Наследник для бандита

Глава 4. Ищите женщину (Флэшбэк ч. 3)

Михаил

Маша ускользает от меня на кухню, я иду следом. Она вытирает щеки салфеткой и наливает чайник водой.

– Чай, кофе? – спрашивает неуверенно, – Завтрак?

– Завтрак…

Она коротко кивает и достаёт из холодильника яйца, молоко и сосиски. Я молча наблюдаю за ее уверенными, немного рваными движениями. Мне хорошо, будто я, наконец, дома. Готовит только для меня. Перекладывает омлет в тарелку, ставит ее передо мной на стол и подаёт вилку.

– А ты? – смотрю на девушку с подозрением.

– А я с утра только чай могу…

– Тогда делай чай.

Маша разливает кипяток по чашкам, а я рассматриваю ее маленькую белоснежную кухню. На невысоком холодильнике стоит деревянная хлебница – я уже и не помню, когда последний раз видел такие. На окне с фиолетовыми шторами два горшочка с хризантемами. У квартиры солнечная сторона, и там за стеклом, уже вовсю начинается новый день, и слышно дворовую кокофонию. Кстати, у Марьи четвёртый этаж. Почему так громко?

– О, – девушка следит за моим взглядом и немного смущается, – Они деревянные, да. Я с хозяйкой договорилась, но не успела ещё поменять, – ставит на стол две чашки с чаем и садится напротив.

Я зависаю глазами на упругих полушариях Машиной груди, которая затянута в чёрное кружево. Кажется, она стала больше, или это просто моя голодная фантазия.

– Надо одеться… – сделав глоток чая, Маша подхватывается из-за стола.

– Нет! – я перехватываю ее за руку, – Мне так нравится. Сядь и спокойно посиди.

Следующие несколько минут я с удовольствием ем, в она пьёт горячий чай мелкими глотками.

– Твоя очередь, – я кладу вилку в пустую тарелку, – У меня к тебе два вопроса.

– Какие? – осторожно.

– Первый – где ты провела ночь?

Складываю руки на груди, и вижу, что Маша прячет улыбку за кружкой.

– Гуляла, – ставит чашку на стол, – Злилась и волновалась за тебя. Потом зашла в магазин, чтобы купить себе мороженого и заесть неудачное свидание, – стреляет в меня своими зелёными глазищами, – Но встретила бабульку знакомую из соседнего дома. Она пожаловалась, что на пять минут вышла в магазин, чтобы деньги на телефон положить. Кошку боится оставлять, та уже десять часов рожает…

– Марья… – я не могу удержаться и осуждающе качаю головой, – Где ты их убогих находишь?

– Ну вот, – она хмурит брови и отмахивается, – Короче, из магазина мы к ней домой пошли. А из дома – в ветеринарку на такси. Киске кесарево сделали. Шесть штук родили. Телефон разрядился… – она жмёт плечами, – Никаких мужчин и криминала… – заканчивает с едкостью.

– Достаточно! – слегка повышаю голос, перебивая ее.

Маша растеряно замолкает.

– Я хочу, чтобы ты переехала ко мне, – говорю с нажимом, и да, это очень слабо похоже на вопрос.

– В качестве кого? – Маша спрашивает тихо и без улыбки.

– В качестве моей женщины, – говорю уверенно, но видя, как иронично дёргается бровь девушки, понимаю, что говорю что-то не то.

– Очень щедрое предложение, но я откажусь, – она поднимается со стула и забирает у меня пустую тарелку.

– Ответ не принимается, – рычу ей в спину, – И хочу, чтобы ты исключила работу на скорой. Желательно, вообще работу.

Тарелка приземляется в раковину со звоном.

– А вам не кажется, Михаил Павлович, – она переводит дыхание от возмущения и второй раз за день повышает на меня голос, – Что приказы вы должны раздавать своим подчинённым, а я буду жить так, как сочту правильным!

– Не будешь, Марья! – меня перекрывает и я гаркаю, – Во-первых повышать на меня голос, а во-вторых… – я немного сбавляю тон, – Я объясню тебе один раз. И чтобы у нас не было недопонимания впредь.

