками, замедляя погружение, потом перевернулась в воде и начала подъем. На такой глубине темно, и разглядеть что-либо без спецснаряжния совершенно невозможно. Искать парня на дне не имеет никакого смысла: во-первых, до дна в этом месте все равно не достать – именно здесь пролегает фарватер, во-вторых, самоубийцы здесь нет.

В момент удара он наверняка потерял сознание. Его легкие были полны воздуха. Утопающие пытаются дышать под водой, втягивают воду в дыхательные пути, после чего их затягивает на дно. А мой самоубийца сначала должен всплыть на поверхность. Вот там его и надо искать.

Я уже различала свет, пробивавшийся сквозь толщу воды, когда заметила тело с безвольно раскинутыми руками. Подхватила его – это замедлило подъем, но ненамного – и выскочила на поверхность на последних молекулах кислорода. Жадно подышала, приходя в себя. Да, теперь я сполна ощутила, что такое мартовская вода.

Мой самоубийца был цел: голова не разбита, кости не сломаны. Мало того, он уже очнулся и таращился на меня. Глаза у парня были синие, каких и в природе не бывает. Линзы у него там, что ли?

– Привет, счастливчик, – прохрипела я.

– Что я здесь делаю? – Юноша вертел головой, точно все это: мост, река и я – было просто сном.

– Ждешь вон тот спасательный катер, – честно ответила я.

Действительно, от берега к нам летела посудина с логотипом МЧС на боку, и парень из рубки что-то орал в матюгальник – видимо, просил держаться.

Незадачливый самоубийца закашлялся, выплевывая грязную ледяную воду. На поверхности он держался плохо, пришлось ухватить его покрепче за ворот пижамы.

– Блин, ребята, вас за смертью посылать! – в сердцах огрызнулась я, когда нас вытаскивали на палубу.

На берегу уже ждали «Скорая», наряд полиции, парни из МЧС и еще какие-то гражданские – судя по тому, как они бросились к парню, его родные или друзья.

Но их оттеснили в сторону. Нас с синеглазым самоубийцей усадили в «Скорую», осмотрели (кстати, я оказалась права, никаких особых травм у парня не обнаружилось), закутали в одеяла с подогревом и напоили горячим чаем из термоса.

Мой новый знакомый трясся и лязгал зубами. Кружка так прыгала в его руках, что доктору пришлось ее придерживать. Доктор был молодой, с серым от усталости лицом. Видимо, мы стали последним аккордом его долгого ночного дежурства.

Самоубийца допил чай, поправил мокрую пижаму и выдал:

– Мне пора. У меня в десять тридцать натура.

Мы с врачом потрясенно переглянулись.

– Что у тебя? – поинтересовалась я.

– Натура. В смысле, натурные съемки, – как ни в чем не бывало пояснил он, с жалостью разглядывая испорченную пижаму. – Я актер.

– Послушайте, – не выдержал врач, – вы четвертый, кто спрыгнул с этого моста за последний месяц. И единственный из четверых, кто остался жив. Вы это понимаете?

– Я вообще везучий, – поморщился синеглазый. – Так и знал, что из этой затеи ничего не получится…

Я вспомнила свои чувства перед броском в мартовскую воду и стиснула зубы.

– Вы бы хоть поблагодарили вашу спасительницу, – хмуро предложил доктор. – Если бы не она, вас бы подняли со дна спасатели. Где-нибудь через недельку.

– Спасибо, – небрежно кивнул мне мальчишка.

– Всегда пожалуйста, – процедила я, косясь на спасенного мною типа и пытаясь понять, то ли у него попросту шок и потому он ведет себя неадекватно, то ли он по жизни такой удивительный. Или просто наркотическая дрянь еще не выветрилась из его головы?

– Мы обязаны доставить вас в больницу, – продолжал врач. – Сделать томографию, провести обследование. Вдруг у вас какие-нибудь внутренние повреждения. Да и сотрясение мозга иногда проявляется не сразу.

Но молодой человек помотал головой:

– Да все со мной нормально. Мне правда пора, меня там ждут.

