Невеста для Ярого

Ярослав

– Ну как тебе столица, Гошаныч? – Вадим перекрикивает музыку. Уже порядочно накидался, шутит глупо, но сжимать в руках талию Маши не забывает.

Девушка дёргает плечами, стараясь подавить судорожный вздох, и делает большой глоток алкоголя, трудно сглатывая. Понятно, обижается, что Вадик решил провести последний вечер перед командировкой в баре с нами, а не дома с ней вдвоём. Маша неосознанно мешает трубочкой коктейль в стакане и медленно мигает в такт лучу стробоскопа.

– Очень быстрая, – отвечает Гоша. – Но девушки красивые, – расплывается в наглой улыбке.

– Ну вот вернёмся, Машка тебя с кем-нибудь познакомит, – смеётся Вадос, – будешь завидный жених, при бабле. Да не смущайся ты, тут все за «зеленью» едут, только Ярый у нас идейный, – чмокает свою девушку в щёку.

Она скидывает руку жениха и поднимается с места.

– Я сейчас вернусь, – протискивается мимо меня, выходя из-за столика. – Извините.

Замечаю в её глазах подозрительный влажный блеск. Вадик постукивает по столу зажигалкой и задумчиво смотрит вслед девушке.

– Не прав ты, Вадос, – качает головой Архип, – зачем её прикормил? Ведь знаешь, куда едем. Хорошая девчонка.

– Не сдержался, мужики. Предложение сделал. Месяц как на крыльях живу, а просыпаться с ней – это вообще отвал башки. Не в обиду – последний раз еду с вами, на свадьбу надо заработать. Хочу в платье пышном её, чтобы гости, голуби, ресторан, ну по-людски, короче. Когда Машу в халатике белом увидел, сразу офигел. Смотрю на неё, улыбаюсь, как дебил. А она строгая, говорит, мол, на живот повернитесь. Да как мне антибиотик в задницу засадит, – Вадим мечтательно улыбается, достаёт из пачки сигарету и крутит её между пальцами. – Баба, понятно. Не хочет, чтобы ехал. Ну что такое три месяца?

– Я тоже считаю, что ты не прав, – на несколько секунд замолкаю, пока официантка, стреляя глазками по нашим фигурам, расставляет на столе заказ. – В контракте пункт «отсутствие семьи» не просто так существует. Надеюсь, ребёнка ей не сваял?

– Перестань, Ярый, – Вадим хмурится и старается убедить в своей правоте себя больше, чем меня, – вон у Архипа сестра есть…

– Васька совершеннолетняя, самостоятельная, – Архипов прерывает друга. – Я тоже хочу, чтобы у неё всё было. Чтобы вот доучилась в институте хорошем. А год обучения знаешь, сколько стоит? – берёт с деревянной доски круглые крекеры и выкладывает их в ряд, как нули. – Вот столько.

– У нас в Томске квартиру за такие деньги купить можно, – присвистывает Гоша.

– Да нафиг оно нужно тогда? – психует Вадик. – Всё в эти чёртовы деньги упирается. И Машич тоже смены ночные пашет, говорит, что после «скорой» плюшки им положены, – сигарета рассыпается шелухой вперемешку с табаком в его пальцах. – Пойду покурю и Машку поищу.

Следующие несколько минут каждый думает о своём, делая вид, что увлечён едой в тарелке. Первый раз нам так нервно. Может, потому что раньше положение было относительно спокойным, а в последние две недели «бородатые» вконец оборзели?

Музыка плавно сменяется с быстрого трека на медленный, и уши заполняет бархатный женский голос. Он растекается патокой по венам, запускает по спине и рукам крупные мураши, которые отдаются приятным теплом в паху. Занятные ощущения. Поворачиваю голову в сторону сцены и вижу молоденькую девушку возле микрофона. Ей, вообще, есть восемнадцать? Ведёт себя очень спокойно, без ужимок, движения плавные, кисти тонкие… Её фигура глухо запечатана в чёрное платье без пошлого декольте. Видны только глубокие вдохи и лёгкие вибрации тела на сильных нотах. Глаза прикрыты – явно кайфует. Небрежно отбрасывает прядь длинных волос за спину, проводит кончиками пальцев по шее до острой ключицы и возвращает руку на микрофон. А меня сносит, будто ударной волной, возбуждение в теле нарастает, пальцы стискивают стакан до хруста стекла. Инстинкты орут, что надо хватать её и делать своей, пока она ещё вот такая: нежная, податливая… ммм…

