Будет все, как ты захочешь!

Глава 1

Шел четвертый день моего вынужденного отдыха. Я успела побывать в гостях у Светки, а она – нанести мне ответный визит. Я рассказала ей, как провела свое последнее дело, а она мне… Нет, я даже не берусь вспомнить все, что она «слила» мне в нашу последнюю встречу. Такое количество информации достойно хорошего романа. Еще я съездила на неделю в Турцию, поплавала в Черном море.

И вот сейчас, отдохнувшая и загоревшая, я лежала на диване и от скуки пробовала читать. Но детектив мне попался не очень… Не то чтобы неинтересный, просто преступника я вычислила уже во второй главе, а читать о том, что известно, скучно. Я полистала книгу еще немного, потом отбросила ее в сторону. Пожалуй, стоит пойти и приготовить себе кофе. Я уже отправилась на кухню, как вдруг раздался звонок в дверь. Это еще кто? Не люблю незапланированных гостей.

За дверью оказалась соседка, что жила напротив. Одинокая женщина лет тридцати с хвостиком. Какого размера был этот хвостик, оставалось лишь догадываться. Соседку звали Леной, но про себя я называла ее Масяня, потому что она была какая-то нелепая. Одевалась в то, что ей совершенно не шло, прически делала только такие, которые уже вышли из моды. Вот и сейчас Масяня с извиняющейся улыбкой смотрела на меня и, поправляя копну на голове, спрашивала:

– Ну, как? Мне идет?

– Что? – не поняла я.

– Цвет.

Я посмотрела на ее пестрый японский халат, потом на огненно-рыжие тапочки.

– М-м-м… – я тянула время.

– Волосы! – восторженно воскликнула соседка. – Я волосы покрасила.

Я подняла глаза на ее прическу. Цвет… ну, что сказать? Спелый баклажан, причем изрядно подпорченный. Масяня кокетливо поворачивалась ко мне то правым, то левым ухом.

– Ну, что? Мне идет?

«Паранджа тебе идет!» – подумала я, а вслух сказала:

– Ничего… освежает.

Масяня засветилась от счастья:

– Правда? А я купила новую краску, дай, думаю, попробую. Такой необыкновенный цвет!

Звонок моего телефона прервал ее воркование.

– Извини, – сказала я, с трудом скрывая радость, – мне звонят.

– Ничего, ничего, – Масяня пошла к себе.

Я вздохнула с облегчением. Никогда не знала, как с такими разговаривать.

В трубке был взволнованный мужской голос.

– Татьяна Александровна? Здравствуйте. Меня зовут Константин Эдуардович Долгов. Ваш телефон нам дала одна наша общая знакомая, она когда-то обращалась к вам, и вы ей помогли…

– Да, я слушаю вас.

– Мы просим помочь нам… У нас неприятности…

Мужчина выдержал паузу. Я терпеливо ждала. Через некоторое время он продолжил:

– Наш сын арестован… Его обвиняют… в убийстве. Черт знает что! Вы можете взяться за наше дело?

– В убийстве кого его обвиняют?

– Горничной…

– Вашей горничной?

Мне показалось, мужчина зарычал. Или застонал, разобрать было трудно.

– У нас нет горничной, – сказал он с расстановкой. – Его обвиняют в убийстве горничной в гостинице. Так вы возьметесь?

– Вы знаете мою ставку?

– Да, нам сказали… Нас устраивает.

– Хорошо. Когда к вам можно подъехать?

– Приезжайте сейчас, если можно. Мы бы не хотели тянуть…

– Диктуйте адрес.

Я записала адрес и телефоны и начала собираться.

Дом, в котором жил Константин Эдуардович, находился в Осеннем Ущелье. Четырехэтажная «сталинка» расположилась в живописном месте, во дворе – уютный скверик. Несколько иномарок у подъездов говорили о небедном житье жильцов этого дома. Я набрала номер квартиры на домофоне, мне ответили быстро, значит, ждали. На втором этаже было только две двери. Обе массивные, деревянные. Едва я ступила на площадку, как одна из этих дверей открылась, на пороге появился мужчина лет пятьдесяти пяти. Он был чуть полноват, чуть лысоват, чуть седоват – короче говоря, всего в нем имелось понемногу. Он поздоровался со мной еще раз и пропустил в прихожую.