И синеглазый самоубийца улыбнулся врачу. Да, следовало признать: улыбка этого типа была мощным оружием. И без того красивое лицо с правильными чертами словно осветилось изнутри. Хотелось немедленно помочь такому очаровательному молодому человеку, оказать ему любую услугу, сделать все, что ни попросит, раскрыть перед ним свое сердце и кошелек… Видимо, юноша знал об этой магии и умело ее использовал. Во всяком случае, доктор не стал препятствовать, когда самоубийца открыл заднюю дверцу и попытался выбраться из машины.

Но в этот момент дверца открылась сама, и в «Скорую» забрался человек, которого я была рада видеть даже при таких необычных обстоятельствах. С капитаном Алехиным меня связывала давняя дружба – однажды мы вместе выбирались из подпольной лаборатории, нашпигованной биологической заразой, а такие вещи, знаете ли, сближают.

– Охотникова, до чего же я рад тебя видеть! – широко улыбнулся Алехин.

– Я тоже рада, но… капитан, с каких пор ты сам выезжаешь на вызовы? – Я во все глаза таращилась на старого знакомого.

Алехин покосился на самоубийцу и поморщился:

– Да я тут мимо проезжал, по делам. Мне позвонили на сотовый, говорят, Охотникова в Волгу бросилась с моста…

Я откинулась на мягкую спинку сиденья и внимательно посмотрела на капитана. Алехин врал. Для начала, Игорь не дежурит по ночам – он птица высокого полета, и место его в кабинете. И потом, какие это дела могут быть у человека в шесть утра? И последнее: никто бы не стал звонить капитану из-за моего прыжка с моста. Алехин прекрасно знает: я не нуждаюсь в опеке и прекрасно справляюсь со своими делами самостоятельно.

Скорее всего, дело не во мне. Причина интереса капитана – синеглазый самоубийца. Видимо, парнишка не простой студент или представитель офисного планктона. Ах да, он же сказал, что актер…

В эту минуту в моей голове соединились разрозненные сведения и все встало на свои места. Кажется, я знаю, кто передо мной. Этот юноша – вампир. Самый знаменитый вампир нашей страны.

Перед глазами у меня развернулась картина недавнего прошлого, точнее прошлого четверга. Я сижу на кухне, попивая кофе с корицей и кардамоном, а передо мной стоит тетушка Мила и потрясает глянцевым журналом.

– Женя, ты только послушай, что пишут эти негодяи! Вот, сейчас. «Макс Ионов – секс-символ нового поколения, нет, уже нескольких поколений. По синеглазому актеру сохнут не только девчонки-старшеклассницы, но и вполне состоявшиеся бизнес-леди. Симпатичный вампир пленил миллионы женских сердец. А вот что говорит сам Ионов: «Мой герой Максимилиан – вампир с трагической судьбой. Его главный враг – вовсе не оборотень Кром. Главный враг Максимилиана – он сам. Он борется с самим собой, со своей сущностью, раз за разом терпит поражение на этом пути, но снова поднимается и идет вперед, к свету».

Тетушка швырнула журнал на стол, тот проехался по гладкой поверхности и затормозил возле моего локтя. Я лениво перелистала плотные страницы с яркими картинками и колонками убористого текста.

– Не понимаю, что тебя так раздражает, – осторожно проговорила я, поглядывая на Милу. Тетушка и правда была вне себя – ноздри ее раздувались, лицо сделалось багровым. Ай-ай-ай, чувствую, скоро придется бежать за тонометром. Кажется, у Милы поднимается давление.

– Симпатичный вампир покорил миллионы сердец! – кипятилась тетя. – Чушь какая! Посредственный актеришка из второсортного сериала, а туда же, «секс-символ нового поколения»!

Я не удержалась от смеха:

– Мила, не пойму, что ты так кипятишься. Может, этот мальчишка и вправду секс-символ. Он есть у каждого поколения. У нынешнего – вот такой.

– Мы ни о каких секс-символах в свое время и не слыхивали! – продолжала бушевать тетя.

– Ой, да ладно! – усмехнулась я. – Вот скажи, какие актеры тебе нравились?