Даю сам себе воображаемую затрещину, с трудом отрываю глаза от «наваждения» и залпом осушаю порцию вискаря. На месте её отца надрал бы девчонке задницу и за книжки посадил. Вообще, какого хрена она забыла в этом баре? Здесь бывают только такие, как мы, а то и сильно похуже персонажи. Ни один из нас не является идеальным образом зятя. Архип – деревенский парень после армейки, немного обжившийся в столице, Вадим – бывший борец, получил какую-то травму и теперь не проходит на профессиональные соревнования, Гоша – вообще детдомовский из глубинки, примкнул к нам в прошлой поездке, а в этот раз едет четвёртым. И даже на фоне троих шалопаев я – главное исчадье. Сын криминального авторитета, который прогнулся под власть, лишь бы не продолжать дело отца.

– Эй, Ярый, – получаю толчок локтя в бок от Гоши, – эта детка сегодня самый топ, – кивает головой на сцену, а я моментально зверею.

Даже я её не трону! Не смотреть!

– Это не детка, блять! – грозный шёпот Архипа пробирается за шиворот.

Поворачиваюсь к нему и вижу, что он дымится, как чайник.

– Это – МОЯ СЕСТРА! – кулак приземляется на столешницу. – Зараза! Всё равно по-своему решила сделать. Я был у ректора и запретил давать ей свободное посещение. Так она решила по ночам работать! – подрывается с места. – Сейчас вернусь! Вызову ей такси и отправлю домой!

Василиса, значит. Я снова не могу оторвать от неё взгляд. Вот звучат последние аккорды песни, и она, часто моргая, возвращается в реальность. Замечает брата, пугается, распахивает глаза. Её перехватывает администратор и что-то говорит. По бурной жестикуляции понимаю, что ему девочка тоже «зашла». Кто бы сомневался. Архип бесцеремонно берёт сестру за локоть, резко отвечает администратору и ведёт девушку к нам. Сюда. Вася, чуть не плача, пытается протестовать. Всё верно он делает, девочка. Я бы тебя вообще унёс. Мышцы тянет, будто действительно сжимаю её в руках. Да я почти в два раза больше неё! Но воображение подкидывает ощущение нежной кожи под пальцами, я вижу сейчас вблизи, какая она ровная и нереально гладкая. На шее колотится венка, белые зубки покусывают нижнюю губу. Я бы тоже прикусил. Кровь в венах разгоняется… Какая ты, милая, когда тебе хорошо? Или ты ещё ничего об этом не знаешь?

– Здравствуйте, – говорит с вызовом Вася и окидывает нас взглядом.

– Привет… Привет… – выдавливаем из себя с Гошей.

– На улицу с ней выйду, – Архип забирает с собой кожаную куртку. – Здесь сеть плохо ловит.

Девушка мечет на него грозный взгляд, берёт со стола Машин коктейль и выпивает его залпом. Ухмыляюсь. Да мы с характером!

– Почему вот вам, – Вася тычет в грудь брата пальцем, – и вам, – возвращает взгляд ко мне, – всё можно, а мне нет!

Я впиваюсь глазами в её расширенные зрачки… Охрененная ты будешь подо мной! Хочу, чтобы её стоны пели только мне, хочу прямо сейчас прикоснуться к высокому хвосту на голове, стянуть резинку и зарыться носом в русый шёлк. Уверен, что сзади, в районе шеи, ещё остался запах шампуня. Мозг уплывает в фантазии. С трудом разрываю наш зрительный контакт, надеюсь, что был нечитаем. Иначе – это очень плохо. Трогать сестру друга – полный отстой. Нам ещё в одной стенке стоять и прикрывать спины друг другу. Вливаю в себя стакан Архипа и вижу, как Гоша жадно стекает взглядом по удаляющейся фигуре девушки.

– Слюни подбери! – говорю резче, чем требуется. Контроль посылает меня на х.

– Взаимно, – товарищ усмехается. – Тебе, значит, можно? Присвоил?

– И мне нельзя. Лучше наливай. Это бессмысленный разговор.

И опасно много нервов.