Трехкомнатная квартира, в которой жил Константин Эдуардович, выглядела просто роскошно. Все здесь было красивое и добротное: мебель, посуда, картины на стенах, ковер на полу. Высокие потолки и большие окна создавали ощущение простора. Из двери в спальню навстречу мне вышла женщина примерно того же возраста, приятной наружности, в меру полноватая, светлые короткие волосы уложены аккуратно, макияж, маникюр – в общем, было видно, что она за собой следит. Только покрасневшие глаза и бледный цвет лица выдавали ее настроение. Думаю, она провела бессонную ночь.

– Здравствуйте, – тихо и грустно сказала она и присела на диван.

– Это моя супруга, Наталья Евгеньевна, – представил ее хозяин дома и предложил мне сесть в кресло. – А это Татьяна Александровна.

Я опустилась в мягкое кожаное кресло бежевого цвета с широкими подлокотниками. Хозяйка предложила мне кофе. Оказалось, она тоже кофеманка и даже курит, в отличие от своего супруга, так что за чашечкой крепкого напитка и с сигаретами в руках мы начали беседу. Правда, говорил больше Константин Эдуардович.

– Татьяна Александровна, наш сын Денис единственный ребенок в семье. Несколько лет назад мы потеряли дочь, так что сами понимаете…

– Константин Эдуардович, расскажите, что произошло, желательно поподробнее. И еще одна просьба: называйте меня просто Татьяной, мне так удобнее, хорошо?

– Хорошо, как вам угодно.

Константин Эдуардович потер подбородок, потом сжал пальцы в замок, хрустнул ими. Было видно, что он еле сдерживается, чтобы не взорваться, но он взял себя в руки.

– Наш сын Денис – студент последнего курса экономического института. Ему двадцать два года. Он хороший парень, поверьте, я это говорю не потому, что я его отец. Он хорошо учится, увлекается вопросами финансов, так, для себя. Он много читает, постоянно «висит» в Интернете, в институте какой-то там финансовый факультатив посещает. У него просто нет свободного времени. У него даже девушки нет, так он занят!

– Да, это я поняла, – сказала я, а про себя подумала: сколько раз мне приходилось слышать: мой сын хороший, самый лучший, поэтому не может быть ни в чем виноват.

А вслух я спросила:

– А как ваш сын в гостинице оказался и что это вообще за гостиница?

Замешательство, которое вызвал мой вопрос, было очевидным. Я поняла, что имела неосторожность коснуться неприятной для них темы. Мне пришлось прервать затянувшуюся паузу:

– Поймите, если вы хотите, чтобы я помогла вам, вы ничего не должны от меня скрывать. Как от доктора, иначе я буду искать не в том направлении, потрачу много времени впустую. И ваших денег заодно. Я обещаю вам: все, что я от вас услышу, умрет вместе со мной.

Супруги переглянулись, и жена вздохнула:

– Говори ты, Константин.

Константин Эдуардович помялся, потом начал понемногу выдавливать из себя слова:

– Видите ли Татьяна Александровна… а ну да, просто Татьяна… Поскольку Денис очень занят, свободного времени у него немного, ему некогда встречаться с девушкой… В общем-то, и девушки у него нет. Так вот… Все-таки молодой парень, понимаете?

– Константин, скажи прямо, она поймет, – взмолилась супруга.

– Надеюсь, – вздохнул Константин Эдуардович и покосился на нее. – Одним словом, я время от времени давал сыну денег, он снимал в гостинице номер и приводил туда девушку… по вызову. Физиологическая потребность… молодой организм… Ну, вы понимаете?

– И как часто это случалось? – спросила я, всем своим видом давая понять, что меня это известие не повергло в шок.

– Один раз в две-три недели.

– А что это за гостиница? Я так понимаю, что ваш сын снимал номер в одной и той же гостинице?

– Да, это частный отель «Приют странника» на улице Грушевой. Тихое местечко, отель маленький, там всего-то номеров пятнадцать, не больше. Сын всегда снимал эконом-номер в субботу вечером на сутки.

– Так, и что же случилось в последний раз?