Маша замирает и испуганно хлопает глазами. Так резок я с ней первый раз.

– Ты – моя любимая женщина, а значит, ты – мое слабое место. И это не изменится, если ты уйдёшь или будешь жить отдельно. Первый удар будет всегда прилетать по тебе. А я буду рвать и убивать каждого, кто посмеет просто косо посмотреть в твою сторону!

– А если бы я не была любимой? – спрашивает тихо. Неуверенно поднимает на меня глаза и покусывает губы. Я безумно хочу эти губы!

Поднимаюсь и подхожу к ней. Опираюсь с двух сторон руками на гарнитур за ее спиной и нависаю, вжимая бёдрами ее попу в столешницу. Маша, распахнув глаза, тяжело и горячо дышит в мой рот.

– Меня бы мало волновала длительность твоей жизни, – отвечаю ей жестко и честно, – Я даю тебе две недели, чтобы свыкнуться с этой мыслью и решить дела. Или я решу их сам, – перехватываю ее за шею сзади и врываюсь во вкусный рот поцелуем. Ее руки взлетают на мои плечи в попытке оттолкнуть, но я только крепче прихватываю ее мокрые пряди волос и, глубоко вворачивая язык, чувствую, как своей щетиной царапаю нежную кожу. В какой – то момент девушка перестаёт сопротивляться, а я перестаю ее удерживать, успокаивая горящие губы нежными поцелуями.

– Я подумаю… – ее дрожащее.

– Поздно думать, Мышка, ты – моя. Просто прими этот факт и станет проще.

Отпускаю ее и ухожу из кухни в комнату. Расправляю на диване постельное белье, нахожу какой-то учебник под подушкой и откидываю его в сторону. Снимаю с себя рубашку и расстёгиваю джинсы.

– Что ты делаешь? – раздаётся за моей спиной опасливый Машин голос.

– Ложусь спать. Я зверски устал. И ты тоже ложишься.

Сваливаю одежду на пол, вытягиваюсь на постели, которая одуряюще пахнет Марьей, и подминаю под головой подушку.

– Жду тебя, – говорю давяще.

– Я не согласна, – девушка качает головой, поднимая мою одежду и перекладывая ее на кресло, – Я не могу бросить работу. У меня учёба, за которую нужно платить, квартира… – она присаживается на край дивана, – Нужен опыт работы… И я очень боюсь от тебя зависеть… – добавляет тихо.

– Мышка, – тяну ее на себя и укладываю на грудь, – Я должен тебе свою жизнь, и открыть твой личный счёт с любым количеством нулей, это – не проблема, поверь. Но абсолютно бесполезно, потому что я никогда не отпущу тебя, – я крепко вжимаю ее в своё бедро, подтверждая намерения.

– Не в этом смысле зависеть, Миш, – я чувствую, как ее пальчики рисуют узоры по моей груди и иногда нежно касаются шрама.

– Тогда в каком? – я расслабляюсь, тону в запахе и ощущении любимой женщины и постепенно начинаю отключаться.

– Я… – Машин голос ломается и она переводит дыхание. Медлит несколько секунд и добавляет, словно в первый раз, – … люблю тебя очень, Миша.

– Я тоже люблю, – засыпая, мажу губами по ее макушке.

Какая-то навязчивая, важная мысль пытается проникнуть в мой нерабочий мозг, и балансируя на грани яви и сна, я отмахиваюсь от неё и, наконец, проваливаюсь в темноту.

Глава 5. Не то, что кажется

Мария

Кондиционер в кабинете Бурова работает на полную мощность, но мне душно. Незаметно от всех вытираю потные ладони об джинсы.

– Марья, ну что с тобой? – Миша приобнимает меня сзади за плечи, а я не мигая таращусь на коробочки с украшениями, которые достаёт из большого бархатного саквояжа ювелир.

Старичка явно сильно нервирует то, что я молчу и не проявляю интереса ни к чему, из представленного на столе.

– Мария, обратите внимание на изумруды, – он подвигает ко мне зелёную коробочку ближе. В ней серьги и кольцо, – Они идеально подойдут к вашим глазам.

– Миша… – я в панике оглядываюсь.