Мила возвела глаза к потолку и принялась загибать пальцы:

– Юматов, конечно. Василий Лановой. Тихонов Вячеслав – это тот, который Штирлиц. Смоктуновский. Михаил Казаков.

– О-о, смотри, сколько, – восхитилась я. – А у нынешних девчонок всего один. Так чего ты злишься?

– Женя! – Мила замерла, потрясенно глядя на меня. – Но это совсем другое! Да, мы были влюблены в этих актеров, собирали фотографии… Я однажды получила автограф Тихонова и две ночи не спала от счастья!..

– Вот видишь! Просто «секс-символами» их тогда не называли, а механизм тот же. Молоденькие девушки выбирают себе идеал и обожают его на расстоянии. А потом мечтают, чтобы их будущий муж был хоть капельку похож на него. Кстати, когда в 1812 году наши войска отправлялись бить французов, девушки смотрели на молодых генералов точно такими же глазами. Так что ничего не изменилось – только слова другие.

– Евгения, какая ты циничная, – поджала губы тетя.

– Я просто стараюсь реально смотреть на вещи. – Я отложила журнал с синеглазым красавчиком. – Кстати, ничего удивительного, что этот Максимилиан тебе не нравится. Меня он тоже не впечатлил, честно говоря. Так он ведь не на наши поколения рассчитан, – я пожала плечами.

Мила расхохоталась, и мир был восстановлен.

И вот теперь этот самый Максим Ионов, секс-символ и вампир, сидел рядом со мной в «Скорой».

– Я должен идти, меня ждут, – уже настойчивее повторил молодой актер, обращаясь к Алехину. Капитан сделал строгое лицо и официальным тоном произнес:

– Ни в коем случае. Ваше здоровье – вот о чем нужно позаботиться сейчас.

– Я же говорил, – хмыкнул врач.

– Вот, и доктор настаивает. Сейчас вас отвезут в больницу, там пройдете обследование. Если все в порядке и нет оснований для беспокойства, никто не станет вас держать там дольше положенного. Кстати, в больнице вас навестит наш сотрудник. Надеюсь, вы не откажетесь ответить на несколько вопросов.

– А зачем? – подозрительно спросил Ионов, переводя взгляд с Алехина на врача. Он напоминал дошкольника, которого заманивают к стоматологу, чтобы вырвать молочный зуб.

– Так полагается, – сурово ответил капитан. – Вы же понимаете, что все не так просто. Имела место попытка суицида. Нужно составить протокол, вы дадите показания, все нам расскажете…

– Да не хочу я ничего рассказывать, – возмутился Макс. – Никто же не пострадал! Я жив-здоров, девушка, которая за мной прыгнула, тоже. И вообще, это была просто шутка.

Дверца «Скорой» снова распахнулась. Человек, который заглянул в машину, явно привык командовать. Мало того, он, очевидно, привык, чтобы ему беспрекословно подчинялись.

– Максим, с тобой все в порядке? – спросил мужчина в пиджаке из тонкой кожи и кожаных же штанах. Ногой в остроносом блестящем ботинке незнакомец придерживал дверь, не давая ей закрыться. – Слушайте, господа, у вас здесь что, медицинский консилиум?

Проницательные карие глаза прошлись по нашим физиономиям, после чего человек в коже поставил ультиматум:

– Если парню требуется медицинская помощь, так везите его в больницу. А если все в порядке, верните нашего дорогого Макса. Он нам нужен.

– Станислав Сергеевич! – обрадовался самоубийца. – Хоть вы им скажите! Они меня не выпускают.

Голос юноши сделался томно-капризным, и я повнимательнее вгляделась в лицо нового участника нашего разговора. Кажется, и этот персонаж мне известен – причем все оттуда же, из глянцевого журнальчика. Это Каменецкий, продюсер со скандальной репутацией.

Впрочем, на репутацию Станиславу Сергеевичу всегда было плевать. Своей ориентации он не скрывал и славился вечеринками в стиле «безбашенных 1970-х». Журнальчик тонко намекал, что там творится такое… такое… Спиртное, мол, льется прямо из фонтанов, а кокаин рассыпан на коврике у двери. Что ж, может быть, Каменецкий и вправду устраивает на своей загородной вилле оргии, хотя не исключено, что у журналистов просто разыгралось воображение.