– Ужас! Это такой ужас! Убитая девушка-горничная в номере нашего сына, прямо на постели! – не выдержала Наталья Евгеньевна и встряла в разговор. – Представьте, каково мальчику было увидеть это!

– А поподробнее, – попросила я.

– Давай я скажу, – недовольно остановил жену Константин Эдуардович. И, повернувшись ко мне, заговорил, нервно потирая руки: – Мы подробностей не знаем, но, как сказал следователь, в номере сына на постели лежала горничная, удушенная поясом от его халата. Она даже не была раздета, лежала поверх покрывала… Ну, вот…

– А сын ваш что говорит? Как он объясняет присутствие убитой горничной в его номере?

– Мы с ним не говорили, милиция забрала его прямо из гостиницы. Мы наняли адвоката, но он пока еще ничего не выяснил. Я знаю только одно: мой сын не мог убить эту девушку, не мог! Я что, сына своего не знаю?! Он в институте пару прогулять не может, не то что девушек убивать… – Константин Эдуардович вскочил и нервно заходил по комнате, засунув руки в карманы домашних брюк.

– Мы были в милиции, – продолжила за мужа Наталья Евгеньевна, – они говорят, что в номере всюду его отпечатки пальцев, и еще подозрение вызвало то, что он мылся в душе… Ну, якобы готовился…

– Готовился к чему?

– Мы сами не поняли, почему это так подозрительно, когда человек моется в душе, но они сказали, что все указывает на нашего сына, – вступил опять в разговор Константин Эдуардович. – В общем, так, Татьяна, вы беретесь за наше дело?

– Да, пожалуй, возьмусь. И тогда у меня сразу к вам вопрос: мне нужно знать всех друзей вашего сына, их телефоны и адреса, если можно.

Наталья Евгеньевна нервно скомкала сигарету в пепельнице и достала из пачки другую.

– Татьяна, у нашего сына нет друзей… в общепринятом смысле этого слова. Мы же сказали, он… не то чтобы нелюдим, но… довольно замкнутый мальчик. Конечно, в институте он общается с какими-то ребятами, но только по учебе. Во всяком случае, дома у нас никто из его друзей не бывал, и я не слышала, чтобы кто-то звонил сыну.

– А у него не было на этой почве проблем в группе? Насколько я знаю, молодые люди не любят тех, кто как-то выделяется среди них, кто не похож на остальных.

– Да, вы правы, – вздохнула Наталья Евгеньевна, – не любят. Ему из-за этого тяжело было учиться в школе. Сама учеба давалась ему легко, у него абсолютная память: прочитав или услышав что-то один раз, он запоминает это сразу и навсегда. А вот отношения со сверстниками… Дети жестоки. Они дразнили его, называя Маугли. В школе у Дениса совсем не было друзей, только один мальчик во дворе, он ходил к нашему сыну, они на компьютере играли. А вот в институте стало получше, наверное, все-таки здесь дети повзрослее, поумнее, что ли. Дениса в институте не дразнят, но особо с ним и не общаются.

Она сделала глубокую затяжку, пальцы ее едва заметно дрожали.

– Ну что ж, вопросов больше нет, – бодро сказала я, – готова приступить к расследованию.

– Сейчас я принесу вам аванс. – Наталья Евгеньевна вышла из комнаты.

– Скажите, Татьяна, как вы считаете, надежда оправдать нашего сына есть? – спросил оставшийся хозяин и посмотрел на меня, как мне показалось, с некоторым сомнением.

– Надежда есть всегда, Константин Эдуардович, – сказала я с оптимизмом. Не хватало еще, чтоб мои заказчики упали духом. – Дайте мне, пожалуйста, телефон адвоката вашего сына. Кстати, кто он?

– Это мой старый знакомый, опытный адвокат. Когда-то давно он помог мне в одном деле… Очень хороший специалист…

– Тогда зачем вы нанимаете еще и меня? Может, адвокат и решит вашу проблему? Вам не кажется, что это лишняя трата денег? – я выжидательно посмотрела на хозяина роскошной квартиры.

Он замялся, потом решительно махнул рукой.