Василиса

Год спустя…

– Как экзамен, Василиса? – по зажатой интонации понимаю, что Владимир снова разговаривает за рулём.

Он всегда куда-то спешит, с кем-то общается, встречается. Странно то, что спустя год я понятия не имею, чем мой начальник зарабатывает на жизнь. Обычным караоке-клубом, в котором я работаю, прокормить такое количество персонала просто невозможно. Нет, я, конечно, не невинная овечка и понимаю, что Королёв плотно связан с криминальным миром. Многих его «партнёров» даже знаю в лицо, но он старается максимально оградить меня от подробной информации.

– Да, сегодня был зачёт. Мне автоматом поставили.

Выхожу из здания института и окидываю взглядом одногруппников, сидящих с конспектами на фонтане. В начале обучения меня сильно огорчала наша разрозненность, а сейчас – так даже проще. Никто не лезет с расспросами.

– Молодец. У меня просьба к тебе. Перед работой заедь к отцу Иннокентию и забери сметы на пристройки. Иначе электронный вариант я буду ещё неделю от него ждать.

Да, Володя ещё очень много вкладывает в благотворительность. Откровенно говоря, думать о том, что таким образом он держит баланс добра и зла в своей жизни, не хочется.

– Конечно, сделаю.

Вызываю себе такси и зависаю в телефоне, удаляя фотографии со шпаргалками.

– Привет, Васенька!

Меня окутывает терпкое облако одеколона, а на талию с обеих сторон ложатся тяжёлые ладони. Алан…

– Уже сдала?

– Сдала… – разворачиваюсь к нему лицом и отступаю на шаг назад так, чтобы его руки соскользнули с моего тела. – А ты?

– Я тоже сдал, – хмурится, распознав мой манёвр. – Как насчёт того, чтобы отметить? Сегодня вечером?

– Я работаю, не могу…

– Вася…

Властность и металл в голосе напоминают мне, почему я порвала отношения с Аланом.

– Ну начерта этот гадюшник тебе сдался? Я же могу всем обеспечить.

– Вместе со мной работают порядочные люди, – мои нервы натягиваются. Ненавижу, когда кто-то пытается подать себя лучше за счёт других. – Это только тебе вечно было стыдно, что меня узнают твои друзья. Получается, именно их ты и называешь «гадюшником»?

– Вася, всё не так… – он предупреждающе рычит, но я уже не могу остановиться.

– Ну так помни тогда: «Скажи мне, кто твой друг…»

Договорить не успеваю. Алан сносит меня весом к бетонной колонне и прижимает.

– Ты знаешь особенности моей семьи, – шипит, стараясь сдерживать ярость. – Своей самостоятельностью ты лишаешь меня возможности представить тебя отцу.

– Хватит лжи. Да это просто очередная уловка, чтобы переспать со мной, – я усмехаюсь. Осознание, что семья Алана не одобрит меня в качестве его жены, пришло быстро. А парень становился всё агрессивнее в своей страсти. – Пусти. Моё такси приехало.

– Детка, ты не права, – он пытается прижаться к моим губам. – Я допускаю, что мог где-то чересчур давить. Но рядом с тобой у меня с первого дня сносит крышу.

– Мы не вместе! – кричу ему в лицо так громко, что слышу свой голос эхом от стен корпусов. – Не трогай меня!

На нас начинают коситься люди, и он отпускает.

– Уходи! Давай! Ты же лучше под него ляжешь? Да? – зло несётся мне вслед.

Не оборачиваясь, запрыгиваю в такси и захлопываю дверь, разделяя миры. Бабушка говорила, что красота для женщины – тяжёлая ноша. Уже в девятнадцать я познала это утверждение в полной мере.

Откидываюсь на сиденье и прикрываю глаза. Подозреваю, что Алан далеко не единственный, кто думает, что наши отношения с Владимиром не ограничиваются дружескими. В этом есть зерно истины. Я действительно видела этого мужчину разным: пьяным, злым, расстроенным. Но даже в такие моменты он никогда не позволял себе ничего двусмысленного в мой адрес, тем более, грубого. Был у него только один прикол. Когда Володя очень уставал, а телефон начинали обрывать любовницы, он просил меня взять трубку и сказать, что он в душе. Сам же в этот момент с наслаждением поглощал мармеладных червячков, которых тоже покупала ему только я. И мне наплевать с высокой колокольни, кто что думает! Потому что так, как Владимир, обо мне заботился только брат.