– Что? – его брови удивленно взлетают вверх.

– Это же очень дорого, – шепчу одними губами.

– Конечно дорого, – непонимающе качает головой мой мужчина, – А иначе какой смысл в этих побрякушках?

– Простите, пожалуйста, – оглядываясь, прошу ювелира, – Миша, мы можем поговорить вдвоём?

– Конечно… Выбирай побыстрее, и поговорим.

– Прямо сейчас, – я мотаю головой.

– Нет! – неожиданно резко рявкает Буров и отворачивает меня от себя к столу, – Ираклий Карлович, кажется моей даме ничего не нравится, – его голос тяжелеет и приобретает давящий оттенок, – Может быть, вы принесли нам не самые лучшие из ваших работ?

Миша выходит из-за моей спины и огибает стол. Берет в руки ту самую коробочку с изумрудами.

– Действительно простовато, – небрежно откидывает ее на место.

«Они прекрасны!» – Хочется закричать мне, но я в только в полном шоке таращусь на ювелира, с ужасом замечая, как у старичка вздувается и начинает пульсировать на шее вена. Лоб покрывается испариной, а щеки идут красными пятнами. Господи! Да его же сейчас инфаркт хватит!!

Что происходит? Я пытаюсь поймать Мишин взгляд, чтобы найти в нем какой-то ответ. Моя голова начинает идти кругом. Картинка происходящего не складывается в пазл.

– Как же так… – мельтешит Ираклий Карлович, – Здесь все самое лучшее. Высшей пробы! – спешно вскрывает оставшиеся коробочки, – А вот! Вот, Мария, это колье посмотрите. Платина, белое золото и бриллианты. Главный камень композиции приобретён на аукционе в Женеве…

– Мне нравится! – хрипло вскрикиваю я, перебивая старичка, и, кажется, мы с ним синхронно выдыхаем, – Да, очень нравится. Остальные можно убирать, – захлопываю пару крышечек и отдергиваю от них руки, как от кипятка.

– Прекрасно, – кивает Миша и поддевает пальцами украшение, рассматривая, – Выставьте нам счёт, Ираклий Карлович. Благодарю вас.

– Конечно, Михаил Павлович! – старичок ловко начинает собирает чемодан, – У вашей дамы прекрасный вкус, – добавляет елейно и только что не кланяется, – Всего хорошего, – кивает мне и, подхватывая свой плащ, спешит к выходу.

Как это понимать? В моей голове панически звенит, и, кажется, я забываю, как дышать, когда Миша подходит ко мне сзади и кладёт на ключицы холодный металл украшения.

– Действительно хороший вкус… – хмыкает и проводит пальцами по шее.

За ювелиром захлопывается дверь, а я резко подлетаю с кресла, разворачиваясь к Мише лицом.

– Мне ничего не нужно! – расстёгиваю цепочку и скидываю на стол бриллианты.

– Выброси… – равнодушно пожимает он плечами и отходит в сторону.

– Как? – меня накрывает праведным гневом, – Как ты посмел так со мной?

– А как я с тобой? – холодно и ровно отзывается Миша, складывая руки на груди.

– Этот ювелир… – я задыхаюсь, и, повышая голос, прикладываю ладони к пылающим щекам, – Он же подумал, что я сплю с тобой за деньги!

– Мне догнать его? – Буров опасно прищуривается.

– Кого? – переспрашиваю, теряя нить логики.

– Ираклий Карловича, – ухмыляется Миша, – Чтобы рассказать ему о том, что он не прав, и ты спишь со мной по любви, а я это очень ценю…

– Да пошёл ты к черту! – выплёвываю, глядя в глаза мужчине.

Меня топит чувством обиды, и я очень жалею, что не могу дотянуться и смазать по Мишиной циничной физиономии.

Уши глушит пульсом. Горло сводит спазмом, но я держусь из последних сил, чтобы не разрыдаться. В панике шарю глазами по кабинету в поисках куртки и сумочки…

– А ну села! – гаркает Миша.

Ловит меня за плечо и, как котёнка, закидывает в кресло, нависая сверху, – Даже не думай, – угрожающе понижает тон и уворачивается от моей летящей ладони, – Я, кажется, предупреждал тебя, что не переношу, когда на меня повышают голос!