Мне-то, собственно, все равно. Я знала, что Каменецкий каждый год запускает по новому проекту, и каждый выстреливает громче предыдущего. Постоянным остается только сериальчик о школе вампиров, запущенный аж четыре года назад. Рейтинг у этой кроваво-слюнявой сказки стабильно высокий, а это значит, что зрителей ждет еще по меньшей мере пара сезонов.

Каменецкий в упор уставился на врача:

– Это вы его держите?

Доктор даже вглубь салона подался, до того властная энергия исходила от продюсера.

– Да я не держу… просто есть порядок.

Тут инициативу перехватил Алехин.

– Можно вас на пару слов? – спросил капитан, вылез из машины и закрыл за собой дверь.

Кажется, я вполне согрелась, можно и сбросить одеяло с подогревом. Из кармана ветровки я достала телефон и принялась сокрушенно его разглядывать. Все, теперь его можно выбрасывать – восстановлению не подлежит.

Я подняла голову и встретилась взглядом с самоубийцей. Тот улыбнулся и предложил:

– Хотите, я вам заплачу?

– Что-о?! – изумилась я.

– Заплачу за свое спасение. Вы все-таки жизнью рисковали. Да, а почему вы прыгнули за мной?

На меня смотрели ясные синие глаза. Безмятежный взгляд, ни единой морщинки на гладком лбу. Просто не верится, что еще полчаса назад этот человек собирался покончить с собой.

– Сама не знаю, – мрачно ответила я. – Когда-то давно меня учили служить и защищать. Рефлекс, наверно, сработал.

– Раз вы денег не хотите, давайте я вам хотя бы компенсирую стоимость телефона, – предложил юноша.

– Обойдусь, – отрезала я. Мальчишка страшно меня раздражал. Все случившееся, казалось, совершенно его не задевало. Может, для него это нормально? Может, он прыгает с мостов дважды в неделю? Или умеет летать, как положено вампиру?

– Зря вы отказываетесь.

– Слушай, замолчи, а? – не выдержала я. – Хватит уже. За спасение твоей жизни я денег не возьму, а телефон пока и сама купить в состоянии. Я нормально зарабатываю.

– А кем вы работаете? – поинтересовался Максим.

– Телохранителем, – буркнула я. Свернув одеяло, я сунула его в руки доктору и решила откланяться: – Большое спасибо. В медицинской помощи я не нуждаюсь, так что всего хорошего.

Дверца «Скорой» снова распахнулась. Мне чрезвычайно не понравилось выражение, с которым смотрели на меня капитан Алехин и продюсер Каменецкий.

Я выбралась на волю. Юный вампир попытался последовать за мной, но Станислав Сергеевич его остановил:

– А ты, Макс, сиди смирно. Прокатишься до больницы, пройдешь там обследование. Делай все, что тебе скажут.

– А вы? – капризно протянул юноша. – Неужели бросите меня одного?

– У меня дела, – жестко отрезал Каменецкий. – Соня с тобой поедет. Соня, детка, ты где?

Мне показалось или продюсер и вправду щелкнул пальцами? За его плечом возникла кудрявая толстушка.

– Я здесь, Станислав Сергеевич! – Девушка уставилась на продюсера преданным взглядом вышколенной рабыни.

– Поедешь с Максом в больницу, – распорядился Каменецкий. – Проследи там, чтобы все было нормально, поняла?

– Поняла, Станислав Сергеевич! – отрапортовала Соня и послушно полезла в «Скорую».

– Можем наконец ехать? – раздраженно спросил врач. – У нас смена уже закончилась, между прочим.

Продюсер вытащил купюру из кармана щегольских кожаных штанов и, не глядя, двумя пальцами сунул ее в карман врача. Молодой доктор подавился и растерянно заморгал. Видимо, против денег он не возражал, но еще никто и никогда не вел себя с ним так, словно он не доктор, а шлюха у шеста, которой засовывают денежку за резинку трусиков.