Общую картину благопристойности подрывало ещё одно весомое обстоятельство. Анастасия Ивановна – жена моего работодателя. Появлялась она всегда эффектно. У всех сотрудников моментально находились неотложные дела – лишь бы не попадаться ей на глаза. Сомнений в том, что их брак абсолютно фиктивен, не возникало, стоило только один раз увидеть супругов рядом. Поэтому как-то после очередного скандала я поинтересовалась:

– Зачем вы друг друга мучаете? Вы же можете обеспечить её всем необходимым и отпустить.

– В нашем мире, Василиса, бывших жён не бывает. Если женщина вошла один раз в круг доверия, она останется в нём навсегда. Иначе – станет неконтролируема. Ананас будешь?

Владимир часто говорит со мной, как с маленькой девочкой. И это зверски раздражает.

Погружённая в свои мысли, не сразу замечаю, что такси остановилось возле разросшейся, хорошо ухоженной и почти достроенной за прошедший год церкви.

– Спасибо, – подаю водителю деньги и несколько секунд собираюсь с духом, чтобы выйти.

Я думала, что всё отболело, прошло, но нет. Воспоминания душат меня на этом месте каждый раз. Обречённо присаживаюсь на лавку. Когда-нибудь всё забудется, сейчас же лучше перестать сопротивляться и дать прошлому выйти со слезами.

Воспоминания. Год назад…

Запах свежескошенной травы стоял в носу. Мне казалось, что я даже чувствовала её горьковатость на языке. Или это просто желудок… Сегодня впихнуть в себя завтрак снова не получилось, а прийти сюда было изначально глупой затеей. Только тяжелей стало. Несмотря на поддержку соседки, я всё равно чувствовала на себе косые, а то и жалостливые взгляды. Почему если молодая девушка пришла в церковь, то у неё обязательно что-то случилось? На мне не было тёмной одежды – обычный длинный сарафан и цветной платок. Возможно, выдавали припухшие глаза и полное отсутствие макияжа… Я стояла возле забора и не могла ни войти, ни уйти. Как заворожённая смотрела на рабочих, которые разводили побелку и поднимали вёдра вверх по строительным лесам.

– Хороших работников ты прислал, Владимир, – послышался певучий низкий голос.

По дорожке к выходу шли батюшка и немолодой мужчина. Белоснежное поло, светлые джинсы, поблёскивающие золотом часы на руке, зажатый в ладони брелок сигнализации – всё говорило об особенном положении гостя. Определённо меценат. Один из решивших задуматься о душе.

– Думаю, что на этой неделе стены закончат, дай Бог погоду хорошую, и на внутреннюю отделку перейдут. Для меня самое главное, что их подгонять не надо. Своей работы хватает. Матушка их раз в день обедом кормит.

– Добро, отец Иннокентий, поеду я. Дел много. На всё, что непредвиденное тратят, ты чеки собирай. На следующей неделе заеду обязательно…

Неожиданно аромат тюльпанов с клумбы, возле которой я зависла, становится удушающим. Голоса, шум строительной техники сливаются в единый гул, и мир начинает «растекаться» цветными пятнами. Я медленно оседаю на асфальт, но в самый последний момент меня подхватывают сильные мужские руки.

– Эй, ты чего удумала? – это тот самый Владимир. – Ну-ка, на лавку давай. Ножками-то шевели. Пей.

Возле моего лица появляется бутылка с водой. Шипучая минералка помогает, и мир начинает возвращать чёткие очертания.

– Спасибо, – дрожащей рукой возвращаю «Боржоми», но почему-то разжимаю пальцы до того момента, как мужчина успевает его перехватить. Минералка выплёскивается на джинсы, а бутылка улетает в траву. – Простите… – всхлипываю я.

Эта последняя капля окончательно пробивает броню моей выдержки. Падаю лицом в ладони и начинаю рыдать.

– Да что ты будешь делать… – ворчит Владимир. – Беременная, что ли? Чего в обмороки летаешь?

Я отрицательно качаю головой.

– Просто не поела… утром…

– Зовут тебя как?

– Василиса…

– Верующая? Так чего не на службу пришла?