– Ты меня провоцируешь, – шиплю ему в ответ сквозь зубы, – Смеешь на моих глазах унижать человека, который тебе в дедушки годится. Ты знаешь, что его чуть не хватил инфаркт? Да ты…

– Достаточно, я сказал, – рычит мужчина, а его глаза начинают темнеть, – Маша, не выводи меня. Я могу ударить!

– Я хочу уйти… – всхлипываю и чувствую, как по моим щекам неконтролируемо начинают бежать слёзы, – Я боюсь тебя…

– Мать твою… – в сердцах сплёвывает Миша и опускается передо мной на корточки, – Прости меня, – он берет мою руку в свою и прижимается к пальцам губами, – Прости, моя хорошая…

Я окончательно теряюсь, снова видя перед собой того мужчину, которого люблю, и начинаю рыдать сильнее.

– Я попробую объяснить? – мужчина вглядывается в мои глаза, и я, понимая, что все равно меня никто отпускать не собирается, обречённо киваю.

– Мне нужен был этот небольшой спектакль, чтобы Ираклий Карлович смог с достоинством отдать тот долг, который мне торчит его непутевый сын. Ираклий – старейший ювелир города, настоящий мастер, у него заказывала украшения ещё моя мама.

– Куда она их носила? – я неверяще качаю головой.

– Она их не носила. Просто инвестировала. Ювелирка стоит второй после недвижимости в списке самых удачных инвестиций для женщины.

– Хорошо, – немного успокаиваясь от родного голоса, осторожно вступаю в диалог, – Почему купить должна была именно я?

– Потому что старик – не дурак и подачек не принимает. Он прекрасно понимает, что его работы интересны только женщинам. А если бы ты его не пожалела, то развела б демагогию о порядочности принятия дорогих подарков женщиной и ничего б не выбрала.

– Это правда… – я согласно качаю головой, – Но вышло все так грязно и некрасиво…

– Только в твоей голове, – хмурится Миша и встает, отпуская меня, – Не стоит романтизировать старость. Если бы ты знала весь послужной список Ираклия Карловича, все его махинации, то он бы не казался тебе обиженным интеллигентом. Он – вор, Марья…

– Господи… – я прикрываю рот пальцами, а Миша продолжает.

– … И то, что принимая от меня дорогой подарок, ты должна чувствовать себя шлюхой, придумала тоже только ты. Поверь, мы с ним точно знаем, как выглядит продажная женщина, – он как-то по особенному невесело усмехается, – И последнее… Ты знаешь, почему в тот день я оказался раненым в твоей скорой помощи?

– Почему? – замирая, спрашиваю, потому что раньше он всегда уходил от ответа.

– Потому что одна одарённая девица решила, что недостаточно доверяет своему мужу.

– Вася…? – говорю шёпотом.

– Да, – склоняет голову на бок Миша, – Она получила свой урок, а ты… Сегодня войдёшь в мой дом, – он хмурит брови, – Ляжешь в мою постель. И я бы очень хотел быть уверенным в том, что ты всегда играешь по моим правилам.

Буров забирает со стола пачку сигарет и направляется к двери.

– Я даю тебе последний шанс подумать, Мария… – Миша застывает перед дверью и оборачивается, – Колье твоё. Захочешь его продать – тебе хватит лет на пять безбедной жизни, а если не захочешь… – он набирает в лёгкие воздуха, – Считай это предложением.

Глава 6. Хрупкое равновесие

Михаил

Марья сидит, забившись в свой угол сиденья автомобиля, и демонстративно смотрит в окно. Напряжение между нами трещит, как канистра, наполненная бензином. Одна неожиданная искра – и полыхнёт. Спалит все к чертям. Меня самого ещё до сих пор потряхивает от того, что продавил девочку. Это было жестоко, но иначе у нас никак не выйдет. Женщина не должна думать, что может влиять на мужские решения, иначе… Правильно, это уже решает она, и выходит всякое говно из этих решений.