– Нет, я не могу рисковать единственным сыном! Помогайте нашему адвокату, или пусть он помогает вам, как хотите! Но мой сын должен быть оправдан! Если будет нужно, я найму еще одного адвоката. Я никаких денег не пожалею. Я все ждал, надеялся: вот окончит Денис свой институт, поставлю его финансовым директором в моем мебельном производстве, помощник будет. Что я один столько лет все это тащу?! А тут на тебе!..

В это время в комнату вошла супруга и положила передо мной на журнальный столик деньги.

– Надеюсь, этого на первое время хватит?

Я развернула веером пестрые банкноты:

– Вполне.

– Может, вы еще кофе хотите? – спросила она, как мне показалось немного повеселев.

Но я отказалась от такого заманчивого предложения: не знаю, как все остальное, а кофе варить хозяйка, к сожалению, не умела. Я обещала супругам держать их в курсе дел и, сославшись на необходимость немедленно приступать к расследованию, покинула их уютную квартиру.

Я ехала в своей машине и обдумывала, с чего же мне начать. Пожалуй, начать надо с осмотра места происшествия. Так, сегодня у нас среда. Убийство случилось в субботу вечером, то есть четыре дня назад. Интересно, номер все еще опечатан или им уже пользуются? Я взяла сотовый и позвонила моему лучшему другу в органах Андрею Мельникову.

– Андрей? Здравствуй, а это я…

– Я тебя узнал.

– Ты рад меня слышать?

– Да как тебе сказать….

– Понятно. Вижу, что очень рад. Ты, конечно, занят, тебе некогда. Поэтому буду краткой. Скажи, пожалуйста, кто ведет дело Дениса Долгова? Уточняю: убийство горничной в гостинице.

– Ты и сюда влезла? Мать, ну скажи: как ты умудряешься везде поспевать, а? Мне бы твою прыть…

– Спасибо за комплимент, Андрюша. Так что насчет убийства в гостинице?

– А что именно тебя интересует?

– Да много чего… В частности, номер все еще опечатан?

– Пока да. Но, думаю, сегодня печать снимут. Звонил хозяин гостиницы, просил не держать номер долго, он убытки терпит, сама понимаешь, частная лавочка…

– Ну да… А кто будет снимать?

– Хочешь посмотреть на место преступления? Лучше, так сказать, один раз увидеть…

– Хочу, Андрюшенька, очень хочу! Ну и потом, если ты мне поможешь, я, ты ведь знаешь, в долгу не останусь…

Несколько секунд в трубке была тишина, затем Андрей заговорил, и в голосе его я почувствовала потепление:

– Ладно, считай, что уговорила. Значит, так. Печать мы обещали снять сегодня. Я хотел послать туда… Впрочем, неважно, что я хотел. Поеду сам. Что это там у тебя за звуки? А, это ты так от радости завопила? Да ты раньше времени не радуйся, ты еще не знаешь, во сколько я освобожусь. Боюсь, что не раньше семи, у нас тут завал полный.

– Андрюша, я готова встретиться с тобой когда угодно!

– Тогда в половине восьмого у входа в эту самую гостиницу. И не забудь про свой долг.

В трубке послышались гудки.

Нет, ну о чем он говорит, а? Когда это я забывала про свой долг? Вот прямо сейчас заеду в магазин и куплю ему бутылку хорошего коньяка.

Вечером в девятнадцать двадцать я остановила свою «девятку» около отеля.

Андрея еще не было, и, сидя в машине, я разглядывала это произведение архитектурного искусства. А что, очень даже симпатичный двухэтажный домик, отреставрированный, на тихой зеленой улочке, где почти нет движения. Реставратору даже удалось сохранить первоначальный замысел архитектора, только вот окна поставили пластиковые и дверь входную сделали железную. Но зато разбили клумбы около входа и сделали стоянку на пять-шесть машин. На этой стоянке я и ждала своего старого знакомого, бывшего однокурсника, а ныне капитана милиции Андрея Мельникова.

Он не заставил себя долго ждать. Подойдя к моей машине, постучал пальцем по стеклу.

– Да-да, войдите, – пошутила я и открыла дверь.

– Лучше вы выходите, – в тон мне ответил он. – Ну что, готова?

– Я, как пионер, всегда готова!