– Неверующая… Первый раз я. Раньше только с бабушкой на Пасху бывала.

Он достаёт сигарету и задумчиво прикуривает, глубоко втягивая дым.

– Вот как мы поступим… Василиса… Ты мне всё по-честному расскажешь, а я подумаю, как тебе помочь.

– Мне не нужна помощь, – я испуганно вскидываюсь, слёзы просыхают, резко поднимаюсь на ноги и со стоном возвращаюсь на место. Тошнота ещё качает сознание.

– Да, – ухмыляется Владимир, – я вижу, что не нужна. Ты много о себе думаешь, Вася. В плане секса я не испытываю к тебе ни малейшего интереса. Вот подкормить – вполне. Тебе восемнадцать есть?

– Девятнадцать.

– Уже легче. Так вот, вряд ли у тебя может быть такая проблема, которую я не в состоянии решить.

– У меня именно такая…

– С самого начала, Василиса…

Повышающийся тон говорит о потере терпения у мужчины. Почему бы и не рассказать? Выговориться тоже бывает полезно.

– Брат погиб неделю назад. Служил по контракту, уже домой скоро было. А тут неожиданно звонит мужик и таким мерзким ровным голосом говорит, чтобы приезжала и тело забирала, – тухну. Язык отказывается шевелиться, но я говорю, глотая стекающие в горло слёзы: – Ничего не рассказали, денег не заплатили, сказали, что сам был виноват, друга спасал… Нужно следующий семестр оплачивать в институте, а на него я даже на свободном посещении не заработаю… Всё в квартире Архипа напоминает. Как ремонт делали, как из деревни переезжали… Соседка сказала, что в этом храме матушка хор женский собирает, мол, стены святые помогают. Я попробовать решила. А они сразу сказали, что не подхожу… Глупая идея была, понимаю. Слабо я на верующую похожа.

Владимир слушает мой сбивчивый рассказ молча. Успевает докурить вторую сигарету, затушить её ботинком и бросить в урну.

– А ты поёшь, значит?

– Колледж культуры закончила по эстрадно-джазовому вокалу…

– Учишься тоже музыке?

– Нет. Брат заставил на языки пойти. Баллов на бюджет заочки хватало, а он упёрся, чтоб только дневное. Архип хотел, чтобы у меня было… – в горле снова начинает образовываться ком, который не получается сглотнуть. – Вот и заработал…

Решаюсь поднять на мужчину глаза. Сед, по-мужски красив, лёгкая небритость, взгляд сканирующий, тяжёлый. Он думает. Носогубная складка глубокая – выдаёт суровый характер. Ему примерно лет шестьдесят, может, чуть меньше.

– У меня есть караоке-клуб. Пойдёшь работать в вечернюю смену. До глубокой ночи задерживаемся, только если корпоратив заказывают, так что будешь успевать высыпаться. С аппаратурой дружишь? Микрофоны подключить, колонки?

– Дружу… – судорожно пытаюсь осознать выгодность предложения, пока мужчина достаёт из пачки третью сигарету и задумчиво крутит её между пальцами.

– Продержишься три месяца – оплачу обучение в институте.

Открываю рот, чтобы его перебить, но Королёв останавливает меня жестом:

– Я покупаю твою преданность, Василиса. В моей жизни моменты бывают разные. Если решишь работать, то приезжай сегодня к семи вечера в «Ночь» на Кутузовском. Визитку возьми.

Я ошарашена натиском, но и отказываться не спешу.

– Спасибо… – зажимаю кусок картона в ладони.

– Поехали, довезу до дома тебя.

– Я могу сама. Мне лучше. Спасибо… – инстинкт самосохранения включается на полную мощность, смешивается со слабостью, и мои руки начинают трястись.

– Василиса, поверь, – Владимир со вздохом встаёт с лавки и делает шаг в сторону машины, – тебе не стоит меня бояться. Поехали, хоть до Макдональдса довезу. Не уверен, что сама ты вообще способна куда-то дойти.

– Василиса? – из воспоминаний меня вырывает певучий грудной голос отца Иннокентия. – Вы не меня ожидаете? Дела в городе задержали.

– Вас, – стараюсь улыбнуться, – Владимир должен был предупредить, что я за сметами заеду.

– Точно! Совсем из головы вылетело, пойдёмте.