Маше нужно принять меня полностью, без прикрас. Скрыть образ жизни не получится, будет, зараза, вылезать каждый раз неожиданно и из всех щелей.

Поэтому сейчас я принципиально достаю ноутбук и загружаю рабочую почту, хотя больше всего мне хочется притянуть Марью к себе. Успокоить, приласкать, поиграться с ее смущением. Кидаю на неё косой взгляд. Просто невероятная девочка. И мне достаточно просто увидеть, как натягивается блузка на ее груди, чтобы кровь отлила от головы и ударила в пах. Помешательство.

Ужин в ресторане проходит под бесячий, вежливо-формальный диалог и стук столовых приборов о посуду.

– Вина? – я пытаюсь применить к девушке самый простой ход, чтобы расслабить, но она отрицательно качает головой.

– Сок, пожалуйста, – снова утыкается носом в свою тарелку.

Ситуация начинает меня припекать, и я уже даже был бы рад, чтобы Марья в очередной раз вспылила. Но она непробиваема.

– Ты не ответила на мой вопрос, – говорю предупреждающим тоном и внимательно слежу за реакцией девушки.

– Какой? – ее ресницы невинно трепещут, – Про вино я ответила.

– Я о моем предложении, Мария…

– Что-то не припомню, чтобы мне что-то предлагали, – она хмурит брови и ведёт плечами.

– Я предложил тебе выйти за меня замуж, – понижая голос, рычу, и чувствую, как меня снова начинает топить в бесиве.

Что ж за женщина!

– А! – она иронично склоняет голову на бок, – Ты сказал, что я могу считать… А я не могу.

– Почему?

– Потому что не хочу, – она пожимает плечами.

– Хорошо! – меня взрывает, – Тогда чего ты хочешь?

– Кричать, но ты мне запретил. А ещё запретил мне отдельно жить и работать, – Маша остервенело отпиливает ножом маленький кусочек стейка и кладёт его в рот.

– Хорошо… – я сдаюсь, – Скажи словами, что хочешь крикнуть.

– Ооо, – ее губы трогает едкая улыбка, – Правда можно?

Я киваю.

– Это – пожалуйста, – набирает в лёгкие побольше воздуха, – Ты – хам и зарвавшийся эгоист. Сексист, мизантроп и тиран. Я отказываюсь стать твоей женой…

– Но ты здесь, – прерываю я ее монолог, и стискиваю в руках столовые приборы, – Почему тогда не ушла, если я так мерзок?

– Влюблённые женщины склонны оправдывать предметы своей благосклонности, – Маша скрещивает руки на груди и откидывается на спинку стула.

– Это можно принимать, как признание в любви?

– Принимай, чего уж, – она поджимает губы, и я чувствую, как мое сердце начинает разгоняться.

Кто кого, блять, сейчас воспитывает?

– Значит, ты представляла предложение руки и сердца иначе, – делаю я вывод, крепко стискивая столовые приборы.

– Представь себе, – она кивает, – У девушек бывают разные глупые фантазии. И в них им в лицо не швыряют несколько миллионов грозные дяденьки.

– Правда? – на этом месте мои брови искренне ползут вверх, – Что-то мой опыт показывает обратное.

– У тебя был какой-то ущербный опыт, – девушка небрежно ведёт бровью, снимает с колен салфетку и с раздражением кладёт ее на стол, – Отвези меня, пожалуйста, домой. Спасибо за вечер. Мне достаточно.

Плохо! Мне тошно от самого себя. И я понимаю, что дом Марья имеет ввиду свой.

– Я подожду в машине, – она встаёт и, не оборачиваясь, направляется к выходу из зала.

Швыряю купюры на стол и догоняю девушку в коридоре.

– Постой, – хватаю ее за руку и вжимаю в себя, – Давай сначала…

Втыкаюсь носом в ее щечку и веду по скуле до ушка. Ну же, моя девочка, прощай меня.

– Люблю тебя, это правда, Маш, – шепчу ей, – Да, я не пушистый заяц, тебе придётся смириться. И у меня хреновые понятия нормы в отношениях, но без тебя я никогда другой не узнаю. И другой женщины в моей жизни не будет…

– Ну ты не перебарщивай, – хмыкает Маша, пытается отстраниться, но я не даю, – О количестве твоих женщин ходят легенды.