– Ты еще пионеров помнишь?

– А как же! Были такие ребятишки в красных косыночках. Только носили их не на голове, а на шее. Да я и сама в пионеры вступала… в третьем классе, кажется.

– А может, ты помнишь и родоначальника пионерской организации?

– Нет, ну это уже наглость, – я обиженно надула губы, – ты бестактно напоминаешь мне о моем возрасте!

– Я бестактно напоминаю тебе, что время проходит впустую. Я, похоже, опять домой только к ночи попаду.

Мы подошли к двери, и Андрей нажал кнопку. Раздался мелодичный перезвон колокольчиков.

– А у них что, камеры наблюдения нет? – спросила я шепотом, оглядывая козырек над дверью.

– Нет, – ответил Андрей.

– Добрый день! Администратор Елена. Что вы хотите? – послышался милый женский голосок из домофона.

– Это из милиции. Мы расследуем преступление…

Андрей не успел договорить. Послышался мягкий щелчок, и дверь чуть приоткрылась. Мы потянули за красивую ручку и ступили в прохладный холл. А здесь было очень недурно. Слева от нас деревянная лестница с причудливыми балясинами поднималась вверх, на потолке реставраторы сохранили лепнину и повесили люстру под старину. Справа расположился ресепшн, за которым сидела симпатичная девушка лет двадцати пяти. Еще в холле был диван, большой, коричневый, тоже сделанный под старину, рядом с ним – пальма. На стене – большая картина с довольно красивым пейзажем. Весь пол был застлан паласом. Мы подошли к администратору, которая преданно смотрела на нас, всем своим видом давая понять, что готова помогать следствию.

Андрей показал свое удостоверение и сказал, что пришел снять печать с номера, в котором произошло преступление. Администратор Елена обрадовалась и защебетала:

– Я могу вас проводить, если хотите…

– Не надо, – перебил ее Андрей, – мы сами.

Мы взяли у девушки ключ и пошли по коридору на первом этаже. Он был узкий, двери располагались друг против друга, между ними горели тусклые светильники. Ковровая дорожка заглушала наши шаги.

– А лестница куда ведет, на второй этаж? – спросила я Андрея.

– Да. Наш номер здесь, в конце коридора.

Мы остановились у последнего на этаже номера. На двери блестела золотом табличка «№ 6». Бумажка с печатью была на месте. Андрей сорвал ее, и мы вошли в комнату. Она была небольшой. Основную ее часть занимала кровать-полуторка со смятым покрывалом, по обе стороны от кровати – тумбочки с настольными лампами. Стол, стул, телевизор, крохотный холодильник, замаскированный под тумбочку. При входе – вешалка и подставка для обуви. Все. Эконом-номер, на полу даже ковролина нет. Я ходила по комнате, рассматривала все и рассуждала про себя. «Они» говорят, что здесь везде отпечатки пальцев Дениса. Хм, интересно, почему это вызывает подозрение? Человек тут провел некоторое время, ходил по комнате, что-то трогал. Вон бутылка колы на столе и пирожные на одноразовой тарелочке. Он что, в резиновых перчатках должен был отдыхать в своем номере? Я заглянула в душевую. Она была совмещена с туалетом. И здесь ничего особенного: душевая кабина, раковина, унитаз. На сушилке висит одно полотенце, еще одно валяется на полу. На крючке – белый махровый гостиничный халат, под ним стоят тапочки. Я открыла кран в кабине. Из лейки с шумом полилась вода, я закрыла дверцы кабины и постояла так. Андрей заглянул в дверь:

– Ты здесь что, моешься?

– Андрюш, а ведь если Денис стоял под душем, да еще дверцы кабинки были закрыты, он ведь мог не слышать, что произошло в комнате.

– Я понял, к чему ты клонишь. Душ он действительно принимал, администратор показала, что в коридор он выбежал мокрый, ну, когда труп обнаружил.

– Ты слышишь, как шумно течет вода? То есть он стоял под душем, горничная зашла с кем-то в комнату, ее задушили, а он ничего не слышал. Или этот «кто-то» зашел после нее, но это неважно. А что все-таки Денис сказал на допросе?