Кидаю последний взгляд на лавку и иду следом за батюшкой. Может быть, этот раз станет последним? И я, наконец, смогу приходить сюда со светлыми мыслями?

Василиса

События первой половины дня выбили меня из колеи, размазали. Чтобы как-то привести себя в чувство, пришлось заехать домой: принять душ, поправить потёкший макияж и переодеться. Соседка, услышав, что я дома, попросила купить продуктов. Как я могла ей отказать? Старушка за последние месяцы сильно сдала.

В итоге – на работу попала уже в сумерках. Думала, что на метро будет быстрее, но на станции сломались турникеты. Полчаса ждали рабочих, пока починят.

Володя очень злится, когда я пользуюсь подземкой, а не такси. Считает, что это небезопасно. Но сегодня ворчать не будет, его самого ещё нет на работе. Место на стоянке пустое.

– Привет, Катюш, – здороваюсь с администратором, тянусь поцеловать её в щёку, но замечаю, что девушка не спешит проявлять ко мне любезность, а неестественно косит глазами в сторону коридора.

Всё ясно. Вечер будет не легче утра. Анастасия Ивановна собственной персоной пожаловала и, видимо, уже успела разбавить трудовые будни персонала практикой злословия. Мысленно готовлюсь уйти в глубокую оборону, когда из-за двери выплывает «облако блестящего гипюра». Её бы вместо диско-шара подвесить. Делаю глубокий вдох и смело скрещиваю свой взгляд с её, пышущим ненавистью.

– Ну здравствуй, ДОРОГАЯ девочка!

Таак, а дело, похоже, во мне. Женщина щурит глаза, и её губы кривит злая усмешка:

– За какие ж это заслуги перед отечеством у нас такие премии выдают?

– Добрый вечер, Анастасия Ивановна, – пытаюсь ей улыбнуться. – Не понимаю, о чём вы?

– О чём? – она багровеет. – Он всё-таки тебя трахает?

Приплыли… Они все сговорились сегодня! Перевожу дыхание и прикрываю глаза. Мне надо продержаться до приезда Владимира. Хамить же ей нельзя категорически.

– Добро пожаловать в караоке-клуб «Ночь»! – громче, чем необходимо, тараторит за моей спиной Катя, видимо, стараясь, чтобы гость не услышал нашего разговора.

– Здравствуйте! – отвечает глубокий мужской голос. – Как я могу увидеть Владимира?

Поворачиваюсь к клиенту лицом и не могу заставить себя заговорить. По его на секунду распахнувшимся, а затем презрительно сузившимся карим глазам осознаю, что он слышал последнюю реплику Анастасии. Меня сковывает железными скобами по рукам и ногам. Сердце спотыкается, предательски перестаёт стучать, леденя кожу, и снова срывается в бешеный ритм, только уже захлёбываясь кровью. Я узнала бы этого человека из миллиона. Тот, от взгляда которого у меня единственный раз в жизни подгибались колени, тот, о котором я не раз слышала истории, тот, который, по всей видимости, вернулся домой вместо моего брата… Ярый. И я могу поклясться, что он тоже меня узнал.

– К сожалению, моего мужа, – Королёва подчёркивает свой статус, – сейчас нет на месте. Что ему передать?

– Передайте, – гость недобро хмыкает и смотрит на часы, – что я заеду через час и ОЧЕНЬ хочу видеть его на месте.

– Я обязательно передам, – Настя становится кокетливо-елейной и стреляет глазами, намеренно расшатывая позиции мужа.

Ярый резко разворачивается и, мазнув по мне ледяным взглядом, выходит за дверь.

– Ну чего застыли? – начальница ещё не насытилась нашей кровью. – Идите работайте. Через полчаса начнут гости собираться. А с тобой, владелица серебристого «Опеля», – она сощуривается, словно смотрит на простейшее в окуляр микроскопа, – я ещё не закончила, – разворачивается и уходит в кабинет. Пить.

– Кать, – прижимаю ладони к пылающим щекам, – какого «Опеля»? У неё совсем крыша потекла?

– Сегодня в обед представитель из автосалона приезжал, – голос Кати опускается до беззвучного шелеста губами, – привёз пачку документов, а потом они с Владимиром Сергеевичем ходили машину смотреть. Тебе, что ли, купил?