– Хм… С чего ты решила? – я ловлю ее взгляд и хмурюсь.

– Да так… – губы Маши трогает грустная улыбка.

– Я никогда никому ничего не обещал, – осторожно поднимаю к своим губам наши руки, сцепленные в замок, и целую ее пальчики, – С тобой хочется первый раз.

– Хорошо, – она судорожно выдыхает и отводит глаза, – Давай выйдем на улицу, пожалуйста. Здесь душно…

В состоянии хрупкого мира мы подходим к машине, и я помогаю Марье забраться в салон.

– Домой? – оборачивается на меня Валерий.

А я перевожу взгляд на девушку.

– Отвечай, – говорю коротко и внешне холодно, – Где твой дом? – но сам едва сдерживаю зверя, который раздирает мою грудь изнутри, пытаясь вырваться и устроить беспредел.

Маша растеряно прикусывает губу, думая или решаясь, мне, собственно, похуй почему она медлит! Меня просто от этого колотит!

А потом эта своенравная девочка даёт мне бешеную дозу эндорфинов… Когда осторожно, как нежная кошка ложится на мое плечо и шепчет:

– Миш, а у тебя в холодильнике есть что-нибудь покушать? А то свой заказ я так и не съела…

Глава 7. Неоправданное доверие

Михаил

Выхожу из душа и застаю Марью сладко посапывающей в обнимку с учебником. На несколько секунд зависаю, просто любуясь. До неё вообще не представлял, что такие женщины бывают. Которые любят тебя не за бабки и статус, а потому, что: «Ты – сильный и боли не боишься» – вспоминаю ее слова и нежные, скользящие по моему перевязанному плечу пальчики.

Сегодня моя девочка сдалась, доверилась мне полностью. Я знаю, чего ей это стоило. И мне очень страшно не оправдать ее надежд, ведь на хороших жён нужно иметь моральное право, а я его не имею и все равно забираю. Потому что горит все, в бесиво впадаю, если вдруг не вижу Марью вечером. Обхожу кровать, выключаю свет и ложусь на свою половину, приподнимаясь на локте. Осторожно вытаскиваю из ее пальчиков книгу. Читаю название «Клиническая лабораторная диагностика» и ухмыляюсь – я бы тоже уснул под такое чтиво.

– Мммм… – Машины веки трепещут, и она открывает глаза, – Прости, – растягивает губы в улыбке, – Я тебя не дождалась. Давай спать.

Девушка нахально отворачивается от меня и выставляет свою аппетитную попочку. Мои руки сами тянутся к ней и сжимают. Наглея, пальцы скользят вверх по бедру, и я понимаю, что на Марье нет трусиков.

Возбуждение прошибает разрядом мышцы и, прокатившись по всему телу, взрывается в паху.

– Маша… – веду носом по ее шее вдоль роста волос. Не сдерживаясь, прикусываю нежную кожу и тут же зацеловываю.

– Ай… – сонный и протестующий Машин стон имеет для меня совершенно обратный эффект.

Член каменеет, и я нагло трусь им об ее бедро.

– Я дико соскучился, – возбужденно рычу ей на ушко и с удовольствием отмечаю, как по ее плечам разбегаются мурашки.

Хочу ее. Всю. Съесть. Затрахать. Это просто нереально – как она вкусно пахнет.

– Миш, мне завтра к первой паре… У зав. кафедрой, – она сопротивляется уже совсем неуверенно и сбивает слова частым дыханием.

– Мой организм сходит с ума, Мышка, – тяну вниз по плечу лямку ее ночнушки и оставляю следом дорожку поцелуев по голой коже, – Ты. Ночью. В моей постели. И вся моя.

Подхватываю ее за талию и резко переворачиваю, подминая под себя.

– Ну нееет… – она часто моргает осоловелыми глазами и пытается выкрутиться, – Миш… – но я от этого только сильнее зверею.

Остановиться и не взять ее – это вот сейчас для меня что-то нереальное. Рывком развожу ее бёдра в стороны и предупреждающе вдавливаюсь членом во влажные губки.