– Ты правильно мыслишь, именно это он и сказал: принимал душ, а когда вышел – увидел труп на кровати. Испугался, выбежал в коридор в одних трусах, начал кричать, администратор услышала и прибежала.

– Она и вызвала милицию?

– Да.

– Странно, – сказала я задумчиво.

– А по-моему, все ясно как божий день. Они поругались, он разозлился и задушил.

– Тоже мне Отелло! А горничная была раздета? – спросила я, хотя знала ответ на этот вопрос со слов родителей Дениса.

– Нет, была одета, – вздохнул Андрей и спросил, все ли я осмотрела и можно ли уходить.

– А почему она была одета? Получается, что он готовился, а она нет.

– Может, ему так нравится, самому раздевать! Знаешь, как в том анекдоте: «Одевайся и сопротивляйся!»

– То есть ты считаешь, что горничная этого отеля пришла в номер к постояльцу для интимных, так сказать, дел?

– Тань, ну зачем ты спрашиваешь, это ведь очевидно! – Андрей начал потихоньку раздражаться.

– Тогда скажи мне: это что такое? – спросила я и двумя пальчиками подняла с пола тряпку, валявшуюся около кровати.

– Французское белье, не видно, что ли! – съязвил Андрей.

– Зря психуешь. Ты ведь думаешь, что это обыкновенная тряпка…

– А ты думаешь – волшебная?

– Андрей, дослушай, потом будешь упражняться в остороумии. Эта тряпка действительно не простая, это специальная тряпка для евроуборки. Знаешь, сколько она стоит? Дорого. Материал какой-то специальный, с фибрами. А о чем это говорит? Это говорит о том, что с этой тряпкой горничная пришла сюда убираться, а не… зачем-то еще. А если она пришла для интима, как ты считаешь, тогда зачем она прихватила с собой тряпку? Чтобы с ее помощью клиента соблазнять? Думаешь, он возбуждается только при виде голубой тряпки для евроуборки? А вообще, давай поговорим с администратором Еленой. Может, она что интересное скажет.

– Мы уже говорили с одним администратором, той девушкой, которая в субботу дежурила, – устало произнес Андрей.

– И что она сказала?

– Ничего особенного, рассказала, как услышала крик, прибежала сюда, увидела Дениса Долгова в одних трусах, он был в коридоре, кричал: «А-а!» – показывал рукой на дверь, потом сел у стены на корточки, закрыл лицо руками и заплакал. У нас в отделении он не мог ничего толком сказать, мы ему врача вызывали, тот сказал, что у задержанного шок, сделал ему укол, наверное, противошоковый. Показания он давал в понедельник. А администратор, когда заглянула в номер, увидела на кровати горничную с поясом на шее. Пояс от халата, халат нашли в душе. – Андрей развел руками: мол, все просто и понятно.

– Ну вот, видишь, как все подозрительно и не вяжется одно с другим! – Я в пылу даже повысила голос на своего друга. – Зови администратора, будем уточнять.

– Ну, ты язва! Чего уточнять? Чего тебе еще нужно? – Андрей тоже начал потихоньку кипятиться.

Но я была непреклонна:

– Давай зови, а то сама позову!

Мельников, ворча себе что-то под нос, пошел на ресепшн.

Через минуту он вместе с администратором появился в дверях. Лена, в белой блузке и черной юбочке, в туфлях на высоченных каблуках, смотрела на меня и хлопала сильно накрашенными ресницами.

– Леночка, скажите, пожалуйста, – запела я вкрадчивым голосом, – что это за голубая тряпочка лежит около кровати?

– Этими тряпками горничные протирают мебель с полиролью, – охотно разъяснила Леночка.

– То есть ваша горничная… кстати, как ее звали?

– Катя Аверина, – с готовностью подсказала Леночка.

– Ага, Катя. Так что, ваша Катя зашла в номер сделать уборку в то время, когда там находился постоялец?

Леночка растерялась. Она пожала плечами и пробормотала:

– Нет, по правилам горничным категорически запрещается заходить в номер, если там гость. Они делают уборку в отсутствие постояльцев.

– А как же тогда Катя оказалась в номере Дениса Долгова, если он в нем находился? – не унималась я.