– Можете ехать, – царственно кивнул Каменецкий. Дверца захлопнулась, и машина скрылась за поворотом, увозя протестующего Макса.

– Уф, с этим мальчишкой столько возни, – немного рисуясь, пожаловался Каменецкий. – Но что поделаешь, звезда.

– Сочувствую вам. – Вряд ли мне удалось скрыть злорадство. Конечно, не позавидуешь человеку, у которого на руках такое капризное чудо, как синеглазый вампир. Но ведь красавчик-актер приносит своему боссу неплохие деньги. Так что мог бы и не вздыхать, да еще при посторонних.

Я уже собиралась распрощаться со столичным гостем, как вдруг продюсер обратился ко мне:

– Вот об этом я и хотел с вами поговорить, уважаемая Евгения Максимовна.

Я свирепо уставилась на Алехина. Капитан опустил глаза, к слову, опушенные потрясающими ресницами. Одно время я даже была влюблена в этого человека. Но это было давно, и все равно у нас ничего бы не вышло, так что последние пару лет мы с капитаном просто друзья. Когда молодая жена подарила ему близняшек, я даже согласилась стать их крестной. И вот теперь Алехин продал меня с потрохами этому столичному хлюсту в кожаных штанах.

Я уже сообразила, что произошло. Более того, я знала, что случится прямо сейчас. Даром пророчицы Кассандры я, конечно, не обладаю, но живу на свете все же довольно давно.

Столичный гость наверняка навел обо мне справки, Алехин по доброте душевной выложил все что знал, и теперь Каменецкий собирается предложить мне работу. Даже понятно какую – присмотреть за его капризным подопечным.

В принципе, почему бы и нет? Как раз сейчас я свободна. Недавно я вернулась из деловой поездки в Венецию, где пришлось освежить навыки сыщика. Кстати, то дело едва не стало последним в моей карьере.

Каменецкий – человек, мягко говоря, не бедный и от жизни привык получать только лучшее. Ничто не мешает мне запросить за свои и без того недешевые услуги совершенно неприличную по провинциальным меркам цену – и он даже торговаться не станет.

Конечно, мальчишка-вампир меня раздражал. Капризный, избалованный, привык решать все проблемы с помощью своей потрясающей улыбки. Так что же? Я ведь не замуж за него собираюсь, в самом деле. А мириться с причудами клиентов я давно привыкла, на то мы и профи.

Словом, я была готова согласиться, хотя пока мне еще никто ничего не предлагал. Но уж очень мне не понравилось, как меня сдал Алехин. Не спросил ни о чем, не посоветовался – друг называется! Поэтому я дождалась, когда Каменецкий произнесет кодовую фразу: «Мы хотим предложить вам работу», и только потом отрицательно покачала головой. Алехин изумленно уставился на меня. Обычно я не строю из себя примадонну и не отказываю клиентам без объяснения причин. Каменецкий поднял брови и посмотрел на Алехина: дескать, ты же обещал, приятель.

Мне стало жаль капитана. Я решила сменить гнев на милость и сказала:

– У меня мокрый костюм, и в кроссовках полно воды. Мой телефон утонул, так что я даже не могу успокоить тетю, которая наверняка недоумевает, куда я подевалась. Поэтому сейчас я поеду домой. Надеюсь, Игорь Юрьевич не откажется меня подбросить? А часикам к двенадцати приеду в вашу гостиницу, – тут я повернулась к продюсеру, – вы ведь в «Стольном граде» остановились?

Каменецкий кивнул:

– Тысяча извинений. Я должен был сам сообразить. Конечно, мы будем вас ждать. До встречи, Евгения.

После этой тирады он сунул руки в карманы своего кожаного пиджака, отчего немедленно приобрел сходство с великим режиссером Эйзенштейном, и зашагал в сторону гостиницы. Идти было недалеко – всего несколько сотен метров по набережной.

Столпившиеся под фонарем граждане, очевидно члены съемочной группы, поспешили за боссом, как утята за мамой-уткой.

– Отвезешь меня домой, – не терпящим возражений тоном обратилась я к капитану. – После того, что было, ты у меня в долгу.