– Ты хочешь поиграть со мной в недотрогу, Мышка? – врезаюсь горячими поцелуями в ее шею, и чувствую как девушка неосознанно ведёт бёдрами мне на встречу, – А я хочу взять тебя силой.

– Боже… – Маша судорожно выдыхает, и я сминаю ее губы, съедая все дальнейшие протесты, – Ты – зверь…

– Голой! – тонкое кружево ночнушки трещит в моих руках, – В нашей постели ты должна быть всегда голой! – рычу и сжимаю ее грудь, поигрывая с сосками.

– Буров! – она вскрикивает немного испуганно, но выгибает спинку, и я ощущаю членом пульсацию ее нежного входа.

Маша упирается ладошками в мои плечи. Перехватываю ее руки, завожу ей их за голову и просто дико хочу привязать, чтобы они не спорили. Ловлю ее поплывший, слегка испуганный, но такой доверчивый взгляд, и это сносит мне крышу окончательно.

Просто нереально вставляет эта вседозволенность.

Вдавливаюсь в неё бёдрами сильнее.

– Айй! – она стонет на резком вдохе.

Захватив ее губы в поцелуй, сразу толкаюсь в неё ещё глубже. Меня отключает от ее тесноты и влажности. Максимально сдерживаю себя, чтобы не жестить, но мои бёдра рвутся вперёд, и я сходя с ума, наращиваю темп толчков.

– Миша! Ах! – сладкий вдох, – Миша! – она впивается в мои запястья короткими ноготками и обхватывает ногами поясницу, со стоном пуская глубже, – Тише, пожалуйста! Ооо… Да!!

Я подхватываю ее под спину и меняю угол входа. Мне так хочется кончить в эту девочку, что темнеет перед глазами.

Маша с трудом сдерживается, чтобы не прикрыть глаза. Она знает, что я люблю смотреть, как она кончает. Послушная, молочная девочка. И, бляя, только от одной мысли, что такой эту женщину вижу только я, меня снова накрывает предоргазменным, и яйца начинает разрывать.

– Давай, Мышка, – втыкаюсь губами в ее ушко и хриплю, – Хочу кончить вместе с тобой. Ты такая охуенная, когда стонешь подо мной. Теперь я могу каждый день делать с тобой, что захочу. Трахать, вылизывать, брать твой ротик… Ты же моя?

– Ммм… – она дрожит и задыхается, не понимая, чего я хочу.

Больно сжимаю ее попку и даю несколько жестких подач.

– Да?

– Да… – Маша со стоном взрывается, и меня сносит следом за ней.

Охуенно… Стекаю успокаивающими поцелуями ей на грудь.

Выхожу, мягко опускаю на постель и прижимаю к себе спиной.

– Спи, детка.

– Ооо… – втыкается носиком в подушку, – Я, наверно, никогда не привыкну к твоему темпераменту, Буров, – лепечет обессилено.

– У тебя нет выбора… Я люблю тебя…

Через пару минут ее дыхание становится ровным и глубоким. Осторожно достаю руку из-под ее головы и встаю с кровати. Надеваю спортивные штаны, кладу в карман телефон, чтобы посмотреть камеры на объектах, прихватываю с тумбочки сигареты и выхожу на балкон.

Подкуривая, глубоко втягиваю никотин и ловлю себя на том, что мои губы улыбаются. Я, блять, счастлив. И сейчас самое главное его составляющее сладко спит в моей кровати. Делаю ещё пару тяг, достаю телефон и открываю приложение видеонаблюдения. Оно не успевает загрузиться, как мой телефон вздрагивает вибрацией. Валерий? Звонок начальника охраны в час ночи меня уже изначально напрягает.

– Слушаю, Валер.

– Недоброй, – рявкает в трубку, – От Зорина ответка за беспредел прилетела. Ярого с пацанами на базе нагнул. Мы сейчас туда едем, но Тимур тебя требует.

– Сука! – припечатываю кулаком парапет и чувствую, как ярость глушит давлением уши, – Охрану дома усиль. Здесь Маша.

– Я уже послал парней.

– Сейчас буду.