– Я не знаю… Не должна была… Номер только что сняли… он чистый, чего там убирать? Я этого Долгова знаю, он в мое дежурство тоже приезжал, он постоянный наш клиент. Он по субботам снимает, часа в три-четыре дня и на сутки, так что номер чистый был, его только на другой день должны были убирать, после того как гость съедет…

– Так, отсюда следующий вопрос: а за чем-нибудь другим Катя могла зайти в номер Долгова? Ну, может, у них было любовное свидание?

Тонкие брови Леночки поползли вверх, глаза сделались такими большими, что мне стало даже завидно.

– Нет, что вы! – запротестовала она. – Катя такими делами не занималась, у нее реально жених был, все серьезно… Она замуж за него собиралась, она сама сказала. И потом, у нас по правилам это тоже запрещено. Сам гость может привести девушку откуда-нибудь, но мы, работники гостиницы… нет-нет, это исключено.

– Лена, вы нам только правду говорите, а то за дачу ложных показаний можете и срок схлопотать, – припугнула я администратора, хотя, по-моему, совершенно напрасно. По испуганному лицу девушки было видно, что она не врет. Она, как свидетель, готова была рассказать нам все, даже то, чего не видела. Леночка начала клясться в правдивости своих слов и вдруг выдала:

– А вы знаете, к нему ведь всегда одна и та же девушка приходила. Такая черненькая, невысокая, тип лица восточный, глаза узкие.

– Леночка, вы дали такие ценные сведения для следствия, что я должна вас поблагодарить.

Девушка улыбнулась и кивнула. Было видно, что она очень довольна.

– А как найти эту восточную красавицу, не подскажете?

– Нет, извините. Мальчик этот, ну, Долгов, он сам ей звонил, а у нас ее координат нет.

– Иными словами, – подытожила я, – то, что Катя оказалась в номере Дениса Долгова, – это очень странно. Леночка, вы с этим согласны?

Девушка закивала так усердно, словно хотела стряхнуть что-то со своей макушки. А я подошла к окну и потрогала запоры.

– Леночка, скажите, а окна всегда закрыты?

– Наши девочки, горничные, я имею в виду, окна никогда не открывают. Гость сам может открыть, если ему надо покурить или просто жарко. А так… нет, первый этаж все-таки, хоть и высокий. Так что окна всегда закрыты.

Потом она попросила отпустить ее, так как им нельзя надолго покидать свое место. А у них здесь строго, сделала я вывод. Мы сообщили Леночке, что номер можно убирать, и пошли к выходу.

– Ну и что ты думаешь? – спросил Андрей, когда мы вышли на улицу. Мы с ним закурили, стоя около машины и наслаждаясь по-настоящему теплым вечером, может, одним из первых этой весной. Уже стемнело, на улице зажглись фонари.

– Это не он! – решительно отрезала я.

– Ну, я бы не был так категоричен, – заявил Андрей, – есть одно обстоятельство. Отпечатки его пальцев на внутренней защелке. Они единственные, то есть дверь изнутри закрывал он. Это ты как объяснишь?

– А почему тебе кажется это странным? Если бы ты был в номере и пошел принимать душ, ты что, не закрыл бы входную дверь? Я бы лично закрыла, и, скорее всего, сделала бы это автоматически. Так что здесь все правильно. А вот сам способ убийства… Надо подумать. Понимаешь, мальчик наш немного… странный, я сегодня разговаривала с его родителями. И знаешь, какие у него странности? Он очень замкнут. Нелюдим. В школе его дразнили Маугли.

– Маугли? – переспросил Андрей.

– Да, дикий человек. Читал книжку Киплинга в детстве? Ему тяжело общаться с другими людьми. Даже девушки у него нет. Отец давал ему деньги на женщин по вызову, чтобы он удовлетворял свои физиологические потребности. С проститутками ведь проще, их не надо завлекать разговорами, они сами тебя завлекут. Только плати.

– Странное решение проблемы, – сказал Андрей и посмотрел на небо, оно было совсем черным, вернее, цвета спелого баклажана, как волосы у Масяни. – А может, в кафе сходим?