– Я не знаю… – качаю головой, стараясь переварить информацию.

Очень похоже на правду. Мегера просто так трогать бы меня не стала. Значит, случилось что-то из ряда вон… Кошмар!

* * *

Ловлю беспокойный взгляд девушки и, чтобы её подбодрить, пытаюсь выдавить из себя улыбку. Кате сейчас с людьми общаться, а у неё с лица вся кровь схлынула в пятки. Но получается у меня плохо.

Захожу в зал, слегка покачиваясь на высоких каблуках, словно шарнирная кукла. Сажусь на небольшую сцену и прислоняюсь спиной к колонке. Мышцы стягивает паника. Как сегодня работать? Я просто смотрю в одну точку, стараясь не впускать в голову мысли о том, что через час ОН будет здесь. Заполнит собой воздух, пространство, мои мысли.

Тогда, год назад, я очень ждала, что вернувшиеся друзья брата дадут о себе знать. Искала их, стучала в кабинеты начальников, где мне холодно отвечали, что подобная информация строго конфиденциальна, и они не имеют права называть даже фамилии. Мне не нужна была помощь, не нужны были деньги. Я просто хотела знать правду о том, как погиб Архип, и жив ли тот, который одним бездонным взглядом обрёк всех последующих мужчин в моей жизни на вечное сравнение. Всего за несколько секунд он достал из моей женской сущности диаметрально противоположные желания: разозлить его, разругаться вдрызг и тут же быть завоёванной, принадлежа только ему без остатка.

Но никто так и не пришёл. Единственным намёком на помощь стала оплата похорон. В соцзащите бурно заверяли, что мне сказочно повезло. Какой-то фонд пошёл навстречу и выделил средства. Я оформляла документы, машинально ставила подписи, но почему-то чувствовала в этом руку другого человека. Который не захотел приближаться. Не факт, что захочет и сейчас. Почему я не встретилась с ним раньше, раз их с Владимиром связывают общие дела?

– Я тебе кофе принесла, – робко трогает меня за плечо Катя.

– Спасибо…

Беру из её рук блюдце с чашкой и делаю глоток. Горячая ароматная жидкость плюхается в желудок, который тут же принимает её благодарным урчанием, как кот.

– Ты ещё и не ела ничего, – качает головой администратор, – так нельзя, Вась. Сходи, на кухне всегда есть, что стащить. Я вот блинами вчерашними поужинала.

В зал заходит пара девушек, и Катя, заметив их, спешит навстречу. Провожает в гардероб, помогает выбрать столик и приносит меню. Пора и мне заняться аппаратурой. Проверяю зарядку микрофонов, включаю усилитель, настраиваю громкость и ставлю на ноутбуке плейлист из современных треков. Клиенты постепенно рассаживаются за столы, делают заказы официантам и скромно пролистывают песенные каталоги. Начало вечера всегда одинаковое. Все стесняются, ждут, когда градус алкоголя ударит в голову и дойдёт до нужной кондиции, чтобы душа «развернулась» и потребовала коронного «ща спою» или «эй, а поставь вот эту, ну там что-то… пам-пам… гуляли по облакам». Стараюсь сдерживать в таких случаях тяжёлые вздохи, улыбаюсь и угадываю песню Земфиры с трёх невнятных слов.

Принимая от официанта первые заказы на композиции, ловлю боковым зрением компанию мужчин и девушек, которая заставляет меня напрячься. Алан привёл свою свиту. Специально. И судя по тому, как одна из особей женского пола вцепилась в его руку, решил продемонстрировать мне, что он нарасхват. Только эти дешёвые трюки мне давно фиолетово-безразличны. Я даже знаю, что следующим этапом он захочет меня прилюдно унизить.

Не проходит и пяти минут, как Алан встаёт из-за стола и нетвёрдым шагом подходит к сцене.

– Красавица, – широким жестом достаёт из бумажника купюру и хлопает ею по колонке, – спой чего-нибудь про любовь. Прям душевное, как ты умеешь.

– Конечно, – с дежурной улыбкой киваю ему и оставляю деньги нетронутыми. – Деньги заберите, пожалуйста. У нас оплата песенных заказов входит в общий счёт.

Мысленно благодарю Владимира, что когда-то он разрешил мне не спускаться в зал к клиентам, и сейчас нас с Аланом разделяет пять колонок разных размеров с кучей проводов.