Алехин спорить не стал – пожал плечами и распахнул дверцу своей машины. Еще недавно честный полицейский ездил на белой «Ниве», но вот наконец внял мольбам жены и взял в кредит «Субару».

По-моему, Алехин просто не выдержал моих насмешек.

Я забралась в машину, поудобнее устроилась на новеньком сиденье и выдала:

– Ну ты и скотина, капитан!

– Тебя бы на мое место, – мрачно отозвался Алехин.

– Индейцы говорят: хочешь понять человека, походи хотя бы день в его мокасинах. – Я наставительно подняла палец.

– Мои мокасины мне точно жмут, – без тени улыбки признался Игорь. – Причем уже вторые сутки…

Я ждала продолжения. Алехин завел мотор, тронулся с места и снова покосился в мою сторону:

– С тех пор, как эти киношники явились в Тарасов.

– Тебе начальство велело за ними присматривать, а ты, значит, поглядел, что публика эта буйная, и решил сыграть в игру «подержите поросенка»?

Алехин молча и сосредоточенно крутил руль, точно в гонках участвовал, а не ехал по ровному асфальту.

– Ты подумал, что если привлечь к этому делу Охотникову, то это будут уже не твои, а ее проблемы, – радостно продолжала я. – Особенно если Охотникова такая кретинка, что сама, по собственной инициативе, влипла в эти неприятности.

– Пойми и ты меня, – с трудом выдохнул он. – Эти… гости, – мой Игорь едва удержался от менее литературного слова, – приехали на две недели снимать свой кретинский сериал. Кстати, очень известная бодяга, четвертый год идет. Даже моя жена иногда смотрит.

Я холодно молчала, и Алехин заторопился:

– Слушай, я же не могу выделить им своих людей. Я, знаешь ли, не ЧОП. А у них прихваты на самом верху, они начальство теребят. А начальство, сама понимаешь, меня. У меня лишних людей нет, и десять дел в производстве, плюс Иванова в декрет ушла. А они внимания требуют. Что плохого, если ты за их пацаном приглядишь?

Алехин искательно заглянул мне в глаза.

– Жень, ты ведь сейчас ничем не занята, я-то знаю. Хорош капризничать. Всем же лучше будет. Нет у меня возможности разбираться, что там их звезда выкомаривает. И охранять его некому. Ты с них слупи по тройному тарифу – за моральные издержки.

Я посмотрела на Игоря. Вид у моего друга был по-настоящему усталый.

– Да ладно, капитан, ты же меня знаешь. Не такая уж я вредная и всегда рада тебе помочь. Давай в двух словах, в чем тут подстава, и я сниму с твоих широких плеч эту проблему.

Алехин вздохнул с облегчением и принялся объяснять:

– Короче, смотри. Эти киношники прибыли к нам на две недели. Каким-то образом умудрились заполучить разрешение на съемку в Громакове.

– Шутишь? – Я даже присвистнула от избытка эмоций.

Громаково – это поселок, некогда процветавший, а теперь заброшенный и покинутый даже собаками. В советские времена в Громакове размещался завод, выполнявший военные заказы. В перестроечные времена военных заказов поубавилось, завод закрыли, а его жители уехали восвояси в поисках лучшей доли.

То обстоятельство, что киношники получили разрешение снимать свои ужастики на военном заводе, пусть и бывшем, ясно свидетельствовало, что связи у них где-то наверху.

Скорее всего, разрешение пробил Каменецкий. У этого типа масса неожиданных знакомых. К примеру, в одной желтой газетке, случайно попавшей мне в руки, я прочла, что скандально известный продюсер регулярно парится в бане в компании одного немолодого политика, известного своими эксцентричными выходками. Правда, на соседней странице излагалась душераздирающая история дамы, похищенной инопланетянами. Но ведь в каждой лжи есть доля правды?

– Да пусть себе снимают, не жалко, – махнул рукой Алехин. – Это уже не Тарасов, это область, так что их приключения там не наша головная боль. Проблема в другом. Надо, чтобы они сняли свой кретинский сериал и свалили отсюда в целости и сохранности, не то с меня стружку снимут. А у меня и без заезжей команды жизнь интересная.