Предложение было неожиданным. Я посмотрела на своего друга. За много лет знакомства я, как мне казалось, хорошо изучила его. Еще когда мы вместе учились в академии права, я наблюдала за этим парнем. Он был умен, спокоен, надежен, и, если бы я помышляла завести семью, наверное, лучшую кандидатуру на роль жениха трудно было бы придумать. Но… в один прекрасный день я сделала для себя вывод: нельзя переводить друзей в категорию любовников. Поэтому я строго следила за той гранью, что разделяла эти два понятия.

– Ну так как насчет кафе? – не дождавшись от меня ответа, снова спросил Андрей.

– А давай! – рубанула я. – Только одно условие: плачу я.

– Ну ты, мать, меня унизила – ниже некуда!

– Андрюш, не обижайся, ну пожалуйста… Просто я знаю, какая у тебя зарплата, такую зарплату нельзя тратить, ее беречь надо. А я сегодня аванс получила, так что давай гульнем на мои! – Я просительно смотрела на старого друга.

– Пошли, там видно будет, – Андрей сел в мою машину на переднее сиденье. – А это мне, я правильно понимаю? – спросил он, рассматривая коробку с коньяком.

– Кому ж еще, Андрюша! – Я выжала сцепление. – Пристегнись!

В небольшом кафе, куда я привезла Андрея, была интимная уютная обстановка. Полумрак, тихая музыка. Столик мы выбрали маленький, на двоих, сделали заказ. Кроме нас, в кафе были еще две пары. Заказ нам принесли почти сразу, так что беседу мы вели под салат с креветками и осетрину.

– Так вот, вернемся к вопросу о Маугли, – сказала я. – Готова спорить, что люди такого склада характера не способны на убийство.

– Мы не знаем, что там между ними произошло, может, она его обидела чем-то.

– Чем она могла его так обидеть, что он ее задушил? – не унималась я.

– Ну, не знаю… мало ли… Может, она посмеялась над размерами его мужского достоинства? В моей практике такой случай был. Девушка посмеялась, парень разозлился и задушил ее.

– Нет, подожди, Андрей, ты забываешь, что сам факт ее пребывания в номере – нонсенс. Леночка ведь сказала, что работникам гостиницы категорически запрещается входить в номер к постояльцам. Нам с тобой надо выяснить, почему она оказалась в номере Долгова, и тогда мы найдем убийцу, – подытожила я.

– Так, что-то я не понял, кому это нам? Расследование веду я, при чем здесь ты?

– Я тоже веду расследование, Андрюш. Ты – официальное, а я – неофициальное. Но ведь мы оба профи. Предлагаю объединить наши усилия, так мы быстрее доберемся до истины. Кстати, что говорят постояльцы в соседних номерах, кто-то что-то слышал или видел?

– Да в том-то и дело, что была суббота, вечер! Все разъехались. В этой гостинице останавливаются в основном люди, занимающиеся бизнесом. Приезжают из Москвы, из других городов по делам, а в пятницу вечером все уезжают домой, что им здесь в выходные делать? Гостиница пустеет. Заезжают только те, кто хочет уединиться, так сказать, отдохнуть от семьи… ну ты понимаешь. Но таких мало. Так что в субботу вечером на первом этаже был занят только один номер, кроме нашего шестого, это номер четыре, рядом. Но женщина из него в это время отсутствовала, она пришла поздно вечером. А на втором этаже был занят один номер, но мужчина из него ничего не слышал, он отдыхал с дамой, так что ему ни до кого не было дела. Администратор говорит, что Катя заканчивала уборку в баре, это тоже на первом этаже, первая дверь по коридору, и она не видела, когда горничная Катя зашла в номер к Денису.

– А сколько горничных работает в смене? Наверняка не одна.

– Этого я не знаю, пока не выяснил.

– Так вот, Андрюша, это надо немедленно выяснить. И еще узнать: как заходят постояльцы и сами работники в гостиницу. Ключи у каждого или им администратор открывает, как нам.

– Ты мне задание даешь? – спросил Андрей.

– Нет, что ты! Я рассуждаю сама с собой.

– А-а… А то я было подумал…

– Андрюш, ну ладно тебе! Я тебе помощь предлагаю, а ты обижаешься.

– Нет, я на тебя уже давно не обижаюсь.