– Гордая, значит, да? – мужчина с яростным блеском в глазах сминает купюру в кулак. – Деньги тебе не нужны. Всё задавался вопросом: откуда у тебя бабло на оплату института? Если ты не воруешь и взяток не берёшь?

Стараясь никак не реагировать на провокации, открываю на компьютере папку с любимыми минусовками. Песня «Вечная любовь» нравится всем: и мужчинам, и женщинам. Уже с первых аккордов барышни тянут сопротивляющихся кавалеров на танцпол. Я ценю моменты, когда можно спеть что-то в своё удовольствие.

– Потанцуй со мной, Вася.

По хриплому голосу и глубокому дыханию Алана понимаю, что он сильно пьян.

– Прости, пожалуйста, но нам запрещено спускаться к гостям.

– Вась, – ко мне подходит официант, – охрану позвать? – косится на Алана с подозрением.

– Всё в порядке, Лёша, это знакомый.

– Ты слышал, Люсик? – бывший парень швыряет смятую купюру на поднос официанту. – У неё всё в порядке, – разворачивается и уходит к своему столику.

Там за шкирку хватает свою подружку, прижимает к столу попой и, развязно лапая, целует. Фу! Мерзость! К горлу подкатывает тошнота. Заканчиваю песню на морально-волевых, заряжаю очерёдность минусовок для столика и незаметно сбегаю в туалет. Долго держу руки под холодной водой, успокаивая пульс, и делаю несколько глотков прямо из-под крана. И всё равно ощущаю, будто меня окатили помоями.

Спустя пять минут одиночества мне удаётся взять эмоции под контроль, и я выхожу из своего укрытия в коридор. Открываю дверь и не успеваю сообразить что-то внятное, как оказываюсь прижатой к стене.

– Что если мы с тобой уединимся, детка?..

Хриплый голос бежит паникой по позвоночнику вниз. Руки мужчины больно сжимают мои бёдра и по-хозяйски пробираются под край платья.

– Алан, приди в себя! – я пытаюсь не выдавать страха и отвращения. – Меня сейчас начнут искать!

Он одной рукой удерживает мои ладони за спиной, а другой больно сжимает подбородок, заставляя открыть рот и принять поцелуй.

– Отпусти меня! То, что ты делаешь – это низко!

– Низко? – от рыка его тело вибрирует. – Низко – это если я тебя сейчас поставлю на колени и трахну в рот, а пока у нас нежные поцелуи.

Он больно прикусывает мою нижнюю губу, и я срываюсь на всхлип одновременно с криком:

– Пусти!

Зажмуриваю глаза, но вдруг Алан резко отлетает от меня в сторону. Пара секунд, мат, звук хлёстких ударов – и бывший парень улетает за дверь. Вижу, что он, как кисель, стекает по кирпичной стене.

– Не благодари, – Ярослав подходит к раковине и смывает с костяшек кровь.

– Как ты здесь оказался? – я слежу за ним как заворожённая, не пропуская ни одного движения и пытаясь перевести дыхание.

– Банально, – он усмехается, – считай, что повезло.

– Он хотя бы жив?

Замечаю, как пальцы Ярого стискивают вентиль, выключая воду.

– Сходи, проверь, – косо скалится в ответ. – Или, может, я зря вмешался, и тебе на самом деле пожёстче нравится? – подходит ко мне вплотную, касается пальцами уголка рта и стирает кровь.

Я машинально облизываю губу языком, ощущаю лёгкое жжение и металлический привкус.

– Спасибо, – отрицательно качаю головой, – но он бы не смог меня силой…

– Опыт подсказывает? – его глаза темнеют на несколько оттенков. Ярослав недобро щурится, придвигается ко мне, практически нависая, и делает глубокий вдох.

– В смысле «опыт»? – пьянея от близости мужчины, не сразу понимаю, что он имеет в виду. Когда же смысл вопроса до меня доходит, я не сдерживаюсь от нервного смеха. – Ну так продолжай тогда. Чего теряешься? – отвечаю ему с вызовом. Дура, Василиса, какая же ты дура! – Мне ж по твоей логике ещё и всё равно, с кем…

Ярослав не даёт мне договорить. Стискивает мои плечи и с силой встряхивает.